È una bambina però sente Она ребёнок, но ощущает Come un peso e prima o poi si spezzerà Подобие груза, и рано или поздно она сломается.
Чону всего 19, а такая ноша. Самый расцвет жизни, когда ты только выбираешься из-под маминого крыла в новую, взрослую жизнь. И никак не пинком под зад в виде ВИЧ-инфекции. Чонгук еще не успел вырасти, но понял, что осталось уже всего ничего. Его тело отказывается нормально функционировать: все время плохо (и морального истощения больше всего), ходить с каждым днем все тяжелее и тяжелее, горло садит все чаще из-за частого кашля, тело усыпано разными сыпями, и похудел очень сильно. Оказывается, он болен СПИДом уже 11 лет. А узнаешь ты об этом в последний момент, когда действительно все ужасно. Чон из дома не выходит уже вторую неделю, все время спит, пытаясь так заглушить очаги болезни, но выходит очень херово. Чону необходимо общение. Обычное «привет», «как дела?». Пусть Чон и соврет, что все хорошо, чтобы не уходили, не убегали. Уж лучше болезнь пусть убежит… — З-здравствуйте. Чонгук все же решается позвонить туда спустя долгую и упорную уборку в доме, покупку товаров первой необходимости и спуская последние деньги на этот звонок и… — Здравствуйте. Вы позвонили в комплексный центр социального обслуживания населения «Not Alone», чем могу помочь? «Спасите меня.» — Я…Я хочу, — Чон задыхается от накатываемых эмоций, зарываясь одной рукой в плед, который лежит на диване. Соберись. — Я бы хотел п-просто поговорить с кем-нибудь один час. И…и чтобы он побыл со мной, пока я не усну. Диспетчер на автомате отвечает, что можно, начиная оформлять заказ, говоря о предпочтениях Гука. Чон выдыхает. — Любого, кто свободен… И за самую малую стоимость, пожалуйста. Чон сейчас с ума сойдёт, если не увидит в доме еще одного человека. И не поговорит с ним. — Хорошо, ожидайте. И приятного времяпрепровождения. И после этого Гук «бежит», сломя ноги, к унитазу. Слишком часто его стало тошнить. Но было бы еще чем. А оставаться прямо тут, на полу, — это не про сегодня. К нему должен прийти человек. Собрав все еще оставшиеся силы, Чонгук одновременно встает и дергается, когда слышит звонок двери. Вытирает с лица остатки рвоты и «бежит» открывать, стараясь не думать о своей болезни хотя бы в этот день. Чон натягивает на голову капюшон толстовки и закрывает руки сильнее, т.к там много неприятных зрелищ. — Ну что, приветики. На пороге появляется невероятной красоты парень с прекрасной квадратной улыбкой, с ухоженным видом и явно хорошим настроением. «Поделись им со мной.» Чон настолько сильно удивился гостю, что даже немного застыл. — И-извини, и проходи, пожалуйста, — пропускает парня, отмечая, что они одного роста. — В-вот сюда можешь повесить. А сюда поставить. Чон торопится… — Хорошо-хорошо, спасибо. Ты не бойся, это еще не входит в тот час, за который ты заплатил, — парень неторопливо снимает ботинки, оставляя их у тумбы. …потому что слишком волнуется и боится. — Пройдем, — Чонгук медленно пересекает прихожую, оказываясь на кухне. — Садись пока, а я займусь чаем… Ты же пьешь его? Или может хочешь чего-то другого? Про… — Стоп-стоп, — прерывает его парень, присаживаясь за столик. — Может сначала познакомимся? А потом уж ты спросишь еще раз о таком, ладно? Рот закрывается, а губы в тонкую линию собрались. В руках Гук уже держит чайник. А парень громко выдыхает и слегка улыбается, не спеша встает и подходит, забирая горячий предмет, отставляя в сторону, и берет максимально аккуратно за нездорово-тонкие и такие хрупкие на вид ладони в свои. — Не волнуйся ты так, — он ощущает дрожь на руках. — Я Тэхен и смогу скрасить твое одиночество. Просто доверься мне, хорошо? Чонгук не выдерживает. Его трясет сильнее, а из глаз льются слезы. Ноги так и хотят, чтобы Гук упал, но парень ловко его подхватывает, притягивая к себе. Тэ ни капли не растерян. Он сталкивался с таким. Но тут…явно что-то не так.E Coraline piange И Коралин плачет, Coraline ha l'ansia Коралин тревожится
