***
Когда Третий вышел из Изолятора, куда угодил на несколько дней, Второй исчез. Вороны ходили мрачнее тучи, а Первый был недовольнее обычного. На вопросы о Втором никто не отвечал, лишь отмахиваясь или недовольно шикая, хотя среди остальных стай ходили различного рода слухи. Все они были полнейшей нелепицей, но если выслушать их, можно уловить повторяющиеся детали. Например, ссора с Первым. Никто не смел спорить с вожаком Воронов, тем более его так называемая свита. А Второй, видимо, посмел. И исчез. Все вокруг упорно делали вид, что никакого Второго не было и в помине, что после Первого всегда были Третий с Четвёртым, долговязым тихим парнем. И вот тогда, когда даже Третий начал постепенно забывать о Втором, он вернулся. Осунувшийся, мертвенно бледный, с огромными синяками под глазами и без левой руки. По настоянию воспитателей его перевели в другую стаю, к Лисам - к самой малочисленной группе Дома. Теперь вороны презрительно шипели вслед Второму, когда тот проходил мимо в составе новой группы. А Третий тоскливо смотрел в его сторону, жалея о разлуке с другом.***
Третий никогда особо не интересовался другими стаями, не смотрел на тех, кто еще живёт в Доме, помимо Воронов - ему хватало их. Однако когда привели новичков, определившихся к Лисам, он не мог пропустить это мимо себя. Светловолосых близнецов встретили без особого восторга - новых людей в старших группах принимали нехотя. Одни только Лисы светились энтузиазмом, особенно Мамочка, считавшийся сердцем стаи - неутомимый оптимист, лучащийся чрезмерной энергией во все стороны. Второй, ставший их вожаком, принял пополнение группы со стойким равнодушием. Той же ночью Третьему приснился Сон. Он шёл по влажному ночному лесу. Он шёл. Удивленно оглядываясь на туман, разросшийся между высокими деревьями, стремящимися ввысь, спотыкаясь неловко о корни могучих стволов, он шёл вперёд, туда, где виднелся неясный жёлтый свет. Неловко шатаясь на нетвердых с непривычки ногах, не чувствовавших подобного уже много-много лет, Третий вышел на просторную поляну, озаренную искусственным светом, льющимся со всех сторон, прямо из окружающего пустырь леса. Парень удивленно закружился на месте, оглядываясь, неверяще смотря во все стороны, а когда обернулся обратно в сторону пустого участка земли, оторопело замер. Там высился стадион. Яркий, бело-оранжевый, он уходил пестрыми рядами сидений вверх, прямо в темно-синее ночное небо. Третий неверяще уставился на него, но тот никуда не делся. Тогда парень медленно пошел в сторону зияющей дыры входа на стадион и вскоре оказался на игровом поле. Ослепленный сотнями горящих софитов, он ошарашенно осматривался. Откуда-то приглушенно зазвучала музыка. Стоя в ступоре, Третий услышал шаги. Обернувшись на их звук, парень увидел одного из новичков-близнецов. Тот с любопытством рассматривал стоящего перед ним Третьего. Дождавшись, когда внимание пришедшего сфокусируется на нем, блондин с усмешкой сказал: - Ну привет. И Третий проснулся.***
Его прозвали Ножом и он был нем. Конечно, у Третьего оставалась надежда, что в том сне он видел его брата, Призрака, который был вполне себе говорящим, но нет. Та усмешка, словно выжженная, оставшаяся на подкорке сознания парня, явно указывала на Ножа. Третий не знал, к чему был этот нереальный сон, в котором всё казалось таким настоящим, что хотелось плакать. Он с ненавистью смотрел то на свои неходячие ноги, на которых мог передвигаться в том сне, то на Ножа, не произнесшего ни слова, но успевшего уже многих запугать своими внезапно появляющимися из ниоткуда ножами. Вечно болтающиеся где ни попадя главные Бездельники Дома начали разносить слухи, якобы близнецы