Фиалки.

Ведь я вырежу всё это в своем сердце. Это была ты, это была ты!

— А чего ты ожидала? — низкий мужской голос разрывает тягучую тишину — Что я буду прыгать перед тобой на задних лапках, словно послушная псина? Мне искренне жаль тебя. — парень садится на корточки и подбирает с мокрого асфальта крошечный, мокрый, насквозь пропитанный бурой кровью бутон. Он вертит его между пальцев, презрительно морщится и выбрасывает цветок подальше — Какая же ты жалкая. Девушка содрогается в приступе рвущего глотку кашля. Ей хочется упасть на колени, прямо на этот грязный асфальт, разодрать тонкую кожу на тощих ногах и замереть.Только бы снова не увидеть эти кровавые цветы, что так стремительно разрывали плоть и лезли из горла, словно истошный крик. Настя рвано хватает воздух ртом, подставляя под искусанные губы ладони, чтобы собрать остатки растений. Вот он — ее внутренний мир — гнусные фиалки, что покоятся на ее руках, им бы лучше в горшках и букетах, но они так удачно расцветают внутри ее тела, покоятся в венах и артериях, стремительно пуская корни. — Теперь ты знаешь, что каждый предает. — выплевывает Руслан и медленно уходит, оставляя девушку в полном одиночестве. Рвет и не жалеет. Он уничтожает ее изнутри. Сжигает мощнейшим пожаром все приятное, что было в ее жизни. Оставляет задыхаться угарным газом. Если бы он только знал, насколько сильно Шпагина презирала его. Всеми фибрами своей души. Она захлебывалась литрами желчи, произнося его дурацкое имя. Хочется сломать парня, стереть в порошок и уничтожить всеми возможными способами, которые были даны ей, человеку, который так искренне любил. Нет, не заслужил. Тушенцов не заслужил всего этого. Не заслужил всех признаний, слез и громких матерных слов, что она кричала ему вслед, разбивая бутылку дешевого пойла об стену парадной, пока парень укрывался рукой от осколков стекла и бежал по серой бетонной лестнице вниз. Руслан пахнет корицей и табаком, довольно странное, даже терпкое сочетание. Настя много раз думала об этом, утыкаясь кончиком носа в плотную ткань его футболки. Вдыхала этот запах, мгновенно забывая обо всем, что он сделал. Это новый вид афродизиака? Они тогда лежали на совсем еще новом мягком диване в гостиной, на который разлили вино из картонного пакета. Смеялись и безуспешно пытались замочить это бордовое пятно. Смотрели «Искупление» под лучами заходящего солнца, которое резво пробивалось сквозь щели на шторах. Шпагина нашла Руслана в ноябре, поймала в ту тоскливую пору дождей и грязных красно-оранжевых листьев. Фиолетово-синий букет фиалок и на ее шее Тушенцову нравился больше, нежели яркие кленовые листы. Руслан — это всего лишь наваждение. Не любовь, всего лишь привычка или болезнь. Да, болезнь. Очень точное определение. Он уничтожает девушку, ломает каждую клеточку тела и заставляет протяжно выть от агонии, что в мгновение наполнила худощавое тело. Они уже все решили, обратной дороги больше не будет. Тушенцов кинул спичку в последний мост, который соединял и поддерживал тот грязный цирк, что был между ними. Настя хотела попросить его лишь еще один раз перед тем, как захлопнется эта чертова глава их жизней. Пусть он поцелует ее и свернет шею, сделав хоть что-то из этого искренне.

С любимыми не расставайтесь! всей кровью прорастайте в них, — и каждый раз навек прощайтесь! когда уходите на миг!

