Один раз — случайность.
Тэхён окидывает взглядом большой холл поместья, вертя бокал красного в руке. Красиво. Всё сияет, множество костюмов пестрят оттенками, а официанты мотаются с подносами от одного гостя к другому, предлагая напитки. Вот оно какое — собрание наикрупнейших акционеров одной из самых влиятельных компаний. Поднимает бокал к губам, немного отпивая, взглядом продолжая бродить по поместью. Каждый раз, когда он сюда приходит, замечает что-то новое, измененное. Председатель Ли любит перемены. — Эй, ты вообще меня слушаешь? Темноволосый альфа толкает в плечо, привлекая к своей особе внимание, которое его друг очень любит растрачивать на совсем ненужные вещи. — Да, Хосок, — Ким глотает вино, облизывая после губы. — Я тебя прекрасно слышу. — И о чём я говорил? — Чон усмехается, наперёд зная, что ответ ему не дадут. — О том, что не встаёт у тебя, — причмокивает губами Ким, с полностью серьёзным выражением лица озвучивая предложение. — Это ещё что за ответ! — Хосок взрывается смехом, давая подзатыльник подхватившему хохот Тэхёну. — Придурок. — Мог бы и погрубее назвать, — Ким вскидывает брови, в глазах пляшут черти веселья. — Нет, ну ты точно идиот! — темноволосый от смеха даже закидывает голову, похлопывая друга по плечу. Успокоившись, вытирает выступившие слёзы, вновь начиная разговор: — Говорю, что если убьют нашего председателя, то акции поднимутся с очень большой вероятностью, так как наследник корпорации занимает достаточно весомое положение в обществе, — облизывает губы и, решив смочить горло, делает несколько глотков напитка из своего бокала. — Выглядишь, кстати, просто охуенно, — изгибает бровь, окидывая альфу перед ним взглядом. Чёрные, облегающие длинные ноги брюки, такого же цвета рубашка и белый, даже слегка сероватый пиджак, с крупным узором непонятных цветов и воротом, сливающимся с рубашкой из-за одинаковых оттенков. Каштановые волосы, чем-то напоминающие цветом молочный шоколад, окрашены тоненькими полосами на несколько тонов светлее, отчего кажется, что они переливаются; старательно уложены назад, но передние пряди всё равно выбились за время мероприятия. На руке — много-много браслетов, как неотъемлемый аксессуар Тэхёна: три красные нити, переплетённые в тоненькую фенечку, непонятный серебряный браслет, ещё какой-то чёрный, с кулоном в виде замка. И Хосок не уверен, что это все, так как другие могут скрываться за рукавом пиджака. — Я всегда великолепен, Хосок, — Ким пожимает плечами. — Нельзя быть некрасивым, когда здесь столько объективов, — альфа, оглядываясь, уже насчитал примерно шесть фотографов, а есть же ещё, он уверен. Темноволосый хочет что-то съязвить в ответ, но в зале раздаётся выстрел, и пространство наполняется оглушительным писком дам, пришедших с акционерами. Все пригибаются, пока Тэхён пытается увидеть хоть что-то за спинами мелькающих туда-сюда телохранителей их председателя. Ничего не видно. — Кажется, кого-то хлопнули, братан, — Хосок говорит тихо и таким серьёзным голосом, что Ким и сам не понимает, когда начинает смеяться. — А кому выгодно, не знаешь? — переспрашивает, отпивая остатки вина в бокале, чтобы успокоиться. Похоже, мероприятие окончено. — Да каждому в этой комнате, — хмыкает Чон, тупя взгляд. — Все здесь акционеры, и всем нам пойдёт на пользу рост акций, — поднимает глаза на Тэхёна, хватающего ещё один бокал у бегущего из зала паникующего официанта. — И тебе это, кстати, тоже на руку, — вздёргивает уголок губы. Тэхён выпивает половину содержимого сосуда, поднимая брови и положительно кивая. — Прелестно, если на моём счету появится ещё несколько нулей, — подмигивает Хосоку, после окидывая паникующих людей взглядом. Все пытаются побыстрее покинуть зал, и, кажется, они с Хосоком — единственный островок спокойствия. Или же нет? — Я после тебя догоню, — Тэхён впихивает ещё не допитый бокал Чону, другой рукой хлопая по плечу и пытаясь втиснуться в тревожную толпу, наводящую суету. Хосок проводит друга ничего не понимающим взглядом, но, пожав плечами, выпивает содержимое бокала и, бросив о землю, перешагивает через осколки, направляясь к выходу, чтобы найти свою любимую машинку. А Тэхён и сам справится: у этого чудака всегда были проблемы в переговорах с собственными тараканами. Парнишка, мгновенье назад спрятавший пушку под ткань длинного фартука, направляется вглубь по коридору, не спеша, как другие официанты, к выходу. Шагает быстро, но не бежит, будучи полностью удовлетворённым обстоятельствами. Тэхён облизывается, не отрывая взгляда от фигуры спереди, и, немного пробежав, догоняет, хватая за локоть. — Господин? Парень темноволосый, с точно такими же угольными глазами, сейчас из-за удивления напоминающими оленьи. Белая рубашка, чёрный фартук — ну точно официант, если бы не пушка, спрятанная под тканью, и, скорее всего, плотно прижимающаяся к бедру полоской ремня. На брови пирсинг, на руке, которую не покрывает засученная до локтей белоснежная ткань, разбросаны различные узоры татуировок. Тэхён очаровательно улыбается, пытаясь объяснить своё поведение. — Разве тебе не страшно? — заботливо изгибает бровь. — Я могу отвести тебя домой, — предлагает, не опуская руки с локтя. — К тебе, — выдерживает паузу, — или же ко мне. На лице напротив проскакивает злость, Тэхён её успевает уловить, но в следующую же секунду ухмыляется, потому что парень отвечает: — Мне не положено разговаривать с гостями, прошу меня простить, — выдёргивает локоть из хватки, быстрым шагом удаляясь от назойливого альфы. Тэхён проводит языком по клыку, понимая, что заинтересованность новым знакомым возрастает с бешеной скоростью. Догоняет брюнета, хватая за руку. — Господин! — парень злится, это уже видно не только по потемневшим за мгновенье глазам, но и по громкому крику, отбившемуся от стен. — Куколка, ну что ты, — Ким размыкает губы языком, подбирая нужные слова. Темноволосый начинает вырываться, и приходится прижать его к стене, сгребая в охапку запястья. — Я же хочу познакомиться, — ухмыляется, взглядом опускаясь от больших глаз к контуру губ. — Твой запах так манит, — проводит носом по волосам, пока парень отворачивает голову в сторону, чтобы, скорее всего, успокоиться и не врезать альфе по морде. Он же со стопроцентной вероятностью может это сделать, раз наёмный убийца, но и не сделает, потому что в таком случае раскроет и себя, и своё задание. Брюнет, судя по запаху, омега. Запах шоколада, белого, вместе с едва ощутимыми нотами пломбирного мороженого. Сладкий, да не приторный, приятно ласкающий обоняние и заставляющий Тэхёна довольно прикрыть глаза. Холодок от мороженого так и проходится по пояснице, хотя это всего лишь запах. Ким на мгновенье прикрывает глаза: их коллаборация была бы столь прекрасной… Белый шоколад да стойкие цитрусовые, несущие нотками глинтвейна. Прелесть, разве нет? — Господин, отойдите, — парень сбито выдыхает, предупреждая. Ким Тэхён, как было написано в списках гостей, уже достаточно поднадоел. Один из акционеров, имена и внешность которых Чон должен был изучить перед заданием, оказывается достаточно упрямым. Вообще, как для человека, всю информацию на которого можно найти в инете — этот альфа ведёт себя слишком беспечно. — Не то что? — Тэхён заинтересованно поднимает бровь, перехватывая оба запястья в одну руку, другой скользя по талии ниже, к ремню на бедре. — Убьёшь меня? — хватает пушку за рукоять, вынимая и поднимая на уровень глаз. Парень долго не ждёт — быстро вырывается, перехватывая оружие и прижимая ожидавшего такого поворота событий Тэхёна к стене. Тот облизывает губы, прикусывая нижнюю. — Вот видишь, ты тоже меня безумно желаешь, — низко смеётся, не отрывая взгляда от тёмных глаз. — Или меня впервые за столько лет жизни подводит обоняние, или мы с тобой, куколка, истинные, — изгибает бровь. — Имеешь смелость язвить, когда пушка приставлена к твоей груди? — металлический ствол вжимается в кожу, отдавая холодом сквозь тонкую ткань рубашки. Темноволосый несколько секунд что-то обдумывает, так же принюхиваясь, но, приняв решение, цедит недовольное: — И никакая я тебе не куколка, ублюдок, — полыхает обсидиановыми безднами, сгибая ногу и коленом чётко ударяя прямо между ног. Тэхён широко распахивает глаза и даже едва слышно пищит, съезжая по стене вниз, когда омега отходит назад. — Ну что же ты так, крошка, — Ким откидывает голову, выдыхая ртом. Это безумно больно, чёрт возьми. — То, во что ты только что ударил, тебе ещё понадобится, — облизывает губы. — Зачем же вредить столь ценному сокровищу? — ухмыляется, рук с паха не убирая. — Пошёл нахуй, — сердито цедит темноволосый, ни на мгновенье не задумавшись. Окидывает полулежащего на земле альфу взглядом, быстро сматываясь из коридора, в этот раз срываясь на бег. Ким провожает нового знакомого взглядом, кусая губы, растянутые в улыбке, и понимая одно: — Хочу его себе, — тихо смеётся, закрывая глаза и опираясь затылком о стену.Второй раз — совпадение.
