***
Сегодняшняя ночь встречала лесных жителей белым диском луны. Небо, раскинутое над верхушками деревьев своеобразным полотном, было чистым и на удивление светлым. Иногда проплывали крохотные ватные облака, стараясь поскорее перелететь ярко светящую луну и двинуться дальше, играя друг с другом в своего рода догонялки. Даже бушующий ветер сегодня решил отдохнуть, поэтому длинные ветви деревьев не танцевали свои причудливые и пугающие во тьме танцы. Две тени колыхали мягкую траву, и, несмотря на скорость и резвость своих действий, бежали бесшумно и легко, словно вовсе не касались своими мощными лапами рыхлой земли, а летели. Тяжёлое дыхание порой вырывалось из вытянутых морд, встречая на своём пути преграду из ряда отточенных зубов, но крупные существа уставшими не выглядели. Они набирали скорость, перепрыгивая часто мелькающие перед зоркими глазами препятствия, и то и дело мотали своими косматыми головами из стороны в сторону, словно что-то или кого-то искали. Пробегая мимо небольшого озера, окружённого высокой травой да камышами, ночные создания замедлились, а вскоре и вовсе замерли, и, приподняв к небу морды, тихо втягивали влажными носами прохладный воздух. Теперь дуэт можно было рассмотреть гораздо чётче и при первом же взгляде заметить, что всё это время забег на длинные дистанции совершали волки. Вот только они были явно крупнее обычных, а того, что потемнее, без стыда можно назвать своеобразным гигантом. Он степенно принюхивался, слегка присев на передних лапах, а после и вовсе умостился на раскидистый плед из травы, оставляя всю работу волку поменьше. Светло-серый с вкраплениями рыжего и коричневого волк расхаживал из стороны в сторону, словно пытаясь уловить и прочувствовать чужой запах намного яснее. Через долю секунды его длинный хвост поднялся до линии спины, а сам он замер, вытягиваясь по струнке, показывая нескрываемую заинтересованность. Волк тут же сорвался с места, совершенно забыв про друга. Светлый знал, что гигант его нагонит, а вот странный и незнакомый аромат может исчезнуть, поэтому он выжимал из себя все силы и, быстро набрав нужную скорость, мчался по следу, не обращая внимание на что-то другое. Даже гневный лай товарища, оставшегося далеко позади, не замедлил его уверенные движения. Может, и не зря. Ощущение вольности и пьянящей свободы заставляли душу зверя заходиться в приятном трепете, а мёрзлый ветер с силой дул в спину, подталкивая косматого вперёд. Животная сторона потребовала ситуацию в свои когтистые лапы, а получив такую привилегию, разгулялась по полной. Натренированные мышцы работали на износ, объёмные лёгкие выделяли всё больше углекислого газа, а безусловно верное сердце гоняло горячую кровь по многочисленным ветвям разнообразных вен и капилляров. Весь организм лохматого зверя выполнял свою привычную работу в двойном размере, помогая светлому добраться до своей цели как можно скорее. Где-то позади бежал тёмный гигант, стреляя в удаляющуюся фигуру товарища пронзительным взглядом тёмно-серых глаз. Он не спешил. Всё равно знал и осознавал, что мелкого ему не догнать. Уж больно тот шустрый и проворный. Поэтому великан не старался перегнать или хотя бы бежать нос к носу. Его конёк — физическая сила, а не скорость.***
Острые уши медленно прижимаются к голове, и светлый волк наконец добирается до места, которое влекло его на достаточно колоссальном расстоянии. Зверь останавливается, цепляясь короткими, но острыми, когтями за прохладную почву и неотрывно глядит на небольшой домик, скрытый от посторонних глаз различными кустами и плющом, крепко обхватывающим деревянные стены. Где-то рядом слышен недовольный рык товарища, и шустрый оборачивается, видя тяжело дышащего великана. «Йоонас, я когда-нибудь отгрызу твои быстрые лапы. Хоть бы предупреждал, когда в твоей чудной башке оживает новая идея!» — слышится в голове, после чего