Держи меня крепче

Что такое ожидать тройню, Гарри понял только спустя несколько месяцев. До этого времени у него было слишком много разных вопросов, требующих внимания, и сил на всё чисто физически не хватало. Нужно было заняться подготовкой к свадьбе, определиться с количеством гостей, разослать приглашения и подумать, где провести медовый месяц. Гермиону собственная свадьба занимала так сильно, что она периодически прибегала к нему с таким озабоченным видом, как будто любая оплошность могла стоить им жизни. — Единороги?! Гарри, какие ещё единороги?! — грозно спрашивала она, зайдя к нему кабинет. — Ну-у… Деннис сказал, что для свадебной фотосессии может понадобиться лошадь, вот и… Это Хагрид, между прочим, предложил парочку единорогов! Хочешь его ранить, напиши ему сама. Гермиона поставила галку на верхнем листке из внушительной стопки бумаг, которую она захватила с собой, и тяжко вздохнула. — Я с ума сойду такими темпами и без всякой пыльцы. — Иди ко мне. — Сейчас не время. У меня ещё столько всего не решено… — Нет, сейчас как раз самое время. Прошу тебя, иди ко мне. Гермиона поджала губы, но всё-таки приблизилась к нему и села на колени. Гарри обнял её и поцеловал в шею. — У нас всё будет хорошо, — мягко сказал он и приложил ладонь к её затылку. После нежного поцелуя Гермиона расслабилась и положила голову ему на плечо. — А ты не помнишь, — немного помолчав, заговорила она, — единороги, помимо травы, яблоки там или кусочки сахара едят? — Хм… не помню. Может, спросить у Хагрида? — Нет, не надо. — Гермиона отмахнулась и поднялась с его колен. — Проведаю-ка я лучше коллег из подразделения существ, они-то ближе и должны знать такие вещи. Нет, я не могу допустить, чтобы на моей свадьбе страдали голодные единороги! Она вышла из его кабинета, и Гарри мысленно пожелал коллегам из подразделения существ душевных сил и терпения, после чего вернулся к работе. В тот самый счастливый день, когда Гермиона должна была стать его женой, Рон на правах близкого друга помогал ему собираться и отпускал разные шутливые комментарии. Джордж неподалёку раскладывал фейерверки по коробкам и с загадочной улыбкой обещал от них с братом какой-то особенный подарок. — Если это клетка с голубями, которые испортят всем гостям настроение, я вас в тот же миг обоих убью! — сердито обещал Гарри из-за того, что очень сильно нервничал. Он не видел Гермиону третий день подряд. Сперва она сказала, что ей нужно подготовиться к свадьбе и велела ему оставаться у себя дома. Потом она не пришла в Министерство и прислала сову с запиской, что у неё всё хорошо, а затем также письменно пожелала от души повеселиться на мальчишнике, но обещала кое-что оторвать в случае измены. Гарри понимал, что перед свадьбой у девушек возникает куда больше хлопот, чем у парней, но так долго не видеть свою невесту, с которой он проводил каждый свободный вечер, было невыносимо. — Эй, это же Гермиона! — успокаивал его Рон. — Я не удивлюсь, если мы придём, а она уже стоит у алтаря и, размахивая букетом, руководит оркестром… Местом проведения церемонии бракосочетания и дальнейшего празднества была избрана «Солнечная долина». Так, по крайней мере, это живописное место именовалось в путеводителе для приезжающих из-за рубежа волшебников. Магглы могли лишь видеть горы, чьи вершины скрывались за облаками, и широкие поля, покрытые сочной зелёной травой, расступавшейся по берегам от реки. Для любого же волшебника здесь располагалась небольшая деревушка и величественный дворец, выполненный в викторианском стиле. В давние времена дворец, как было написано в путеводителе, принадлежал какому-то знатному роду. Гермиона из любопытства пыталась отыскать упоминания данного дворца в книгах, но в итоге устала и сдалась. Теперь же им владели гоблины, и каждый, кто