— Господи, Тэхён, ты всё ещё не выбросил его из головы? — Хосок хмурит брови, глядя на попивающего горячий кофе друга. — Когда истинный омега не хочет — тебе стоит признать поражение. — Признать что? — Ким нервно вздёргивает плечами, отставляя стаканчик в сторону. — Я же не насиловать его буду, а всего лишь поговорю, — облизывает губы от пенки, оставшейся после глотка. — Ой, да знаю я твои разговоры, — альфа смеётся, закатывая глаза. — На уровне ширинки он разве что раскрывать рот будет. — Чем тебе такие разговоры не нравятся? — Тэ шутливо вскидывает бровь, грея руки о тёплые стенки стаканчика. За окном тёмная ночь, на циферблате часов короткая стрелка указывает где-то на цифру два, и хотя сейчас раннее лето — по ночам достаточно холодно. Ким допивает свой напиток и, расплатившись, покидает кофейню, довольно причмокивая губами. Это заведение совсем в другой стороне от его дома, но здешний кофе стоит времени, потраченного на дорогу. — И как ты хочешь его искать? — Хосок становится плечом к плечу с шатеном, задавая интересующий вопрос. — Этот омега не попадает на камеры, никаким образом не светится, даже будучи под прицелом такого количества фотографов, как на мероприятии. Он — профессионал, Тэхён, — хмыкает. — Смирись с тем, что тебе найти его невозможно. Ким выслушивает, остановившись на парковке и направив взгляд вдаль. Улицу освещает какие-то три жалких фонаря, чьи лампочки мигают, наверное, уже который день. — Я… не знаю, — вздыхает, пряча руки в карманы серых брюк. — Если Судьба привязала нас друг к другу, то, может, и позволит мне добиться этого строптивого, м? — смеётся, мельком глянув на друга. — Как тебе такое решение? Хосок поджимает губы. Очень редко в жизни ему хочется сказать что-то серьёзное, а не пустить шутку. Плохой признак. — Тэхён, полагаться на Судьбу — это так же нелепо, как и стрелять с закрытыми глазами в двигающиеся мишени, — опускает голову, разглядывая новые оранжевого цвета кроссовки. Последняя коллекция. — Ты меня слышишь, вообще, придурок? — переспрашивает, поднимая взгляд. После чуть ли не самого серьёзного предложения в этом году проходит десяток секунд, делимых тишиной улицы. Причиной этого оказывается фигура в чёрной толстовке, от которой Ким не отрывает взгляда. — Тэхён? — темноволосый кладёт руку на плечо, но Тэ быстро прижимает палец к его рту, немного промазав, так как делает вслепую. — Ещё раз, и я поверю в Высшие силы, — шепчет альфа, поджимая губы. После ещё нескольких секунд разглядывания тёмного силуэта под мигающими лампочками, он срывается с места, перед этим прошептав чёткое: — Домой езжай сам, Хоби. Старается бежать бесшумно, хотя кеды приземляются достаточно громко. По дороге рядом проезжают машины, и трение колёс об асфальт слегка прикрывает его бег. Словно и вправду Судьба благоволит. Он не знает, за сколько времени подбегает к парнишке в толстовке, он и не хочет знать, потому что всё вмиг становится незначительным, когда в нос бьёт тонкий аромат шоколада, а из-под капюшона на него смотрят два угля. — Ты?! — омега обескуражен, это точно. Да и Тэхён не меньше — кто бы мог подумать, что они встретятся на окраине города, возле неизвестной кофейни, разговаривая под мигающими фонарями. — Я, — гордо отвечает Ким, поднимая уголки губ. Дышит сбито, бег отдаётся гулким стуком сердца в груди. — Поговорим? — задаёт вопрос, поднимая руку и скидывая с чужой головы капюшон, открывая тёмные, словно сама ночь, волосы. — С ублюдками не разговариваю, — цедит омега и пытается замахнуться коленом в самое ценное для альф, но глухо шипит, когда Тэхён разворачивает его к себе спиной, прижимая к рвано вздымающейся груди. — Если и вновь ударишь, то только этим местом, — шепчет в загривок, носом зарываясь в волосы. Почти неощутимо толкается пахом в зад, окольцованными поверх живота руками не давая освободиться. Омега рычит, пытаясь вырваться, хочет наступить на носки безумно дорогих кед, но замирает, нервно сглатывая, когда: — Я просто хочу поговорить, куколка, — глубоким, властным голосом. — Я же сказал не называть меня так, урод! — выкрикивает, наклоняясь и разрывая крепкие объятия. — Мы оба понимаем, что перед тобой не урод, — смеётся Тэхён, подходя к вырвавшемуся брюнету ближе. — Стоять! — тот выкрикивает, и Ким замирает на месте. Между ними появляется пушка, вытянутая из большого кармана толстовки, и Тэхён примирительно поднимает ладони вверх. Омега глубоко дышит, вскидывая подбородок: теперь преимущество на его стороне. Тэхён бегает взглядом с дула револьвера на серьёзное лицо, затем осматривает периметр. Улыбается, вновь возвращая взгляд на оружие. Металлический ствол, деревянная вставка на рукоятке. Шестизарядный, сорок пятого калибра. Тэхён всегда узнает эту модель. — Классная пушка, — показывает кивком на кольт. — Мне нравится, — наклоняет голову вбок, переводя взгляд за спину омеги, смотря вдаль. — А тем полицейским понравится вдвойне, не думаешь? — после вопроса брюнет поворачивается, непонимающе осматриваясь. — Эй! — Тэхён кричит патрульным, но не успевает и слова сказать, как его хватают и изо всей силы впечатывают в стену. Из-за столкновения затылка с твёрдой поверхностью даже в ушах зазвенело, но Тэ продолжает улыбаться. Парнишка осторожным взглядом осматривается — да нет там никого. Но красно-синие блики и вправду ползут по стенам, сменяясь. — Раз уж револьвер зовут Миротворцем, то, может, и вправду мировую нам устроишь? — Ким хмыкает, опуская руки на талию, слегка сжимая поверх ткани. — Могу устроить твоё путешествие в больницу, — рычит омега и дёргается, с целью отступить назад, но его крепко держит кольцо из рук. — Куколка, ты уже во второй раз прижимаешь меня к стене и всё так же отрицаешь факт того, что я твой альфа? — облизывает губы, одну из рук на пробу опуская чуть ниже — засовывая в задний карман чёрных джинсов. Омега ухмыляется; вздёрнутый уголок губы хорошо видно в полумраке, устроенном неработающими лампочками фонарей. Томно выдыхает, поднимая пушку наверх и прижимая дуло Тэхёну под подбородком. — Скажи-ка, сладкий, хоть одну причину того, почему я не прострелю твою пустую головушку за загребущие ручонки? Тэхён сглатывает: холод ствола заставляет пройти толпу мурашек по коже, а дерзость омеги усиливает их ансамбль в сотни раз. — Во-первых, потому что эта головушка вовсе не пуста, — усмехается, обнажая ряд ровных зубов. — Во-вторых, загребущие ручонки тянутся только к тебе, других омег я не трогаю, — прижимает тело к себе, усиливая хватку. — В-третьих, потому что убийство ещё одного акционера компании твоего покровителя заставит стоимость акций упасть, и ты останешься без финансовой поддержки, — искрит глазами. — Я ведь прав, куколка? — облизывает сухие губы. Парнишка внимательно следит за его языком. Вздох. Омега преодолевает расстояние между ними в один миг, накрывая чужие губы своими, мягкими и горячими в сравнении с холодом улицы. Пушка убирается с шеи, и Ким переводит обе руки на спину, вжимая столь сильно, чтобы слиться воедино. Путает где чьи вздохи, хаотично сжимая губы напротив. Лижет нижнюю, проникает вглубь рта. Ароматы смешиваются, и Тэхён понимает, что был чертовски прав: их коллаборация станет самой успешной сделкой среди всех ранее заключенных. Брюнет вплетается пальцами в шоколадные волосы, отрывая чужой затылок от стены. Сдерживает стоны, понимая, что повёлся. Повёлся на запах, на сверкающие в темноте карие глаза. На наглость повёлся, чёрт возьми. Приятно осознавать, что твой альфа не какой-то слюнтяй, готовый отойти при первом же отказе, а совладелец могущественной корпорации, сейчас крепко сжимающий в своих объятиях. Судьба продумывает всё наперёд, предоставляя души равные по силе. Только вот жаль, что ему, хладнокровному убийце, не положено иметь отношения. И истинный в планы тоже не вписывается. Паскудство. Омега разрывает поцелуй, усмехаясь собственному безумию. Не сдержался — поцеловал — хоть и поклялся избегать этого черта всеми возможными способами ещё тогда, на мероприятии, когда учуял их истинность. Оба дышат тяжело, столкнувшись лбами, и думают о своём. — Ну так что? — Тэхён начинает первым, из-за чего омеге приходится отсоединиться. — Мир? Брюнет сожалеюще поджимает губы, сглатывая. Молчит несколько секунд, а после шепчет тихое: — Мне жаль. И, подняв револьвер, бьёт рукояткой по голове. Ким вдыхает, чтобы, наверное, вновь спиздеть что-то из ряда вон выходящее, но глаза закрываются сами по себе, и он бессознательно скатывается по стене. Омега подхватывает тело, помогая в безопасной позе опереться на стену, и поднимается на ноги, пряча кольт обратно в карман. В последний раз окидывает полулежащего сочувствующим взглядом и, накинув капюшон, удаляется. Ни он, ни альфа не виновны в сложившейся ситуации — такова жизнь.Третий раз — закономерность.
