Хорошо, что ночь все скроет

И перекидывая ногу за выступ, она опять ухмыляется. Нео до предела ухмыляется, когда из раза в раз находит в ярко-синем пространстве налитые вином Эльзаса глаза. Ухмыляется, когда мужчина в капюшоне, чьё лицо на этой крыше постоянно освещает экран приставки, раздраженно цокает, как только замечает, а это происходит практически сразу, босую, в чёрных бинтах, ступню, которую она всегда перекидывает через этот чертов, высокий выступ. Ему, конечно, пора бы уже и привыкнуть, что эта девица будет делать вид, что других крыш в городе просто не существует, но уж слишком привык он к именно этой своей реакции на неё. Встряхивает своим коротким черно-белым сплитом, зря почем, ведь не меняется ровным счетом ни-хе-ра, волосы все также лезут ей в глаза, витают над макушкой мелкой паутиной из-за несильного ветра, одним словом «бесят» Томуру. Его бесит, что из-за этих патл он, «Блеать!», продул какому-то новичку в игре по сети. Ебануться просто. Мужчина не тот, кто обладал великой способностью, присущей больше героям, нежели злодеям — терпеть, неа и ни разу. Поэтому злостно зыркнув на уже зацепившуюся руку и высунувшуюся голову, он припечатывает приставку рядом с собой, слава последним каплям здравого рассудка, четырьмя пальцами, складывает руки на груди и смотрит. Просто смотрит на этого клеща, с причудой которого можно было и не записываться в альпинистки, хотя ему похуй, не упадёт в любом случае. «Ну вот что ты, блять, здесь делаешь?» — почти страдальчески вздыхает Шигараки, прикладывая ладонь к лицу, а она вновь ухмыляется. — Привет, задрот. — Нагло скалится девчонка с большими, аметистовыми глазками, вызывая у мужчины раздражённое подергивание уголком губ. Он не понимал ее желания приходить сюда, к человеку, причуда которого ежедневно губила десятки жизней, могла погубить ее, да черт, за время, проведённое с ним она стала настолько беспечной, что мужчина и не сосчитает, сколько шансов ему было предоставлено, и только он об этом задумывается, как его обескураживают вполне обыденным на этой крыше в час с половиной ночи вопросом: — Банан, или клубника? Томура невозмутимо косится в сторону, скрестив руки на груди и надеясь, что выглядит не слишком глупо, когда хрипло прочищает горло. — Будто бы ты, блять, не знаешь. — Нео пускает глухую усмешку на его пассивно-агрессивную позицию «В раковине», но спустя меньше, чем пару секунд под луной сверкает розовая пачка фруктового льда, которую он едва успевает подцепить двумя пальцами рядом со своим лицом. Томура инстинктивно ёжится от мелких покалываний в кончиках пальцев, сильнее втискивая спину в стеклянную ограду, краем глаза смотрит на открывавшую свою сладость находу, и севшую недопустимо близко к главарю Лиги девушку, и слишком быстро отворачивается, когда она тоже обращает на него свой взор. Сато Нео теплит его лукавой улыбкой, такой же, как и в их первую встречу, когда на вылазке к потерпевшим увидела Томуру, долго смотрящего на коляску с горько орущим младенцем. У человека с жуткими принципами была совесть, которая не позволяла ему отойти до того момента, как сюда не приблизится именно герой, и, что ж, своего он дождался. Правда, были у Сато эти пять секунд в запасе, чтобы поймать его растерянность, ведь он не подходил к маленькому человеку, дабы успокоить, а вот когда ее, наконец таки, заметили, от той растерянности и след простыл. «— Это, блять, твоя работа, а не моя, хули так медленно?» — смотрел он взглядом аля «тоже мне герои», а она, выбросив вперёд эластичный бинт, цепляя коляску и беря на руки плачущее дитя, просто улыбнулась. Уходящий в туман злодей на ее «— Спасибо, красавчик.» лишь фыркнул. Как-то раз она напросилась к Ястребу в ночной патруль по дружбе дружной, но на самом деле просто хотела полетать, не прикладывая собственных усилий. Прекрасная врожденная гибкость с ловкостью, как и хорошая подготовка в Юэй давала ей возможность парить, но что было то по сравнению с прямым полетом?.. Вторая встреча с Томурой не заставила себя долго ждать, короче. Это странное одиночество на крыше... Именно, черт возьми... На