хотел забронировать себе номер и отдохнуть вдали от всех, мог договориться об этом с распорядителем, оставленным за главного, либо же с гоблинами в банке. Поначалу Гарри и Гермиона, конечно, рассматривали варианты скромнее, но все в итоге были отброшены. «Нора» и территория возле неё не подходила, поскольку было немало суеверных гостей, кто помнил, чем закончилась свадьба Билла и Флёр, и мог не прийти. Несколько привлекательных курортных мест, где потребовалось бы временно наложить забвение на несколько десятков магглов, были отброшены из-за моральных соображений и лишних хлопот. Годрикова Впадина, где имелась церковь, вызывала плачевные воспоминания и у Гарри, и у Гермионы. Фантастические варианты вроде судна корабля, небоскрёба, острова в океане и тому подобного были отброшены из-за крайне высоких расходов. — Ну нет, я не согласна выкидывать столько денег ради того, чтобы один раз дойти до алтаря! — твердила Гермиона, которая, в отличие от Гарри, к вопросу о месте бракосочетания подходила куда серьёзнее. Впрочем, пока она мучилась, не представляя, как же всё устроить таким образом, чтобы не разориться и при этом порадовать себя и гостей, он, как и обычно, подошёл к этому вопросу проще. Путеводитель лежал на столе у главного мракоборца, мечтавшего в отпуске куда-нибудь отвезти жену и детей, и Гарри из любопытства ненадолго его одолжил после очередного собрания. Пролистав на досуге страницы, он сам прибежал к Гермионе и стал ей доказывать, какое замечательное нашёл место для свадьбы. Она перестала ему возражать, как только он с восторгом принялся описывать прогулки по берегу реки, журчание воды, которое они будут слышать во время пикника, и возможность полетать в таком свободном от магглов месте на метле.  — Гостей, кто останется на второй день, разместим во дворце, он сейчас свободен от туристов, и закончим празднество на природе! Гоблины в «Гринготтсе» приняли предоплату, и «Солнечная долина» на ближайшую неделю была в полном распоряжении Гарри. За какие-то дни все деревья и кусты возле дворца были празднично украшены, для гостей расставлены места, а к алтарю растянута красная дорожка от самой двери. В самом дворце тем временем подготовили все столы, закуски, вина и свадебный торт. Когда Гарри прибыл с Роном и Джорджем, большинство гостей уже располагались на своих местах и с интересом поглядывали на других. Священник стоял у алтаря с потрепанной книжечкой и учтиво поприветствовал прибывших. Сердце Гарри обещало выскочить из груди, пока он стоял и ждал судьбоносного момента. Несчастный Рон тяжко вздыхал и закатывал глаза, слыша очередной вопрос, всё ли в порядке. — В порядке, в порядке, ты просто красавец! — нетерпеливо твердил он. — Нос чистый, очки целые, костюм без дырок. Гермиона будет в восторге. Гарри хотел ему возразить и спросить, точно ли на спине его пиджака нет пятна, как заиграла музыка. Дверь открылась, и вышла Гермиона под руку со своим отцом, на шее которого светился небольшой зачарованный кулон, необходимый чтобы беспрепятственно находиться в долине. С этого момента для Гарри перестали существовать все другие люди. Он видел только её, своего ангела в белоснежном платье. Она не шла, а будто плыла по ковровой дорожке, и тонкий серебристый ободок, украшавший её каштановые волосы, лежавшие на плечах, казался Гарри нимбом. Только когда этот ангел приблизился, он увидел, насколько мрачен рядом мистер Грейнджер, чей вид словно бы говорил, что недостойные люди отбирают у него бриллиант. Гермиона скромно подняла на Гарри свои выразительные глаза, и он почувствовал, что у него пересохло в горле. До чего же она была красива! Мистер Грейнджер, казалось, с трудом передал Гарри её руку и отошёл в сторону. Священник принялся зачитывать торжественную речь, но Гарри едва