— Чувак, он тебя вырубил, хватит за ним гоняться, — Хосок равняется с Тэхёном, быстро идущим по скользкой плитке главного холла компании. — Ты же не хочешь его убить за это?.. — спрашивает чисто так, на всякий, видя, как напряжённо сжаты челюсти друга. — Нет, — Тэхён хмыкает. — Всего лишь отыметь, — шутит, но его воспринимают всерьёз. Темноволосый смотрит с подозрением. Открывает-закрывает рот, пытаясь выдавить из себя ответ на такое заявление, но в голову не приходит ровным счётом ничего. — А он знает, что его истинный альфа уже озабочен им на всю голову? — всё же спрашивает, тут же поджимая губы, когда Ким резко останавливается, — Узнает, — развернувшись, твердит альфа. — Но он мальчик умный, так что уже, думаю, догадался, — ухмыляется, после продолжая шаг. Чон в ответ лишь молчит, озадаченно поджимая губы: жаль ему мальчишку. Тот даже не догадывается, что Тэхён ещё с самого детства получал, что хотел. Сначала со щедрой подачки родителей, а после из-за своей упорности да целеустремлённости. Они входят в отдел охраны, где большая часть сотрудников пытается найти хоть что-то на неизвестного всем омегу. Записи с мероприятия, видео с улицы и видеорегистраторов. Везде парень стоит то спиной, то голову опустит ниже некуда, то прикроется чем-то. Хосок был прав — перед ними профессионал своего дела. Повезло же его покровителю — такое сокровище нашёл. — Ничего, Господин, — старший по обязанностям отрицательно машет головой, виновато пряча взгляд. Они бьются с этими записями уже хер знает сколько времени, а толку ровным счётом ноль. — Нет? — Тэхён поднимает брови, даже чуть наклоняет голову, чтобы лучше слышать. — Повтори. — Мы изо всех сил пытаемся, но ничего, директор Ким, — альфа кусает губу. — Да что за абсурд! — Тэхён продолжает смотреть на охранника, хотя мыслями явно не здесь. — Как он может нигде не засветиться? — выравнивается, поднимая голову в потолок. — На дворе грёбанный 2021 год! Какого хрена вообще?! — продолжает обращаться вверх. Сотрудники опускают головы, Хосок же чуть ли не прыскает в кулак. Не, говорить с потолком, вы видели такое? — Директор Ким, пойдём, — кладёт руки на плечи, выводя друга в коридор. — Послушай, у тебя с этим омегой вообще крыша едет, — не сдерживается и смеётся, вспоминая чужое озадаченное выражение лица и разговоры с верхом комнаты. Они проходят несколько метров в тишине, разбавляемой спешными шагами, и Хосок решает объяснить собственную точку зрения: — Послушай, — пытается угнаться за разочарованным Кимом. — Множество пар живут по отдельности, прекрасно зная о своей истинности, и ничего ведь. Тэхён останавливается, Хосок от резкости даже удивлённо распахивает глаза. — Я другой, — выговаривает низко, из-за чего в горле начинает горчить от неприятного привкуса. — Я хочу этого омегу себе. Точка. Поворачивается, оставляя озадаченного Хосока наедине, и быстрым шагом направляется к выходу, чтобы прогнать водителя, самому сесть за руль любимого красного Феррари, набрать запрещённую законом скорость и спустить напряжение, ругаясь с патрульными и не боясь при этом за репутацию, ибо деньги в Сеуле решают всё. Идеально. — Вот нормальный был мужик, — выговаривает Хосок в пустоту, взглядом следя за удаляющейся фигурой. — Нет, угораздило запасть на омегу… — вздыхает, недовольно качая головой. Тэхён не помнит, как он добрался домой, вернее, с какой скоростью, но помнит, что уже как три часа залипает в телефоне, листая засасывающие в себя рекомендации. Выдыхает, падая спиной на кровать, и откидывает телефон. Надоело. Надоело всё, кроме белого шоколада, который Тэхён ещё той ночью, придя в себя, скупил пол полки, не жалея денег. Он тогда очнулся спустя два часа лежания без сознания на земле. Рука у омеги тяжёлая. Добрался домой, и вещи, бывшие на нём, даже в стирку не закинул, потому что запах. Запах его омеги. Постоянно его отшивающего, но это так, пустяки, которые Тэхён с радостью преодолеет. — Так не пойдёт! Хлопает себя по бёдрам, поднимаясь с кровати и выискивая среди подушек телефон. Глядит на часы: полдвенадцатого. Самое время напиться. Проходит в гардероб, надевает любимый красный костюм, чёрную рубашку. Часы, туфли, укладка волос. — Превосходно, — хмыкает отражению, даже не желая подмигнуть напоследок. Хватает ключи, по коридору разносится отзвук закрытой двери. Рёв мотора, холодный июньский ветер, тяжёлые вздохи. Кажется, от нехватки истинного, предназначенного самой природой, начинается ломка. Как вообще другие живут порознь? Это Тэхён один такой пришибленный, что аж челюсти сводит, как этого омегу хочется себе? Хлопок дверцы Феррари, кивок охраннику, а затем приятный холод помещения. Громкая музыка, разноцветные лучи света, режущие глаза. Какая-то девчонка, едва перескочившая порог совершеннолетия, даже пытается утащить Кима в танец, но всё, что сейчас хочется, это: — Виски, пожалуйста, — Тэхён садится за барную стойку. — Двойной и безо льда, будьте добры. Разворачивается лицом в зал, пока бармен быстро разливает заказ. Ким хватает стакан, продолжая оглядываться. Сегодня, в пятницу, здесь полно народу. Большинство возрастом около двадцати, так что Тэхёну, которому идёт уже двадцать восьмой год, искать здесь некого, разве что разбавлять тёмные ночи крепким виски. Посреди зала, да и вокруг столиков танцуют, а возле бара сидят единицы. Если быть точнее — всего двое. Тэхён, собственно, да ещё один силуэт на другой стороне стойки, сидящий в полумраке. Ким несколько минут в него вглядывается, попивая виски, а после просит бармена передать сидящему стакан такого же напитка, как у него, и… принюхаться к сущности. — Да, Господин, — парень положительно кивает, доставая новый стакан и наполняя двойной порцией. Подходит к иному краю стойки, простояв там не больше семи секунд. Возвращается с непринятым заказом и поджимает губы, ставя его возле Господина. — Простите, но стоило посетителю только увидеть заказ, переданный ему, он сразу сказал, что не знакомится, — бармен выдерживает паузу, после добавляя самое, наверное, интересное для странного Господина: — Омега, — хмыкает, поднимая глаза. — Запах белого шоколада. Хотя он и не выглядит по-омежьи, больше смахивает на альфу. Тэхён подрывается с места ещё на упоминании запаха, но останавливается из-за последних слов. — Не смей, — поднимает палец, угрожающе тыкая в сторону парня. — Не смей оскорблять моего омегу, — договаривает, предупреждающе сжимая челюсти, и быстрым шагом направляется в другую сторону зала. Брюнет сидит в полумраке, попивая алкоголь из стакана, рядом стоит бутылка виски. Тэхён готов признать, что вкус, судя по алкоголю, у него отменный, хоть альфа и не нравится. — И снова здравствуй, — не находит варианта получше, присаживаясь на соседний стул. Омега пьяно улыбается, вновь пригубив немного янтарного напитка. Достаёт из-за пояса револьвер, тот самый, беспечно выкладывая на стол. — Не боишься подходить, когда у меня ствол заряжен? — не смотрит на альфу, вновь отпивая. — Ну так я могу помочь избавиться от напряжения, — ухмыляется Тэхён, ладонью накрывая чужое накачанное бедро, говоря совсем о другом. Ползёт рукой выше, почти подбираясь к паху, но темноволосый цокает языком, предупреждая. Ставит стакан на стол, выговаривая тихое и угрожающее: — Если тронешь без разрешения — прострелю яйца. И миленько улыбается, поворачиваясь лицом к альфе. Облизывает горькие от алкоголя губы, наблюдая за Тэхёном, примирительно вскидывающим руки. — Они тебе ещё будут нужны, кукол… — сдерживается, чтобы словами не разозлить омегу. Возможно, будучи пьяным, тот расскажет о себе что-то. — Как тебя звать вообще? — пытается, но собеседник пьяно усмехается, подпирая голову ладонью. — Хорошая попытка, — хмыкает, облизываясь. В воспоминаниях возникает вкус альфьих губ, но брюнет быстро их отгоняет. — Но