***
— Цирилла, — шептала темнота, сгущаясь в знакомый силуэт черепа. — Ласточка, — громче проговорил он, и на месте впалых глазниц образовались ярко красные точки, похожие на светлячков. — Zireael! — громогласно отчеканил череп, заставляя Цири широко распахнуть глаза. Чувствуя быстрое биение сердца и редкие пряди волос, прилипшие ко лбу от пота, ведьмачка попыталась привести себя в порядок и успокоиться. Отогнав мысли о недавнем кошмаре и игнорируя жалостливое вурчание живота, она поняла, что находится в незнакомом ей месте. Цири провела ладонью по мягким и теплым мехам вокруг нее и заметила, что стены маленького помещения тоже изготовлены из натянутых на древки толстых шкур неведомого существа. Около импровизированной кровати лежали ножны, неподалеку покоился и сам меч, а еще дальше стояла деревянная примитивная тумба, заглянуть в которую у нее не хватало ни сил, ни желания. Разглядывая лачугу, Цири не сразу заметила, как одна из шкур ловко отворилась, и через нее, пригнувшись, зашла незнакомая ей девушка с лохмотьями в руках. — Привет, беловолосая, — проговорила она, повернувшись к Цири. «Удивительно, как тривиальная вежливость запросто располагает к себе незнакомых людей», — вспомнились ей слова Йеннифэр, сказанные во время учебы в Элландере. — Здравствуйте, милсдарыня, — сипло отозвалась Цири и подняла взгляд. Вопреки ее надеждам на ответную улыбку, от такой напускной фамильярности губы девушки презрительно скривились. Не сказать, что она была необычайно красива, но ее лицо имело природную свежесть и наивность. Почему-то ведьмачка сразу почувствовала, что мягкая на первый взгляд внешность кардинально отличается от характера ее обладательницы. Большие темные глаза ужесточались выражением рыжих густых бровей. Такие же рыжие волосы были перевязаны сзади, составляя незатейливую, но изящную прическу. Одежда целиком состояла из множества слоёв разнообразных по цвету темных шкур, белесых от суровых метелей. Лишь сейчас Цири заметила за ее спиной верхнее плечо и тетиву деревянного лука. Видимо, она была абсолютно уверена в своих навыках стрельбы и усталости Цири, раз не украла меч, пока та спала. — Скажите, пожалуйста, где я нахожусь? — Перестань любезничать со мной, как эти «поклонщики» с Юга, — прошипела незнакомка, но поумерила пыл, увидев, как усталое лицо собеседницы меняется волей испуга. — Орéлл увидел тебя в соседнем лесу, когда патрулировал наши границы. Потом позвал меня, потому что не мог в одиночку тащить твоё тело. Сейчас мы находимся в лагере Манса Налётчика — короля Вольного народа. И не обращайся ко мне на вы, девка, моё имя — Игритт. Все здесь равны. А как же зовут тебя? — спросила Игритт, чуть улыбнувшись. — Цири. Заметив, что Цири поёжилась от мороза, пробравшегося в лачугу через проход в стене, Игритт прикрыла вход шкурой, которую зацепила за деревянный выступ. Вспомнив, зачем она сюда пришла, одичалая вручила ведьмачке лохмотья из своих рук. — Вот, возьми и переоденься. Не знаю, откуда ты свалилась, но твои лоскутки для Севера не подойдут. Здесь шкуры моей подруги Скади. Она жила в этом шалаше до того, как её убила одна из чёртовых ворон. — Спасибо и… соболезную твоей утрате, — несмело промолвила Цири, так до конца и не поняв, о каких воронах говорила одичалая. — Не стоит. Я привыкла к смертям. На Севере костлявая поджидает на каждом шагу. Игритт плюхнулась на меха и принялась крутить в руках стальной гвихир, осматривая его со всех сторон, пока ведьмачка натягивала на свою одежду тяжёлые шкуры. Затем она попыталась сделать несколько шагов, проверяя, удобен ли её новый наряд. Размер не имел значения, его можно было подкорректировать с помощью верёвок. Сапоги пришлось снять и перевязать вокруг ног слои еще более жёсткой ткани. Когда с одеждой было покончено, Цири почувствовала, что кожаная материя слегка царапает её недавно полученный шрам, находящийся чуть выше локтя. — Никогда раньше не