Другие грани снейджера

Она всегда была немного не в себе. Моя девочка. Знаете, трудно назвать адекватной вчерашнюю школьницу, которая хочет купить немного подержанной лабораторной посуды и непременно у профессора Снейпа. Я сначала думал послать ее подальше, но… что-то дернуло меня ответить: доставки нет, посуда хрупкая, совы все побьют. Она не сдавалась. То просила, то торговалась, то взывала к моей совести. Мне стало весело, я предложил объединить мои лоты с покупками у МакГонагалл. Мол, тогда мы все вышлем. Сделаем, так сказать, исключение для бывшей ученицы. Я не собирался вводить ее в заблуждение. Я же не мошенник. Откуда мне было знать, что она и профессора трансфигурации способна отыскать среди торгашей на обычной барахолке? В общем, когда она написала, что завтра заберут у меня коробку со склянками, и что она уже перечислила деньги «на счет в Гринготтсе», я конечно понял, что кто-то оказался не таким совестливым, как я. Кто-то воспользоваться именем декана, чтобы развести доверчивую девочку. Ну, догадался, что никто не приедет. Спросил у нее, что же у Макгонагалл она приобрела. Она все и выложила, как на духу. Я еще подумал, ерунда, тряпки какие-то. Действительно недалеко от меня. Я же говорил, что сначала плюнуть хотел? Послать их всех куда подальше. Но что-то меня дернуло. Захотелось посмотреть какая она. Ну, узнать. Какая на самом деле. Сказал: «окей, но я отправлю магловским курьером», а номер свой дал. Зашел к этим «соседям», объяснил, по-свойски, что нехорошо имя декана порочить. А какой она им декан? Они ж там синие все. Умники. Денег у них, конечно же, уже не было, но тряпки отдали. Когда я позвонил ей от лица «курьера», я впервые услышал ее голос. Нет, тогда я еще не понял, что попал. Но, как настоящий слизеринец, захотел, чтобы она просила… нет, звала. Не знаю. В общем, я захотел ее отыметь. В этом нет ничего странного, эти вчерашние школьницы, они сами прыгают в постель, хоть к курьеру, хоть к сантехнику. Маггловские фильмы не могут врать. Впервые прервав монолог, худой и бледный мужчина мрачно расхохотался. В сочетании с неровной щетиной и отросшими ниже плеч сальными волосами это выглядело… жалко. У него определенно была истерика. Но он сделал пару медленных вдохов и, взяв себя в руки, продолжил рассказ. Она открыла мне, даже не спросив, кто за дверью. Сказала, что узнала меня по голосу и можно было не притворяться курьером, она всегда готова пригласить меня на чай. Я несколько растерялся, но кивнул и прошел на кухню. После чая как-то неловко было сразу переходить к… ну вы поняли. Я подумал, странно это. Никогда раньше не было проблем, а тут… Но она так трогательно верила в меня, что я просто предложил помочь «обустроить её лабораторию». Я не сомневался, что девочка, которая закалывает пучок непослушных каштановых кудрей волшебной палочкой не может создать ничего серьезного. Но, похоже, я ошибся. Мужчина снова сделал глубокий вдох и закрыл лицо руками. Ничего не нарушало тишину в комнате. Собеседник безмолвствовал, ожидая, пока рассказчик справится с собой. Через несколько долгих мгновений, он потер лицо, так, как будто хотел снять с него кожу, положил руки на стол, как школьник, и продолжил рассказ. У нее уже была неплохая лаборатория. Какие-то мензурки, реторты, пара котлов. Может и правда ей не хватало только перегонного куба и того десятка склянок, что я привез в тот день. Я спросил, что она варит. Она рассмеялась и ответила «Амортенцию». Я, конечно, знал, что она врет, но решил подыграть. — Не для меня ли? К моему удовольствию она ответила на флирт. В тот вечер она ничего не сварила. Паузы в рассказе становились все более заметными. Мужчина явно погрузился в воспоминания, гораздо более приятные, чем настоящая действительность. Она сама вся была как «Амортенция» и «Феликс Фелицис» в одном флаконе. Вы не знаете, что это? Ну, когда выпьешь «Амортенцию», то кажется, что ты любишь весь мир, а весь мир любит тебя. А «Фелицис»… это когда вся удача мира на твоей стороне. Правда, когда действие кончается, за это приходится расплачиваться… Не давая мужчине опять уйти в себя, собеседник быстро задал новый вопрос. Нет, я не привозил ей ингредиенты. Она не просила, да и я бы не стал. Нет, я сам не давал ей никаких зелий. И не варил. Я помню о законе. Не хотел бы вновь предстать перед судом. Злость придала мужчине сил. Он гордо выпрямился на жестком стуле и больше не опирался на локти, чтобы поддерживать равновесие. Взгляд его наконец перестал блуждать и уставился холодной бездной прямо на собеседника. Так о чем это мы? Следующие два месяца после знакомства были лучшими в моей жизни. Да, у нас были очень странные отношения. Нет, я не знал, как ее зовут на самом деле, пока вы… пока она… Снова пауза. Каждое слово давалось мужчине с большим трудом. Вы знаете, она никогда не бредила полетами на метле, танцами в лесу голышом, или что там еще любят молодые девушки. Она вся была поглощена наукой, я даже сам к ней переехал, потому что она отказывалась оставить свою лабораторию. Да и моя квартира… Ну, вы знаете, она же всегда под присмотром «ваших», верно? Не дожидаясь ответа, он молча кивнул своим мыслям. Оживление прошло, голос снова стал глухим и надтреснутым. Я не убивал ее, гражданин следователь. И не толкал. Мы не ссорились. Я просто не углядел, а теперь она мертва. Моя девочка. Если бы я знал… Если бы я хотя бы пару раз заглянул в ее «лабораторию»… Я бы смог понять, что за «зелье» у нее получилось. Я бы не дал ей его попробовать. И поставил бы решетки на окна. И всегда был бы рядом. У вас, случайно, нет маховика времени, гражданин следователь?