___
К тому моменту, когда начали собираться гости, Лила ощущала себя выпотрошенной. Она вручила подарок Адриану, подбирая выражение лица также тщательно, как и обёрточную бумагу. — Лука упомянул, что ты пристрастился к живописи, — намекнула на содержимое Лила, и тут же была сбита с толку, когда именник заключил её в объятия. От Адриана пахло детством: земляникой, солнцем и мыльными пузырями. Он рассмеялся ей на ухо: — Так здорово, что вы с Лукой сдружились! Кстати, красивые серьги. — Спасибо. Золото и изумруды – банальщина. Лила редко надевала их, напоминали о бабушке, что отреклась от неё, узнав о помолвке. Как и отец, она не любила англичан. К тому же о серёжках нелестно отозвался и сам жених, он назвал их нелепыми, и тогда Лила бросила их на дно комода. Выбрасывать было жалко — всё-таки память. На людях было легко не думать о Феликсе. Повесить на дверь с его мыслями красную табличку с предупреждением, чтобы не было соблазна. Особенно, если ничто не служило напоминанием. После подхваченного второго бокала вина, Лила стала разговорчивой. Не успев оглянуться, она собрала вокруг себя круг благодарных слушателей. Было приятно рассказывать небылицы, приправляя их толикой правды. — Смерть Амели разбила мне сердце… Мы ведь так и не успели узнать друг друга. А потом взгляд выцепил его, на автомате, по старой привычке, подхваченной из жизни в Лондоне. Феликс стоял в стороне, руки в карманах плаща, взгляд тяжелее свинцовых пуль. Эмили ему снисходительно улыбалась, сложив изящные кисти на набалдашнике трости. По незнанию этих двоих можно было принять за мать с сыном, настолько сильно выделялась их схожесть, их общее неумение затесаться среди толпы. Лила отдала кому-то пустой бокал, и посылая извиняющиеся улыбки, протиснулась через кружок собравшихся. — …назови хоть одну причину, почему я должен доверять? — голос Феликса холоден. Словно запнувшись о невидимую засечку, Лила застывает. — Пройдёмся? — предлагает Эмили, не теряя своей благосклонности. На лице Феликса проступает желчное выражение, но кивнув, он позволяет вдове увести его за собой. Лила выждала несколько мгновений, и бросилась следом. Что-то подсказывало: она должна выяснить, о чём шепчутся эти двое. Иначе между ней и Феликсом ляжет ещё несколько миль недопонимания. Лила не уверена, что вынесет это. Второй раз за день она оказалась в мрачном саду Агрестов. В сгустившейся темноте он наводил ещё больший трепет. Лила старалась не думать о спрятанных в темноте статуях. Вдруг под вечерним покровом они оживают, как големы из сказок, и бродят по тенистым закоулкам, выискивая кому свернуть шею? Лила задержала дыхание, следуя за шорохом удаляющихся шагов. В темноте Эмили и Феликса почти не было видно: оба носили траур. Но внезапно шаги смолкли. Лила осторожно выглянула из-за дерева, и сердце пропустило удар: они застыли посреди тропинки, глядя точно в её сторону, будто видя её сквозь деревья и кусты. Вспыхнул фонарь, рассеивая мрак. В его холодном свете лица показались болезненно-бледными, как у ненавистных статуй. Лила вжалась в ствол дерева, собственное сердцебиение оглушало. — Наверное, это птица, — проговорила Эмили. Ответа не последовало. Лила услышала знакомый звук: чирканье спички о коробок. — Вы ставите себя в сомнительное положение, — раздался голос Феликса. Лила вздрогнула, когда тишину разрезал тихий смех Эмили. — Я поставила себя в сомнительное положение, сбежав из-под родительского крыла с почти нищим художником. А потом и вовсе вырыла могилу, начав