его слышал. Он держал в своих руках дрожащие ладони Гермионы и не отводил от её лица глаз. Когда пришло время, он без запинки повторил продиктованные ему слова, а Гермиона в свою очередь дрогнувшим голосом закончила последнюю строчку. Маленький Тедди, одетый по такому случаю в тёмный костюм, поднёс им на мягкой подушечке обручальные кольца. Гарри погладил его по волосам и надел второе кольцо на безымянный палец Гермионы. — …объявляю вас мужем и женой, — провозгласил священник. — Можете скрепить узы этого брака поцелуем. Гарри видел слёзы в глазах Гермионы и улавливал в стороне чьи-то шепотки, но больше ни о чём не волновался. Он потянулся вперёд, и его законная супруга закрыла глаза, инстинктивно отвечая на его поцелуй. Всё, что происходило после этого, для него не имело большого значения. Кто-то их с чувством поздравлял и крепко обнимал, они кружились с Гермионой в танце и неоднократно целовались на глазах у присутствующих. Были какие-то уморительные шутки, щедрые подарки, вспышки колдокамер и оживлённые разговоры, в которые их втягивали. Были яркие фейерверки, которые запускал в ночное небо Джордж. Был рыдающий Хагрид и его единороги, на одном из которых попытался прокатиться Кингсли и упал в реку. Была профессор МакГонагалл, с трудом сдерживающая слёзы, и многие другие. Была та самая волшебная ночь, когда Гарри помогал своей уставшей жене снимать свадебное платье с плеч и любовался ею, пока она стояла обнажённая перед ним. Они нежно целовались, прежде чем лечь в постель и прижаться друг к другу. Сил на то, чтобы заняться любовью, у них не осталось, они со всей страстью наверстали упущенное ранним утром, а потом провели вместе со всеми ещё один чудесный день на природе. Оставшееся время ушло на мелкие хлопоты вроде распаковки подарков и подготовки к поездке. — Где Рон?! — гремела Гермиона в их номере, держа в руках коробку. — Я сейчас найду и убью его! Как он мог подарить нам упаковку носовых платков?! «Дорогой Гермионе для Гарри. Чтобы твой муж всегда был опрятным», — гневно зачитала она записку. — Да это наверняка прикол, — с трудом сдерживая улыбку, успокаивал её Гарри. — Посмотри, там должно быть двойное дно. — О… — Когда в её руках оказалось эксклюзивное Глазастое перо, способное не только записывать текст под диктовку, но и переписывать то, что напечатано в книге, Гермиона серьёзно задумалась, как бы оно сэкономило ей время, и неохотно заметила, что близкий друг тоже наделён кое-какими умениями. Медовый месяц Гарри предложил провести в Австралии, чтобы Гермиона могла побыть со своими родителями, самому с ними поближе познакомиться и, конечно же, отдохнуть от лондонской суеты. Гермиона была невероятно счастлива от его предложения и с такой энергичностью бросилась собирать их вещи, что Гарри даже не пришлось ничего делать, разве что отнести переноску с Живоглотом Андромеде Тонкс, чтобы она позаботилась о питомце, пока их не будет. Больше всего этому обрадовался Тедди, которому не терпелось поймать кота за ершистый хвост. Месяц их беззаботного отдыха пролетел совсем незаметно, и Гарри с Гермионой вернулись в Лондон. За прошедшие недели они всё обсудили и решили жить на Гриммо. В первые несколько дней Гермиона после работы собирала свои вещи и раскладывала их по коробкам, а Гарри за счёт трансгрессии перемещал их из её квартиры. Затем он с интересом наблюдал, какие метаморфозы стали происходить в их доме. Всё началось со спальни. Гермиона первым делом сменила тёмные портьеры на окнах на светлые, затем она поменяла постельное белье и высвободила для себя прикроватную тумбочку с той стороны, с которой спала. К этому времени у неё начал постепенно округляться животик, и она разложила в своих ящичках какие-то мелочи, которые ей посоветовала купить мама. Метаморфозам подверглась