Der Nanny

Чан внимательно изучал документ, который попал ему в руки. Это был договор дарения, подписанный с нарушениями. Теперь ему, как юристу, необходимо было дать свой ответ – согласиться принять участие в сложном деле или же отказаться и остаться дома с сыном, с которым он пытался наладить отношения последние восемь месяцев. Однако все попытки родителя были тщетны, подросток не воспринимал отца всерьез, а все его старания лишь высмеивал с привычным ему преувеличенно серьезным выражением лица. – Ты можешь выиграть это дело, Феликс.– Юрист поправляет очки привычным движением. – Договор составлен, мягко говоря, на коленке. – Я рад это слышать. Ты мне, действительно, очень нужен здесь, в Австралии. Чан вздыхает, услышав топот на втором этаже – его сын уже проснулся и собирался в школу. Сейчас он примет душ, оденется, спустится позавтракать хлопьями, которые Чан закупал коробками, потому что у него не было времени готовить. Хотя иногда он пытался побаловать сына панкейками, но каждый такой завтрак заканчивался битой посудой, криками и громким хлопком двери. – Ты знаешь. Я не могу оставить Сынмина одного. – Так прилетайте вместе! – Собеседник Чана широко улыбается прежде, чем развернуть ноутбук, чтобы показать красивый вид на океан из своего дома и просторный зал. – Места хватит всем – Мия с детьми у бабушки с дедушкой сейчас. Уверен, что Джейк и Чеён будут в восторге, если вы с Сынмином приедете. И вообще мы давно не собирались все вместе. Чан задумчиво смотрит на настольный календарь, а затем переводит взгляд на фото в рамке. На снимке изображена счастливая семья Бан. Такими они были еще два года назад – жена Чана еще была жива, и они мечтали о втором ребенке; а Сынмин занимался профессионально бейсболом и не выкрасил волосы в сине-красный цвет. Сам отец семейства выглядел на снимке лучше – энергичный, полный идей и мечтающий перевезти семью в родную Австралию, для этого ему, конечно, нужно было много работать. Именно с этого начались проблемы в семье Бан. – У него только начался учебный год, ну, куда я его повезу? Если бы он хоть учился хорошо… – Чан услышал как Сынмин спустился на кухню. – Я не хочу давить на тебя, бро. Но это дело… только ты можешь помочь моей семье. Бабушка сойдет с ума, если за дело не возьмется ее «Чанни». – Бан не скрывает улыбку, их семьи всегда близко общались. – Кстати, мой кузен сейчас в Сеуле, он мог бы пожить у вас и побыть няней. Насколько я знаю… ему сделали хороший офер, и он вернулся в Корею. Он мог бы пока присмотреть за Сынмином, если ты хочешь оставить его дома. Крис задумчиво поглаживает подбородок. Может быть, им с сыном нужно взять перерыв в общении? – Сегодня закажу билеты. А ты, Ёнбоки, скинь мне номер телефона своего кузена. Его, вроде, зовут Ли Минхо? – Да, он самый. Ты его помнишь? – Сложно забыть того, кто вызвал полицию, когда мы отмечали твой двадцатый день рождения… Феликс громко смеется, вспоминая ту вечеринку. Это было незабываемо, так, что никто до сих пор не помнит, как они умудрились купить билеты на самолет и очнуться уже в аэропорту Праги, удачно избежав встречи с полицией. Такие истории остаются известными только узкому кругу людей. Для Сынмина его отец – это серьезный мужчина в костюме, который всегда говорит про будущее и про то, что образование чрезвычайно важно. Для Феликса Бан Чан – друг детства; тот, кто привез его в Корею и показал жизнь в другой стране; «бро», который всегда подставлял свое крепкое плечо. – Надеюсь у вас это взаимно. – Ли заливисто смеется. – Сейчас пришлю его номер. А Сынмину передавай привет от его классного дяди Феликса из Австралии. – Я бы передал ему, но у нас холодная война сейчас. Мы мало разговариваем... Чан попрощался с другом, а затем сразу же позвонил Минхо, которому