приходятся родственниками Мамочке. Но им, естественно, никто не верил. Ну серьезно, как он, смуглокожий, темноволосый и темноглазый мог быть родственником светлокожим блондинам со светлыми глазами. Бездельники дулись и обижались, настаивая на своём и приводя в доказательство какие-то свои невразумительные доводы. Мамочка носился за близнецами. Третий не знал, кому верить, поэтому предпочел не верить никому. Он старался не увлекаться другой группой, не изучать, кто и как там живет. Честно старался. Но у него не получалось. В конце-концов, там же был Второй! Как он мог не интересоваться. Во всяком случае, именно так Третий говорил сам себе. Однако его самовнушение сбивалось каждый раз, как он начинал интересоваться близнецами. Точнее, одним из них. Нож был... непонятным. Дико улыбаясь в один момент, в другой он уже приставлял острое лезвие к рёбрам собеседника, не убирая при этом улыбку с лица. Он был быстр, опасен и пугающ. Большую часть времени на его лице было абсолютное безразличие. Скучающее выражение лица исчезало лишь изредка и, что удивительно, зачастую это происходило при его встречах с Воронами. Конечно, скорее всего это было из-за их связи со Вторым, но Третьему приятно было думать, что он в этом тоже капельку замешан. Интерес Ножа резал не хуже его многочисленных припрятанных на теле лезвий, поэтому Третий каждый раз, ощущая пристальный взгляд парня, покрывался мурашками. Если бы он мог ходить, то постоянно бы спотыкался от подобного мимолетного внимания. Благо, он твердо сидел в коляске, а его волнение могли выдать только непослушные руки. Вороны же воспринимали Ножа как досадную помеху на пути их презрительных взглядов, устремленных в сторону Второго, и Третьего это одновременно удручало и радовало.***
Третий кружился, прикрыв глаза, по начищенному до блеска паркету, подчиняясь тихой мелодии, разносящейся по стадиону. Он наслаждался легкостью, с которой ему давались все движения, и самими движениями, невозможными для него в реальности. Он понимал, что всё вокруг - это сон, но он был таким реальным, что ему хотелось верить. Тёмный лес шумел где-то далеко, уступая место звукам музыки и ярким софитам. Третий остановился, подняв руки вверх, вытянувшись, как струна. Он получал истинное удовольствие, ощущая все мышцы в своём теле. Позади раздались размеренные хлопки. Третий улыбнулся - Нож пришёл. - Хорошо двигаешься, - протянул блондин, устраиваясь на одном из зрительных кресел. - Спасибо, - Третий отвесил наигранный поклон, - мне нравится танцевать. - Это заметно. Это был не первый и даже не второй их разговор - из сновидения в сновидение они оказывались вместе посреди дремучего леса на пëстром стадионе. И разговаривали. Иногда подолгу, иногда просто перекинувшись парой слов. Неизменным оставалось только одно - Третий никогда не садился, предпочитая ходить, бегать, танцевать до боли в ногах. А Нож за ним следил. Пристально, почти не отрывая взгляда от рыжей макушки, наблюдал за парнем, словно хищник в засаде. Третий это замечал. Замечал и старался подавить дрожь, которую пускали по его телу эти взгляды. "Это всего лишь сон" Сон, но что он значил? Снящийся раз за разом Третьему Нож мог означать только чувства, к которым, как он считал, он пока что был не готов. Проведя годы в Доме под начальством Первого, отучавшего испытывать к не-Воронам ничего кроме ненависти или презрения, Третий не мог поверить, что способен на нечто подобное. Да и к кому? К Лису! К непокорному, опасному парню. Но Третьему нравилось. Нравилось вот так вот проводить ночи, нравилось разговаривать, нравилось двигаться под сопровождающим его пристальным взглядом. Он чувствовал себя живым. Настоящим.***