И Ким ощущает это по слишком хрупкому телу под этим слоем одежды. — Тише-тише, все хорошо, — большая рука начинает гладить по спине, отчетливо нащупывая позвонки. — Давай успокоимся, и ты мне все расскажешь, что у тебя на душе творится. Чонгук жутко взбудоражен, дергается в сильных и теплых руках, покрывается мурашками каждый раз, когда его гладят. А это просто касания. Но для Чонгука они слишком много значат. Потому что так его уже давно никто не трогал. Если до того, как Чон узнал о своем диагнозе, все были общительны с ним, дружили, дарили подарки, гуляли с ним, приходили в гости, любили. Никто не стал его поддерживать с такой трудный момент. Всех словно магнитом оттянуло от Гука. И это так сильно бьет по милому, любвеобильному и доброму, самому открытому мальчишке с такой нежной душой. Не все были достойны дружбы с ним, но Чон впускал любого в свое большое сердце, чтобы поделиться и с ним яркими красками и давал самую сильную надежду. Чонгуку нравилось, что кому было плохо обращались именно к нему за помощью, а те взамен обещали никогда не оставлять одного, что бы ни случилось. Гук часто это вспоминает и часто плачет. Как же это не стоит его слез. Чон был таким наивным. И действительно, он приходит в норму, стирая со своего лица соленые воды. И молча, отстранившись, кивает, мол, я в порядке. Тэхен верит. — Я, — глубоко выдыхает, ощущая тяжесть в груди. — Чонгук. Ким осматривает парня напротив, неожиданно заулыбавшись во все 32. — Приятно познакомиться, — протягивает руку, которую уже смелее охватывает Гук. «Ты так слаб. Что же с тобой?» И вот, на столе уже оказывается чай, согревая паром эту комнату, стараясь поддержать их друг к другу искренние разговоры о предпочтениях, обучении, которое, кстати, стало в этом году для Чонгука дистанционным, о вкусах, но никак не о тайнах душ. Потому что Тэхен видит, что парень еще не готов в чем-то признаться. Но оно точно очень важно. И станет важным для Кима, пускай и собеседника на час. Кима всегда тянуло на такую работу. Ему по душе помогать тем, кто нуждается в самом простом, обычном для обычных людей. Да, Тэ — волонтер, и не хвастается этим. Мама ему всегда говорила и напоминала всю его жизнь о том, что зазнаться можно во всем, нужно знать меру. А еще, было очень больно тогда, когда Тэ пошел на работу, а позже узнал, что тот человек был смертельно болен, Ким был на грани срыва. Потому что человек не выглядел, словно ему через месяц начинать гнить в могиле. И с тех пор, Тэ всегда спрашивает, что с клиентом досконально, но сам не решается идти к умирающим людям. Он тогда умрет вместе с ними. Душой. И вдруг Чонгука начинает пробирать кашель. На что Тэ обеспокоенно спрашивает о его самочувствии. — Нет-нет. Я просто немного приболел. Вот и сижу дома, — Чонгук встает со стула, прикладывая ладонь ко рту, а после убегает в ванную, закрывая дверь со сильных хлопком. Тэ не на шутку пугается и подрывается за парнем. Но заходить не решается. Гук видит картину маслом на своей руке. Она в крови. Не удивительно уже. Но с каждым разом крови все больше. И именно это пугает. — Чонгук-а, скажи, что все хорошо, — стучит несмело в дверь Тэхен, но ее тут же начинают открывать. И выползает Чон с заметно грустным и поникшим взглядом, стараясь говорить как ни в чем не бывало о самочувствии. — Я просто заболел. Но ты не переживай. Это не заразно, мне так сказали врачи. Чон с трудом натягивает улыбку, экстренно хватаясь за плечо Кима, т.к в глазах резко стало темнеть. — Боже мой… Чонгук. Пойдем лучше на диван или… У Чонгука подкашиваются ноги, заставляя Тэхена взять его на руки. «Очень легкий. Столько люди не весят.» Чон тяжело дышит, но в руки отдается, даже приобнимает спасителя. С каждой секундой кости тяжелеют, а легкие теряют воздух, но глаза остаются все еще живыми — они цепляются за другие, обеспокоенные, запоминая их глубину, цвет, такую мимику, словно по ним можно прочесть все что угодно. — Забудь про чай. Лучше скажи, как ты лечишься? Может тебе подать какие-нибудь таблетки или… У Тэхена трясутся руки, но уложить парня он смог без плохих последствий. — Ложись. Полежи со мной, пожалуйста. Такая хрупкая ладонь