Тепло, выжигающее сердце вместе со всеми остальными внутренними органами, пьянит сильнее нескольких рюмок водки. Шпагина, правда, никогда не пробовала спиртное, но это сравнение ей определенно нравилось. Ей нравилось нелепо улыбаться и представлять себя в том воздушном белом платье в пол, которое когда-то увидела за толстым стеклом витрины в торговом центре под заманчивой вывеской: «Распродажа». Она так его и не купила. Боялась испачкать длинные расклешенные рукава собственной кровью. Той алой, прямо в цвет волос, кровью, которая прямо сейчас крохотными бусинками скатывалась по предплечью вниз. Кожа расходится, словно мягкое тесто под давлением ножа. Из, пока что, небольших ран выглядывают лиловые бутоны. Насте уже не больно от этого. Цветы — это всего лишь побочный эффект умирания, девушка к этому привыкла. В детстве и юношестве Шпагина очень любила получать цветы: нежные тюльпаны, величественные орхидеи или же колючие розы. Ей нравилось утыкаться кончиком носа в бутоны и вдыхать этот свежий аромат. Если бы слово «жизнь» имело бы запах, то девушка могла бы с уверенностью сказать, что оно бы пахло тюльпанами. Настя, конечно же, знала, что когда-то она получит свой роковой цветок. Все знали об этом. Так уж устроен мир. Девушка мечтала о своем суженном каждую ночь, грезила мыслями о встрече с уже до боли любимым и дорогим человеком. Она безумно хотела прикоснуться к его коже, ощущать его тепло на подушечках пальцев и наконец забыть о раздирающих кожу фиалках. Как наивно.Настя и сейчас получала цветы: темные душистые фиалки, которые расцветали на тоненькой шее, как знак той самой любви и преданности. Шпагина так кичилась своей независимостью, но продала ее за рвущую душу любовь. И где теперь эта любовь? Засеевает на хрупком теле клумбы с ненавистными цветами. Она плачет, задыхается, истошно вопит, лишь бы не слышать этот пронизывающий голос: «Я не люблю тебя, слышишь? Я тебя не люблю.» — ее измученный разум раз за разом проигрывал эти слова, словно заевшая пластинка. Руслан не щадил ее. И где же он сейчас? Сидит в своей комнате, что насквозь пропахла табачным дымом, его вызывающими рвотные позывы духами и сыростью. Пока девушка плачет, смотрит на истерзанные руки и молится, чтобы ее никто не увидел. Даша позвонит ей ровно через десять минут и тридцать секунд, спросит о самочувствие, будет кричать, молить о том, чтобы Настя выбросила его из головы, как очередной цветок фиалки в форточку. Шпагина же будет лишь истерически смеяться в ответ и повторять свое навязчивое: «С любимыми не расставайтесь».

***

Скрежет немного поржавевших от старости ножниц разносится по небольшой комнатке, лишь изредка прекращая свою своеобразную песню. Тонкие пальцы держат кривой краешек фотографии. Настя еще раз оглядывает свое творение, стараясь убедиться в его пригодности. Через пару мгновений девушка утвердительно кивнула, отложила творение в стопку к остальным и продолжила вырезать его фотографии из школьного альбома дальше. Была ли это одержимость? Возможно, хотя Шпагиной больше нравился термин «самосохранение». Никто не хочет умирать, тем более так рано, да еще и от мерзких цветов, которые рано или поздно перекроют ей доступ к кислороду. Конечно же, если Настя не сумеет влюбить его в себя за год. Шел уже пятый месяц ее страданий. Изначально все было терпимо: крохотные лепестки, вылетающие из ее рта вместе с кашлем, два раза в неделю, а то и реже. Сейчас вся эта вакханалия превратилась в постоянные рвотные позывы, кашель с примесью крови и уже сформировавшихся бутонов, к этому цирку еще добавлялись изредка появляющиеся царапины на теле в которых так же виднелись побеги ненавистных цветов. Шпагина часто задавалась одним лишь вопросом: за что ей это? Тушенцова такая участь обошла стороной, оставляя парню шанс на дальнейшее существование без Насти. Выиграл в лотерею судьбы, чертов ублюдок. Шпагина искренне хотела ненавидеть Руслана, да и было за что: эгоистичный, грубый, своенравный и агрессивный. Он не был пределом мечтаний, но все девчонки из класса вешались на него из-за смазливого личика и кучи татуировок. Тушенцов всегда был негативно настроен к Насте. Считал ее странной, будто не от мира сего. Его убивала ее наивность и вера в людей. Девушка прекрасно знала об этом. Все эти обстоятельства сильно усложняли ей работу, а времени осталось совсем мало. Теперь Настю интересует лишь одно: возможно ли влюбить в себя человека, который всеми фибрами души презирает тебя, всего за девять месяцев?