Просыпаясь каждый раз, Третий сглатывал неприятный комок в горле и крепко жмурился, прогоняя непрошенные слезы. С каждым разом он все больше хотел остаться там, по ту сторону сна, где он был нормальным и мог позволить себе то, что не мог в реальности. Он жил с отвращением, проскальзывавшим каждый раз, когда он смотрел на свои бесполезные ноги, кривился от еле сдерживаемой злости в моменты, когда следовало пересесть из коляски в кровать и обратно. Думал, что если Первому снятся подобные сны, то ему вполне можно простить его агрессивность и ненависть ко всему живому. Жизнь спешно теряла краски, и единственным ярким пятном в ней оставался Нож, существующий не только в спящем сознании Третьего. И всё вокруг становилось всё более блеклым и безжизненным до одного конкретного дня. Третий тогда подумал, что Первый сошел с ума. Только сумасшедший будет требовать вернуть того, кого фактически самолично выжил из группы (в чем Третий, несмотря на неподтвержденность фактов, уже практически не сомневался), обратно. Возвращение Второго к Воронам планировалось Первым, непонятно с какого дуба рухнувшим, тщательно, но с налетом недоумения, исходящим от всех остальных. Вороны, в отличие от своего вожака, понимали, что выдергивать вожака чужой стаи абсолютно не имеет смысла. Он стал для них чужим, устроился на новом месте и стал там главным. Возвращение его обратно означало только разрушение устоявшейся системы, чего жители Дома не потерпят ни в каком виде. Так думал Третий вплоть до того момента, как оказался на полу заброшенного учительского туалета с окровавленным лицом и без коляски. Сидя в обнимку с унитазом, куда размеренно капала кровь из разбитого носа, парень пришёл к выводу, что Первый все-таки не в себе. Какой смысл был настаивать, чтобы именно он вернул Второго? Он чертов колясник без наличия дара убеждения. Попросил бы Четвёртого, у того прекрасно получается жалобное и несчастное выражение лица. Да он живёт с таким лицом, вернуть им Второго - раз плюнуть. Но думал так Третий только от негодования. На самом деле он любил Четвёртого и не желал бы ему оказаться у Первого под горячей рукой. Или у Пешки с Кирпичом, которые его и отконвоировали в туалет для проведения беседы. Третий сплюнул кровавую слюну в толчок. Вода там уже приняла розовый оттенок, а кровь все не останавливалась. Ползти куда-то Третий был не в состоянии. Даже будь рядом его коляска, он бы вряд ли смог на неё забраться. Оставалось сидеть на холодном кафеле и ждать, пока тело хоть немного придет в норму и перестанет так сильно болеть. Третий сложил руки на ободке унитаза и устало опустил на них голову, прикрывая глаза, пачкая кровью с лица рукава. Скрипнула входная дверь, но Третий настолько ослаб, что даже не пошевелился в ответ на этот звук. Наверняка, зашел кто-то из ребят. Учителя здесь не появлялись, воспитатели же предпочли оставить эту территорию неугомонным подросткам. Раздавшиеся было шаги затихли прямо напротив кабинки, в которой устроился Третий. Тогда парень нехотя открыл глаза, подняв отяжелевшие веки, и посмотрел прямо на пришедшего. Напротив него, с безразличным выражением лица, стоял Нож. Его холодные, почти прозрачные светлые глаза окинули взглядом развернувшуюся перед ним картину, остановившись наконец на лице Третьего. Тот постарался выпрямиться под пристальным взглядом, но руки, на которые он хотел опереться, соскользнули с кромки унитаза, и парень просто неловко дернулся, чуть не зашипев от боли, пронзившей тело. Подняв взгляд на Ножа, Третий увидел, что тот подошел ближе, и теперь стоял внутри кабинки. Нож протянул руку. Третий оторопело моргнул, переводя взгляд с протянутой