видела такого красивого меча, — прервала тишину Игритт, внимательно рассматривая лезвие и буквы на нем. — Что это за язык? — Старшая Речь. На нем говорят некоторые народы моего мира. — Твоего… мира? — недоумённо спросила Игритт, однако спустя несколько секунд в её глазах промелькнуло что-то, похожее на догадку. — Орелл рассказал, что ты появилась из какого-то зеленоватого свечения. Было трудно поверить его россказням, но он никогда не врал мне. Теперь я вижу, что он был прав, когда назвал тебя чуднóй. Все в тебе говорит мне о чуждом. — Игритт замолчала, обдумывая свои же сказанные мысли, потёрла глаза и взглянула на взволнованную Цири, которая присела неподалеку от нее. Попытавшись увести разговор в другое русло, ведьмачка спросила: — Орелл? Не помню, что видела кого-то в лесу. — Его там и не было. Он варг, — заметила Игритт, но когда увидела недоумение в глазах ведьмачки, поспешила объяснить: — Орелл может управлять своим ручным орлом и видеть его глазами. С помощью птицы он патрулирует окрестности лагеря. Кстати о нём. Пока мы с тобой болтаем, он ест рыбную похлебку, и, бьюсь об заклад, если мы сейчас же не пойдем к костру, Орелл не оставит нам ни капли, — Игритт спешно встала, машинально отдав меч его обладательнице, и быстро пошагала наружу. Цири побежала за ней, вложив меч в ножны и перекинув его через спину. Она вышла из шалаша, надела меховой капюшон и поспешила по следам одичалой, ускорив темп. На горизонте виднелось закатное тусклое солнце, отражающееся на поверхности кристального снега, покрывающего всю видимую землю. Поравнявшись с Игритт, она выдохнула и начала на ходу осматривать местность. Лагерь, который состоял примерно из сотни шалашей, казался сравнительно небольшим и находился неподалеку от линии темной чащи. Людей почти не было, однако Цири увидела несколько дозорных на высоких снежных пригорках. Когда они проходили мимо огромного шалаша, стоявшего в середине лагеря, ведьмачка услышала оттуда грубые, громкие песнопения и звуки пьяного веселья. «Видимо, все сейчас находятся там», — промелькнуло в ее мыслях. Игритт краем глаза заметила, что Цири замедлила ход, и проговорила: — Тенны наконец-то согласились объединиться с Мансом Налётчиком, и теперь Вольный народ закатил по этому поводу пирушку. Несколько месяцев назад мы объединились с рогоногим племенем, а тенны их терпеть не могут. Они не хотели сотрудничать с врагами, но жажда свободы в них победила. Скоро Манс объединит еще несколько племен, и мы сможем идти с боем на Юг, к Чёрному замку. Я вспорю горло каждому ворóне за Скади, — злобно проскрежетала Игритт, направляясь к костру у границы лагеря. У костра Цири увидела хилого мужчину с козлиной бородкой и чем-то вроде шаперона, перевязанного вокруг головы. Его лицо выглядело изможденным, а под глазами зияли темные впадины. Цири подошла ближе и присела около Игритт, наливающей похлебку из глиняного котелка в деревянные миски. Она заметила, что незнакомец не подаёт признаков жизни, а лишь смотрит абсолютно белыми глазами в бескрайнее небо. — Сейчас он видит глазами птицы, — объяснила Игритт, отламывая кусок чёрствого тёмного хлеба. — Ешь, пока не остыло. Цири взяла миску и увидела в мутном бульоне плавающую голову маленькой рыбы с блестящими круглыми глазами. Не почувствовав ни малейшего позыва отвращения, она принялась быстро и с чавканьем пожинать плоды чьего-то кулинарного труда. Ведьмачка так давно ничего не ела, что и сырая рыба была бы для неё по-райски вкусным блюдом. Через некоторое время она увидела в небе большого темно-бурого орла, который летел со стороны леса. Птица села на бревно неподалеку от хозяина, переминаясь с лапы на лапу и повернув на него морду. Глаза Орелла моментально приняли нормальный вид. Придя в себя, он заметил знакомых особ и принялся уплетать похлебку, покоящуюся доселе у него на коленях. Игритт посмотрела на друга и спросила у него: — Видел кого-нибудь