и кухня, на которой они теперь готовили поочерёдно или совместно. Гарри через какие-то дни запомнил, какие зелья Гермиона принимает и в какой пропорции, и мог по утрам размешивать ей в чашке нужное. Гермиона с улыбкой принимала его заботу, и они вместе уходили на службу. Гарри не представлял, откуда в Гермионе столько энергии, но она успевала не только работать, но и что-то делать по хозяйству. Дом, казалось, невероятно преобразился и наполнился жизнью от её присутствия. Гарри с удовольствием переделывал с ней соседнюю комнату под детскую и вручную собирал три кроватки. Тяжело было только с первой, вторую и третью он собрал без инструкции. Гермиона тем временем подобрала обои со звёздочками для детской, а в выходные дни уговорила его пройтись по магазинам. Они приобрели несколько мобилей, которые Гарри потом развешивал над кроватками, а Гермиона периодически заглядывала в детскую и светилась от её вида, как от поделки, искусно сделанной ими. Именно на втором триместре беременности, когда живот Гермионы увеличивался с каждым днём, а энергия, казалось, переваливала через край, Гарри понял, что такое ожидать тройню. Настроение его жены, бывало, менялось по нескольку раз за день. Она то вдруг приходила в такое бешенство, что пергаменты с перьями мгновенно сгорали в её руках, то могла так расстроиться из-за малого, что начинала реветь как от большого горя. Ближайшие коллеги Гарри, то есть мракоборцы, завидев её вдалеке, обрели привычку расходиться в разные стороны. — Что-то не так, Гарри!.. Я чувствую, что-то не так… — в слезах твердила Гермиона, сидя в его в кабинете, пока Гарри наливал ей в стакан воды. — Тут вот написано, что я должна почувствовать шевеление ребёнка после двадцатой недели, а я ничего не чувствую! Что-то не так!.. Гарри за это время научился не только терпеливо успокаивать её и долго поглаживать, но и вскакивать с кровати как по сигналу тревоги, если Гермионе посреди ночи вдруг захотелось персиков или груш. Пойди пойми беременных женщин, особенно женщин, ожидающих тройню. — Давай поговорим с мистером Даттой, он наверняка в курсе, в чём дело. Может, девочки пока заняты чем-то другим? — Временами Гарри крайне ласково разговаривал с Гермионой, как с ребёнком. Он опустился возле неё на колени и, обняв её рукой, приложился ухом к её животику. — Эй, девочки, мы с мамой очень обеспокоены, как вы там. Дайте нам знак, что всё хорошо! Старший целитель уверял их, что всё идёт должным образом. Спустя дни Гермиона вызвала Гарри к себе, отправив к нему целый рой самолётиков, от звука приближения которых его коллеги заткнули пальцами уши. Когда Гарри прибежал, Гермиона сидела за столом и предложила ему приложить ладонь к её животу. Тогда он тоже почувствовал слабое шевеление самой жизни, от которого в груди стало разливаться тепло, и удивлённо поднял глаза на жену. — Малышки тебя услышали, — со счастливой улыбкой произнесла Гермиона. Мистер Датта к концу второго триместра предупредил их, что его зелья немного изменили состав. — Они, как и прежде, помогают вам не испытывать дискомфорт в вашем положении, — объяснял он, — но мы ни в коем случае не будем воздействовать на детей, если в этом нет острой необходимости. Они сейчас очень быстро растут, как и их силы, и в этот процесс лучше не вмешиваться. Так что будьте готовы, моя дорогая, что это может очень сильно на вас отразиться. Как это «отражалось» понял не только Гарри, но и большая часть сотрудников Министерства. Гермиону буквально распирало от магии, которую она едва могла контролировать. Когда она очень сильно задумывалась над чем-то, в её кабинете начинали летать сами собой перья, газеты, пергаменты и свитки. Когда она злилась, у неё начинали электризоваться пушистые волосы, а с пальцев могли слетать обжигающие или