третье столкновение она пришла на эту самую крышу раньше мужчины. Томура Шигараки упрямый, да и в прах обратить может, но Сато Нео, как оказалось, ещё упрямее, а ещё она очень шустрая, он просто задолбался за ней скакать, она же — «— Сумасшедшая ты сука!» — и очень активная, кстати, была не прочь ещё... Она герой, но ее рабочий день заканчивается в пол-одиннадцатого, она не чувствует и капли совестливого угрызения, ведь по закону и правда нихрена не нарушает. Одного Шигараки в качестве знакомого злодея было более, чем достаточно, но так уж вышло — «— Да оно само как-то...» — Объяснялась Сато перед своим крылатым напарником, когда тот узнал, что она, оказывается, знает и этого, казалось, мрачного, парня со скобами. Знакомство с Даби, который в него же предложил ей назваться «Ласточкой», ибо несолидно без геройского имени выпускаться, вышло очень спонтанным, но веселым, на ее принципы покрутил пальцем у виска, зато от души поржал, когда на фальшиво названном им дне рождении Томуры она подарила ему крем для век. Было весело, да и крем был хорошим, но под сумасшедший хохот черноволосого этот тюбик смачно влетел ему в голову, а вот она была несправедливо послана нахуй, но да ладно, все равно это была их не последняя встреча, и близко нет. — Только что установила свой личный рекорд, половинчатая. — Как бы невзначай замечает красноглазый, откусывая подтаявшую верхушку, на заинтересованный взгляд хмуро жмёт плечами. — Молчишь. Ее коралловые губы легко усмехается, прямой веснушчатый нос смешно дергается, имея чёртову дюжину знакомых, она находит спокойствие именно здесь, и, черт возьми, озадачена этим ни чуть не меньше Томуры. Она пододвигается ближе, соприкасаясь плечиком с его предплечьем, он странно косится на неё вниз, от чего девичий безудержный смех рвётся наружу, Томуре остаётся лишь цокнуть, и даже не гадать, что на уме у этой больной и излишне тактильной девки. — А ты хочешь, чтобы я с тобой поговорила, сухарик? — У мужчины дергается глаз от того, как беспечно ведёт себя эта смертница, ну серьезно, какой он ей, нахуй блять, сухарик? Кажется, у него и в глотке пересохло... глупая половинчатая девчонка... Она осторожно, но без всякого стеснения прикладывает висок к его просто замершему в этот момент предплечью, не сдерживает усмешку в нос, продолжая, как ни в чем не бывало, посасывать лакомство. Шигараки не помнит, когда начал убирать приставку всякий раз, как только видел цепкую конечность Нео за оградой, Шигараки уже подготовился к тому, что она, как и всегда, начнёт балаболить, а он, как и всегда, закатывать глаза и цокать в моментах, но вместо этого был вынужден нелепо застыть с мороженым у самых губ и пребывать в полнейшем ахуе. Что ещё за выходки?.. Пытается из колеи выбить? Да у нее, ебать, получается лучше, чем у конченной улыбашки Всемогущего. Только пытается из себя что-то выдавить, как его снова перебивают... «Ты, блять, определилась бы что-ли!». — У меня для тебя кое-что есть. — С невинной улыбкой она возносит глаза вверх и легонько щипает Томуру за руку... Ее невозмутимости можно только позавидовать, ибо сама она ещё ни разу не задумывалась над тем, почему до сих пор жива. Мужчина в этот момент, казалось, вообще потерялся, и забыл, где чертова реальность, Шигараки молчал, сглотнул накопившуюся в глотке слюну, и молчал дальше. Его невозмутимости позавидовать было нельзя, ибо выглядело так, будто его сломали. Выглянув из-за его плеча, встав на коленки, «Да она охамела...», Сато пересаживается на его. — В заднем кармане... достанешь? Слишком долго смотрит вверх, в его замершие, горящие глаза, Томура будто и не замечает ее подрагивавшие уголки губ, и одёргивает его вовсе не сок, только коснувшийся фаланг, а смех, ее мирный смех и маленькая рука, пальцы которой едва-ли касались его груди. Его пальцы в миг ослабели... поел, сука, мороженого. — Прости-прости, — Примирительно машет руками, провожая ярко-малиновую субстанцию в последний путь, и выбрасывая к нему свою... ну, из солидарности, — просто шутка, — прикрывает улыбающиеся глаза, Нео будто и не замечает его внимательного