тёмно-серый волк подходит ближе к светлому и переводит взгляд на загадочный дом. «А что ты потом будешь без этих лап делать? — Йоонас поднимает передние лапы к верху, принимая позу зайки, и как бы показывая своё достояние, а затем опускается и делает невесомый шаг вперёд. — Пошли, Томми, там что-то интересное». «Стой, — Томми предупреждающе рычит и прикрывает глаза, — знакомый запах, не чувствуешь?» Йоонас шумно втягивает чёрным носом стоячий воздух, то поднимая голову наверх, то опуская её к земле, пытаясь распознать то, что заволновало всегда спокойного Лалли. Зрачки, обрамлённые голубоватой радужкой, расширяются и понимающе смотрят на тёмного гиганта. «Стуре?..» — голос светлого дрогнул и он опустил морду вниз, словно не хотел верить в собственные слова. Йоонас надеялся, что ошибся. Надеялся, что ошибся Томми. Но, услышав тихое «Угу», зло клацнул зубами. Волки переглянулись и, еле заметно кивнув друг другу, двинулись в сторону полуразрушенной постройки. Среди темноты и неестественной тишины леса она выглядела жутковато. Деревянная обшивка потемнела и позволила наглому плющу обвить себя по максимуму. Большинство окон было выбито, от чего внутри дома часто расхаживал блудный ветер, судя по старательно разбросанным пожелтевшим листам. Крыша явно была сломана, скорее всего, из-за массивного ствола дерева, упавшего на неё и придавившего её своим весом. В целом, домик выглядел заброшенным, причём довольно давно, но всё равно стойко держался на этом свете, несмотря на силы природы, пытающиеся убрать инородное тело со своего организма. Кое-где прогнившие деревянные половицы скрипнули под четвероногими гостями, оповещая две пустые комнатушки о новых посетителях. Йоонас вырвался вперёд и, остановившись посередине небольшой комнаты, начал внимательно осматривать её. Некогда ярко-жёлтые обои потускнели, а в некоторых местах они и вовсе были ободраны. Повсюду висели клоки паутины, цеплялись своими длинными нитями за стены, растягиваясь от одной к другой своеобразными шторами. Мебели было мало, но та, которая попадалась на глаза, была сломана и потрёпана. Йоонас приблизился к одной из стен поближе и, в гнетущей темноте разобрав среди оторванных клоков обоев следы от когтей, дёрнулся назад. Ненавистный смрад без предупреждения ворвался в лёгкие, поджигая в душе светлого пламя злости и отвращения. В голове пронеслись все моменты связанные с этим волком, набатом вертясь под коркой мозга, перегоняя друг друга, стараясь показать самые неприятные сердцу картины. Серый встряхнул головой, стараясь прогнать кошмарные воспоминания и удушающий аромат, сопровождающий их по пятам. Мышцы всего тела разом напряглись, готовые отразить атаку исподтишка. Долговременная память сохранила в себе и полезные данные, например, что при появлении Стуре в себя уходить крайне опасно. Можешь больше не вернуться. Из мыслей вывел яркий свет, осветивший вторую комнату яркой вспышкой. Он добрался своими цепкими лучами до стен и пола помещения, в котором находился Порко, поэтому тот без труда понял, что к чему. — Порко, иди сюда! — взволнованный вскрик Томми раздался из второй комнаты и Йоонас мигом направился туда. На пути заинтересованный волк врезался в поломанный стул и, зло рыкнув, ударил его лапой. Глухой стук жилистой конечности стал предвестником громкого всхлипа, и Йоонас, двинув пушистым хвостом, зашёл в комнату меньше предыдущей, но в остальном похожую на неё. Первой в глаза бросилась широкая спина Лалли. Крупные плечи закрывали обзор на то или того, над чем склонился Томми. Йоонас подошёл ближе и, вытянув шею, умудрился рассмотреть какого-то парня, вжавшегося в грязный угол помещения. Он выглядел потрёпанным и напуганным. Хотя второе неудивительно: наверняка Томми обнаружил его ещё будучи опасным хищником. Незнакомый парнишка смотрел в пол, прижав к себе дрожащие руки. Его лицо было измазано пылью