тянется за парнем, а глаза на мокром месте становятся. «Как же тебе плохо. Как же ты справлялся до меня?» Тэ немедля пролазает на довольно просторный диван, но все же приобнимает Чона, бережно укладывая его голову себе на плечо. Плед наконец оказывается на обоих телах, покрывая одного ровно по носик. Тонкие руки Гука осторожно лезут обнять Тэхена, прижимаясь еще ближе. — Может вызвать скорую? Я правда беспокоюсь за тебя. До этих слов Чонгук смотрел на шею Кима, но глаза резко скаканули вверх, а губы затряслись от внезапного прилива тепла в груди. И это никакая не болезнь. А чистая искренность души, которая так и хочет ощутить себя кому-то нужным, услышать такое еще и еще раз. — Н-нет. Мне уже лучше, — снова отмахивается Чон, теперь не сводя взгляд с горящих глаз. «Такие живые.» Ладонь тянется к острому подбородку, поглаживая большим пальцем, словно убаюкивая. В тишине так хорошо. И слышно лишь тяжелое дыхание одного и другого. — Ты можешь остаться, пока я не усну? Подает спустя несколько минут голос Чонгук, медленно моргая, а хрупкая ладонь вдруг оказывается на том самом месте, где с невероятным битом и скоростью бьется живое, здоровое сердце. Свое аж сжимается от его чистости и частот. — Да, Гуки, я помню. Не беспо… Телефон Тэ начинает звонить где-то в стороне прихожей. И он понимает, что его зовут на новое место, к другому человеку, которому нужна такая же помощь и поддержка. — Чонгук-а, — тяжело даются слова. — Тебе уже нужно уходить? Неужели час прошел? — голос парня дрожит, а руки цепляются сильнее за футболку Тэхена, не желая отпускать. Нет. Это не должно так закончиться. Чон еще не уснул на плече, не начал причмокивать во сне, видя в нем себя здорового, улыбающегося солнцу, в виде его друзей, семьи, словно и не было никакой болезни. Чонгук так хочет уснуть счастливым. Хотя бы раз за этот год. И проснуться с улыбкой на лице, одаряя ею того, кто подарил тепло тела и слов. — Я не уйду. Ни в коем случае, — шепчет Тэ, снова укладывая на щеку парня свою ладонь, наклоняясь ближе лицом к его. — Но… Но у меня нечем заплатить за еще час… Поцелуй. Он скажет все сам. Чонгук теряется, его мозг отказывается верить глазам. Но губы подсказывают, что все чистая правда. Тэ так бережно мнет горячие уста, не заходя далеко, а Чон лишь повторяет за ним. Ведь, вот так целоваться еще не приходилось, были лишь легкие чмоки, но так глубок для Гука этот поцелуй, лучше любого французского с языком и прикусываниями губ. «Мне нравиться.» «Мне нравиться.» — Все хорошо и будет так, как ты хочешь, — шепчет Ким, отстранившись всего лишь на несколько секунд. И Чон прижался первым, возобновляя тепло между ними.Sarò il fuoco ed il freddo Я буду огнём и холодом, Riparo d'inverno Прибежищем зимой. Sarò ciò che respiri Я буду тем, чем ты дышишь, Capirò cosa hai dentro Я пойму, что внутри тебя.
И только под утро Тэхен уходит. Поспать удалось совсем немного, но это того стоило. Ведь, стоило? И что-то внутри кричит, разрывается в нем. Что, все это неправильно. Нельзя вот так взять и дать ложную надежду человеку, который может воспринять ее как ту самую. Он понимает, что только он в этом виноват. И на всякий случай Тэ оставляет записку на его холодильнике со своим номером и адресом, решая, что все решит время и инициативность Чонгука. Но кто же знал, что больше нет ни минут, ни секунд у Гука, что он больше не встанет с дивана, не дойдет до холодильника, не прочитает записку, не позвонит и робко не попросит приехать, а скончается там, где что-то начиналось между парнями, так и не дав никаких плодов.Coraline, bella come il sole Коралин, прекрасная, как солнце. Ha perso il frutto del suo ventre Она потеряла плод чрева своего, Non ha conosciuto l'amore Она никогда не знала любви, Ma un padre che di padre è niente А лишь отца, который отцом вовсе не был. Le han detto in città c'è un castello Ей сказали, что в городе есть замок Con mura talmente potenti С крепкими стенами, Che se ci vai a vivere dentro Что если ты пойдёшь туда жить, Non potrà colpirti più niente Больше ничто не сможет тебя ранить.