Я хочу чтобы во рту оставался Честный вкус сигарет Мне очень дорог твой взгляд Мне крайне важен твой цвет

***

— Ты уверена, что это именно он? — спрашивает девушка с длинными светлыми волосами, передавая Шпагиной уже зажженую сигарету, удобнее устраиваясь на ступеньках — Все-таки, в мире очень много парней твоего возраста, не могла же судьба настолько тебя возненавидеть. Настя фыркает и вдыхает горький дым. Ей никогда не нравился вкус сигарет, но нравился дым выходящий изо рта. Интересный парадокс. — Уверена, Даш, — устало выдыхает девушка, передавая сигарету подруге — мне становится легче, когда мы сидим в классе, от его голоса все тело пробивает током. — Шпагина опирается на подъездную стену и вытягивает ноги на ступенях. Как же она устала — Мы с небесами даже не знакомы, а они уже меня не переваривают. Даша берет ладонь Насти в свою, аккуратно поглаживая большим пальцем и говорит: — Может он не так плох, если узнать поближе? — Как в диснеевских фильмах, которые снимали в нулевых? Вряд ли. Даже если и так, то как мне узнать его? Он меня и на метр к себе не подпустит. — выплевывает красноволосая, вдыхая носом запах табака. — Одну не подпустит, но у меня есть друзья из его окружения. Просто придем с ними, вольемся в их тусовку, а там дело за малым. — Каплан подскакивает с бетонных ступеней, закидывает рюкзак на плечо, отряхивает ткань черных джинс от пыли — Сегодня вечером пойдем к ним. У тебя мало времени. — Никуда я не пойду. — раздраженно выдает Шпагина. — Пойдешь, никто тебя не спрашивает. Зайду за тобой в восемь.

***

Я умираю, когда вижу точно вижу И некому спеть Я так боюсь не успеть Хотя бы что-то успеть

Без изъянов. Без изъянов. Без изъянов. Вдох. Кашель. Хрип. Вдох. Выдох. Тонкие пальцы со всей силы вцепились в бортики раковины, ломая ноги. Девушка испуганно смотрит на струю крови со слюной, стекающую изо рта, прямо в лужу с такой же бордовой кровью, в которой плавали целые бутоны и оторвавшиеся лепестки фиалок. Настя поднимает глаза на зеркало, смотрит на свое отражение и ужасается: темные впадины под глазами, кровь, размазанная по щекам и подбородку, и ручьи слез, что не переставая стекали по щекам, размазывая тушь еще сильнее. — Это не любовь — это уродство. — с трудом говорит девушка, вытирая подбородок бумажным полотенцем. Даша правда считает, что вступление в какую-то группировку Тушенцова что-то исправит? Ага, как же.Настя выходит из ванной, сразу же направляясь в свою комнату. Каплан придет через двадцать минут, нужно успеть одеться. Выбирать что-то этакое не было ни сил, ни желания, поэтому Шпагина надевает на себя первое попавшееся черное худи и старые потрепанные джинсы. А мог бы Руслан на самом деле быть не таким уродом, как кажется? Этот вопрос не дает ей покоя уже несколько часов. Вдруг, есть реальный шанс, что она не умрет по истечению этих девяти месяцев? Надежда — вот что не дает Шпагиной просто забить на сегодняшнюю встречу. Конечно же, умирать ей не хочется. Она сделает все, что в ее силах, остальное уже будет зависеть от Тушенцова. Как же гнусно осознавать, что твоя жизнь целиком и полностью в руках другого человека. Мерзко. Отвратительно. Тошно. Хочется смыть с себя всю эту грязь, да не получится — этот мусор внутри, разъедает всех бабочек. Это чувство роем мокриц пожирает изнутри ее грудную клетку. Настя хочет просто раздробить ребра, засунуть руку в эту гущу гнилого мяса с примесью жуков и вырвать из груди этот надоедливый трепещущий орган. Да, так определенно было бы проще. — О, ты уже готова. — голос подруги вырывает Шпагину из омута собственных мыслей. — Как ты зашла? — Твоя мама пустила. — Прекрасно. — выплевывает Настя, поднимает с пола рюкзак и направляется вместе с Дашей к выходу.