я ещё не настолько пьян, — протягивает руку к револьверу и вновь прячет его за поясом. — Мы можем это исправить, — улыбается Ким, облокачиваясь о стол. — Да вот только ты отказываешься от моих подарков. — Ты имеешь в виду стакан с виски, который ты только что мне прислал, или же свой член, который тебе так невтерпёж запихать мне в задницу? — поднимает брови, после хватая стакан и выпивая жидкость до дна. — Оба варианта, — облизывается Тэхён, наблюдая за скривившимся из-за горькости напитка лицом напротив. — Вообще, планы у меня серьёзные, — хмыкает, осознавая, что его поняли неправильно. — Хочу встречать рассветы, ходить вместе за покупками, ездить в Италию на выходные и каждое утро получать от тебя поцелуй, как пожелание хорошего дня. — Хорошо пиздишь, — не сдерживается темноволосый, бегло прикусывая губу. Молчит, о чём-то размышляя, и тянется за бутылкой. — Позволь, — Тэхён дотягивается к ней первым, второй хватая и стакан, наполняя наполовину. — Я говорю правду, — отдаёт омеге, заглядывая в поднявшиеся на него угольные глаза. Темноволосый сглатывает, бегая взглядом с одного глаза на другой, а после одним рывком осушает большую часть налитого напитка. — Я не из того отряда, понимаешь? — начинает говорить, очевидно, дойдя до нужного градуса. — Я не буду ходить с тобой за покупками, весело споря какой из сыров вкуснее, потому что буду избегать камер. Я не смогу съездить на выходные в Италию, потому что с пограничными у меня свои тёрки. И я не смогу дарить тебе каждое утро поцелуй, потому что чаще ночую вне дома, — договаривает, выпивая оставшееся до дна и тяжело вздыхая, прикрыв глаза. Тэхён смотрит на грустное лицо и так сильно хочет обнять, что аж мышцы сами напрягаются, но только сглатывает, понимая, что время ещё не пришло. — На кого ты работаешь? — спрашивает Ким, пальцами зарываясь в каштановые волосы. — Так я всё и расскажу, — усмехается. — Переходи ко мне, — заинтересованно наклоняет голову, ожидая реакции. Парень поджимает губы, переводя взгляд на альфу. — Я найду тебе другую работу, не нужно будет убивать, не нужно будет прятаться, — вскидывает бровь, говоря вполне рациональные вещи. — Ты так хорошо прятался, что ни я, ни полиция, ни грёбанные ФБР не могут найти на тебя хоть что-то. Ты чист, — приоткрывает губы, давая время всё переосмыслить. — Так почему бы не начать новую жизнь вместе со мной? — Ты говоришь об этом так легко, что я и вправду чуть не поверил, — издаёт смешок, наливая в стакан вновь. — Неужели тебе не будет страшно жить под одной крышей с истинным, замочившим хреновую кучу людей? Неужели ты захочешь растить с таким ребёнка? — выпивает всё несколькими глотками, после прислоняя холодное стекло ко лбу. Ещё не утро, а голова уже даёт о себе знать. — У каждого свои недостатки, куколка, — улыбается Тэхён. — К тому же, я не настолько слабый, как ты думаешь. Могу уложить на лопатки любого, если захочу, — кусает губу. — Просто с омегами не дерусь, тем более истинными. — Джентльмен сраный, — смеётся Чонгук, поднимая глаза. Вглядывается в лицо напротив, теряя счёт времени. Как на картинке. Даже в полумраке видно тёплые карие глаза, густые брови и чёткую линию подбородка. А ещё губы. Мягкие и прелестные, он уже знает их вкус. — Чонгук, — внезапно выговаривает брюнет, всё же сдаваясь. Замечает яркое непонимание в чужих глазах и добавляет: — Ты спрашивал моё имя, — Тэхён открывает рот, осознавая фразу, и тут же улыбается. — Красивое. — Я знаю, дурак, — смеётся парень, чуть прикрывая глаза. — Эти наши встречи выводят меня из себя, — хмыкает, откидываясь на спинку стульчика. — Будто и вправду эта всеми восхваляемая Судьба существует. Поэтому, — переводит взгляд на альфу, вмиг заинтересованно распахнувшего глаза, — даю тебе шанс, сказав лишь имя. — И что ты под этим подразумеваешь? — нетерпеливо стучит тонкими пальцами по столу. Привычка. — Таких Чонгуков в нашей стране — тысячи, — хмыкает. — И кто ещё знает — под настоящим ли я именем в базе числюсь, — отталкивается от стола, поднимаясь на заплетающиеся от алкоголя ноги. — Но, — глядит на Тэхёна красноречиво, пытаясь как можно выше поднять брови, — если мы встретимся вновь, то… — вздыхает. — Я не смогу подобрать для этого иного слова, как Судьба. Или же злой рок… Выбирай что больше по душе, — заканчивает говорить, выходя из-за стола. — Тебя проводить? — Ким тоже поднимается на ноги, но застывает на месте, когда Чонгук шипит чёткое: — Будешь следить за мной — заберу слова назад, и в следующую нашу встречу — всажу пулю в твою крашеную головушку. Тэхён провожает взглядом идущего слишком ровно, как для человека, выпившего такое количество стаканов виски, и садится на стул, расплываясь в улыбке. — Ну, уже хотя бы не в яйца, — издаёт смешок, прислоняя горлышко к губам. — Прелестно.Четвертый раз — судьба.
— Говорю тебе, мы будем вместе растить детей, — Тэхён говорит хрипло, глубоко дыша. Они решили устроить спарринг, пребывая на матах добрых два десятка минут. — Не далеко ли с мечтами заходишь, дорогуша? — Хосок тяжело выдыхает, ставя защиту в виде рук, потому что противник переходит к атаке. — У мечты не бывает границ, — цедит Ким, нанося удар за ударом. Выдыхает, отходя назад. Они с Хосоком устраивают такие вот бои ещё с детства, это помогает выплеснуть лишнюю энергию. — А твой Чонгук знает, что по имени его просто невозможно найти? — двое альф ходят по кругу, оценивая возможность напасть. — Мы обыскали все базы, начиная с паспортной и заканчивая грёбанными карточками на скидку в забегаловках. Его не существует, Тэхён, — темноволосый смыкает челюсти, делая выпад вперёд и пытаясь ударить ногой. Ким перехватывает её, валя обоих на землю. — Он предупреждал, что в базах числится под другими именами, это и неудивительно, — прижимает Хосока к земле, крепко припечатывая быстрыми и частыми ударами, из-за которых Чон только и может, что защищать предплечьями лицо. — Было бы максимально странно, если бы такой умный мальчик использовал настоящее имя. — Чёрт, — альфа тяжело вздыхает, с помощью ног перекидывая тело друга через себя. — Не думаю, что тебе повезёт и в четвертый раз, — бьёт в живот, Ким защищается. — Такого не бывает. — Быва-ает, — иронично тянет Тэхён, откатываясь в сторону и вставая на ноги. Хосок делает то же. — Всё, во что ты хочешь верить — сбывается, — сглатывает, используя несколько секунд отсутствия боя для разговора. — Вот попробуй поверить в то, что ты любимец Судьбы — и постоянно будешь видеть её подарки тебе. — Бред всё это, — хмыкает Хосок, приближаясь и нанося серию ударов. Отходит, оставляя между ними примерно два метра расстояния. — Ты в секту какую-то вступил или что? — хмурит брови. — Не-а, — смеётся, не отрывая взгляда от противника. — Всего лишь влюбился. Быстро приближается, бьёт по голове, Хосок уклоняется. Берёт голову в захват, но Тэхён перекидывает чужое тело через свою спину, рукой обхватывая шею и душа. Чон ещё несколько мгновений пытается высвободиться, но смиряется, стуча по матам. Шатен быстро его отпускает. Оба лежат, чувствуя спиной холод, взглядами упершись в потолок зала. Дыхание сбито, руки немного болят из-за ударов, а голова кружится от концентрированных альфьих ароматов, усилившихся при схватке из-за агрессии. — Хорошая работа, — первым тишину нарушает Тэхён, с судорожным вздохом отталкиваясь от пола и садясь. — Согласен, — поддакивает Хосок, разматывая с кистей красного цвета боксерские бинты. — Чёрт, похоже, я схлопотал ушиб, — Ким поджимает губы, надавливая чуть выше щиколотки. — Нужно в аптеку, бинт только недавно выбросил. — Пойти купить тебе? — Чон поднимается на ноги, подавая другу руку. Тот принимает помощь и равняется плечом к плечу с альфой. — Да нет, — Тэхён улыбается, даже немного поскакав на месте, чтобы проверить уровень ушиба. — Ничего страшного, можно даже не накладывать, но купить всё равно надо. — Пошлёшь секретаря? — Хосок облизывается, снимая потную футболку и глубоко выдыхая: жарко. — Да я сам справлюсь, я что, не в состоянии пройтись или что? — со смехом пополам выговаривает Тэхён и, хлопнув друга по оголённому прессу, хватает лежащий на земле рюкзак, быстро направляясь к выходу. — Спасибо за сегодня! — выкрикивает на прощание и по привычке быстро спускается по лестнице, резко замедляя шаг, когда нога даёт о себе знать. Выходит из здания, радостно подставляя мокрое от пота лицо навстречу июньскому ветру. Великолепно. Присвистывая, заходит в первую попавшуюся на улице аптеку, хмурясь, когда видит в очереди порядка семи