Тэхен слишком заработался. Слишком вымотан. Прошло пару дней с той встречи. И звонка не поступало. Ким так не хотел думать о самом плохом, но это казалось столь поверхностным. Казалось правдой. Тэхен ненавидит пятницу. Потому что именно в этот день позвонили с неизвестного номера и сообщили о его смерти, о том, как, когда, и почему, а главное — где. Тэхен терзается, готов уничтожить самого себя за такую ужасную ошибку, оставив лучик солнца за угрюмыми тучами, чтобы они поглотили его. Полностью. Без шансов. Ким мчится на бешеной скорости на кладбище, а в руках красуются его любимые белые лилии. Слезы и рев пугают прохожих, а дождь только набирает силу. Но дело в том, что Солнце вдруг выглянуло, словно пытается достучаться до Тэхена, и освещая ему путь к своему ребенку. Тэ останавливается на перекрестке, опрокидывая голову наверх, чтобы капли упали на его лицо, пытаясь успокоиться…но выходит только вопль. Он опускается на колени, бережно прижимая букет к груди, как тогда Чонгука. «Поднимайся, прошу.» Тэ не слышит его из-за своего громкого, как гром, голоса, и плачет вместе с ливнем. «Я жду тебя, пожалуйста, поднимайся!» Парень резко поднимает голову, словно осенило его. Услышал. Он услышал его. Но не слышит машин, людей осуждающих, сочувствующих. Потому что возобновляет путь к тому, кто его действительно ждет, желает. Тэ ни разу не споткнулся, не ударился, зато душа болит так, как будто кол в груди поджигать начинают. И сейчас, стоя на коленях перед каменной плитой, Тэхен поливает своими слезами уже и так мокрую землю. Горькими слезами. Настолько они пропитаны болью, что это точно бы не понравилось Чонгуку. Чонгук. Ким раскрывает глаза и вспоминает белые лилии и видит, что все они уцелели и громко выдыхает. «Хотя бы этому удалось уцелеть.» Он осторожно кладет букет возле плиты, обещая собраться и начать говорить с ним. — Ты больше не будешь одинок, малыш, — голос Тэ не естественно для него дрожит. — Не обижайся на меня…я сам себя чувствую ужасно, — отводит взгляд в сторону и видит другие могилы. Поэтому и возвращаются глаза на него. — Но пообещать могу одно. Я буду приходить к тебе каждую неделю. Раз или два… Но буду. Я не оставлю тебя больше. Никогда. Необъяснимо, но факт, что дождь становится все меньше и меньше, а солнце все тщательней старается пробиться сквозь темные облака. А когда это получилось, то один лучик ложится ровно туда, где лежат белые лилии, стараясь их одарить последним теплом. Парень склонился к земле, взяв себя за голову. По щекам текут горькие слезы, ветер колышет только распустившиеся ветки деревьев, шум которых старается успокоить Тэхена, напоминая реальный шепот: «Я верю тебе.» «Спасибо, друг,» «За те счастливые моменты,» «Что случились вдруг.» «Я верю тебе.» «И остаюсь с тобой,» «Расскрашивая наше одиночество» «В цвет твоих глаз и губ.» «Я жду тебя у своей могилы» «Уж который день и видимо не зря.» «Гнить и очищаться в земле сырой» «И рядом не стоит с тобой.» «Благодарен ли я тебе?» «Безмерно, глубо́ко…» «Но как показать все это,» «Не имея тела инородного?» «Я буду дарить яркие лучи,» «Согревать твои щеки,» «Давать грустить» «В самую нелетную погоду.» «Могло ли быть так?» «Отвечу честно — Нет.» «Понимаю, от этого не легче,» «Но что же может мертвый человек.»Non potrà colpirti più niente Больше ничто не сможет тебя ранить.
Люди как деревья в лесу: одни живут сто лет, вторые - половину, а остальные и одной третьи не проживают.