Рождественский подарок

Рождество. Поистине волшебная пора. В это дивное время, когда крупные хлопья снега кружат за окнами, а в каждом доме растоплен камин, перед которым собирается вся семья, так и хочется закутаться в теплый плед и, глядя на языки пламени, слушать романтичную музыку, наслаждаясь обществом своих близких. Так что же делаю я на улице, под немилосердным ветром, спросите вы. А я направляюсь на Бейкер-стрит, вот только сам не пойму зачем. Прошло уже довольно долгое время с тех пор, как мой дорогой друг, а по совместительству лучший сыщик в Лондоне, сгинул в темных водах Рейхенбахского водопада. Нельзя сказать, что я полностью смирился с произошедшим. Мне действительно было очень тяжело, особенно в первое время, когда ещё не ушли привычки, так или иначе связанные с моим другом. Будь то мысли о том, что нужно разбудить его, или он проспит весь день. Или странные происшествия, описанные в газетах, о которых незамедлительно хотелось ему рассказать и выслушать его гипотезы, основанные на стройной цепочке доказательств и выводов. Теперь же главной отрадой для меня стали написанные мною же рассказы. Когда я перечитывал их, мне казалось, что мой дорогой друг снова рядом со мной, что стоит только мне войти в его комнату, как я увижу его, мастерящего какие-то новые изобретения. Или же, только придя домой, услышать звуки выстрелов. Или раздраженно закричать: «Холмс!», когда он снова начнет играть на скрипке посреди ночи. Но когда я отрывался от своих записей, осознание отдавалось горечью в горле и неприятной тяжестью где-то в солнечном сплетении. И вот теперь, я снова направляюсь в свой бывший дом такой знакомой дорогой. Вы спросите зачем? Я и сам не знаю. Просто миссис Хадсон сегодня утром заходила и сказала, что я непременно должен зайти к ней, ближе к вечеру. Я хотел отказаться, но её «Вы можете многое потерять», заставило-таки меня выйти из теплого дома на мороз. И вот я уже стучусь в дверь и вижу миссис Хадсон, по-праздничному одетую. Откуда-то изнутри слышались чьи-то радостные голоса, по-видимому, родственников. - Заходите, вы как раз вовремя. – Она как-то особенно счастливо улыбается. - Миссис Хадсон, зачем Вы позвали меня в такое время? - Ох, не спрашивайте. – Она смешным жестом замахала на меня руками. – Поднимитесь лучше наверх. -Зачем? – моему удивлению не было предела. -Не спорьте, просто идите. Тяжело вздохнув, я поплелся наверх, по пути зачем-то считая ступеньки. Мне вспомнился наш с Шерлоком разговор. - Вы смотрите, но вы не наблюдаете, а это большая разница. Например, вы часто видели ступеньки, ведущие из прихожей в комнату? -Часто. -Как часто? - Ну, несколько сот раз! -Отлично. Сколько же там ступенек? -Сколько? Не обратил внимания. -Вот-вот, не обратили внимания. А между тем вы видели! В этом вся суть. Ну, а я знаю, что ступенек – семнадцать, потому что я и видел, и наблюдал. Да, в этом весь он. Он циничный, эгоистичный и к тому же жуткий неряха, но свое дело он знал отлично. К тому же, несмотря на всё это, он слишком дорожил жизнями своих близких. Моей жизнью… Первым делом, я конечно же, решил зайти в его комнату. Вот я стою на пороге и собираюсь с мыслями, готовясь к тому потоку воспоминаний, что сейчас на меня обрушится. Я открываю дверь и … http://cs10995.vkontakte.ru/u24864525/137061477/x_63d9d1e9.jpg Я не могу поверить своим глазам. Я так и застыл на пороге, беззвучно открывая и закрывая рот, не в состоянии издать ни звука. Воздуха вдруг стало резко не хватать, голова закружилась, перед глазами поплыли цветные круги. Не может быть… Он, живой, здесь. В таком виде… А, может, это сон? Да, точно, это один из тех самых снов, что мучили меня, ещё когда он был жив… - Ну же, Ватсон. Разве вы не хотите распаковать свой рождественский подарок? Я медленно приблизился к нему, заглядывая в его глаза. Такие темные, такие глубокие. Они всегда завораживали меня. Я протянул руку и осторожно коснулся его лица, не веря в происходящее. Ещё один взгляд, и я замечаю, что во тьме его глаз маленькими искорками пляшут бесенята. Ни в одном сне я не замечал такого живого, горящего взгляда, как в жизни, как в реальности, как сейчас. Я словно очнулся, торопливо развязал дурацкий бант, оставив без внимания наручники на запястьях… *** Громкие разговоры и смех родственников, приглашенных на Рождество, заглушали стоны, вздохи и вскрики, доносящиеся из комнаты наверху. Хотя, даже если кто-то бы и услышал, то не рискнул бы зайти туда. Там сейчас было слишком жарко, слишком тесно. За дверями той комнаты сейчас таился особый мир. Мир только для них двоих. Мир, в котором можно было предаваться запретной страсти, отложить мораль и строгие правила, наплевать на общественное мнение и полностью отдаться наслаждению, в сто крат усиленному радостью встречи после долгой разлуки. Кто-то бы сказал, что та комната в тот момент стала обителью разврата и порока, кто-то, что оплотом сумасшествия и безумия. И они оказались бы правы, все это было там, но не в той мере, в какой там присутствовала всепоглощающая, нежная, мягкая, сладкая, искренняя любовь. О, та ночь, несомненно, была волшебной, подобно всякому Рождеству. Вот только ни один из этих двоих давно не получал такого наслаждения от праздника, давно так по-детски не радовался найденному подарку и возможностью подарить что-то взамен. А что до обязанностей, мне кажется, что миссис Ватсон не дождется своего мужа на Рождество. Ни на это, ни следующее, ни на то, что после него…