поблизости? — На востоке заприметил несколько лютоволков, но они чувствуют присутствие людей и не подойдут к лагерю. В остальном, все чисто. Сомневаюсь, что разведчики ворóн отошли бы так далеко от Стены, не обмочив свои чёрные портки, — ответил Орелл, вытирая усы рукавом и косясь на ведьмачку. Цирилла перехватила его взгляд и недоумённо подняла бровь. Орелл продолжал пялиться на неё так, будто что-то в ней его тяготит. — Откуда ты взялась в том лесу? — наконец выпалил он гораздо громче, чем планировал. Сделав глубокий вдох, Цири поставила пустую миску на снег. Рано или поздно она должна была рассказать им свою историю, и чем раньше это произойдет, тем меньше недоуменных взглядов будет к ней приковано. Посмотрев на Игритт, глаза которой излучали не менее сильную заинтересованность, она начала свой рассказ с того, что на протяжении года всадники Дикой Охоты не дают ей жить в спокойствии и заставляют прятаться в огромном количестве миров, каждый раз наступая на пятки. О причине погони она решила умолчать, иначе бы ее уста не сомкнулись как минимум несколько часов, а времени оставалось все меньше и меньше. Цири погрузилась в воспоминания о страшно жарком мире, в который попала совершенно случайно, подумав о столь желанной за дни скитаний бане; но мир оказался не таким приятным, как она представляла. Там было неимоверно душно, и несколько красноватых солнечных дисков с неба обжигали всё живое на потрескавшейся сухой земле. Она быстро поняла, что в таком месте невозможно просуществовать дольше дня, и приняла решение телепортироваться в другой мир, даже более хладный, чем острова Скеллиге. Цири очутилась в чужом лесу и, попытавшись сделать шаг, упала в обморок. «Скорее всего, от резкой смены температур», — подумала ведьмачка, но мысли решила оставить при себе. Подняв взгляд на тучные и ошеломлённые лица одичалых, Цири не на шутку забеспокоилась. Однако она взяла себя в руки, решив, что через некоторое время они придут в себя. — Это звучит… не в меру бредово, — сказал Орелл спустя несколько минут. — Но я точно видел, как ты появилась из ниоткуда. А зорким глазам орла я верю беспрекословно. Повисло молчание. До ушей Цири долетал тихий гул голосов из центрального шатра, но его заглушало потрескивание поленьев. Посмотрев на задумчивое лицо Игритт, отягощённое складкой между бровями, а затем на второго одичалого, лицо которого было более спокойным, Цири первой решила прервать тишину: — Орелл, а ты можешь вселяться в кого-то, кроме орла? — К сожалению, нет. Но я встречал одного паренька, который рассказывал, будто его бабка могла повелевать огромным пещерным медведем. Вдруг со стороны шалашей послышался громкий хруст снега под чьими-то тяжёлыми шагами. Мгновение спустя оттуда вылез необычайно массивный мужчина с густой рыжей бородой. Если бы Цири не вгляделась в его лицо, то подумала бы, что у него нет бровей, настолько они были светлыми. А волнистая грива зачесанных назад волос выглядела, точно искрящиеся языки пламени. Глядя на него, Цири невольно вспомнила маленького Хьялмара, который несомненно выглядел спустя столько лет примерно также. В руках у него было несколько глиняных бутылок, позвякивающих от неровной, качающейся походки. Умостившись около Орелла и вручая в его руки одну из чекушек, он принялся разглядывать незнакомое ему лицо. Игритт заметила нежданного гостя лишь тогда, когда он начал совать ей в руку пойло, но одичалая предпочла отказаться. — Тормунд — это Цири, Цири — это Тормунд, — произнесла Игритт, глаза которой были направлены на костер. — Ци… Ик… Циря. Эк какое странное имя, — басом проговорил Тормунд, заикнувшись от выпитого. — Слышал, вы болтали о медведях. Знавал я в молодости одну девицу. Шейла её звали. Эх, помню, напился я вдрызг, и провели мы с ней жаркую ночь. Клыки у неё были длинными и острыми, как бритвы, но она умела их прятать. Так вот, просыпаюсь я утром… — Ты никогда не трахал