выступать на сцене. Мне не привыкать к общественным осуждениям. Лиле было жизненно необходимо увидеть выражение лица Феликса. Оно оказалось непроницаемым, пустым. Разочарование укололо больнее, чем сучок дерева, впившийся в плечо. Феликс выпустил струю дыма и шагнул ближе к Эмили. — Не будьте глупой, — отчеканил он, пальцы свободной руки сжались на предплечье Агрест. Феликс заговорил ниже, будто пытаясь спрятать слова поглубже в темноту. — На сей раз вы рискуете столкнуться с проблемами пострашнее людских пересудов. Эмили внимательно посмотрела в лицо племяннику, а потом победно улыбнулась, вынуждая Феликса отступить. Он затянулся и нервно пригладил волосы. Под ногой Лилы хрустнула сухая веточка, но никто не обратил внимания. — Если то чем вы занимаетесь вылезет наружу, — Феликс качнул головой. — Не уверен, что смогу помочь в таком случае. — Ты умный мальчик, — Эмили перенесла вес на другую ногу и удобнее перехватила трость. — И ты мне поможешь. Сделаешь так, чтобы никто ни о чём не узнал. Голова Лилы шла кругом, и винить лишний бокал вина было глупо. «О чём они говорят?» — спрашивала она саму себя. Какая-то её часть не хотела знать ответ на вопрос и умоляла уйти пока не поздно. Вернуться к гостям и заняться тем, в чём она была хороша: врать. Эмили забрала из рук племянника сигарету и сделала глубокую затяжку, даже не поморщившись. Феликс глубоко вздохнул, его вздох растворился в набежавшем порыве ветра. — И это возвращает меня к вопросу, который я задал до того как мы оказались здесь, — Феликс заложил руки за спину и выпрямился. Эмили рассеянно улыбнулась и повернула голову в сторону, туда, где за зеленой стеной растительности скрывались два памятника… Белеющий труп сигареты оказался безжалостно вмят в землю тяжёлым каблуком. Лила пожалела, что не взяла жакет. Воздушная ткань блузы не защищала от ночной прохлады и сильного, сырого ветра. Близился дождь. — Амели меня поняла бы, — не глядя на Феликса, прошептала вдова. Ветер захлестнул подол её длинного платья, и тот чёрным пламенем обвился у ее ног. Феликс зло усмехнулся. — Вы теряете чувство реальности, тётя. Понимаю, — ядовитая улыбка промелькнула на его губах. — Но ради всего святого, держите своё безумие при себе. То, чем вы занимаетесь… Он раздосадованно зажмурился. Сад мягко зашумел, встречая первые капли дождя. Эмили почти вплотную приблизилась к племяннику. На её точёном лице отобразился гнев и торжество. Схватив Феликса за руку, Агрест наклонилась к нему. Лиле пришлось податься вперёд, чтобы услышать сбивчивый шёпот: — Ты просто не видел их там… В них теплится жизнь, нужно только суметь достать. Лила оказалась так близко, что видела как капли дождя скатываются по воротнику плаща Феликса, и будто бусины, вплетаются в косу Эмили. Воздух всё ещё хранил запах табачного дыма. От слов Эмили по коже пробежала дрожь, не связанная с холодом, хотя Лила ничего не поняла. Губы Феликса изогнулись в отвращении, он высвободил руку и уставился на тётю: — Что вы имеете ввиду? Лила закатила глаза: «Всюду эта английская сдержанность». Не увидев спрятавшуюся в темноте ветвь, Лила задела её рукой, и та обиженно хлестнула её по лицу. Ойкнув, Росси неловко пошатнулась, ломая ненароком несколько соседних веток. Поняв, что на этот раз шум не останется незамеченным, Лила вновь нырнула за дерево, прижимая ладонь к вздымающейся от волнения груди и потирая пострадавшую скулу. — А вот это уже не похоже на птицу, — хищным тоном проговорила Эмили. — Феликс, проверь, будь