и запёкшейся кровью, застывшей на крохотных царапинах, больше походивших на кошачьи, сквозь которые виднелись редкие пятна чистой белой кожи. Чёрные смоляные волосы действительно выглядели так, будто паренька окунули головой в тёмную вязкую субстанцию: они слиплись и поблёскивали в свете луны, проникающем в комнату через проём окна. Йоонас сморщил морду. От грязнули за версту веяло враждебным запахом. Почему Томми не уходит? Неужели не чувствует? «Эй, великан, ты бы не рисковал своей задницей», — Йоонас останавливается за Лалли, тыкая носом между лопаток парня. Спина Томми оказалась напряжена, хотя выглядел он, впрочем, как и обычно, совершенно непроницаемым и спокойным. — Подожди, Йоонас, — товарищ лишь отмахивается, кладя ладони на плечи паренька в потрёпанной одежде. — Его нужно отвести к нашим. «Что?! — от такого заявления Порко подпрыгивает на месте и переводит взгляд на испуганного его действиями парня. — Ты мозги отморозил? Да от него Стуре за километр несёт!» — На это погляди, — Томми аккуратно берёт руку чумазого и одёргивает мешающий длинный рукав полосатого свитера, на котором видны проступившие следы крови, и чуть ли не тычет предплечьем парнишки в морду светлого. Парень совершенно не сопротивляется, и Йоонасу кажется, что тот не живой вовсе. Он никак не реагирует на любые движения в свою сторону. Да даже говорящий сам с собой Томми как будто его не удивляет, словно он видел вещи постраннее, чем человек, о чём-то спорящий со свирепой зверюгой. Йоонасу кажется, пока парень не заходится в новом приступе слёз и непонятного бормотания. Томми незамедлительно реагирует на это, поглаживая хрупкие плечи незнакомца и шепча ему какие-то успокаивающие слова, которые, по-видимому, срабатывают: парень замолкает, скрываясь в горячих объятьях волка. «Укус…» — Порко глухо усаживается рядом, разглядывая следы от зубов, до боли похожие на волчьи. Некогда красная жидкость успела свернуться, а рука черноволосого на удивление лишь слегка опухла за всё то время, что он находился на этом ледяном полу. Чуткий нюх улавливает противный слабослышашийся запах. Сомнений нет никаких — это дело зубов Стуре. Уши сами собой прижимаются к голове, а и без того всклокоченная шерсть встаёт дыбом. Неужели он опустился до такого? Этот волк ещё тот подонок, но чтобы настолько… Теперь всё в этом доме казалось Йоонасу жутким и стылым. Мозг, усердно работающий в черепной коробке, не мог понять, как этот парень выжил и почему не сбежал. Здесь же никого нет, тишь да гладь. Так улепётывал бы, пока ноги целы. Но нет! Он упорно сидел здесь, дожидаясь у моря погоды. Йоонас непонимающе скульнул. Порко смотрит на Томми, стараясь поймать его взгляд. Тот, как назло, сосредоточен исключительно на чумазом, словно в этом мире есть только они, а Йоонаса, изо всех сил привлекающего к своей персоне внимание, здесь и в помине нет. Наконец, после очередного лёгкого стука когтями по доскам, ему это удаётся, но видит он в глазах друга лишь тонну решительности и уверенность, что так надо. Косматая голова резко поворачивается в сторону парня, притихшего в руках товарища. Тот уже не тычется в пол, а следит за волком внушительных размеров, наводящего ужас одним своим видом. Красные, полные паники и ожидания неизвестного глаза бегают только за движениями Порко, который не принимал человеческую форму, совершенно не обращая внимания на Лалли. На это Йоонас лишь оскаливается, и черноволосый снова утыкается в дырявые доски, покрывающие пол, сильнее прижимаясь к Томми. «И как ты себе это представляешь? — светлый снова принюхивается, стараясь отделить едкий запах Стуре от запаха чумазого. Совсем чуть-чуть и всего на несколько секунд у него это выходит, но Порко хватает этого времени. Напуганный парень пахнет городом. Придорожной пылью, всей этой суетой и быстротой жизни, правда, теперь всё это разбавлено вечным спокойствием