предложил пожить у него, пока он будет в Австралии. К счастью, Феликс уже оповестил брата, что ему позвонит его друг, а не то этот звонок был бы очень странным. Мужчины договорились, что Минхо переедет в дом Бана уже этим вечером. Чан знал, что Сынмин будет рад его отъезду, но будет в бешенстве, когда узнает о няне. В прошлый раз он довел бедную девушку из агентства до истерики, инсценировав свое повешение в ванной комнате. Крис тогда еще получил штраф за превышение скорости, потому что ему позвонила няня в слезах, сообщив, что Сынмин повесился. Мужчина тогда почти лишился рассудка – он был одновременно зол на сына за подобный розыгрыш, но и счастлив, что ничего не произошло в реальности. Когда Бан приехал домой, то застал сына за игрой в приставку. Тот даже не повел бровью, увидев злого отца. Крис захлопнул крышку ноутбука и решил выпить кофе, возможно, ему посчастливится поговорить с сыном за завтраком. Раньше они любили завтракать вместе и обсуждать планы на день. Но два года назад все изменилось, когда на почту пришел результат анализов жены Чана, это был рак. В одночасье счастливая семья потеряла все. – Приятель, гм, вечером у нас будет гость. – Чан подсел к Сынмину, который даже не оторвал взгляд от телефона. – Будет семейный ужин. Кстати, Феликс передавал привет. Помнишь его? Он приезжал в гости к нам. Сынмин шумно помешивает хлопья в тарелке. А затем вынимает наушник из левого уха – Чан не заметил, что у сына были беспроводные наушники. – Ты что-то сказал? Крис выдыхает. Он не хочет кричать на Сынмина – психолог говорит, что они должны разговаривать, чтобы решить свои проблемы. И крик – это худшее, что может сделать сейчас отец. – Шу-чу. – Подросток снимает второй наушник. – Он приезжал на похороны мамы, я помню его. Чан выглядит спокойным, но в душе он плачет как двухлетний ребенок каждый раз, когда кто-то говорит о его жене. Он не понимал, почему Сынмин так себя ведет и действительно ли он ничего не чувствует после того, что случилось с их семьей. – Брат Феликса поживет здесь несколько недель, пока я буду в Австралии. Мне нужно выиграть несколько дел, а потом мы можем… – Не можем. – Сынмин закатывает глаза. – У тебя работа, а у меня школа. И у нас нет ничего общего. Даже фамилии разные. Чан едва сдерживает себя. Бить детей все еще нехорошо, даже если они и пытаются вывести тебя на негативные эмоции. А Сынмин, Чан это знал наверняка, всегда делал все ему назло. Осенью он пришел домой с выкрашенными волосами в два цвета, а еще через пару месяцев – с проколотым носом. Позже тело подростка украсила татуировка в виде змеи, которая, выглядывая из-под футболки, ползет по его шее. Из-за этих изменений Сынмина почти исключили из школы, но его отец сделал щедрое пожертвование и руководство решило отступить. – Просто будь дома к семи. Я закажу китайской еды из твоего любимого ресторана, и вы познакомитесь с Минхо. Он младше меня, думаю, вы подружитесь, гм. – Ага. Сгораю от нетерпения. Сынмин как обычно громко хлопает дверью перед уходом, оставив отца наедине со своими мыслями. Сегодня Чан работает из дома, так как в офисе проходили проверки, и толпы людей мешали ему сосредоточиться на делах. После пятой чашки кофе мужчина обратил внимание на время. Громко сматерившись, он сделал заказ, почти забыв о своем обещании сыну. Он всегда слишком увлекался работой, именно за это его ненавидел Сынмин. Точнее, он ненавидел отца за то, что тот был на заседании, когда на другом конце города Сынмин плакал в коридоре с белыми стенами. Вечерело. Чан поглядывал на настенные часы, распаковывая доставленную еду. Здесь было все то, что любил Сынмин, насколько Чан помнил его предпочтения в еде. Отвлек Чана от увлекательнейшего занятия звонок в дверь. На пороге стоял кузен