взора. По-другому это «кое-что» достать было нельзя, поэтому на казнь мужчине, она начинает ёрзать. Его руки рефлекторно ложатся на бёдра, из-за чего бледная сжатая ладонь замирает у середины груди, только собирается перелезть назад, но руки с оттопыренными указательными пальцами становятся только теснее. Их положение меняется как по щелчку пальцев, нагибаясь так, чтобы доставить ее уху дискомфортный табун расползающихся по всему телу мурашек, теперь доминирует Томура. — Сдохнуть захотела? — От твоих-то рук, пальцы которых ты сейчас так старательно контролируешь? — Навострив нос в гору, Нео не стушевывается. Гребаный абсурд, но что бы этот покоритель праха не делал, она чувствует себя комфортно. — Нет, сухарь, просто хотела дать это. Мужчина наконец переводит глаза на маленькую, белую баночку в трёх пальцах. — Это кокосовое масло для губ. — Глядя на ее беззаботную улыбку, ему хочется повторить свой вопрос, сжать тонкую шею, не оставляя в стороне ни одного пальца, но получается лишь больно, надеясь протрезветь, откинуться затылком на стекло и расхохотаться. — Пошла нахуй. — Не прекращает он смеяться, а одна рука до сих пор покоилась на бедре. Один уголок коралловых губ усмехается, три пальца все также держат несчастную баночку, которая обошлась ей в семь баксов, левая нога перекидывается на другую сторону, теперь Сато может похвастаться тем, что оседлала самого лидера Лиги злодеев. — Эй, сухарь-задрот, это же не какая-нибудь дешевая гигиеничка, которая ещё больше иссушит твои губы, просто дай гребаному кокосу шанс! — Для пущего эффекта она нагнулась ближе, держа это масло, точно восьмое чудо света. — Ты... ты просто кретинка. — Выдал он, немного успокоившись. — Говорил: не нравятся ощущения после нанесения, когда ты притащила мне тот чертов крем... Что ты сделала? — Хитро щуря очи, он улыбнулся. Улыбнулся так, словно и не было той раздражительности, так, что девушка перестала моргать следующие несколько секунд. — Притащила чертово масло... Герои не учатся на собственных ошибках, Нео? — Голова со съехавшим капюшоном склоняется набок, а вторая рука, почему-то не осмелившись на известный только одному Томуре подвиг, падает возле его ног. — Или только ты? — Оно ощущается, н-но… мягко что-ли? — Пытается выкрутиться девчонка, а Шигараки только сильнее пылает в улыбке от этих милейших заиканий. Звёзды в голове у Нео разошлись ещё когда ей подарили искреннюю улыбку, от своего имени, впервые произнесённого с его уст она и вовсе выпала в осадок... Она впервые почувствовала себя странно в его компании, и это было не хорошо и не плохо, определения для этого чувства, верно, ещё не придумали, или она не до конца его понимала... принимала?.. Все это было впервые, и Нео растерялась. Все же это она привыкла быть активной частью их дуэта… Да, смотря в эти гипнотизирующие красные глаза, она точно растерялась. Да тут любой бы растерялся! Вот только Томура Шигараки, на печаль девушки, не любой. Дёрнувшись, как от электрического тока, когда кончиков пальцев коснулись холодные руки, она перевела быстрый взор на в момент появившуюся в его руке баночку. Сосредоточено, даже с некой аккуратностью, откручивая крышку, поддевая этикетку, а потом и немного сахарной субстанции, встречается с озадаченным ступором. — Что ты..? — Она дергается от его руки, приближающейся к ее лицу, как от огня, но он находит ранее покинутой руке применение, не грубо, но настойчиво клоня к себе за кошачью спину. — Тш... — Он так спокоен, и, кажется, пытался отдать ей ровно половину от этого чувства, вот только дурное волнение Нео его напрочь не пропускало. — просто хочу тебя понять. Оставалось только замереть, когда гелевая текстура коснулась ее губ, а холодный палец мягко, едва касаясь кожи, ее размазывал. Томура сегодня в ударе, не иначе. В своё оправдание может сказать лишь то, что она первая это начала, и даже не сегодня, а ещё гребаных семь месяцев назад. Оправдываться он, разумеется, не собирался, а вот повергнуть в шок кое-чем другим... — Можно? — «Серьезно?». Нео чуть ли не схватывает нервную усмешку от того, насколько