леса, которое чувствуется гораздо чётче, чем остатки городской жизни. А ещё затхлостью. Наверное, этого самого дома, приютившего несчастного на неопределённый срок. Йоонас фыркнул. Ему не нравится эта глупая затея ровно настолько, насколько не нравится этот парень. — На спину и вперёд? Да у него сердце остановится!» — Ты думаешь, он не видел, как превращался Стуре? — Томми кладёт ладонь на спину Порко, чувствуя, как от лёгкого движения лапы светлого перекатываются сильные мышцы. — Давай, Порко, не нуди. Живой же ещё. «Хорошо, — Йоонас топает лапой. — Но повезёшь его ты, я слишком слаб». Томми закатывает глаза, зная, что Йоонас откровенно врёт. Никакой он не слабый. Просто ленивый и до жути упрямый. Если Порко не желает что-то делать, то ты и под пулями не уговоришь его. Вот и сейчас шустрый задорно виляет хвостом, пока Томми объясняет парню, проведшему здесь не один день, что и как сейчас будет происходить.***
Первым домой явился Порко, на бегу начиная завывать, дабы члены стаи вышли из тёплых помещений поскорее. Остановившись рядом с четырёхэтажным бревенчатым зданием, он продолжал свои попытки разбудить всех, кого можно и заодно нельзя, пока из окна третьего этажа, отделанного в деревянную раму, не показалось заспанное лицо с растрёпанными шоколадного цвета волосами. Парень протёр глаза, а сфокусировав взгляд, непонимающе уставился на волка, крутившегося внизу. Через долю секунды рядом показался силуэт рослее первого, и крикнул Йоонасу, чтобы тот прекращал свои концерты, обещая, что они все сейчас спустятся. Порко на это только тявкнул, поудобнее укладываясь на влажной от росы траве. Уж кто-кто, а он знает, что пока они добудятся Олли может пройти очень много времени. К тому моменту, когда все собрались и вышли на морозный утренний воздух, на небольшой полянке Йоонас стоял уже не один, а в компании Томми и незнакомого никому парня. Как только в поле зрения Порко показались три быстро шагающие фигуры, то кучерявый двинулся в сторону дома, попутно прихватывая Лалли, аргументируя тем, что им надо переодеться после всех мест, где их носило. «Вы пока последите за чумазиком». Незнакомец стоял смирно, не смея и шагу в сторону сделать. Наверняка у него и сил-то на побег не было. По пути сюда он даже не мог уцепиться за густую шерсть Лалли, а только прятал в ней холодные руки, надеясь, что удача на его стороне и он не свалиться с мощной спины. Трое парней окружили его, явно намереваясь разобраться в происходящем. Черноволосый вновь ни на кого не смотрел и постоянно закусывал кровоточащую губу, делая несколько шагов назад, стараясь увеличить давящее расстояние. Пальцы периодически теребили кусок ткани, не сильно, но надёжно обвязанный вокруг предплечья, поверх саднящей раны. Она жутко болела, из-за чего парень порой шипел, а видев на себе обеспокоенный взгляд малахитовых глаз, замолкал, опуская подбородок вниз, словно провинившийся школьник. Силы, которые держались до последнего, заставляя черноволосого стоять на ногах, пусть и слегка покачиваясь, иссякли, перекладывая борьбу с собственным телом на сжатые плечи чумазого. Никто из троих парней точно не увидел, как это произошло, может, ватные ноги споткнулись о незаметный камень, а может, ещё что-то, но через несколько секунд ослабленный организм сдаётся, роняя парня на землю. Он тут же встрепенулся, словно вышел из состояния анабиоза и взглянул на происходящее новыми глазами. Парниша запустил ладонь в ковёр травы и начал теребить дрожащими пальцами мокрую зелень, загоняя под ногти ещё больше земли, чем было до этого. На светлой ткани проступают кровавые пятна и тонкая струйка тёплой красно-бордовой жидкости, плавно стекает вниз. Незнакомец словно и не замечает этого, продолжая свои успокаивающие процедуры. Первым из ступора вышел кучерявый парень, до этого то и дело зевавший. Он приблизился к покалеченному ближе