I'm not okay (I promise)

— Молодец, — говорит Серёжа в один из дней записи «Феникса», и Мишино сердце уходит в пятки, а голова на мгновение идёт кругом. Люди привыкли говорить о бабочках в животе, но у Миши в животе — настоящий рой пчёл. И мысли в голове роятся подобно ему. Кровь приливает к лицу — и не только к нему. Какого чёрта с ним происходит? Тогда Миша понимает, что это конец. * * * — Хорошо поработал, — говорит Серёжа, когда альбом полностью записан, и треплет Мишины вихры. Виталик и Володя посмеиваются, а вот Мише не до смеха. Он мямлит что-то наподобие «спасибо, мне пора», улыбается как можно более искренне и выбегает из студии. Уже сидя в машине, он пытается успокоиться и не обращать внимание на внезапный стояк. * * * Они едут в Саранск. Это первый Мишин концерт с Арией, и Миша, разумеется, волнуется. Так он отвечает на вопросы коллег о том, как он себя чувствует. На деле же он на пределе своих физических и моральных сил, хоть и пытается привести мысли в порядок. Серёжа видит. Видит и подсаживается в поезде, когда все уже спят. — Спишь? Разумеется, Миша не спит. Но стоит ли об этом знать Серёже? — Вижу же, что не спишь. — А ты почему не спишь? — Миша стягивает с лица накрахмаленную простыню. — Не знаю. Переживаю за тебя, вот и не сплю, — Серёжа пожал плечами. Мишу удивляет такая откровенность, а Серёжа продолжает: — Наверное, я не тот человек, кто может раздавать советы налево и направо в таких ситуациях. Да и ты не маленький, сам всё понимаешь. Просто скажу: тебе не нужно никому ничего доказывать. Главное — то, кто ты в своих глазах. То, на что ты согласился, и то, через что уже успел пройти, — достойно уважения. Ребята верят в тебя, и я тоже. Миша слушает и, кажется, не дышит — старается не испортить такой интимный момент. Только бы не сейчас, только бы не сейчас… Он ведь так вымотан, не хватало ему ещё дрочить, скрючившись на узкой койке. — Спасибо, — выдавливает он, когда Серёжа замолкает. Серёжа говорит ещё что-то ободряющее, и Миша молится всем известным богам, чтобы после этого он ушёл к себе. Объясняться за непредвиденную реакцию организма ему не хочется. Видимо, всё же придётся потерпеть некоторые неудобства. * * * — Хорошо идём, — Виталик хлопает его по плечу во время барабанного соло Макса. — Публика тебя приняла, это хороший знак, — Володя кивает. — Ага, даже имя скандировала. Рад? — Рад, конечно, — с ухода за кулисы прошло несколько минут, а у Миши всё ещё бешено колотится сердце. — Ты это заслужил, — Серёжа снова как бы невзначай касается Мишиных волос и на мгновение опускает руку на плечо. Мишу хвалят все, даже несколько тысяч человек в зале. За то, что взял на себя такое тяжёлое бремя, не развалился под его весом, стойко выдержал с улыбкой на лице. Но тело предательски реагирует лишь на Серёжу. Дело в том, что он говорит или как он говорит? Артура девять лет назад он так же поддерживал, или Миша — особенный? Особенный. Миша смущённо улыбается, но внутри него всё закипает. Стараясь вести себя естественно, он ретируется в туалет и быстро доводит себя до разрядки. Миша смотрит на руку, испачканную в сперме, и не может перестать стыдить себя за слабость, в который раз вознося молитвы о том, чтобы Серёжа никогда об этой слабости не узнал. * * * Так продолжается ещё несколько лет. Казалось бы, Миша уже не новенький в группе, ему многое не впервой, а Серёжа продолжает его хвалить при любой возможности. Будто специально. Будто о чём-то догадывается. Миша может всё вытянуть без помарок на репетиции или концерте, может помочь с уборкой студии, может банально выиграть в «Дурака онлайн» — и за всё это получить похвалу от кудрявого гитариста, а вследствие неё и быстро колотящееся сердце и прилив крови туда, куда не надо. — Я так и знал, — говорит Серёжа в тот день, когда Виталик представляет группе будущую «Точку невозврата». Песня хороша, тянет на хит — вот что говорят Володя и Макс. Да тут у нас скрытый талант обнаружился — вот что говорит Серёжа. Миша краснеет, кивает благодарно и по