отталкивающие заклинания. Гермиона была первой, кто умудрился за одну неделю уронить министерский лифт аж пять раз. Из-за увеличивающегося живота ей было тяжело ходить по лестницам, а из-за изменений в организме чаще требовалось посещать туалет по малой нужде. Собственно, тот, кто проектировал здание, почему-то не подумал, что в нём могут работать беременные волшебницы, нуждающиеся в туалете на каждом уровне. Терпение у Гермионы было не резиновое, и в первый раз она взорвалась на глазах Гарри. — Да приедет этот поганый лифт или нет! — возмутилась она и ударила по кнопке кулаком. Неконтролируемая магия в ней, помноженная на тройной коэффициент, в тот же миг ударила с такой силой, что лифт с грохотом полетел вниз, прямиком в Отдел тайн. Все, кто находились в лифте, к счастью, не пострадали, но открыли в себе страшное желание ходить пешком. Невыразимцы, не привыкшие к шуму, после третьего падения лифта готовы были выделить из своих зарплат некоторые суммы, чтобы был построен отдельный лифт для Гермионы Поттер, а после пятого падения — захотели сами поучаствовать в этом процессе. Даже Кингсли как-то заходил к Гарри поинтересоваться, когда у его жены придёт срок уйти в отпуск. Спрашивать саму Гермиону об этом он почему-то опасался. Впрочем, в этом он был не одинок. Выступления Гермионы при заседании Визенгамота теперь проходили с таким успехом, словно это она была министром магии и верховным чародеем одновременно. Её слушатели либо соглашались со всем, что она говорила, и хлопали в ладоши, либо спешили молча скрыться с её глаз. — Дурацкая трибуна! — гремела Гермиона в кабинете Гарри после очередного выступления. — Если бы она не взорвалась, у меня не разлетелись бумаги! Хорошо, что я вчера повторила всё, что хотела сказать! Вот бы все посмеялись, если бы… — Ты у меня золото, — тепло уверял её Гарри, усадив в мягкое кресло. — Хочешь чего-нибудь? Может, чай или воды? — Нет. Посиди со мной… пожалуйста. В отличие от коллег, которые стали её опасаться, Гарри быстро привык к переменам настроения Гермионы и видел, когда ей нужно выговориться, а когда не хватает поддержки вроде объятий и ласковых слов. Бывало, он вот так вот садился рядом и, когда его рука ложилась на её живот, Гермиона понемногу успокаивалась, как будто бы ощущая, что они снова находятся дома, в тепле и уюте, и её рука ложилась поверх его руки. Из-за своего положения ей пришлось сменить гардероб и отказаться от туфлей на каблуке. Теперь она ходила по коридорам Министерства в образе то ли сельской девушки, то ли примерной ученицы: на ней была свободная светлая рубаха, тёмный сарафан и балетки. Гарри и такой находил её невероятно прекрасной и милой. Ему нравилось прикладывать ладонь к её округлому животу и замечать, как вместе с ним меняется её грудь. — Теперь достаточно пышная для твоих рук? — временами шутливо поддевала его Гермиона. После нескольких месяцев замужества и регулярной близости она перестала стесняться разговаривать на откровенные темы. Гарри тоже не терялся и временами находил, как разнообразить минуты их физической близости. Но близость душевная была куда дороже, чем слияние тел. После седьмого месяца беременности Гермиона, к радости некоторых сотрудников Министерства, наконец ушла в долгосрочный отпуск, а Гарри ещё острее ощутил, как же приятно возвращаться домой после напряжённого дня и молча прижиматься к ней, зарываться носом в её волосы, пропитанные сладким запахом выпечки и ароматом цветов, целовать её в щёку и прикладывать ладонь к округлому животу. За время, что она проводила дома, Гермиона много читала и делала заказы разных книг и вещей при помощи совиной почты. Только из-за своего положения она с трудом согласилась с доводами Гарри и позволила ему нанять двух домовых эльфов, помогающих ей по