и, присев на корточки, начал рассматривать его так, словно являлся рентгеном. На такие действия со стороны нового человека голубоглазый ссутулился ещё больше, пытаясь закрыться и спрятаться. А трава, которую он до этого перебирал как завороженный, теперь вырывалась из грунта целыми пучками. Градус волнения и напряжения нарастал. — Олли, ты его пугаешь, — низкорослый шатен хлопнул его по плечу, высказывая свои опасения. — Отойди, давай лучше я. — Нико, с ним что-то не то… — начал было перечить другой, но закончить ему не дали. — Подожди, Йоэль, сейчас вернуться те двое и мы всё у них спросим, — Нико показал руками, чтобы парни отошли назад, что те послушно выполнили, а сам остался на прежнем месте. Шатен нагнулся, пытаясь выцепить взгляд, скрытый прядями тёмных волос, но, поняв, что так не выйдет, принял другую тактику: — Привет, как тебя зовут? Нико придал своему тону всю ту дружелюбность и нежность, на которую только был способен. Он надеялся, что его задумка сработает. Незнакомца нужно разговорить, показать, что здесь он в безопасности и ничего ему не угрожает. Парень осторожно поднял голову, из-под густых бровей глядя на улыбающегося шатена. Он сглотнул, а после тихо, из последних сил, произнёс: — Алекси. Йоэль и Олли переглянулись и слегка вытянулись вперёд, во все глаза наблюдая за налаживанием контактов. Нико подбадривающе кивнул, а затем продолжил, присаживаясь рядом: — Очень приятно, Алекси. Я Нико, — шатен показал ладонью на себя. — Это Йоэль, — высокий блондин взметнул пятерню к верху, в знак приветствия. — А это Олли, — кудрявый хмыкнул, испепеляя Алекси взглядом. — И сейчас он прекратит прожигать дыры в гостях, — Нико угрожающе зашептал и Олли тут же отвернулся, посматривая на раскинутый по бокам лес. — Давай знакомиться ближе?***
В просторной гостиной на первом этаже царил гул из раздосадованных голосов. Вся небольшая, но безусловно важная, стая собралась в помещении с высокими потолками и окнами, дабы разобраться в сложившейся ситуации. Виновник торжества сидел на длинном светло-сером диване и сильнее кутался в плед, который ему принёс заботливый Моиланен. Покалеченная рука уже была обработана и теперь паренёк старался не докучать ей лишними телодвижениями. Сам Нико умостился рядом, ровно как и Томми, который откинулся на бессчётное количество подушек. Они оба были начеку, готовые успокоить своего нового знакомого при первом тревожном звоночке. Всё-таки он новообращённый, а с ними нужно быть предельно внимательными и осторожными. Зачастую контролировать себя в первые недели им не удаётся, а сколько времени прошло со дня превращения Алекси никто не знал. — Ну, — Хокка передал Нико кружку кофе и сел рядом с ним. Йоэль выглядел напряжённо и периодически метал в сторону Алекси недоверчивые взгляды. Оно и неудивительно. Так бы делал каждый, кому в дом притащили совершенно незнакомого человека, да ещё и оставили под предлогом «знакомьтесь, это ваш новый друг». — Может вы, наконец, объясните, что происходит и где вы откапали это патлатое чудо? Олли согласно закивал и, спрыгнув с деревянного подоконника, уселся на небольшое кресло, стоящее гораздо ближе к месту действий. Йоонас растянулся на ковре с длинным ворсом, перебирая светлые волокна, иногда переплетая их между собой. Ему бы сейчас завалиться в тёплую постель, после ночного-то патруля, а не выслушивать чьи-то невнятные оправдания и одновременно пытаться не захрапеть. Томми явно был того же мнения, но, в отличии от Порко, держался стойко. Лалли понимал, что у парня, сидевшего рядом с ним, ситуация безвыходная и помочь ему смогут только они. Поэтому великан подавлял рвущиеся наружу зевки, иногда поглядывая на Порко. Он и так бы не смог помочь. Успокаивать не его прерогатива. — Алекси, может, ты расскажешь? — негромко, но так, чтобы услышали все, поинтересовался Томми. — А может, пускай он сначала себя