руки на лицо парня и обратно. - Что... - непонимающе спросил наконец выпрямившийся Третий, но не успел он договорить, как Нож сделал ещё один шаг вперед, оказавшись почти вплотную к сидящему на полу парню, и наклонился. Третий крепко зажмурился, когда почувствовал резкий рывок вверх. Открыв глаза, он понял, что Нож держит его на руках, аккуратно поддерживая под ноги и спину. Третий удивился. Блондин был ниже его сантиметров на семь, и в одежде, которую он обычно носил, выглядел ещё ниже и младше. Кто бы мог подумать, что у него хватит сил, чтобы поднять с пола парня, который выше его. Третий перевел непонимающий взгляд на лицо Ножа. Оно оставалось все таким же безэмоциональным, без малейшего намека на то, что ему тяжело или неудобно. Находящийся в подвешенном состоянии парень не знал, куда ему деть свои руки, но под пронзительным взглядом Ножа он все же решился аккуратно закинуть их ему на шею. Уловив мимолетную улыбку на лице блондина, Третий удивился. Но это удивление быстро сменилось напряжением, когда парень сдвинулся с места и пошел к выходу из туалета. - Куда ты, - начал Третий, нервно сжав в ладонях ворот футболки несущего его Ножа, - меня несешь? Нож на это лишь приподнял брови. Третий понял, что задавать вопросы немому по меньшей мере глупо и устыдился своего поступка. Под удивленные взгляды проходящих мимо подростков, они продвигались по коридору в сторону лестниц. Третий прикусил щеку изнутри, когда понял, что, скорее всего, несут его в лазарет. Ему нельзя было туда, там будут задавать ненужные вопросы. Третий завертелся на руках несущего его Ножа: - Не надо к Снежке, пожалуйста, - Снежкой они называли одну из местных медсестер. Она была доброй к тем, кто не болел, и строгой к проявлявшим хоть малейший признак болезни или недомогания. Третий сейчас не попадал под первую категорию, зато очень даже - под вторую. И ему это не нравилось. Нож остановился перед лестницей и перевел взгляд с дороги на Третьего. Тот сжался под явно недовольным взглядом парня. - Ну пожалуйста? - попробовал ещё раз Третий. Нож скривился, но послушно развернулся и пошел обратно. Третий вздохнул было с облегчением, когда вдруг понял, что его вполне могут отнести обратно в туалет и посадить на место. Парень начал нервничать, и нервничал до того момента, как они остановились напротив одной из дверей. На темном дереве была выцарапана большая лисица, светлый контур которой простирался сверху до самого низа двери. Он принёс его к себе. К Лисам. Третий сглотнул до сих пор отдающую кровью слюну. Нож постучал в дверь ногой. С той стороны раздалось недовольное ворчание. Спустя почти минуту дверь отворилась. На пороге стоял недовольный Призрак, потиравший взлохмаченную макушку. Увидев, кого принесло, он удивленно посмотрел сначала на Третьего, потом на брата. Третий так же удивленно смотрел на Призрака, так что, стоит сказать, что по уровню недоумения они были на одной волне. Нож недовольно поджал губы и пнул брата в ногу, чтобы тот отошел и дал пройти. Призрак посторонился. Третьего пронесли через небольшую темную прихожую и внесли в комнату. На пришедших уставились три пары глаз. Нож, не обращая ни на кого внимания, прошёл через помещение к одной из кроватей, стоящих напротив окон, и ссадил туда чувствующего себя крайне неуютно Третьего. Со второго яруса стоящей у правой стены кровати свесился удивленный Мамочка. - Ого, - присвистнул он, окидывая взглядом Третьего и присевшего возле него на корточки Ножа, - неожиданно. Лохматая макушка Второго появилась из-под одеяла, накрывающего первый ярус двухэтажной кровати, стоящей напротив кровати с Мамочкой. Он сонно моргнул пару раз и недоумевающе