останусь

      ночью никогда ничего не видно.       вокруг альберта лишь темнота и горячие плотяные ветви. тянутся к его лицу, волосам, рукам и губам. касаниями. такими противными, что даже пара экономики с этим глупым преподом кажется райским наслаждением.       альберт ничего не видит. а ему и не хочется.       в этом мрашнике лишь гнилью и дышать. мерзкой, липнущей, словно плесень, зеленовато-буро-блевотной, словно наконец-то убрал со стола ту кружку, в которой месяцами покоились остатки кофе на дне. альберт, кстати, теперь тоже на дне.       а нужно-то было всего начать встречаться с этим ебучим синеволосым алкоголиком-недопанком, что спокойно прогуливает пары лексикологии. он живёт сегодняшним днём, не задумываясь о будущем, благородно вспоминая прошлое слезами, горячо скатившимися по загорелым щекам.       в отличии от альберта, конечно же.       альберт совершенно другой. бледный, почти неживой. рисует на обгрызке листочка ещё с начала нудной шараги, приходит ко второй паре, почти ни с кем не разговаривая, ведь неумение разговаривать с людьми так и бьёт его током, как только он думает к кому-то грамотно обратиться.       к кому-то. кроме него.       кроме самой хаотичности, буквально всегда находящейся в центре всего чужого внимания.       кирилл.

***

      альберт ненавидит свои глаза. они голубые. голубой. утяжеляет и утомляет, приводит к безразличию и апатии. поэтому альберт носит карие линзы, дабы сливаться среди большинства остальных. дабы никто не знал и не видел этот отвратный голубой.       и даже так он заботится о себе.       ведь линзы нельзя носить круглыми сутками, бла-бла-бла, и прочая хуетень, что ему говорила пожилая окулистка ещё полтора года назад.       альберт смотрит в зеркало. в свои глаза. противно, мерзко, отвратительно, отталкивающе, неприятно, антипатично и гадко. в его голове лишь мысли о том, что он не зря их ненавидит. он готов заплакать хоть прямо сейчас. ничтожный.       — они похожи на реки.       альберт не заметил, что он тут.       альберт удивлённо смотрит на кирилла, взгляд которого направлен на зеркало, там, где его глаза, и на его щёки, тут же покрывающиеся румянцем. слова сказаны так неожиданно, что альберт не находит слов, чтобы ответить. ему кажется, что это шутка. что кирилл просто смеётся над ним, как обычно.       разве его глаза не уродливы? разве не об этом твердили все его одногруппники?       — альберт, ты красивый.       кирилл произносит эти слова так, словно сказанное очевидно, как факт того, что сахар сладкий — кирилл уверен в этом на все сто; словно альберт слышит это от него каждый день. его лицо серьёзное, без тени насмешки. вот о ком можно сказать «красивый», точно не об альберте. кирилл прямолинейный, всегда высказывает то, о чём думает, поэтому альберт почти приходит к выводу, что парень всё же честен, и эта фраза долго будоражит его душу уже похолодевшими августовскими ночами.       — альберт, ты мне нравишься.       звучит будто между делом, словно во время окна между парами. так легко и просто, что альберт не сразу вникает в смысл сказанного. на губах кирилла приторная, но приятная полуулыбка, та самая, которую он дарит только альберту. никто в по-привычному непривычно тихой общаге не обращает на них внимания, не слышит их разговора, не бросает косые взгляды. но этого и не требуется. они есть друг у друга. альберт, с его наипрекраснейшими глазами и кирилл, влюблённый в них.       но альберт кое-что понимает не сразу.       — кирилл, ты пьян.       звучит так, словно кирилл выпивает не каждую субботу. а сегодня пятница. факт остаётся фактом. в глазах кирилла сейчас всё туманно-белое, и он путается. говорит, не подумав. а руки кирилла ложатся на плечи альберта. приятно. было бы. если бы не осознание того, что он просто напился. ничего необычного, да?       — кирилл, прекрати.       прекрати, прекрати, хватит, не смешно.       альберт всегда говорит одно и тоже. когда кирилл вновь проводит пальцем по его бёдрам. будь он смущён, а будь серьёзен. его фразы никогда не поменяются. таков уж альберт.       таков уж альберт, что верит в то, что люди меняются. таков уж альберт, что верит в то, что его полюбят по-настоящему. таков уж альберт, что верит в то, что любовь реальна.       таков уж альберт.       но он вновь забыл одно «но».       лишь его мысли меняются, но точно не этот мир.       — останусь с тобой на ещё одну ночь.       а нужно ли?