Феликса. – Привет! – Чан пропускает гостя в коридор. – Ты сразу с вещами? Класс. Кстати, уже привезли еду… Минхо значительно изменился с их последней встречи на вечеринке Феликса. Теперь это был уже не надоедливый четырнадцатилетний мальчишка, который пугал весь класс своим характером и поступками. Самого Феликса он тоже пугал, как и его друзей, так как они боялись, что тот подсыплет им слабительное в напитки. – Это твоя комната, а напротив комната Сынмина. Я улетаю уже завтра утром, так что полагаюсь на тебя. Внизу хлопнула дверь, и уже через минуту Сынмин оказался на втором этаже возле своей комнаты. Он бросил недовольный взгляд на отца и гостя, которые стояли в дверном проеме соседней комнаты. – Привет. – Неловкий кивок и подросток скрывается за дверью. – А это Сынмин, тот, за кем нужно присмотреть… Он трудный подросток. – Чан рисует кавычки в воздухе. Минхо издает тихий смешок и предлагает спуститься к столу. Чан делает условный стук в дверь сына и просит спуститься к столу. Через некоторое время все трое сидели за столом. Хозяин дома с интересом слушал истории Минхо о путешествиях и о его учебе за границей. Тем временем Сынмин ковырялся в своей тарелке, делая вид, что его очень интересует еда. На самом деле, он исподлобья наблюдал за новым человеком в их доме. Чан искренне полагал, что Сынмину плевать на его отъезд, но это было не так. Подросток был расстроен, что отец не взял его с собой. Это мог бы быть первый шаг к взаимопониманию и попытке сблизиться, искренне полагал парень, но его отец и здесь облажался. Он просто привел в дом незнакомого человека и собирался его бросить. Опять. Чан настолько был увлечен разговором, что не заметил, как Минхо пододвинул свой бокал с вином в сторону Сынмина и взглядом указал на него. Это показалось парню забавным, и он сделал жадный глоток красного вина из чужого бокала. – Сынмин, а ты куда собираешься поступать? Уже выбрал университет? Ким отрывается от еды, услышав мягкий голос, принадлежащий Минхо. Он удивился, что этому человеку интересно хоть что-то о нем. – Сеульский университет. – Школьник выдерживает паузу, наблюдая за реакцией отца. – Выбираю между сестринским делом и садоводством. Чан опускает ложку в тарелку. Он делает это так громко, что Сынмин вздрагивает всем телом, но продолжает нагло смотреть на отца, ожидая следующую реакцию. – Я бы выбрал садоводство, менее запарно, да? Сынминни? Минхо улыбнулся, посмотрев своему подопечному прямо в глаза, вызвав у того легкий румянец. – Это даже не обсуждается. Ты будешь изучать политологию. – Чан был непреклонен в вопросе образования. Последней просьбой его супруги было дать сыну лучшее образование, которое только возможно. Единственное, о чем женщина сожалела перед смертью – обещание прийти на выпускной сына. Она не смогла его сдержать. – Ты говоришь все это, чтобы разозлить меня. Как всегда. – Тебе плевать на меня. Не строй из себя заботливого папу. Сынмин бросает скомканную салфетку на стол и уходит в свою комнату. Чан делает нервные глотки вина, стремительно опустошая свой бокал. Если бы его жена была жива, их сын никогда бы не вел себя так, тем более перед гостями. – Он просто подросток, – тихо говорит Минхо. – Я вел себя так же, когда развелись мои родители. Меня отправили к психологу и пичкали таблетками. Но это не помогает… – Чан вопросительно смотрит на Ли. – Это вопрос воспитания. Его нужно воспитывать. И разговаривать. – Я же не могу бить его или ставить в угол как ребенка. – В том то и дело, Крис. Он уже не ребенок. – Минхо бросает взгляд на загоревший экран телефона, который лежал на столе. – Ко мне друг заехал, я выйду на пару минут. Чан даже не обратил внимания на то, что остался в помещении один. Он был слишком погружен в свои мысли. Тем временем