в порядок приведёт? — Порко приподнялся на локтях, совершая огромную для своей сохранности ошибку: так Олли, кресло которого находилось рядом, было легче отвесить бестактному волку подзатыльник, а услышав громкое «Ауч» да увидев хватание за голову, расплыться в довольной улыбке. — Матела, что за предательство? Я думал, ты на моей стороне! Алекси плавно наклонился вперёд, отлипая от бархатной спинки дивана, так приятно согревающей озябшее тело. Парень взмахнул указательным пальцем в воздухе и сделал глубокий вдох, явно собираясь ответить на колкость, вырвавшуюся изо рта Порко, не думающего о последствиях, но его приостановил Нико. Он передал полупустую кружку Хокка, который тут же отпил из неё ещё тёплый кофе, поднялся со своего места, и зашагал к высокой двери, ведущей на задний двор, примыкающий к глухому лесу. — Йоонас, — тон шатена не сулил ничего хорошего, — иди погуляй. — Я же только пришёл, дай мне отдохнуть, тиран! — Порко перевернулся на спину и, подняв руки к потолку, жалобно вздохнул. — Давай, Порко, шевелись. И Олли за компанию прихвати, — Нико отворил дверь, выполненную из матового стекла, и замер около неё, словно был портье. — Пошли, Йон, он нас не оставит, — Матела на удивление сдался быстро и, хлопнув ладонями по подлокотникам, рывком поднялся с кресла, одновременно прихватывая за собой Йоонаса, ухватившегося цепкими пальцами, усыпанными разнообразными кольцами, за его голень. Матела Йоонас послушался гораздо быстрее и смиренно поднялся на ноги, вторя ему. Порко было хотел что-то сказать, но, увидев, как спина Олли удаляется дальше, а вскоре и вовсе оказывается на улице, шустро вылетел из дома. Нико ухмыляется, захлопывая за друзьями дверь, и, ныряя под руку Хокка, возвращается на своё место. Две пары глаз смотрят на него с удивлением и непониманием, на что он лишь пожимает плечами и забирает из тёплых ладоней Йоэля свою кружку. — Вот, теперь можешь расслабиться, наши злючки-колючки на внеплановой прогулке. — Нико, — Томми понижает свой монотонный голос до шёпота, а после, также тихо смеётся, — пока ты выгонял двух наших сучар, Алекси уснул. И вправду, Лалли не врал. Алекси явно долго боролся со слипающимися веками, но, судя по всему, безоговорочную победу одержал сон. Наверняка парень толком и не спал в том пугающем доме, зная, что в любой момент, может вернуться его ночной кошмар, гордо величающий себя Стуре. В коконе из согревающего пледа, тихих перешёптываний и какой-то родной, до клокочущего чувства надёжной атмосферы, бушующего где-то под диафрагмой, чумазого разморило, и теперь он, откинув голову назад, почти неслышно посапывал, пока с дивана не поднялся Томми, намереваясь устроить для черноволосого ночлег поудобнее.***
Двое парней сидели на земле спинами к дому и смотрели в сторону родного леса. Эти могучие деревья приютили их не так давно, но с самых первых дней проживания здесь они стойко защищали своих новых хозяев от всяких неприятностей и напастей. Для всей стаи лес является неотъемлемой частью жизни. Он всегда спасает от бурь, вне зависимости от того, были они душевными или теми, которые ломают сотни судеб. Он всегда выслушивает все бредовые идеи и ужасные воспоминания, сумасшедшие признания и пугающие сны, отвечая лёгкими порывами свежего ветра, который словно поглаживал несмышлёную голову, стараясь дать мудрый совет и направить на правильный путь. Всегда оказывается рядом, подставляя под дрожащие руки опору в виде необъятных стволов и обнимая длинными ветками тех, кто нуждался в поддержке, как в воздухе. Стая ценит лес. Уважает его. Они готовы стать за него горой точно так же, как когда-то вставал он. Волки считали все эти бесчисленные деревья и кустарники, каждые камушек и травинку своей семьёй и часто оставались с ними наедине, рассказывая о всякой ерунде, перекликающейся с делами важными. Лес всегда был, есть и будет для них