сфокусировался на сидящем Третьем. Развалившийся на соседней с кроватью Третьего койке Добряк пораженно крякнул и приподнялся на локтях, рассматривая побитую окровавленную фигуру Ворона. Нож тем временем обернулся, обвел взглядом присутствующих и остановился на зашедшем наконец в комнату брате. Тот понятливо вскинул руки и вновь скрылся из виду. Второй наконец сел на кровати и в упор уставился на Третьего. Тот лишь передернул плечами, якобы говоря, что он тут ни при чем. Вернулся Призрак с аптечкой и, подойдя к Ножу, радостно скинул её ему в руки. Тот поймал, вскинув злой взгляд вверх, на возвышающегося над ним близнеца. Призрак закатил глаза. Третьего удивило то, как они общались фактически одними взглядами, но он решил списать это на странности близнецов. Пока Нож раскрывал аптечку и раскладывал нужное вокруг себя, остальные присутствующие подтянулись чуть ближе. Мамочка сполз со своего второго яруса и уселся на нижнем, Второй выкарабкался из-под одеяла и теперь сидел, пристально рассматривая гостя. Призрак вразвалочку устроился рядом. Первым сдался болтливый Мамочка: - Скажи мне, мой маленький Ножик, как давно мы подбираем раненых воронят? Нож на это недовольно вздохнул и зло оскалился в сторону любопытствующего. Смочив найденную в аптечке вату перекисью, он потянулся в сторону лица Третьего. Тот, шипя, дернулся было в сторону, но быстрый Нож свободной рукой схватил его за подбородок и удержал на месте, обрабатывая синяки и раны. Добряк присвистнул. Второй поморщился: - Как ты вообще умудрился... так? - Это не я умудрился, это меня умудрили, - недовольно пробормотал Третий, едва шевеля челюстью, стиснутой сильными пальцами сидящего напротив парня. А потом, подумав и решив, что, в целом, ничего особо не теряет, сказал: - У Первого шарики за ролики заехали, велел тебя вернуть. А кто в здравом уме будет выдергивать вожака из его стаи ради прихоти одного? - Это тебя, я так понимаю, те самые здравоумные отделали, да? - ехидно вставил Мамочка. Третий скривился. Он не считал поступок Пешки и Кирпича правильным, но и их понять можно было - идти против Первого было себе дороже. Они просто делали то, что сделал бы любой, чтобы остаться на своём месте. - На кой я ему сдался? - удивленно спросил Второй. Третий пожал плечами: - Никто не знает, но выбрали для этой тяжкой миссии почему-то меня. Причем, кажется, почти единогласно. - Почти? - Четвёртый воздержался от голосования. Второй понятливо кивнул. Нож тем временем закончил обрабатывать лицо болтающего Третьего и начал лепить на него пластыри. Добряк, сидящий практически рядом, удивленно вскинулся, когда Нож заклеил черную тройку под глазом: - Зачем? Там же нет даже синяка. - Его просто это раздражает, - Призрак лениво махнул рукой в сторону Второго, чья цифра также была заклеена. Тот согласно кивнул. Третий переводил растерянный взгляд с одного парня на другого. Они были... обычными? Такими же, как Вороны. Возможно, немного дружелюбнее. Ведь, ну, его же не выгнали, да? - А где твоя коляска? - поинтересовался тем временем Добряк, - я не видел, чтобы её ставили в прихожей. Он сам был колясочником, поэтому наличие своеобразного транспорта его очень волновало. Откликнулся опять Призрак: - А как ты думаешь, почему Нож работал тут ломовой лошадью? Нет колясочки, - пожал он плечами. - Надо пойти к Тренеру, а уже потом вместе с ним идти к Воронам искать коляску, - задумался Второй. - Ну да, одним туда соваться не резон, - согласился Мамочка. - Хей, Третий, а не хочешь перейти к Лисам? - весело предложил Добряк. Третий замер. Собирающий аптечку обратно Нож - тоже. Переход стал бы серьезным шагом. Первый... Первый так просто это не