добр. Лила бросилась к соседнему дереву, от страха почти не чувствуя, как с потревоженных листьев шлёпается ей на голову и под ворот вода. Оставалось лишь уповать, что темно-зеленая блуза не выдаст её в темноте. «Удачно, что я выбрала её», — пронеслась нелепая мысль. Настигнув дерево, Лила прижалась к нему спиной и прикрыла глаза. Быть пойманной с поличным желания не было. — Там никого! — крикнул Феликс. Его голос раздался в отдалении, и по спине Росси пробежалась волна облегчения. — Посмотри ещё, — приказала Эмили. — Я слышала, как кто-то убегал вглубь сада. Лила услышала ворчание своего жениха, но не разобрала слов. Прямо перед ней был только каменный забор, гладкий и глухой. Позади недовольно шумели встревоженные кусты жасмина и сирени: Феликс направлялся по следам Лилы прямиком в её сторону. — Здесь кто-то был, — оповестил он тётю. — Ветви поломаны, трава примята. Это был тупик. Лила уповала на то, что её дотошному жениху неожиданно станет лень обходить дерево, и он пойдёт обратно. Напрасные надежды — уж ей ли не понимать это. — Oh, merda, — выругалась она себе под нос. — Согласен, — раздался чей-то шёпот. Лила заозиралась по сторонам, но никого не нашла. — Можно вашу руку? — теперь стало ясно, что шёпот доносился с дерева. — Ты?! — приближающиеся шаги Феликса не позволили выразить всю экспрессию. Лука взволнованно обернулся и протянул свою ладонь удивлённой Росси. Его почти нельзя было различить в темноте: листва укрывала от посторонних глаз. — Руку давай, ну же, — прошипел Куффен. Шаги Феликса раздались совсем близко, не оставив Лиле времени на раздумья. Она ухватилась за крепкую ладонь Луки, и не успела моргнуть, как оказалась на ветви дуба. Это точно был дуб, Лила узнала по резным листьям. Лука не торопился отпускать её руку. Как и Лила, он застыл, почти не дыша. Феликс был внизу, обходил дерево. Он опустился перед примятой травой, словно бы мог прочитать по следам, кто минуту назад топтался на этом месте. Лила перевела короткий взгляд на Луку. Словно почувствовав, он с запозданием посмотрел в ответ, но поймал лишь тени ресниц на её блестящих от дождя щеках. — Интересно, — пробормотал Феликс, выпрямившись. Он посмотрел на забор, обвёл взглядом дерево, и повторил почти шёпотом: — Очень интересно. Когда Феликс ушёл, к Лиле вернулась способность чувствовать. Она будто ожила. Их с Куффеном руки всё ещё соприкасались. Его кожа была обжигающе тёплой, в то время как Лилу трясло от холода. Она отдёрнула руку первой, одновременно отринув назад. — Осторожнее, — предупредил Лука, вовремя удержав её за локоть. — Здесь невысоко, но падение не обещает быть мягким. Они находились слишком близко друг к другу. Лила губами ощущала запах северного моря и грейпфрутовую горечь — так пахнет свобода. Тоска заползла в сердце и свернулась в клубок. — Почему ты здесь? — спросила Лила, не уводя взгляд в сторону. Лука последовал её примеру. Он ухмыльнулся, словно вспомнив что-то смешное. — Поручение Адриана. — Сидеть на дереве? — Лила изогнула бровь. — Проследить за мадам Агрест. Лила помрачнела. Только она начала чувствовать себя спокойно в обществе Эмили, как выясняется, что у той шкаф под завязку забит скелетами. — Адриан уверяет меня, что его мама исчезает каждый вечер под землю, — пояснил Лука и отодвинув мешающиеся ветви, указал в сторону лабиринта из живой изгороди. — Видишь те статуи? Адриан настаивал на том, что они скрывают тайный ход. Лила пристально посмотрела на него, пытаясь разглядеть хоть тень