хозяйству. Помимо помощи эльфы имели строгий наказ в случае чего сразу же переместить хозяйку в Мунго. О чём-то таком временами думала и сама Гермиона. Чем больше уходило дней, тем сильнее она испытывала не только желание поскорее родить, но и беспокойство. Она напугала Гарри одним вечером, когда он вернулся со службы и застал её в слезах на диване. — Родная, ты чего? — бросившись к ней, спросил Гарри. — Что-то случилось? Гермиона протянула ему раскрытую книгу, которую читала, и он почувствовал, как холодок пробежался по его спине. Не то чтобы Гарри не понимал, что роды — это не такой уж и легкий волшебный процесс, но вдруг увидеть, как всё это в подробностях запечатлено на фотографиях, оказалось жутко не по себе. — Многоплодная беременность гораздо сложнее, — слезливо говорила Гермиона, — в большинстве случаев не обходится без кесарева сечения, а при естественных родах велик риск потерять мать или повредить одного из детей. А вдруг в Мунго пойдёт что-то не так? Гарри, пообещай мне, что если тебе придётся выбирать, то ты выберешь наших девочек! Я не переживу, если с ними или кем-то из них что-то случится! Пообещай мне, что выберешь наших девочек! — Иди ко мне. — Гарри вырвал книгу из её рук и бросил в горящий камин. Гермиона так накрутила себя после прочитанного и расстроилась, что ничего не сказала ему за это варварство. — У нас всё будет хорошо, — уверял Гарри, обнимая её. — И с тобой, и с девочками. Мистер Датта знает, что делает. Он даст тебе необходимые зелья и применит целебные заклинания. Всё пройдёт хорошо. — Откуда ты можешь знать? В нашем окружении никто не рожал тройню! Гарри, я боюсь, а вдруг что-то… Гарри с трудом успокоил её и уложил в эту ночь в постель, но самому ему не спалось. Из-за слов Гермионы преследовали пугающие мысли. Гарри не выдержал и, выйдя за дверь, трансгрессировал к «Норе». — Гарри? Что-то случилось? — спрашивал его сонный Артур Уизли, открывший дверь. — Гарри? Дорогой, у тебя всё хорошо? — обеспокоенно присоединилась к мужу Молли Уизли, кое-как завязав пояс накинутого на плечи халата. Гарри смотрел на неё и едва дышал от охватившей его тревоги. Миссис Уизли заботилась о нём как о родном сыне с ранних лет. Возможно, он никогда раньше не говорил ей слов благодарности за это, а она понимала всё по его лицу. Но в эту ночь его губы раскрылись, и крайне необычные слова вдруг сами сорвались с них. — Мама, если ты мне не поможешь, я погиб! Глаза миссис Уизли округлились, она проглотила ком в горле, взяла его за руку и отвела на кухню. Они сидели за столом и пили тёплый чай. Гарри крепко держал чашку в руках, чтобы позорная дрожь не выдала обуревавшие его чувства. Миссис Уизли всё поняла после недолгого разговора, обняла его на прощание и отпустила домой. На следующий вечер Гарри привёл в «Нору» Гермиону по якобы важному делу. Когда миссис Уизли открыла дверь, стало видно, что стены дома ярко украшены, а у потолка закреплена бумажная гирлянда-растяжка. Флёр и Анджелина Уизли помахали гостям ладошками и убежали на кухню. — Так у вас праздник? — удивилась Гермиона и сурово посмотрела на мужа: — Гарри, почему ты мне ничего не сказал?! Мы же без подарка! Как неудобно! — Так это праздник в твою честь, моя дорогая, — мягко ответила ей миссис Уизли и потянула за руку за собой. — Гарри, приходи за ней после десяти! Гарри молча кивнул и трансгрессировал к «Всевозможным Волшебным Вредилкам», где в отсутствии жен собрались их мужья. Было о чём поговорить и за что выпить. — Тройня, ну ты силен! — твердил впечатлённый Билл. — Мы с Флёр вот уже полгода над одним работаем и пока никак. Как вам так удалось? — А они, брат, решили не размениваться по мелочам и воспользовались проверенным временем средством, — ответил Джордж и отхлебнул из бутылки. — Действовали по принципу, что