оставит. У него целая стая, делающая всё, что угодно, по его указке. А забыть уже второго члена своей свиты, сбежавшего из-под крыла, будет не так уж и просто. Он - не Второй, и хоть он тоже имел кое-какой авторитет в стае, уйти безболезненно у него не выйдет. Второй пожертвовал рукой, чтобы спастись, что же придется отдать ему, Третьему? Третий заметно погрустнел. Присутствующие заметили это и переглянулись. - Это не так-то и просто, - тихо заметил Второй. - Главное - заручиться поддержкой воспитателей! - неунывающе подскочил на месте Мамочка, - пойдём к Тренеру, а он это как-нибудь организует! - А если перед этим показать Третьего Снежке - так еще и её стопроцентной поддержкой заручимся, - фыркнул Призрак. Третий не успевал думать. У него кипела голова - так быстро сменяли друг друга скачущие мысли. Хочет ли он? Готов ли он? Будет ли так лучше? Он не был застрахован от ещё одного избиения, не был застрахован вообще ни от чего. А тут был Второй. Второй, который был надежной константой жизни Третьего, и с исчезновением которой всё пошло под откос. Третий поднял забитый взгляд на поднявшегося с корточек и вставшего перед ним Ножа. Тот стоял уверенно, смотрел прямо на рыжего парня и не отводил взгляд. Третий сглотнул и, наконец, тихо выдохнул: - Хорошо...***
Гам поднялся страшный. Группы чуть ли не на ушах стояли, бесясь и обсуждая переход очередного Ворона к Лисам. Третий нервно заламывал руки, наблюдая за неодобрительно поджатыми губами и презрительными взглядами Воронов. Один только Четвёртый смотрел с пониманием и тихо улыбался каждый раз, когда они пересекались в коридорах и столовой. Третьему было жалко, что он оставил его практически наедине с Первым, но теперь поделать было нечего. Он туда не вернется. Единственным из педагогического состава, кто был против его перехода, был Старик - воспитатель группы Воронов. Оставалось непонятно, как он одобрил переход Второго. Хотя, возможно, он и против него был. Третьего же, поначалу в шутку, а потом всерьез, начали называть Отступником. По итогу стало непонятно, от кого именно это пошло, а кто просто подхватил. Смена кличек была явлением редким, но стабильным. Однако Третий так и не смог привыкнуть к смене своего имени. Про себя он все еще звал себя Третьим и дергался каждый раз, когда слышал имя Отступник. Для него из комнаты Воронов перетащили его кровать. Правда, чтобы нормально её поставить, пришлось сделать небольшую перестановку в комнате, но Лисы были не особо против. Ворчавший поначалу Змей, один из группы Лисов, отсутствовавший в тот момент, когда решили переводить Третьего, и узнавший обо всем последним, потихоньку смирился с новичком и, вместе с Мамочкой принялся двигать мебель под четким руководством Добряка и Второго. Последний, кстати, тоже сменил кличку. Произошло это после того, как один парень из группы Троянцев, владеющий навыком татуировки, исправил его вытатуированную на скуле двойку на шахматную фигуру королевы. Его так и прозвали - Королева. Он был горд сменой имени, тем, что теперь его не связывало с Воронами хотя бы оно.***
- Потанцуешь со мной? Нож удивленно уставился на протянутую к нему ладонь. Отступник улыбался, глядя на сидящего перед ним парня. Они вновь были на стадионе, вновь вдвоём. Нож медленно потянулся к протянутой ему руке и крепко ухватился за неё, подтягиваясь и вставая. Оказавшись вплотную к Отступнику, он посмотрел ему в глаза. Разглядев в них то, что искал, Нож усмехнулся и сделал ещё один шаг вперед, прижимаясь к стоящему напротив телу. Рыжий парень отразил усмешку, отступив в свою очередь назад и потянув за собой Ножа. Так, медленно они вышли на покрытое гладким блестящим