людей. — Многовато, — хмыкает, удивлённо поджимая губы. Похоже, это единственная аптека на район. Очередь, к слову, продвигается очень быстро, но какая-то бабулька, стоящая прямо перед ним, долго спорит о цене непонятных альфе таблеток, сражаясь до последнего. Говорит, что ещё неделю назад они были на две тысячи вон дешевле, и спрашивает с какого это перепугу они так стремительно подорожали. Тэхён, перекачиваясь с пятки на носок, решает вмешаться. — Бабушка, здравствуйте, — улыбается, подходя к кассе сбоку. — Позвольте, я заплачу, хорошо? — предлагает, вскидывая брови, и, пока старушка вникает в его слова, протягивает карту аптекарю, добавляя: — И эластичный бинт, будьте добры. — Минутку, — отвечает парень за кассой и, куда-то сходив, приносит нужное. — Оплата картой, — хмыкает, проводя чипом по сканеру, и, отдав чек, поднимает уголки губ в улыбке: — Хорошего Вам дня, Господин, — отдаёт карту, ожидая пока спорившая с ним добрых пять минут бабуля покинет аптеку. — И Вам того же, — бросает напоследок Ким, звеня колокольчиками на двери. Наслаждается прекрасным после душного помещения ветерком и хочет уже сделать шаг, как его зовут. — Молодой человек! Юноша! — старушка выходит из аптеки с тремя огромными пакетами, на всей скорости пытаясь догнать быстрого альфу. Тэхён разворачивается, помогая положить пакеты на землю. — Я не могу вот так просто Вас отпустить! — широко улыбается, хлопнув в ладоши. — Пойдёмте со мной, у меня очень вкусный пирог дома. С шоколадом, — Тэхён машет руками, делая вдох с целью отказаться, но старушка накрывает его ладони своими, прерывая: — Позвольте мне отблагодарить Вас, дорогой! Что с меня, старухи, взять кроме вкусной выпечки? — хлопает по рукам и, не дождавшись ответа от озадаченного Тэхёна, сгребает в охапку все три пакета, шагая в другую сторону от той, что нужна Киму. — Мне тут недалеко, квартира за углом. Тэхён промаргивается, понимая, что не может отказать, и, шумно выдохнув, следует за старухой. — Негоже женщине нести тяжести, когда рядом идёт мужчина, — улыбается, буквально отбирая у сопротивляющейся бабушки всю тяжесть. — Ох, какая я уже там женщина, старуха давно! — та смеётся, ещё больше просияв. — Вот были годы… Так и проходит их путь — разделяясь интересными рассказами о её молодости. Тэхён слушает очень внимательно: с уст старшего поколения часто срываются самые интересные истории. Правда он иногда отвлекается из-за боли, отзывающейся в ноге, но продолжает улыбаться, пыхтя. Ему всегда было интересно, что же такого носят бабушки в своих пакетах. Конкретно эта, например, тащит домой пятнадцатикилограммовый арбуз, хотя по рассказам живёт совершенно одна. Серьёзно. Арбуз, который Тэхён может есть целую неделю, не прерываясь на другие приёмы пищи. — Вот и пришли, — бабушка улыбается, останавливаясь у двери одной из квартир. Ныряет в один из пакетов за ключами, но вытаскивает упаковку таблеток, которые Ким ей оплатил в аптеке. — Ох, точно, — старушка чуть ли не подскакивает на месте. — Эти лекарства нужно занести в квартиру выше, 505, — отдаёт ничего не понимающему Киму в руки, договаривая: — Вы отнесите пока, а я пирог нарежу, хорошо? — улыбается. — В таком возрасте не хочется лишний раз напрягать колени, и так уже почти разваливаюсь. Тэхён смотрит выжидательно, сжимая пачку в руке. — Хорошо, — соглашается, после довольно улыбаясь: — Только дадите мне ещё немного пирога в дорогу. — Да хоть весь отдам, — смеётся бабушка, хлопнув парня по плечу. — Разочарованным ты сегодня точно не уйдёшь, не переживай. — Замётано! — весело выкрикивает Тэхён, направляясь к лестнице, идущей вверх. Окидывает взглядом открывшиеся взору незнакомые квартиры и находит выведенное золотыми цифрами «505». Коротко стучит в двери, пытаясь прочесть название таблеток: что-то на инопланетянском. Как они вообще эти названия придумывают? Головой ударяясь о клавиатуру? Погрузившегося в себя Тэхёна возвращает в реальность медленный щелчок ключа в замочной скважине. Спустя мгновенье открывается и дверь. — Кто это? Да ну, не может быть. — Чонгук? — Ким нетерпеливо сглатывает, ожидая ответа. В проходе появилась лишь щель для разговора, а хозяина квартиры не видно. — Тэхён? — в ответ звучит точно такой же удивлённый вопрос, и дверь открывается шире, показывая силуэт темноволосого. С револьвером в руке. Ну конечно, предосторожность — наше всё. — Ты один? — омега спрашивает, Тэхён положительно кивает. Чонгук резко дёргает на себя, заталкивая в квартиру и осматриваясь по сторонам. Поняв, что чисто, закрывает дверь, раздаётся звук защёлкивания замка. Брюнет разворачивается к Киму лицом, что-то пытаясь в нём найти. Тэхён же даже отшатывается немного, потому что в нос бьёт концентрированный аромат омеги. Да у него течка. Альфа опускает взгляд на таблетки — не иначе как блокаторы. По телу неконтролируемо проходится заряд. — Как?.. — Чонгук изумлённо вздыхает, открывая рот. Играется в гляделки ещё несколько секунд, после выдавая более обширный вопрос: — Как ты меня нашёл? Тэхён облизывается, чтобы скрыть улыбку. Расскажи он всё даже от корки до корки — Чон всё равно не поверит. — Я прекрасно понимаю, что ответ «Шёл, шёл, да нашёл» звучит максима-ально бредово, — даже взмахивает рукой, чтобы усилить значимость слов. — Но так оно и есть, куколка, — не выдерживает и всё же широко улыбается, пожимая плечами. И едва слышно шипит, когда его прижимают к стене, а пушка упирается в солнечное сплетение. — Шутки шутишь? — глаза Чонгука затягивают непроглядной темнотой в себя похлеще чёрной дыры, и Ким нервно улыбается: Чон агрессивный из-за того, что в течку хочется член в заднице, или потому что Тэхён его так бесит? — Куколка, я бы очень хотел слукавить, но порой правда и есть самая лучшая шутка, — поднимает брови, пытаясь убедить. И Чонгук верит, это видно по немного расслабившимся челюстям. Тэхён ещё немного вглядывается в чужое лицо, выговаривая единственное, что крепко держится в голове: — Это наша четвёртая встреча, и ты вновь прижимаешь меня к стене, — ведёт кончиком языка по верхней губе. — Не думаешь, что при таком раскладе ситуация набирает немного иной подтекст? — Единственное, что тебе светит — это мой удар под дых, — низким голосом выговаривает Чон и, ни на секунду не медля, бьёт рукоятью в место под рёбрами, заставляя Кима судорожно выдохнуть и сползти по стене. — Ухты, — судорожно выдыхает. — В этот раз угроза что-то слабенькая. Это из-за течки? — смеётся вполголоса, потому что удары у омеги несмотря ни на что очень сильные. — Заткнись, — огрызается Чонгук, шагая из коридора вглубь квартиры. Откидывает пушку на столик, вместо неё хватая стакан с чем-то крепким. Смотрит на держащегося за живот альфу, поднимающегося на ноги. Тот слегка кривит лицо, но тоже проходит в комнату, откидываясь на одно из кресел, стоящих возле дивана. Чонгук отпивает, носом затягиваясь крепким и неприятным ароматом виски, чтобы успокоиться: из-за альфьего запаха всё внутри переворачивается. — А ты в постели настолько же дерзкий или превращаешься в нежного котёнка? — Ким хрипит, тихо смеясь. — Что в слове «заткнись» тебе непонятно? — Чон облизывает губы, ставя стакан на столик, рядом с пушкой. Тэхён откидывает голову на спинку, закрывая глаза. Под рёбрами ещё ощущаются заряды боли, но уже утихшей, а вот в голове всё место занимает лишь одна мысль: квартира буквально полностью пропахла шоколадом. И это настолько кайфово, что блаженно закрытые глаза заставляет открыть лишь чонгуково недовольное: — Ещё долго будешь здесь сидеть? — Вечность, желательно, — альфа издаёт смешок, вздёрнув плечами. — М-м, — Чонгук делает такое выражение лица, будто с недоразвитым существом общается. — Иди нахуй, Ким Тэхён. — Ох, на хуй вряд ли, а вот в задницу с пребольшим удовольствием. Смеётся, когда в него летит одна из подушек, и сгребает её в охапку, обнимая. — Назови мне хоть одну причину, благодаря которой ты сможешь здесь остаться, — Чонгук тяжело вздыхает: будет проблематично сдерживаться рядом с истинным, находящимся столь близко. — Разве по закону жанра мы не должны слиться в страстном соитии? — Тэхён не сдерживается от колкости, чувствуя, как пожар внизу набирает обороты из-за бурной фантазии. — Я должен был наброситься на тебя, прижать к стене, а получилось наоборот, — смеётся, сильнее сжимая подушку в руках. Чонгук внимательно следит за этим, прекрасно понимая, что альфа специально всё переводит в шутку, хотя ему, наверное, крышу сносит не меньше, чем Чонгуку. — Я задал тебе вопрос, — вздыхает, скрещивая