есть два стула—

— блять, блять, блять, только не снова, — трясущимся голосом прошептал томми, ловя себя на грани панической атаки. она подкралась незаметно, без особых на то причин: он только что вернулся из сноучестера, навестив таббо, и собирался немного передохнуть дома, а потом пойти проверить свой отель. причин для паники нет, причин для паники нет. — причин для паники нет, причин для паники нет, — пытался успокоить себя томми, понимая, как это бесполезно. он снял с себя всю броню и стянул тяжёлый рюкзак с плеч, оставаясь в своей фирменной футболке и джинсах, но это всё равно казалось слишком тяжёлым грузом. блондин облокотился на стену, медленно сползая по ней вниз. на полу он обнял свои колени и спрятал голову в них, пытаясь принять наиболее комфортное и безопасное положение. — ничего страшного не произошло и не произойдёт, — словно в бреду повторял он. — десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. десять, девять, — считал, считал, считал он, пытаясь успокоиться. эта техника начинала изживать себя, медледенно, но верно, каждый раз принося всё меньше успокоения и всё больше паники из-за отсутствия малейшего контроля над ситуацией. раньше он мог сосчитать всего один раз и успокоиться, продолжить свой путь и даже не вспомнить об атаке. сейчас же он мог буквально пересчитывать по сто, двести раз, и всё, что происходило — он терял счёт времени и паниковал ещё больше из-за бесполезности действий. возможно, кто-нибудь мог бы подсказать ему другой метод или даже лично помогать ему успокоиться, но как он мог позволить себе по своему желанию рассказать о своих слабостях кому-либо, да ещё и заставляя их чувствовать ответственность о заботе о нём? ну уж нет. сам справится. но ничего не помогало, и он уже пересчитал, наверно, двадцатый раз, но всё оставалось прежним. поэтому он сначала зажмурил глаза, а потом и вовсе начал давить на них ладонями, чтобы точно оставаться в темноте. гул в ушах, на удивление, способствовал ему отвлечься от реального мира, перенестись куда-нибудь в лучшее место. томми задумался, где ему было бы спокойно: у себя дома? нет, не оно. он и так здесь, но это не помогает. может, в объятиях уилбура, л’манберге, погтопии? нет, нет, нет, они все мертвы, и он всё ещё пытается смириться с этим, это подливает масло в огонь, чёрт! может, может, в летнем домике? блять, там жил генри, а потом сапнап его убил, нет, нет! как насчёт- а может- или тогда- мозг томми всё ускорялся и ускорялся в поисках комфортного места и уединения, пока его уши не перестали звенеть, и он не услышал лаву прямо рядом с собой. ещё не открывая глаз, томми задумался. он в аду? тогда, когда сапнап, дрим и гостбур оставили его около портала, сами уходя посмотреть на рождественскую ёлку? когда он долго смотрел вниз с моста, взвешивая плюсы и минусы, пока дрим не оттолкнул его от края? до прихода дрима ему было спокойно. он не боялся умереть, больше нет, ему это казалось выходом. если честно, он никому до сих пор не признался, но он всё ещё считает смерть лучшим решением. стоит прыгнуть в лаву, умереть от кровопотери, захлебнуться — и всё, проблем больше нет! нет, на самом деле, вообще ничего. это ли не прекрасно? чувствуя, как он начинает успокаиваться, томми продолжал слушать звуки лавы. они были совсем близко, будто он стоял не на мосту, а на самом берегу. стоит только протянуть руку и-- — томми, нет, — знакомый, до боли знакомый голос отдёрнул его, не давая блондину пройти сквозь лаву и избавиться от всех его проблем. — ты совсем не изменился, да? это что-то новенькое. дрим не говорил такого тогда, томми уверен, он помнит этот момент лучше всех, даже несмотря на смутность вообще всех его воспоминаний. он говорил что-то другое, неужели мозг решил возобновить панику, меняя воспоминания? он ведь только нашёл идеальное, спокойное место--! — томми, мать твою, открой глаза! — на щёку прилетела пощёчина, недостаточно крепкая, чтобы затеять драку, но идеальная для отрезвления. блондин раскрыл свои заплаканные глаза, пытаясь сфокусироваться на человеке перед собой. дрим смотрел на него без раздражения, испуга, словно это была его рутина. это была его рутина — успокаивать томми после панических атак. дриму не хватило бы пальцев двух рук, чтобы посчитать, сколько раз ему приходилось успокаивать этого мальчишку, конечно, не без капли гордости, что это он смог довести его до такого состояния. манипуляторы — словно родители наоборот: они радуются, когда их «ребёнок» терпит неудачи, срывается, прогибается, теряет человечность. в каком-то смысле, дрим был родительской фигурой для томми, правда, немного в другом смысле. — д-дрим? — испуганно прошептал блондин, пытаясь вырваться из рук зелёноглазого, когда осознал всю ситуацию. видимо, его воображение и вправду решило наконец добить его, посылая такие реалистичные картины. он собирался попятиться назад, но… — блядский рот, томми! не в лаву, блять, не в лаву! — дрим быстро поймал запястья подростка, резко разворачивая его в другую сторону от выхода из камеры, чтобы тот ненароком не попал в раскалённую стену. — блять, тебе лишь бы убиться, да? — заключённый отвесил ещё одну пощёчину, и томми, кажется, наконец начал понимать, что происходит. плачущий и обычный обсидиан, стена из лавы, сундук, котёл, книга — это не могло быть его воображение. он был в камере дрима. озарение ударило его как камень в затылок, он начал вспоминать. да, точно, он собирался попрощаться с дримом и больше никогда не навещать его, но на охранную систему было совершено покушение, и сэм оставил его в главной камере по протоколу, пока не устранит неполадки. он здесь уже, наверно, пять дней — он не знает точно. тут, очевидно, нет никакого доступа к солнечному свету или даже часам. он судит о смене дня лишь по тому, когда он засыпает и просыпается. хреновая система исчисления, но он довольствуется тем, что есть. — паническая атака? опять? — поинтересовался дрим, когда удостоверился, что томми достаточно в сознании, чтобы опять не попытаться сигануть в лаву. блондин смерил его презренным взглядом, всё ещё пытаясь оправиться от его игр с собственным разумом, и ответил: — заткнись к хуям собачьим, — грубо, обидно, мерзко — то, какое отношение, по мнению томми, заслуживает заключённый. он не собирается поддаваться на его разговоры опять, снова делая себя жертвой. с него хватит с головой. — как скажешь, — улыбнулся дрим и пожал плечами, разворачиваюсь к котлу для умывания. — у нас осталось немного картошки, придётся растянуть запасы, если не хочешь начать питаться собственной плотью, — он сказал это легко, небрежно, словно это было совсем не противно и не ново для него. — кстати, пока ты был в отрубе, я опять слышал взрывы. видимо, тот, кто пытается сюда проникнуть, сдаваться не намерен. — превосходно, — саркастично ответил томми, сворачиваясь калачиком и снова засыпая, смотря на движение лавы перед собой. он отсюда выберется, он обязан.