шутливости. — Издеваешься? — поинтересовалась она. Лука хмыкнул. — А я тут причём? Все претензии к Адриану. — Ты ему поверил? — Да, — лицо Куффена стало серьёзным. — Даже если это галлюцинация, это не означает, что он мне солгал. После недолгого раздумья, Лила кивнула, принимая точку зрения Луки. Она не сдержала нервный смешок, представив Эмили, спускающуюся в секретный бункер. Лука вопросительно взглянул на неё, но Лила покачала головой. — Раз уж у нас вечер откровений, то могу я поинтересоваться? — Смотря чем. — Что это был за акт шпионажа? Лила не уловила в голосе Луки осуждения, и чтобы удостовериться, бросила на него быстрый взгляд. Нет, он выглядел не осуждающим, а заинтересованным. — Феликс, — произнести его имя вслух тоже самое что проглотить горькую пилюлю. — Он скрывает от меня что-то. — Ты не говорила с ним, — решил Лука. — А ты поговори с тем, кого почти не бывает дома, — беззлобно огрызнулась она. — Я подумала, что если… Возможно, я смогу помочь ему. Мне не обязательно знать напрямую. Лука понимающе улыбнулся, он перевёл взгляд с её лица на плечи и констатировал: — Ты дрожишь, — он нахмурился и кончиками пальцев коснулся её руки, лежащей между ними. — Ты замёрзла. Я идиот! С этими словами Лука спрыгнул на землю и выжидательно уставился на Лилу. Она подала ему руку, принимая предложенную помощь. Наваждение! Тепло окутало её цитрусово-морским ароматом, когда Лука ненароком прижал её к себе, снимая с дерева. Тишина взорвалась пением цикад, извещая о том, что дождь прекратился. — Всё в порядке? — осведомился Лука, его дыхание оцарапало Лиле щёку. — Да, — Лила покривила душой. Наваждение никуда не ушло. Лука отдал ей свой пиджак, в котором Росси утонула. — Хочешь вернуться к остальным? — заботливо поинтересовался он, забрав футляр со скрипкой из клумбы. Интересоваться, почему он там валялся, было, по всей видимости, бессмысленно. Они вышли к парадной аллее. Лила разрушила шаблон типичного диалога в подобных ситуациях: — А ты? — задала она вопрос и уставилась на гирлянды, которыми кто-то успел оплести деревья у ворот. — Ну, свой долг я выполнил, подарок отдан виновнику торжества вместе с поздравлениями, — с нарочитой напыщенностью ответил Лука и пожал плечами. — Меня здесь ничто не держит, кроме вас, миледи. Кроме вас Лила постаралась убедить себя в том, что за этими словами не кроется ничего. Просто слова. — Тогда, — Лила бросила взгляд на горящие окна. — Давай сбежим отсюда. Одна мысль о возвращении на торжество делала Росси несчастной и напуганной. С Лукой хотя бы не нужно притворяться, что всё в порядке. Да, дело было только в этом.___
Вода говорила. Тихо, но настойчиво, выбалтывала чужие тайны, шептала молитвы и слова утешения. Вода восхищалась, когда из-под гибкого смычка вылетал очередной завиток мелодии. — Хочешь я тебе сыграю? — спросил Лука, нарушая молчание. Они остановились на набережной, близко-близко к тёмной поверхности Сены. Лила была не против. Лука закрывал глаза, когда играл. Иногда уголки его рта поднимались или напротив съезжали вниз, словно скрипка рассказывала ему что-то на ухо. Лила прятала собственную улыбку за воротом чужого пиджака, думая о том, что века два назад Куффена обвинили бы в связи с дьяволом. А уж с этими волосами — отправили бы прямо на костёр. Росси вдруг испытала огромное желание убежать, как тогда, в саду. Но в тот момент она не хотела знать. На этот раз боялась быть узнанной. Слишком поздно — мелодия дошла до верхней точки развития, — настигла Лилу, как