вторым отцом, который взрастил их и научил всем тонкостям жизни, открыв в каждом что-то особенное. Волки благодарны ему за всё, и каждый день эту любовь показывают. — И чего это он нас выпроводил? — Йоонас откинулся назад, растягиваясь на ещё прохладной, несмотря на весеннее солнце, земле. Пускай скоро и должно было наступить долгожданное лето, но воздух и грунт всё ещё хранили в себе частицу лютой зимы, выставляя её напоказ, как острые иголки. — Ты был груб, — Олли фыркнул, — да и я тоже. Даже не знаю, что на меня нашло… — На тебя нашло недоверие и осторожность, — Порко постучал себя по голове, переведя взгляд на Матела, который сидел рядом и неотрывно вглядывался в редкое пространство между толстыми стволами деревьев. — Лучше уж так, чем как Нико. Не дай бог обожжётся снова, и опять будет корить себя да заниматься самокопанием… — Да… У Йоэля может и не получиться второй раз привести его к жизни. Парни переглянулись и сожалеюще вздохнули. Те времена остались в их истории красными чернилами, убрать которые до конца не смог никто. В те моменты смотреть на Нико было страшно и невыносимо больно. Он сильно похудел. Порой его приходилось чуть ли не привязывать к стулу, чтобы запихнуть хоть пару ложек. Он постоянно сутулился, говорил совсем неслышно, из-за чего его постоянно просили повторить сказанное громче и не мычать себе под нос. Моиланен на это только злился и после таких просьб говорить отказывался напрочь. Он терпеть не может повторять что-то. Нико корил себя за то, что впустил Стуре в их маленькую семью. Сам лично дал добро на его пребывание здесь. Не распознал в этом волке, всё время оказывающемся рядом, главного врага. Не заметил колкие взгляды, презрительное выражение лица и злобные комментарии. Не успел вовремя сбросить с груди змею, успевшую отбросить свою милую мордочку в сторону и показать ядовитые клыки. Не понял… Вместе с ним страдал и Йоэль. Он ни на минуту не отходил от Моиланена. Постоянно находился рядом, даже сидел под дверью ванной, прося Нико не закрываться на замок, чтобы если что успеть спасти. Тогда Йоэль жил в неиссякаемом потоке страха и переживаний. Каждый день просыпался с удушающим чувством неизведанности и пытался скорее оказаться рядом с зеленоглазым парнем, чтобы лично контролировать каждый его шаг, лично чувствовать эмоции и перемены в настроении, лично поглаживать мандражирующиеся плечи, приговаривая в макушку с растрёпанными волосами, что они всё переживут и будут счастливы. Он волновался за младшего каждую злосчастную секунду, а на малейшую тишину, раздающуюся в ответ, его сердце на мгновение останавливалось. Хокка не хотел терять Нико. Не хотел оставаться без его безграничной любви и поддержки, смешивающихся в тягучую материю и обволакивающих его всего в этот капкан, именующий себя Нико Моиланен. Они оба таяли на глазах. Вместе. Рука об руку. Даже Томми, вправляющий множеству людей мозги, не смог достучаться до закрывшегося в себе Моиланена. В те нелёгкие для всех, а в особенности для этих двоих, времена, чувства Йоэля разгорались с новой силой, сжигая все когда-либо существующие рамки и препятствия. Они проявлялись через каждое касание, каждый взгляд, каждую ухмылку и каждую позу. Тогда Йоэль спас их обоих и до сих пор с его лица не сходит улыбка счастья, а сердце не перестаёт отстукивать бешеный ритм вечной песни под названием любовь. Такие чувства ещё нужно поискать.***