паркетом поле. Музыка изменилась, став медленнее, тягуче. Отступник сделал шаг назад и поклонился, не отпуская, однако, ладонь Ножа. Не отрывая взгляда от светлых глаз напротив, он выпрямился и подошел ближе. Нож хмыкнул и положил свободную руку парню на поясницу, обнимая. Отступник же потянулся к чужой шее, устраивая свою руку на ней. Музыка на секунду замерла, а когда возобновилась, парни начали свой танец. Двигаясь быстро, но аккуратно, они кружились по полю, не отрывая друг от друга взгляда. Шаг за шагом, движение за движением они сплетались, сливались воедино, становились одним целым. Крепко держась друг за друга они скользили по паркету, подчиняясь звукам музыки Мысли Отступника были где-то далеко, дальше темного леса, дальше звездного неба. Он был счастлив, он танцевал, он дышал, он любил. Теперь ему не страшно было признаться себе в том, что влюбился. Влюбился в Ножа, в того, кто наконец принял его приглашение на танец. Музыка оборвалась. Парни стояли, прижимаясь друг к другу, и тяжело дышали. Нож расцепил их переплетенные пальцы и потянулся рукой к лицу напротив. Отступник не замечал, что плачет, пока блондин не обнял своей ладонью его щеку и не стёр с неё влажную дорожку слёз. Нежная улыбка, блуждающая на лице рыжего парня с начала их танца, медленно сползла. Он убрал руку с чужой шеи и вытер ей слезы с другого глаза. - Прости. Рука Ножа, переместившаяся с поясницы парня ему на талию, недовольно сжалась. - Что с тобой? Отступник опустил голову, не обращая внимания на оставшуюся на его лице ладонь. Он больше не мог поднять взгляд. Он вспомнил, что всё это - сон. Сон, которому никогда не стать реальностью. Сон, в котором он может ходить, а Нож - разговаривать. От тоски сжалось сердце, а слезы полились с новой силой. - Я не хочу просыпаться, - тихо прошептал Отступник. Нож цыкнул: - Глупый. Чего ты боишься? - Потерять то, что возможно здесь и сейчас. Потерять тебя. Говорил он так тихо, что, казалось, его и не услышат. Но Нож услышал. Услышал и, убрав руку с чужой талии, положил её на другую щеку Отступника, обнимая лицо полностью, поднимая его, чтобы заглянуть в глаза. - Почему? - Да потому что! - вскинулся Отступник, - потому что там я никчемный калека, который не может ходить, и ты даже не смотришь на меня. Последние слова он произнес чуть ли не шепотом. Нож скривился: - Ты считаешь меня никчемным? Из-за того, что я не могу говорить? - Что? Нет конечно! - Отступник зло посмотрел в глаза Ножу, - ты... удивительный, самый лучший. - Тогда почему ты считаешь, что кто-то, кроме тебя самого, считает никчемным калекой тебя? - как ничего не понимающего ребенка спросил его Нож. - В смысле? - В том, что это ты удивительный, ты самый лучший, но почему-то ненавидишь себя больше, чем все Вороны вместе взятые. Отступник не мог поверить своим ушам. - Ты... действительно...? Вместо ответа Нож потянул его за щеки, заставляя легонько наклониться, и прислонился своим лбом к чужому, смотря прямо в глаза. - Да.***
Проснулся Отступник, захлебываясь слезами. Перевернулся, утыкаясь носом в подушку, стараясь заглушить всхлипывания. Кровать просела под тяжестью еще одного тела. Отступник замер, задержав дыхание. Его потянули за плечо, переворачивая на спину. Отступник нехотя подчинился. Увидев Ножа, он не удержался от жалобного всхлипа и постарался отвернуться обратно, но ему не позволили. Нож с наскоку повалился на парня, придавливая его, ставя свои руки по бокам от его головы. Красные, воспаленные от слез глаза смотрели прямо в светлые серьезные глаза Ножа. - Ты не врал? Нахмуренный Нож недовольно поджал губы и что есть силы замотал головой из стороны в сторону. - Правда-правда? -