словить «Аваду Кедавру» в лоб можно только один раз в жизни, — поддержал его Рон. — Ну, максимум два. Время за разговорами с друзьями пролетело незаметно. Гарри принял к десяти часам отрезвляющий эликсир и на всякий случай зажевал конфету, предложенную Джорджем, чтобы устранить неприятный запах. К его возвращению в «Норе» всё ещё велись оживленные разговоры в гостиной, и миссис Уизли попросила его чуть-чуть подождать у двери. Когда появилась Гермиона, Гарри заметил, что у неё отчего-то влажные глаза, щёки горят румянцем, а на губах играет улыбка. Миссис Уизли шла за ней и несла в руках корзину, наполненную детскими вещами. — Всё хорошо? — настороженно спросил Гарри и снял с вешалки плащ Гермионы. — Замечательно, — ответила она, просунув руки в рукава, и он заботливо застегнул ей пуговицы. Миссис Уизли передала корзину Гарри и обняла Гермиону на прощание. — Всё у тебя будет хорошо, моя дорогая, — заверила она, — я близнецов и без всяких целителей сама родила в страшное время, забудь и думать о плохом. Гермиона утёрла слёзы и взяла Гарри за руку. Через какие-то минуты они были дома, и он помогал ей в прихожей разобраться с верхней одеждой и обувью. Перед сном Гермиона сидела на своей половине кровати, откинувшись на подушку, и с загадочной улыбкой о чём-то думала. Гарри лежал на соседней подушке и тоже пока не гасил ночник. В последнее время он часто массировал или натирал целебным кремом Гермионе распухшие ноги. Но в эту ночь она так сильно замечталась, что явно не нуждалась в этом. — По-моему, я подобрала последнее имя, — наконец прозвучал её голос. Она протянула руку к корзине на прикроватной тумбочке и достала оттуда несколько вещей. — Лили. Гермиона поставила по центру своего теперь уже внушительного живота светлые пинетки. — Роза. Рядом со светлыми пинетками появились красные. — Виолетта. А рядом с красными пинетками возникли лиловые. — Три моих цветочка, — с улыбкой подытожила Гермиона и заключила в свои ладони все три пары пинеток. — И моих, — согласился Гарри и накрыл её ладони своими. — Хотя, так подумать, у меня больше. У меня есть ты, выходит… Гермиона наклонилась, и он, подавшись навстречу, охотно ответил на её поцелуй. — Спасибо за вечер, любимый, — тепло произнесла она и потянулась погасить ночник. — Ой… — Что? — обеспокоился Гарри, мигом приподнявшись. — Кто-то опять считает мои рёбра, — поморщившись, ответила Гермиона. — Это, наверное, Лили, она такая же неугомонная, как ты. — Хм, а может это Роза освоила азбуку Морзе и подсказывает, сколько ей книг нужно будет прочитать? — Или это Виолетта весь день обнимала и успокаивала сестрёнок, а теперь вздумала поиграть… Гермиона завозилась и кое-как устроилась на подушке. Гарри поцеловал её в макушку и сам погасил её ночник, а затем свой. Через две недели в его кабинете посреди рабочего дня прозвучал хлопок трансгрессии, и домовой эльф доложился, что беременная хозяйка доставлена в Мунго. Гарри, бросив всё, сорвался туда же. — Всё идёт, как нужно, пожалуйста, подождите, — докладывал то один, то другой целитель, вынужденный открывать дверь палаты от настойчивого стука. Гарри отрывисто дышал и ходил по коридору взад и вперёд, то проклиная тех, кто придумал заглушающие чары, из-за которых он не слышал ни звука, то умоляя Мерлина помочь его жене и детям. За семь часов, что он утаптывал коридор, удивляя других посетителей, Гарри мог бы собрать с пола целый клок своих волос и сплести косичку, но он никого и ничего не замечал вокруг. Все его мысли были направлены только на одно, он то садился на лавку и откидывал голову к стене, то резко вставал и начинал ходить, запуская в волосы пальцы. Ожидать новостей в Мунго было куда тяжелее и тревожнее, чем сидеть в засаде и за кем-нибудь напряжённо следить. Когда за окнами совсем