— Эй, Йоонас! — Олли толкает развалившегося на траве Порко, который, воспользовавшись своим выгоном с поля боя, тихо посапывал, закрыв лицо от слепящего солнца руками. — Вставай давай! Матела разворачивается к спящему всем корпусом и, кладя ладони на грудь кучерявого, начинает трясти его. Порко что-то недовольно мычит, отмахиваясь от неугомонной помехи, а после открывает глаза, глядя на Олли взглядом побитой собаки. Матела тут же прекращает свои издевательства и резко оборачивается в сторону леса, пока до его острого слуха не доносится плохо скрываемый храп. — Да вставай же ты! — нервы Олли собираются сдаваться, и он поднимается с земли, нависая над вновь сопящим Порко. Парень дергано перешагивает расслабленное тело одной ногой и вымученно выдыхает, наклоняясь ниже. Олли прекрасно знает, что сложнее всего в их команде разбудить именно его, но сейчас ему кажется, что Порко бьёт все его рекорды, нагло врываясь на вручение наград за самых сонных волков мира, и, выхватывая из рук кубки, гордой походкой уходит обратно спать. Пальцы цепляются за расстёгнутый ворот чёрной рубашки с вышитыми на ней жёлтыми цветами, и рывком поднимают озадаченного Йоонаса. Мучитель немощных приседает, слегка наваливаясь на Порко, а тот в свою очередь ухмыляется, вкладывая в такой простой жест крохотный кусочек нежности. — Какой ты, Олли, настырный, — Йоонас обхватывает щёки Олли своими ладонями, слегка потряхивая его голову, отчего кудрявые пряди смешно топорщатся, касаясь своими концами носа Порко. — Чего тебе надобно? — За нами наблюдают, — Матела падает на ноги Порко, не опуская приятную на ощупь ткань из аристократически длинных пальцев. Йоонас поднимает одну бровь, всё ещё глядя на голубоватое небо, а затем смеясь уточняет: — Наши, что ли? — Да какие наши, Йон? Наши заняты, — Олли быстро перескакивает на шёпот. — Это кто-то чужой, я его чую. Йоонас тут же приподнимается, опираясь на локти, и взволнованно смотрит на Олли. Порко знает, что Матела не врёт и не ошибается, нередко выручая всю стаю из всякого рода передряг. Олли, в отличии от других оборотней, обретающих улучшенные слух, зрение и нюх во время пребывания в волчьей шкуре, может контролировать эту способность даже в человеческом обличии, а во время превращения все эти органы чувств обостряются ещё сильнее, делая его уникальным среди других волков. Матела никогда этим не хвастался. Он искренне верил, что так может каждый, поэтому узнали о его способности парни совершенно случайно, при помощи Йоонаса, которого Матела почувствовал ещё задолго до прибытия Порко. Сильнее всего восхвалял Олли именно вечно опаздывающий парень, говоря какой же тот молодчина и что в будущем это им всем пригодится. Что ж, он не прогадал. — Олли, давай поспокойнее, — Йоонас постарался как можно незаметнее обвести взглядом лес, и, ничего не увидев, раздражённо цокнул. — Дай я встану, сейчас проверим твою догадку. От меня ещё никто не убегал. Олли незамедлительно подскочил с Йоонаса и подал ему руки, помогая подняться с нагретого лежбища. Порко расправил широкие плечи, стряхивая с них пылинки да траву, а затем двинулся в сторону леса, подзывая Олли к себе. Матела нагнал его быстро, и шёл плечом к плечу, иногда дотрагиваясь до его спины, направляя в нужную сторону, где чуял таинственного наблюдателя. Для человека, ничего не представляющего о незнакомце, притаившемся в чаще, Порко шёл слишком уверенно, порой останавливаясь, когда Олли вглядывался в нужное место. — Стой! — Матела дёрнул Порко назад и тот послушно остановился в ожидании дальнейших указаний. — Вон там. Йоонас проследил взглядом за указательным пальцем парня и уткнулся глазами в разросшийся куст неизвестных памяти Порко цветов. Послышалась возня, а затем из зарослей выпрыгнул светло-серый зверь, уносясь глубже в чащу. Олли от этого опешил, отскакивая назад, в отличии от Йоонаса. Порко обернулся, глядя на Матела, широко расправившего руки, и кивнул головой, будто мысленно оговорил с ним все детали дальнейших действий. Небольшая поляна, прилегающая к дремучему лесу, озарилась огнистым светом. Он исчез так же внезапно, как и появился, а на месте остановки двоих парней никого не было. На земле остались следы от ботинок, моментально переходящие в зазубрины от когтей да мягкие подушечки лап, а в лесу были слышны резвые перебежки истинных оборотней.