привычке уходит привести мысли в порядок. Когда он умывается ледяной водой и лихорадочно, до боли трёт кожу в попытках отогнать нарастающее возбуждение, Серёжа подходит сзади и говорит ту самую фразу. О том, что знал. Миша старается не смотреть в зеркало, в котором отражается стоящий позади него Серёжа. Он не может выдавить из себя ни слова, только открывает и закрывает рот, словно рыба, выброшенная на сушу. А сказать что-то надо. — Ты... О чём? — срывается у него наконец. — Да так, ни о чём. Миша продолжает рассматривать раковину, но чувствует на себе пристальный взгляд Серёжи, чувствует едва заметное движение воздуха, когда Серёжа сокращает расстояние между ними. — Просто... — Серёжа прижимается животом к спине Миши. — Хотел ещё раз сказать, что песня замечательная. Ты умница. Последнее слово он шепчет на ухо Мише, и тёплая струя воздуха касается чувствительной кожи. Терпеть Миша больше не в силах. Да и как тут утерпишь, когда объект твоих сексуальных фантазий сам проявляет инициативу? — Не надо так, — Миша цепляется за раковину, чтобы не упасть из-за обессилевших ног. — Я же не выдержу. — Я здесь, чтобы тебе помочь, — Серёжа одной рукой обхватывает Мишину талию, а другой забирается под ремень брюк. — Можно? Миша краснеет — то ли от возбуждения, то ли от неловкости — и кивает. Эту борьбу с самим собой он проиграл. — Хороший мальчик, — Серёжа расстёгивает ширинку, ловкими пальцами забирается под ткань белья и сжимает налившийся кровью член. Миша закусывает губу, чтобы случайно не издать непристойный звук, тем самым собрав здесь всех остальных коллег. — Не сдерживайся. Звукоизоляция даже здесь хорошая, — Серёжа двигает рукой вверх-вниз, то усиливая напор, то, наоборот, ослабевая. Мишу потряхивает, он толкается в подставленную руку и чувствует, что близок к концу. — Иди ко мне, — Серёжа разворачивает Мишу лицом к себе. Миша инстинктивно прижимается к Серёже, лишь бы создать трение. Плевать, что одежда испачкается в смазке. Он на грани, и желание пересечь эту грань слишком велико. — Потерпи ещё немного, — Серёжа не торопится удовлетворить его желание, отодвигается и вовлекает в медленный, тягучий поцелуй. Миша не против, но их тела всё равно слишком далеко друг от друга. — Вот так, хорошо, — Серёжа отстраняется, смотрит на возбуждённого до предела Мишу, как на картину в галерее — вдохновенно, даже с некоторым восхищением. Мише же не до игр в гляделки. Серёжа, конечно, тоже безумно притягателен, особенно сейчас, и будь Миша не в таком напряжении, то принял бы правила игры. Но ему кажется, что он или его член лопнут, если Серёжа так и будет просто стоять и смотреть. Он отрывает затёкшие руки от раковины и обвивает ими шею Серёжи, притягивая того к себе для поцелуя. — Пожалуйста, — шепчет он прямо в чужие губы, и Серёжа всё же возвращает руку ему на член. На этот раз движения резкие, быстрые. Серёжа не сбавляет темп, его слегка шершавая ладонь с лёгкостью скользит по стволу. Его губы касаются мочки Мишиного уха, и Миша чувствует, как уплывает. Он не чувствует земли под ногами, у него кружится голова. Хорошо, что Серёжа всё ещё придерживает его за талию. — Живой? — пока Миша пребывает в небытии, Серёжа помогает ему одеться и приглаживает волосы. — Вроде, — двигать губами Мише сейчас хочется меньше всего. — И давно у тебя… это? — Нет, — нехотя отвечает Миша. — Ты же сам сказал, что знаешь. Так зачем спрашивать? На эту тему он никогда и ни с кем не разговаривал, только на форумах ответы искал. Лучше бы не искал. — Вдруг у тебя и до «Арии» с этим проблемы были… — Нет! — Миша дёргается и мотает головой. — И вообще, нам уже пора возвращаться. — В этом нет ничего такого, — продолжает своё Серёжа. — У кого-то на животных встаёт… — Прекрати, — Миша хмурится и направляется к выходу. — У меня нет никаких проблем с этим. Просто не хочу других напрягать всякой ерундой, ещё и такого личного характера. — Похвально, — говорит Серёжа, и Миша затылком чувствует его ухмылку. Кажется, в туалете им придётся ещё чуть задержаться.