невозмутимое лицо у него было в сей момент, она с трудом сдерживает удивлённый вздох от его просьбы на ее добро. Однако... Шигараки только что спросил, можно ли..? — Эй, не делай вид, что не поняла, половинчатая. — Журит он с глазами-щелками ту, которая сейчас, действительно, мало что понимала. Шигараки смотрит ещё пару мгновений, прекрасно замечая ее глаза на своих сухих, потресканных губах, негромко цокает, и под оскаленный, гортанный рык: «Раздражаешь!», захватывает ее затылок, а потом и коралловый рот… Широко распахнутыми глазами она наблюдает слабо закрытые, чтобы поглядывать на реакцию, его. — Неумеха… — Мычит голубоволосый в ее губы, свойственно для него, пытаясь вывести на ответные действия, и мать его, это работает. Хмуря густые бровки, Нео выпускает пар негодования через нос, обхватывая руками шею Томуры, она перехватывает инициативу, и специально толкает язык слишком глубоко, наблюдая теперь ахуевающую реакцию мужчины, она принимает его игру, вот только… напрочь стирая его правила. А Томура, с улыбкой отмечая, что весь его уже не девственно-чистый рот в этой жирнющей, кокосовой ереси, вовсе и не против. Девушка разочарованно склоняет голову набок, когда подлец отстраняется с видом довольного кота, проводит кончиком пальца по своей нижней губе и лукаво созерцает лоснящийся при луне блеск. — Довольна? — Самодовольно выгибает Томура бровь и, кажется, остаётся в дамках, ведь ее личико выражало абсолютное неудовлетворение, а он и рад этому поспособствовать. Видеть ее такой: краснощёкой, смотрящей куда угодно, лишь бы не в его алые глаза… да-а… что-то в этом, определенно, было. — Ч..? — Ее защитное возмущение слишком ново для Шигараки, но быстро приспосабливаться — его талант. Волосы, что перекрывают почти весь обзор на милый «краснь» из-за легкого ветерка, больше не кажутся ему такими бесячими, он бы даже заправил их ей за ухо, с улыбкой наблюдая, как через секунду они снова начнут выбиваться. — Я же не просила этого… почему я долж… — Губы. Больше не сухие, ты довольна? — Под насмехающейся ухмылкой она невольно, с примесью стыдливого разочарования, поджала свои, но потом кое-как собрав волю в кулак, подняла очи на эту наглую мину, и не постеснялась досконально пробуравить губы. — Нужно немного добавить, — Отстранившись, глянув на злосчастную баночку в его руке, — там… не все захватило, видимо… давай я… или ты… — хотелось с громких шлепком провести вниз по своему лицу, настолько она чувствовала себя дурой сейчас, в груди уже не сканировалось и угольков-зачатков смелости, лишь большущий такой ком из нервозности. Под его тихий, внезапно вырвавшийся смех, она и вовсе опустила глаза. Реакция для восемнадцатилетки на такого рода действия вполне адекватная, вот только… думал так, из них двоих, лишь Томура. А Нео бы так и просидела, понурив голову, глядя на свои пальцы, которые она заламывала, и вспоминая о своём первом недоопыте на втором курсе, но Шигараки Томура не был абьзивным четверокурсником, после которого она каким-то чудом не стала боятся всех представителей мужского пола в мире, тот, на ком она сидела, был уверенным, хоть и немного наглым мужчиной, которому в этот момент очень захотелось поделиться этими качествами, и именно с ней. — Я, по-твоему, ебанный эксперт? — Когда он легонько подцепил кончик ее подбородка двумя пальцами, даря чувственный чмок, нежно вовлекающий в кое-что поинтереснее, она подумала о охренительном креме для рук, который она обязательно притащит ему в следующий раз, ведь ее кожа на лице слишком мягкая, и на следующий день на скулах, с ювелирной точностью, выступит по полосочке, а то и по две, но она их даже замазать не постарается. Сато Нео герой, но рабочий день у неё начинается в девять, а завтра, к тому же, выходной. — Ну нихуя ж себе, сказал я себе! — И об этом, кстати, знает умилительно улыбающийся чему-то Таками, который характерно пихнул своего присвистнувшего пирсингованного сообщника в плечо, ведь обитала эта парочка, исподтишка наблюдающая за второй, практически на соседней крыше. — Ахуеть, сука, не встать… Что сказать… Хорошо, что ночь все скроет.