руки на груди и взглядом выпаливая чужое тело. — Хм, — Ким потирает подбородок, задумавшись. — Во-первых, потому что я уже знаю, где ты живешь, и смогу настучать полиции. Или же привести сюда своих ребят и украсть холодную принцессу, — улыбается, наклоняя голову вбок. — Во-вторых, даже если ты меня вырубишь, вытащить бессознательное тело с шестого этажа во время течки будет проблематично, — хмыкает, пытаясь не представлять, как его, крупного акционера, будут тащить за шкирку, словно нашкодившего котёнка. — Я всегда могу выбросить тебя в окно, — Гук закатывает глаза. — В-третьих… — Тэхён продолжает, несмотря на то, что его перебили. — Может, потому что мы истинные, и ты при прошлой нашей встрече сказал, что дашь мне шанс? Куколка, я прекрасно чувствую твоё состояние, — облизывается. — Разве течки после встречи с истинным не проходят невыносимо без его участия? — Закрой свой ёбаный рот, — Чонгук напрягается, злясь, — или я засуну в твою глотку револьвер. — Ты уже столько всего интересного мне наобещал, но ничего толком не выполнил, — Тэхён вздыхает, поднимаясь на ноги и подходя ближе. — К тому же, — вскидывает брови, — рот мой, к твоему упёртому мнению, не ёбаный, — чешет бровь. — Но мы с удовольствием можем это исправить. — Ты невыносим… — вздыхает Гук, потирая переносицу. Тэхён пытается сделать шаг вперёд, но Чонгук разворачивается в сторону кухни, бросая недовольное: — Иди прими душ, а то воняешь ещё за милю, — морщит нос. — Полотенце на полке в ванной, вещи на сушилке возьми. — А со мной не хочешь? — Ким выкрикивает вдогонку, взглядом ища нужную дверь. — Заткнись, Ким Тэхён! Альфа смеётся, кусая губу. Как же ему нравится эта их игра. Оба понимают и прекрасно чувствуют, что тянет друг к другу безумно, но играют по чужим нервам лучше любого профессионального музыканта. Да и Судьба не отстаёт: четыре случайные встречи — это просто безумие. Шатен не считает, сколько времени проводит в душе, но с уверенностью может сказать, что недолго. Он даже позаимствовал у Чона его шампунь, приятно пахнущий и чем-то напоминающий парфюм, чтобы помыть голову и перед омегой показаться в самом лучшем виде. Хватает сложенное на полке полотенце и выхватывает штаны, рядом с которыми заботливо лежит запечатанная упаковка белья. Чонгук подложил их, когда Тэ был в душе? Улыбается, одеваясь, и, решив не надевать футболку, выходит так, с голым торсом, полотенцем вытирая мокрые волосы. Чонгук, услышав шаги, появляется в проходе и, опершись плечом о двери, строгим взглядом рассматривает пресс альфы, голую грудь и следы, оставленные резинкой штанов. Чёрт ходячий, вот не мог полностью одеться. — Я надеюсь, ты понимаешь, что твоя тушка до сих пор бродит по моей квартире только для того, чтобы всё пропиталось запахом, и моя течка прошла легче? — Чонгук проводит кончиком языка по уголку рта, поднимая взгляд на чужие карамельные глаза. — Без проблем, — Тэхён улыбается, оставляя полотенце на шее и держа за концы. — Есть какие-то требования насчёт нашего совместного проживания? — заинтересованно вскидывает бровь. Чонгук кусает губу, разворачиваясь и следуя вглубь кухни. Тэхён направляется за ним. — Единственное, что ты должен помнить — это если прикоснёшься ко мне, я… — Чонгук заливает кипятком две чашки чая. — То ты прострелишь мне яйца, — Тэхён закатывает глаза, цокая языком. — Проходили — знаем, — Чонгук сводит брови к переносице. Хватает кружки, ставя на стол, за который Тэхён уже успел «приземлиться», и садится напротив. — Я жду рассказа о том, как ты меня нашёл, — Чонгук упирается взглядом, поджав губы. Тэхён притягивает к себе кружку с чаем за ушко. Принюхивается — апельсиновый. Улыбается, довольно кусая губы, а после слышит покашливание со стороны Чонгука и вспоминает, что ему задали вопрос. — Ну, сначала я проснулся в семь утра, как обычно, и после своего любимого тоста с нутеллой, я… — Ближе к делу, — прерывает Чон, сглатывая. На стенках глотки оседает цитрусовый аромат — и хрен пойми какой: альфы или же чая. — Я помог твоей соседке с пакетами, и она пригласила меня на пирог, — хмыкает. — А после поручила передать тебе таблетки, — вскидывает брови, вспоминая о лекарствах. — Я их в коридоре оставил, — хочет подорваться и принести таблетки, но Чонгук озадаченно вздыхает. — Эта старушка послала к течному омеге альфу, чтобы он принёс блокаторы, — потирает переносицу. — Гениально. — Кстати, она, наверное, переживает — я ушёл да не вернулся, — Ким тупит взгляд на стол, но после радостно улыбается: — Завтра принесу ей ещё один арбуз, ещё больше, — поднимает взгляд на Чона, ничего не понимающего. Чонгук озадаченно поднимает брови и даже приоткрывает рот из-за вырисовывающегося счастья на лице напротив. — Спать будешь на диване в гостиной, — наконец-то начинает, не отводя взгляда. — Зря ты не надел футболку — мне было бы лучше спать с вещью, на которой есть твой запах. — Да я же и есть эта вещь! — смеётся Тэхён, но лишь облизывает губы, опуская взгляд, когда Чонгук не воспринимает шутку. Промолчав ещё несколько секунд, добавляет: — Хорошо, понял, принял. — В спальню ни ногой, — цедит Чонгук, поднимаясь со стула и следуя на выход. — И помой чашки. — Ты куда? — Тэхён ловит омегу за запястье, тот резко останавливается и закрывает глаза. Выдёргивает руку, сразу обхватывая место касания кольцом из пальцев: жжётся. Отдаёт разрядом по всему телу, заставляя судорожно сглотнуть. — Спать, — облизывается, выравнивая голос и не давая понять, что происходит. — Только полдесятого… — Ким говорит возмущённо и даже слегка удивлённо. Поднимается со стула, из-за чего Чонгук делает шаг назад. — У меня режим, — отвечает, пытаясь не бегать хаотично по лицу напротив, а смотреть прямо в карамельные глаза. «Господи, у меня такой красивый альфа…» — Я ложусь в десять, просыпаюсь в четыре, — договаривает фразу, несмотря на то, что внутренняя омега буквально пищит от неудовлетворения: вот, истинный рядом, а коснуться не позволяют. — Оу, — Ким поднимает брови. — Тогда хорошо, — поднимает уголки губ вверх. — Поцеловать тебя, чтобы сны сладкие снились? — произносит это с такой интонацией, что Чонгук понимает: от подаренного поцелуя те будут не сладкими — они будут горячее адского котла. — Обойдусь, — усмехается, невольно опуская взгляд на чужие губы, в памяти неконтролируемо вспоминается их вкус. — Спокойной ночи, ушлёпок! — развернувшись, выкрикивает, всё ещё потирая запястье. — И тебе, куколка, — смеётся Ким, присаживаясь за стол и попивая немного остывший чай. — И тебе, — расплывается в улыбке. Чашки, раковина, диван. Несколько часов лежания впустую, потому что у них с Чонгуком режим различается примерно на три часа, а затем дремота. Дремота, сквозь которую пробиваются самые абстрактные мысли, которые только могут быть. Фантазии о будущем, грёзы о прошедшем. И настоящее. Настоящее, в котором Тэхён находится в одном доме с истинным, без любого разрешения коснуться или рассчитывать на нечто большее, чем саркастические фразочки в ответ на свои. Ничего, Тэхён знает, что ради Чонгука можно и подождать целую вечность. Слышится щелчок двери, а затем и медленные шаги в сторону дивана. А может немного меньше. Запах бьёт в голову, прекрасно растворяясь в лёгких на пару с кислородом. Чонгук дышит медленно, чутка сбито, из-за ходьбы, наверное, и смотрит. Смотрит таким горячим взглядом, что Тэхён, ей-богу, чувствует, как тёмные глаза ласкают его ресницы, нос, долго-долго останавливаются на губах. Чонгук приближается, Тэхён знает, Тэхён это чувствует. Тёплое дыхание оседает потоком воздуха на щеке, пол скрипит от трения по нему босых ног. Чонгук слишком горд, чтобы признать свои желания. — Твоё сердце, — выговаривает Ким, и дыхание на щеке мигом пропадает. Открывает глаза, немного поворачивая голову для лучшего обзора. — Что? — Чонгук озадачен и удивлён. Скорее всего, думал, что альфа давно уже уснул. Тёмные волосы растрёпаны в стороны, и Тэхёну очень сильно хочется в них зарыться, провести пальцами между вороных прядей. Глаза наполнены блеском, отсвечивают блики луны, попадающие сквозь не зашторенное окно. Тэхён мажет языком по сухим губам. — Твоё сердце говорю, — усмехается. — Оно бьётся столь громко, что в такой тишине его не услышит разве что глухой. Чонгук непонимающе бродит взглядом по лицу, понимая, что облажался. Так хочется что-то съязвить в ответ… Да только на ум ничего не приходит. — Я пришёл пожелать сладких снов, — хмыкает, поднимаясь на ноги. Окидывает альфу напоследок цепким взглядом