медведицу, — раздраженно процедила Игритт, закатив глаза от истории, услышанной в сотый раз, — и сам это прекрасно знаешь. Тормунд с напускной злостью посмотрел на одичалую, а потом украдкой взглянул на Цири и незаметно подмигнул ей. Ведьмачка улыбнулась. Ей вспомнилось, как Геральт подмигивал маленькой Цирилле, когда Весемир в очередной раз отчитывал её за отлынивание от учёбы. Она погрузилась в уютное прошлое и не сразу заметила задумчивый взгляд Орелла, прикованный к ней. — Никогда не встречал молодых девок с такими седыми волосами, — произнес одичалый, осушая данную Тормундом бутылку. — Ну ты и дурень, — весело сказал Тормунд. — Это платиновый цвет. На Юге существует целый Дом Дракона с такими же волосами. Точнее, существовал. — Что же с ним стряслось? — спросила Игритт. — Насколько я знаю, всех Таргариенов до единого порешили. Как и их драконов — но это произошло гораздо раньше. Хотел бы я хоть раз прокатиться на такой здоровенной зверюге. — Тормунд мечтательно поднял взор на звёздное небо. Через мгновение он кое-как встал, услышав около центрального шалаша тихий, но яростный звук драки, попрощался со всеми и пошел восвояси, не забыв выхватить бутылку из рук Орелла. — А в твоем мире есть драконы? — поинтересовалась Игритт. За один день она узнала больше, чем за всю свою жизнь, и ей не терпелось впитать как можно больше подробностей. Цири какое-то время собиралась с мыслями, не зная, солгать ей, или быть откровенной. В конце концов, она произнесла: — Да, но я не видела их воочию. Мой… отец рассказывал, что дружил с одним. — С драконом?! — воскликнули оба одичалых. — Это был не простой дракон. Его кожу покрывала золотая чешуя. Существо было кем-то вроде вашего варга, но оно могло принимать форму любого создания. В том числе и человека. — Цири подняла взгляд вверх. Солнце уже давно закатилось за горизонт, и небо усеяли неизвестные ей созвездия. — Геральт говорил, что не встречал более красивого существа, чем золотой дракон.***
Ещё несколько минут они провели около чуть тлеющего огня. Затем Орелл ушел вглубь лагеря, сославшись на усталость, а Игритт начала подбрасывать в костер сухие сучки, согретые её ладонями. Цирилла уже очень давно не чувствовала себя в безопасности, однако именно в эту ночь, в чужом мире и среди слабо знакомых людей у нее было спокойно и тепло на душе. — Завтра Манс продолжит свой путь к клану Ледяной реки. — Игритт подняла чуть грустный взгляд на Цири. — Разум твердит мне, что тебе нельзя здесь оставаться, но сердцем я желаю, чтобы ты примкнула к Вольному народу. — Одичалая притупила взгляд, и улыбнувшись, продолжила: — В любом случае, решать лишь тебе. Игритт встала с бревна, отряхнула колени и уверенным шагом пошла в свою лачугу. Она не умела прощаться и в глубине души надеялась, что Цири останется. Ведьмачка же огорченно смотрела ей вслед. Она просидела у костра до тех пор, пока поленья окончательно не истлели, думая, что не может подвергнуть Вольный народ такой опасности, как бы сильно ей не хотелось жить среди этих людей. В ее мыслях они не были отягощены никакими заботами. Она многое не знала об этом удивительном месте, которое, возможно, таило в себе гораздо больше злоключений и опасностей, чем ей казалось. Но все, с кем ей довелось познакомиться — Игритт, Тормунд, Орелл — показались ей такими свободными от страха, что, общаясь с ними, она невольно набиралась сил, которые истратила, скитаясь по мирам от Красных Всадников. Позже, когда лагерь скрылся за высокими деревьями и снежными холмами, Цири ощутила чьё-то невесомое присутствие. Взмахнув крыльями, бурая птица села на еловую ветку, с которой посыпались зернистые кристаллики снега. Цири услышала прощальный крик за своей спиной, и в ее ясных изумрудных глазах заиграли смешинки. Спустя мгновение Ореллу второй и последний раз в жизни довелось увидеть зеленый водоворот магии, в котором растворилась его беловолосая знакомая.