alive

Итан шагает по полу грозной, отчасти зачищенной им от всяких тварей фабрики и дрожит. Ему холодно. Очень холодно. На улице стояла удручающая зима и навряд ли бы Хайсенберг позаботился о том, чтобы Итану было тепло в здании. А еще Итану больно. Чертовски больно идти сейчас, потому что нога предательски ноет после того, как ее почти до кости разрубило одно из созданий Хайсенберга, заставляя Уинтерса еще доброе количество времени потратить на то, чтобы прийти в себя и продолжить путь. Итан весь искусанный, израненный, из патронов- максимум одна обойма. и что он, позвольте спросить, собирается делать? Итан и сам не знал. Весь его сон за последние дни- пару часов на картонке в забытом и ужасно холодном доме, заваленным снегом.. Уинтерс чувствует невероятную слабость в теле, а у него впереди еще невыполненное спасение дочери. он очень хочет просто расслабиться и выдохнуть. не думать о миранде и розе хотя бы чертовы пятнадцать минут. но просто напросто не может себе позволить.. Потому что зло- не дремлет. … а вот итану уинтерсу правда стоило бы вздремнуть. Итан прикладывает ладонь к своему лицу и устало садится на одну из железяк, позволяя себе смиренно выдохнуть. тишину прерывали только редкие капли, звучащие где-то неподалеку... Уинтерс прикрывает глаза на мгновение. — Ты невероятно устал, правда, Итан? лелеющий и словно издевающийся голос Хайсенберга постоянно заставлял итана чувствовать тяжесть в груди от.. вины? обиды? если бы он сам мог ответить на свой вопрос... царемонится с хайсенбергом бессмысленно: — пошел к черту. слышится смешок из радио. — Знаешь, согласись ты на мое предложение, мог бы не пострадать столь сильно. Задумайся об этом, мужик. И ответом ему был тяжелейший выдох. Итан сжимает собственные плечи и ахает, сморщившись в лице.. Голова шла кругом.. все, что ему нужно было — это лишь пара минут отдыха... только.. пара минут.. — хотя впрочем знаешь что, я решил сотворить для тебя маленькое чудо. Передохни, приятель! Может так ты поверишь в искренность моих намерений? итан и дернуться не успевает, как обе двери комнаты, в которой он сидел, плотно закрывает металлом. — Ты в безопасности, папаша. Спеть тебе колыбельную? — хайсенберг... какого черта.. — можешь звать меня просто карл. сколько раз еще повторять? Уинтерс молчит. Карл вообще понял, что особым выражением своих чувств и эмоций последний не обладает, когда дело доходит до чувств более человеческих, чем вечная резня и позиция — жертва-охотник. итан привык действовать примитивно, на уровне рефлексов… на него нападают, он защищается. а карл из этой колеи выбивался. выводил его из зоны комфорта.. и старался пробудить в нем что-то, забытое за вечными унижениями и попытками убить его. — подумай о моем предложении хорошенечко, дружище. ты можешь спасти малышку розу вместе со мной, а потом просто помочь мне убить миранду. разве это не равная помощь? Итан ничего не понимает, или понимает только часть. мысли в его голове плывут одна за одной, даже нет, плескаются из стороны в сторону и не позволяют здраво соображать. — я не позволю, чтобы роза... пострадала.. она просто младенец. — да кто сказал, что она пострадает? будь спокоен, папаня, она будет в целости и сохранности! Уинтерс поднимает глаза наверх, откуда исходил звук. молчаливо уставившись, словно баран на новые ворота. — и что ты оторопел? Я не собирался причинять твоей дочери вред. блондин поджимает губы. — как и тебе самому, Итан Уинтерс. — мне.. мне нужно немного отдохнуть... совсем немного. Итан сжимает в руках куртку и прижимает ее к себе, поджимая ноги. его голова медленно укладывается на ткань, оперевшись о стенку. — передохни, Итан. И задумайся о моем предложении и своем ответе еще раз, но уже на трезвую голову, хорошо? …это прозвучало практически заботливо.