и, выдохнув, разворачивается, направляясь в сторону спальни. Тэхён быстро встаёт с дивана, нагоняя и хватая омегу за руку. Тот дергается, словно от электрической волны, последствием чему становится судорожный вздох. — Да разве так сладких снов желают? — спрашивает, заставляя развернуться к нему лицом. Грудная клетка Чонгука поднимается рвано, выдохи становятся всё тяжелее. Между ними на несколько секунд повисает тишина, делимая дыханием да тихим тиканьем настенных часов. Тэхён не выдерживает первым, чувствуя, как всё внутри закипает, и, толкнув, прижимает к стене, наваливаясь всем телом на чужое. — Наконец-то мы хоть слегка похожи на нормальную пару, куколка, — руками прижимает к себе, заставляя прогнуться в спине. — Негоже омеге альфу к стене прижимать, — хрипло шепчет, носом проводя по виску, затягиваясь сладким ароматом по самое не хочу. По пояснице всё так же, как и в их первую встречу, бегут мурашки из-за холода мороженого, словно оседающего на коже. Чонгук откидывает голову, опираясь затылком о стену, и понимает, что сердце у него и взаправду слишком громкое. Бьётся сильно, быстро, аритмично. Пробирает пульсацией всё тело, собираясь напряжением внизу живота, заставляя подняться волну жара, окутывающего всё тело. Тэхён рычит, прижимает к себе сильнее, второй рукой опираясь о стену. Отстраняется, после сталкиваясь лбом ко лбу, деля дыхание на двоих, облизывая свои сухие губы. Чонгук чувствует, как от спёртого дыхания вздымаются плечи, а на глотке оседают цитрусовые, немного горчащие в такой сильной концентрации. — Что, даже не поцелуешь? — сипло интересуется Чон, не открывая глаз, и так зная, что ничего не увидит. — Да я бы уже сотню раз тебя поцеловал, — отвечает Ким, в голосе слышится рык, от которого Чонгук готов скулить. Голос альфы и так глубокий, басовитый, пробирающий до самых костей, а тут ещё и рычание. Нет, он не выдержит. — Да вот только мне обещали яйца прострелить, как только прикоснусь без разрешения. — А это не считается, что ли? — тихо смеётся Чонгук, отталкиваясь от стены и проезжаясь по возбуждению, твёрдо упирающемуся в его бедро. Тэхён не отвечает, лишь взгляд от действия стремительно темнеет, а аромат занимает всё пространство, перебивая шоколад. Вплетает руку в чёрные волосы, притягивая ближе, впечатывая в собственные губы, требовательно их сминая. Делит выдох с рычанием, когда Чон цепляется за плечи, обдавая жаром оголённую кожу. Омега отвечает, каждый раз пытаясь языком зацепить ровный ряд зубов; кусает нижнюю, оттягивая, и чуть ли не валится с ног, когда прямо в губы ему безумно низким голосом шепчут: — Хочу тебя… — отстраняется, чтобы увидеть обескураженное лицо. — Хочу тебя всецело. Сглатывает, хватая за запястье и утягивая в спальню. Вновь затягивает в жадный поцелуй, одновременно с этим заставляя сесть. Опрокидывает Чона на спину, нависая сверху, и делит выдохи пополам, когда тот начинает тереться своим возбуждением о его. — Куколка, ты меня так в саму преисподнюю загонишь, — кусает щеку изнутри, приходя в себя. — Тогда будем гореть там вместе, — шепчет Чонгук, окольцовывая тело сверху ногами и впиваясь в губы. Те краснеют, быстро наливаются кровью, у Тэхёна даже болеть начинают из-за постоянных покусываний омеги. Но всё мало. Чонгук был прав: Им нужно сгореть дотла, чтобы насытиться. Тэхён отстраняется, тянет подол чужой футболки вверх, оголяя тело. Целует ключицы, шею, ведёт клыками по песочной коже. Опускается ниже, играется языком с сосками, мажет губами по кубикам пресса, хватает резинку серых спортивных штанов. На миг вскидывает потемневший взгляд наверх, на Чонгука, не знающего куда деть свои грёбанные гормоны, заставляющие сходить с ума. Ким улыбается, стягивая одежду вместе с бельём, и кусает губу, когда Чон стонет из-за освободившегося члена, хлопнувшего по низу живота. Аромат альфы настолько кружит голову, что единственным желанием остаётся довести обоих до исступления, заставить шагнуть в бездну, на берегах которой они сейчас оказались. — Помнишь, я говорил, что мой рот не ёбаный? Слова Тэхёна доносятся до мозга не сразу, приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Чонгук приподнимается на локтях, пытаясь проанализировать ситуацию, но одно лишь мимолётное касание чужого языка к его изнывающему члену — и Чон закидывает голову. Тонкие пальцы пробираются между ягодиц, нажимая на пульсирующий вход, пока Чонгук приходит в себя, облизывая сухие губы. Тэхён входит легко, благодаря смазке, проталкивает глубже. Добавляет второй, и Чон не выдерживает: с глубоким стоном валится на кровать, изгибаясь в спине. Тэхён обхватывает ртом головку, играясь языком с уретрой, взглядом следя за судорожно вздымающейся грудью омеги. — Блять, — Чонгук шипит, не выдерживая игр с щёлкой, и протягивает руку вниз, вплетаясь в каштановые волосы, заставляя взять глубже. Ким закрывает глаза, расслабляя глотку, и добавляет третий палец, из-за чего слух ласкает протяжный стон. Ритмично двигает головой, рыча на иногда слишком сильную хватку в его волосах, и проворачивает фаланги внутри, подушечками находя бугорок. Нажимает, толкается глубже, каждый раз по нему проезжаясь. Убирает чужую хватку на своих волосах, переплетая с омегой пальцы. Тот чуть ли не скулит от безостановочной стимуляции и кусает губы, сдерживая рвущие грудную клетку стоны. Ким чувствует, как плоть в его рту пульсирует, и быстро отстраняется, тяжело дыша. Аккуратно вынимает пальцы, поджимая губы на дёрганье собственного члена из-за такого зрелища. Чонгук глаз не открывает, дышит тяжело, облизывает искусанные губы. Похоже, ему всё равно, чьи кусать: свои или альфьи. Ким рукой опирается на кровать возле чужой талии и, немного нависнув, подушечками поглаживает сжимающийся сфинктер. — Как для того, чей рот не ёбаный — ты слишком охуенно сосёшь, — резко издаёт Чонгук, сжимая под руками простыни. — Сочту за комплимент, — хмыкает альфа, ухмыляясь. Садится на колени, окидывая взглядом мощные бёдра, и неконтролируемо облизывается, наблюдая за щёлкой. — Помучить тебя ещё? — тихо, низко. — Что? — Раздвинь ноги, — уже громче, чтобы приказ услышали. Чонгук сглатывает, замечая всепоглощающий взгляд глаз напротив, но исполняет, раздвигая ноги шире, и, согнув в коленях, прижимает к себе. — Хороший мальчик. Ким говорит настолько глубоко, что будто каждое слово сопровождается рыком. Чонгук едва слышно скулит, когда ягодицы раздвигают в стороны, и не сдерживает протяжного стона, когда между них, аккурат по входу, мажут горячим языком. — Ты такой мокрый, — довольно рычит альфа, с хлюпом отстраняясь от влажной щёлки. — Заткнись, Ким Тэхён! — Чонгук не выдерживает. Он, ей-богу, сейчас сгорит в бешеном пламени, виной которому чёрт, сидящий сейчас у него между ног. — Ох, я уже не ублюдок, какая честь, — ухмыляется, проникая внутрь двумя пальцами. Сделав несколько толчков, вновь вынимает, ладонью проводя от ложбинки к мошонке, накрывая ладонью член. — Я буду удостоен чести услышать «папочка» с этих губ? — Не дождё… Чонгук прерывается на полуслове, не успев даже высказать оскорбление, потому что этот чёртов ублюдок невесомо проводит ногтями по плоти, после и царапая бёдра. И это так… Так, чёрт возьми, горячо. — Подумай ещё, — выговаривает, садясь на колени. Окольцовывает пальцами одной руки член, ладонью второй накрывая головку. — Да я ни за что в жизни… Да ёб твою мать! — голос срывается на вскрик, а тело изгибается дугой, потому что альфа начинает слишком быстро водить по головке, задевая ладонью уретру. Чонгук тянется к чужой руке, хватая и сжимая, чтобы остановить. Иначе и с ума сойдёт. Тэхён рычит, угрожая, но движения останавливает. — Кончишь лишь когда исполнишь мою просьбу, — поднимает брови, ожидая ответа. Чонгук кусает губы, убирая руку. Тэхён возобновляет движения. Упирается налитой кровью головкой в пульсирующий вход, скользя, и руками доводит Чонгука до пика. Чувствует, как тело под ним дрожит, чувствует, как сердце бьётся сильнее. Кусает губу, пряча ухмылку, и сжимает у основания, слыша недовольный возглас. — Нет, пожалуйста!.. — Чонгук умоляет, поднимает взгляд на лукавое лицо Тэхёна и сводит брови к переносице. Когда-то он точно пустит пулю в его крашеную голову, а сейчас: — Тэ… Папочка, — томно шепчет, языком проводя по верхней губе, чтобы прийти в себя. Он, киллер с многолетним стажем, серьёзно сейчас умоляет? — Папочка, прошу, — выговаривает на выдохе, кусая после губы. — Да, куколка, — ухмыляется Ким и, не отводя плотоядного взгляда от обсидиановых бездн, проникает внутрь