Сынмин сидел в своей комнате на подоконнике, слушая музыку в наушниках. Он думал о жизни и о том, что его ждет в выпускном классе. Отец настаивал на политологии, учителя говорили, что у него ярко выраженные способности к иностранным языкам. А сам парень даже не знал, что ему нравится и чем он хочет заниматься в ближайшем будущем. Раньше он играл в бейсбол и мечтал даже профессионально заниматься этим, а еще он хорошо пел. Его мама всегда просила спеть ей что-нибудь перед сном. Особенно хорошо у него получались легкие баллады. Сынмин долго смотрел на небо, выискивая самую яркую звезду. Он искренне верил в то, что люди после смерти становились звездами, а близкие люди были самыми яркими точками в небе. Его отвлек шум во дворе. Парень осторожно выглянул в окно. Его внимание привлекли тени у большого раскидистого дерева. Присмотревшись, он понял, что это был Минхо и какой-то светловолосый мужчина. У него была стильная прическа, мэн бан, и заливистый смех, который доносился даже до второго этажа дома. Пара о чем-то разговаривала, а затем Минхо поднял голову. Сынмин готов был поклясться, что они столкнулись взглядами. Затем Минхо улыбнулся, обнял блондина за шею и притянул к себе. Сынмин впервые видел, как люди одного пола целуются. Ему стало неловко подглядывать, и он закрыл шторы. А после сел за компьютер и нашел профиль Минхо в инстаграме через страницу дядюшки Феликса, который всегда оставлял восторженные комментарии под малочисленными постами крестника. «Выпускник Корейского национального университета искусств. Волонтерская работа… три кота… работает преподавателем в танцевальной студии». Интересное занятие школьника было прервано стуком в дверь. Он успел скрыть вкладку прежде, чем в комнату вошел Минхо. Он бесцеремонно прошел в комнату, оглядываясь. – Кажется я не говорил, что можно войти, Мин… – Можно на «ты», – прерывает его гость. – Классная коллекция. – Ли осматривает ровные стопки манги и манхвы на белом стеллаже. – Все прочитал? Сынмин кивает и отворачивается к экрану. – Давно поешь? Ты в группе? Ким увидел полароидный снимок в руках Минхо. Эту карточку сделал его друг Джисон, когда они репетировали с группой. С недавних пор Сынмин увлекся игрой на гитаре и Джисон позвал его главным вокалистом в группу. Это стало своего рода отдушиной Сынмина. Ему было грустно? Он пел. Хотелось кричать и крушить все вокруг? Он брал гитару в руки. – Давно. Состою. – У тебя лимит на слова? – Короткий смешок. – Не переживай. – Ли рассматривает стеллаж. – Кстати, подглядывать нехорошо. Сынмин резко подскочил со стула и уже хотел было возмутиться, но его взгляд зацепился за татуировку на руке Минхо, край которой был виден, так как рукава рубашки были закатаны. – Да, у меня тоже змея. И пирсинг есть. – Ловит удивленный взгляд Сынмина. – Не скажу где. Ким имеет неосторожность перевести взгляд ниже, но тут же отдергивает себя. – Я одолжу почитать? – В руках Минхо появляется томик манхвы. – Собственно я за этим зашел. Спокойной ночи, Сынминни. – Спокойной ночи. Школьник осторожно закрывает дверь за гостем и думает о том, что его новая няня куда интереснее, чем девушки из агентства и с ним не прокатят те номера, которые он выкидывал раньше. Минхо сталкивается в коридоре с Чаном и говорит ему, что с Сынмином все хорошо и Крис может спокойно улетать завтра, не волнуясь о них. – Мы уже подружились. Он славный малый. – Сынмин? Славный? – Чан негромко смеется. – Буду благодарен тебе, если к моему возвращению уговоришь его покрасить волосы в человеческий цвет. Хотя бы однотонный… Не пойму я молодежь. Это сейчас модно? Красить в два цвета? – А по-моему ему идет. Хорошо смотрится с септумом. – Надеюсь он хотя бы самый модный в школе. Ладно, спокойной ночи. Я оставлю твои ключи на столе.