стемнело, Гарри, сгорбившись, сидел на лавке, крепко сцепив ладони, будто в мольбе, дверь палаты открылась, и показалась улыбающаяся целительница. — Всё прошло хорошо, мистер Поттер. Можете пройти к жене и детям. Гарри подскочил на ноги, но целительница задержала его у двери, наложив на него кое-какие заклинания. — Это, чтобы вы не занесли с собой никакой грязи и не навредили мамочке и детям, — пояснила она. — Проходите. Он двинулся вперёд на едва гнущихся ногах и увидел свою жену. Измученная раскрасневшаяся Гермиона лежала на койке. Один из целителей обмакивал её щёки и лоб мягкой салфеткой, другой — стоял возле трёх колыбелек и, судя по движению его волшебной палочки, применял какие-то чары. Мистера Датты почему-то не было рядом. Гарри сглотнул и первым делом двинулся к жене. — Привет… — устало сказала она и шевельнула рукой. — Как ты? — спросил Гарри, опустившись на край койки, и осторожно сжал её ладонь в своих пальцах. — Хорошо… Мне что-то дали… очень хочется спать… — Тогда спи. Гарри наклонился и поднёс её ладонь к своим губам. Гермиона слабо улыбнулась и закрыла глаза. Целитель с салфеткой торопливо заверил, что с ней всё хорошо. Гарри выпустил ладонь жены из своих пальцев и поднялся на ноги. Теперь он двинулся к трём колыбелькам у стены и заглянул в первую. Внутри лежала крошечная девочка, красненькая, с тёмным пушком волос на голове, она смотрела на мир глазами кофейного цвета и шевелила ручками. Гарри невольно улыбнулся, сражённый её видом, и заглянул в соседнюю колыбельку. Вторая девочка имела такие же притягательные глаза, аккуратненький носик своей матери и пушок волос на её голове был немного светлее. Маленькая Гермиона, заключил Гарри с теплотой на сердце, и улыбка на его губах сделалась шире. Он шагнул к третьей колыбельке и в тот же миг похолодел. — А где?.. Ему вдруг отказал голос. Двое целителей за спиной дружно застыли. Неужели и впрямь случилось что-то плохое? Гарри быстро взглянул на спящую жену, а затем на пустую колыбельку и почувствовал, что его сердце вот-вот пробьёт грудную клетку своим стуком. Дверь в стене, ведущая в соседнюю палату, скрипнула и открылась. Появился мистер Датта со свёртком в руках, а за ним — два его раскрасневшихся взмыленных помощника. — Прошу прощения за задержку, мистер Поттер, — произнёс старший целитель. — Третья девочка развернулась в утробе вашей жены во время родов и шла тазом вперёд. У магглов подобный случай мог бы вызвать серьёзные затруднения, но мы с коллегами тут же предприняли всё возможное, чтобы избежать осложнений. Можете взглянуть на девочку, она такая же крепкая и здоровая, как её сестрёнки. Мистер Датта развернул сверток и подошёл ближе. Гарри наконец увидел личико третьей девочки и обомлел. Это была она… Его Лили, копия своей бабушки, с зелёными глазками и рыжеватым пушком волос на голове. Словно почувствовав к себе столь пристальное внимание, девочка зашлась в плаче. Гарри протянул к ней руки и приложил одну ладонь к её головке, а другой придержал попку. — Ну что ты… — Его ласковый голос дрогнул и стал совсем тихим, в уголках глаз собралась влага. — Папа же здесь… Я не дам тебя никому в обиду. Гарри переложил головку Лили на изгиб своего локтя и осторожно качал дочку, пока она не перестала плакать. Он долго не мог отвести от неё глаз, посматривал с любовью на спящую жену, на двух девочек в колыбельках рядом с ней и ощущал само умиротворение. Когда-то Гермиона с упрёком сказала ему, что рано или поздно ему придётся снова начать жить, и сейчас Гарри думал, как же это здорово — жить обычной жизнью без каких-то приключений, любить всем своим сердцем и ни о чём не жалеть. Какие бы трудности не подстерегали впереди, они его не пугали. Он обрёл свой смысл в жизни и был счастлив, а это и было самым настоящим волшебством.