средним и безымянным, второй рукой надрачивая. Чонгук сглатывает, так же держа взгляд, не отводит. Утопает в аромате, в чужих глазах, плавится под властью, которой так и хочется подчиниться. Он кончает с протяжным и до безумия громким стоном, чувствуя, как по всему телу, вместе с кровью, разливается удовольствие. Закрывает глаза, откидывается на спину, понимая, что проиграл: и в гляделках, и в этой их дурацкой войне. И всё из-за альфы, из-за этого гребаного Ким Тэхёна, упёрто идущего к своему и верящего в какие-то там чудеса Вселенной. — Мне кажется, что твои возмущения даже я слышу, — хрипло смеётся Тэхён, нависая над размякшим телом. — И о чём же я думаю? — облизывается Чон, поднимая руки и вплетаясь в каштановые волосы. — О том, что ты теперь мой, — сверкает глазами, пытаясь налюбоваться безднами напротив. Чонгук в ответ молчит, блуждая взглядом по лицу. — Метка, — шепчет, пальцами массируя кожу на затылке. — Что? — Ким поднимает брови, не поняв сказанного. — Почему ты не поставил метку, если я — твой? — спрашивает ещё раз, сглатывая. Из-за течки каждая мелочь воспринимается сверхважным фактом. Тэхён смеётся, из-за чего получает несколько лёгких царапин на шее. — Куколка, у нас вся ночь впереди, — облизывается. Мимолётно черкает по губам своими, после поднимаясь на колени. Ведёт ладонью по бёдрам, собирая смазку и ухмыляясь на тихий скулёж из-за чувствительности тела после оргазма. Размазывает по стволу и, вскинув взгляд на взлохмаченного Чона, произносит: — Я же не могу всё самое сладкое съесть так быстро, м? Я слишком долго ждал десерта, чтобы умять весь сразу. Чонгук хочет возмутиться по поводу нелепого сравнения, но лишь сжимает под руками постельное, когда Тэхён одним плавным движением входит на всю длину. Выдыхает, вместе с воздухом избавляясь от всех мыслей, и протяжно стонет, потому что внутри него горячая плоть, пульсирующая в точности, как и его стенки, и это, черт возьми, выбивает все шарики из головы, отвечающие за здравый смысл. Тэхён, не выходя, толкается вперёд, движениями бёдер заставляя Чонгука проехаться по кровати, членом чётко давя на простату. — Ким блядский Тэхён! — Чон кричит, стонет, изгибается. Тело ещё не отошло от предыдущей волны, а уже накрывает следующая, снежным комом набирающая обороты. — Ох, я уже не папочка. Какая жалость, — Тэхён ухмыляется, хотя голос делает на несколько тонов выше, чтобы позлить. Опирается по сторонам от дрожащего из-за возбуждения тела, и, прошептав: — Тогда с моим именем на губах, куколка, — начинает двигаться, постепенно наращивая темп и разгоняя по чужому телу пожар. В лёгкие попадает новая волна омежьего аромата, Тэхён рычит. Входит глубоко, толкается на всю длину, после оставляя внутри лишь крайнюю плоть. Под рёбрами полыхает самое настоящее пламя, дровами для которого словно служат протяжные стоны от Чонгука, хватающего альфу за предплечья и неконтролируемо сжимающего. Он не осознаёт, что делает, он вообще не осознаёт, где находится — вокруг всё плывёт. Всё пространство занимает Тэхён: его запах, его жар, чувствуемый кожей, его рык и низкие стоны, хриплые из-за возбуждения. Ким сглатывает, жажда в теле растёт, и он не понимает, как её заглушить. Тянется к покусанным губам, сжимает, лижет, проникает вглубь языком. Пружина внизу живота сжимается настолько сильно, что даже кажется, как перекрывает воздух. Ароматы смешиваются, бьют по голове точно так же, как стоны, издающиеся телом снизу. Шатен останавливается, на миг закрывает глаза, понимая, что потерялся. И в пространстве, и в Чонгуке, сейчас безбожно скулящем, потому что член упирается в бугорок. Тэхён выравнивается, ведёт руками от коленей ниже, накрывает пальцами твёрдую плоть. Сжимает сильнее, чувствуя дёргание под рукой и тихий стон сверху. Вскидывает взгляд, толкается глубже. Чонгук открывает рот, закидывая голову, и не знает куда деть собственную омегу, переворачивающую всё внутри из-за альфы рядом. Особенного, приписанного Судьбой альфы. Тэхён начинает надрачивать, не отводя взгляда. Любуется. Таким, как Чонгук, грех не любоваться. Совершенство в плоти, совершенство в характере. Иногда Киму казалось, что даже Хосок, этот оболтус, пошлёт его за нелепые шутки, не выдержит, а как же быть с омегой? Они вообще не любят эти игры, считают тебя глупым и недоразвитым, раз шуточки такие загоняешь. Тэхён знает, он проверял. А тут… Такой подарок. Подарок, который не только может терпеть, но и сам наполовину соткан из глупых шуток. Прелестно. — Тэхён, я не выдержу… — Чонгук закидывает голову, прогибается в спине, сжимает простыни в кулаки. Ким поднимает затянувшийся взгляд на закрытые глаза, ресницы на них трепещут в удовольствии. Проводит пальцем по уретре, слышит приглушенный стон и ухмыляется. Нависает, входя на всю длину, и смотрит. Выжидает. Чонгук в непонимании открывает глаза, глубоко выдыхая, когда понимает, что между их лицами сантиметров десять, и чужое столь же сбитое дыхание оседает на щеках. В карамельных глазах играют озорные огни, Чонгук уже видел их достаточное количество раз, чтобы изучить. Вдыхает, чтобы что-то сказать, но все слова вылетают из головы, когда Тэ вновь начинает двигаться, прокладывая дорожку из поцелуев по линии нижней челюсти. Чонгук цепляется за крепкие плечи, закидывает голову: шея всегда была его слабостью и чувствительным местом. Тэхён усердно долбится в простату, и Чону в голову лишь на миг приходит мысль, что ещё ни в одну течку его тело не превращалось в ебучий комок нервов, посылающий разряды в пах от каждого, даже самого невинного прикосновения. Тэхён лижет кадык, оставляет красные отметины. Горячий воздух стелется по влажной коже, и от этого всё тело пробирает мурашками. Сердце стучит всё так же громко, всё так же быстро, и всё так же норовит пробить рёбра. Чонгук прекрасно понимает, что такого быть не может, но когда каждый удар заставляет грудную клетку чуть ли не ходить ходуном — в это сложно не поверить. Ким касается зубами места на изгибе и с очередным толчком внутрь прокусывает кожу, ставя отметину. Чонгук в шоке открывает глаза: это безумно больно. Она, боль, отдаёт пульсацией по всему правому плечу, с каждым ебучим ударом сердца усиливаясь. Да вот только она же и заставляет поджать пальцы на ногах, громко выстанывая чужое имя, потому что оргазменная волна накрывает слишком резко. Внезапно, вспышкой, молниеносно бьёт под дых, не давая вдохнуть. По телу проходится заряд, в разы сильнее первого, и Чонгук бесстыже стонет, ногтями полосуя медовую кожу на чужой спине, когда укус зализывают. Проходятся шершавым языком по метке, обжигают свежую рану. Тэхён выходит из тела, не выдерживая того, как тесно его сжимают. Прогибается в спине дугой, пальцами тянется к возбуждённой плоти, резкими движениями доводя себя до пика. Упирается лбом в ключицы, выдыхает сбито и с глухим рыком кончает Чонгуку на живот, марая и простыни, заметно помятые. Ловит всем телом разряд, содрогается крупной дрожью. На стенках глотки отпечатываются смешанные запахи, а лёгкие судорожно вздымаются, пытаясь привести сбитое нахрен дыхание в норму. Ким захватывает ртом воздух, да вот только вдохнуть получается лишь сладкий шоколад, который, кажется, уже стал сравни жизненно необходимому кислороду. Валится на бок, чувствуя, как под черепом в агонии бьются нейроны, не понимающие, что происходит. Закрывает глаза, облизывает сухие губы. Чонгук прижимается под боком, закидывая ногу на чужую и руку кладя поперёк вздымающейся груди. — Сколько детей ты хочешь? — спрашивает внезапно, нарушая повисшую между ними на несколько минут уютную тишину. Тэхён думает пару секунд, не открывая глаз, а после, усмехнувшись, шепчет: — Пять. — Пять?! — Чонгук от изумления даже приподнимается на локте. — Ты что, сумасшедший? Я сваливаю от тебя, не нужно мне такого, — возмущённо проговаривает, даже дёргается, чтобы подняться с кровати, но Тэхён хрипло смеётся, останавливая за руку и прижимая к себе. — Ты мой уже, — утыкается носом в поставленную метку, затягивается ароматом кожи. — Не убежишь. — Ага, как же, сбегу так, что ты даже не поймёшь когда! — Чон продолжает возмущаться, но дёргаться перестаёт, наоборот — льнёт ближе и довольно урчит, когда альфа оставляет нежный поцелуй на изгибе. — Это ты теперь мой, — шепчет, пытаясь заглушить улыбку терзанием губы, и невольно перестаёт это делать, когда объятия вокруг его тела становятся сильнее, а в ответ слышится глубокое: — Твой. Шоколадный пирог, который так нахваливала старушка, Тэхёну бесспорно по вкусу.