стрела. События прожитой недели всколыхнулись непрошенными воспоминаниями. Будто обретшие объём призраки слетелись над Лилой и облепили её. Она вскочила со скамейки, и Лука распахнул глаза, обрывая музыку. В светлых глазах отразилась растерянность, но тут же сменилась пониманием. Лила не понимала, откуда его в нём столько. Хоть бери и раздавай обделённым. — Извини, — сокрушённо прошептал он, ветер со стороны реки словно разозлился, что музыка смолкла и взъерошил волосы, уронив на глаза. — Я увлёкся, прости. Лила быстро помотала головой. — Ты ничего не сделал, чтобы извиняться. Неделя была нелёгкой, — она замолчала, отвернувшись, чтобы смахнуть слёзы. Чёрт знает что. Неделя была ужасной. Лила испугалась, представив, что Феликс заразил её излишней деликатностью. — Спасибо, Лука. — За то что довёл до слёз? — невесело усмехнулся Куффен. — Я был глуп. Возомнил, что играю чуть лучше, чем плохо. Лила рассмеялась. — Хватит дурачиться. Мне это было нужно. Словно иголки из сердца вытащили, — она выдохнула, никак не смея привыкнуть к подобной откровенности. Она отбросила эти мысли и хитро улыбнулась. — Играешь ты недурно, но ты сфальшивил пару раз. — Вот как, — с оскорблённым видом промолвил Лука и вложил в руки Росси скрипку. — Сыграй лучше. — Да запросто, — надменно отозвалась Лила. Единственное, что ей удалось — это не уронить скрипку. Она даже держала её неправильно. Но это было смешно, наверное, они вели себя как дети. Да и плевать! Лила чувствовала себя вновь живой. — Вот, ставишь сюда, — объяснял Лука. — твои глаза должны смотреть прямо на гриф. Лила рассмеялась и бросила тщетные попытки. — Не трудись, Паганини мне уже не стать. — А жаль. Их взгляды столкнулись. Лила поймала себя на мысли, что Лука красивый. И глаза у него светятся, не так как у других. Чтобы прочистить голову от наваждения, Лила отвернулась к воде. — Почему именно это место? Тебе здесь нравится? — спросила она. Лука отнёсся к вопросу со всей серьёзностью. — Здесь нет ограждений, и вода кажется очень близкой, — он взглянул на Лилу и тронул её за плечо. — Слышишь? Разговаривает. «Общение с Адрианом не идёт тебе на пользу», — собиралась было ляпнуть Лила, но кивнула. Призрак недавнего прикосновения продолжал жечь плечо. — Да, слышу, — это было правдой. — Когда я спрашиваю у отца про маму, он отвечает, что она была капитаном на корабле, — вдруг произнёс Лука, на его губах расцвела тёплая улыбка. — Семейная жизнь не слишком прельщала, и она бросила папу с новорождёнными нами. Похоже на бред, знаю. Но так или иначе свидетельства о смерти я не нашёл, — Лука пожал плечами. — Это место напоминает мне о ней. О человеке, которого я никогда не видел. — И всё-таки ты странный, — решила Лила и посмотрела на музыканта, прищурившись. — Разве ты не должен быть зол на неё? — А какой в этом смысл? — Лука усмехнулся. — Такой, что это было бы по-человечески, знаешь ли, — закатила глаза Лила. — Трудно вырасти человеком, когда твой отец это Джаггед Стоун, — пробормотал Лука. Он посмотрел на Лилу и спросил. — Это что, новая мода? Носить одну серёжку в ухе. — О чём ты? У меня две… — опешила Росси и машинально потянулась к ушам. Лука не шутил, одной серьги и впрямь не хватало. — Наверное, потеряла, пока по кустам бродила, — усмехнулась Лила, легко восприняв новость об утрате. Это ведь пустяк, всего лишь безделушка. Плата за спасение из душных рук тяжёлого вечера. Лила сняла вторую и на глазах у заинтригованного Луки — бросила в воду. Будто от улики избавилась.