***

Разочарованные фильмом Очарованные небом глаза Я не смогу объяснить Но возвращаюсь назад

Девушки довольно быстро доходят до нужного места. Дом какого-то знакомого Даши находился в соседнем дворе. Они бы могли дойти еще быстрее, если бы не решили остановиться покурить около автобусной остановки, что было весьма опасным занятием в такое время — комендантский час и курение в неположенном месте — прямо весь набор юного попаданца в участок. Этого им совершенно не хотелось. Даша что-то увлеченно рассказывала про этого своего знакомого, казалось, девушка была просто одержима им. Настя даже удивилась тому, что они еще не вместе. Хотя, в их ситуации это было бы не самым правильным решением. Когда Каплан находила нового парня, Шпагина в глубине души надеялась, что для подруги он будет тем самым, но каждый раз все заканчивалось крахом. Даша даже не задумывалась об этом — ей всего шестнадцать, еще целый год до возможного появления первых цветов — Настя же переживала в разы сильнее. Она искренне не желала блондинке своей судьбы. — Ты меня вообще слушаешь? — восклицает Каплан, прекращая восхищенный монолог. — Да. — врет Шпагина. — Хорошо. — цокает Даша — Как его зовут? — блондинка изгибает одну бровь и выжидающе смотрит на подруга. Настя запинается. — Юра? — в надежде спрашивает она. — Юлик! — вскрикивает Даша, ударяя Шпагину ладонью по плечу — Ладно, мы уже пришли. Сейчас познакомимся со всеми и беги к своему ненаглядному. Настя шумно выдыхает и закатывает глаза на подобное изречение Каплан. Они подходят в обшарпанной двери парадной, на которую наклеено множество различных бумажек: начиная от рекламы компьютерного мастера, а заканчивая номерами проституток. Такое творится практически во всем Питере, поэтому ничего удивительного в подобном «творчестве» нет, даже имеется какая-то изюминка и свой шарм. Хотя, какой шарм может быть у цветных клочков бумаги? Настя любила романтизировать подобное. Спустя пять минут усердных поисков кода от домофона, подруги все же смогли зайти внутрь. Сразу после открытия двери в нос ударил стойкий запах мокрого табака и мочи. Прекрасно, как раз подходит под настроение. — Нам сюда. — говорит Даша и тянет Настю за собой в какую-то квартиру. В дверях стоял высокий, в меру крепкий и темноволосый парень, который как-то слишком широко улыбался. Шпагиной в какой-то момент даже показалось, что через пару десятков секунд его щеки лопнут от напряжения. — Наконец-то вы пришли. — пробасил незнакомец — Ты Настя, да? — Да. Тебя случайно не Юлик зовут? — тихо спрашивает она. — Угадала. — смеется Онешко — Даша говорила обо мне? — Постоянно. — Шпагина смеется в ответ, за что получает резкий толчок локтем в бок от Каплан. — Все, вот и познакомились, а теперь идем ко всем. — радостно говорит Даша — Беги к Тушенцову. — уже тише добавляет она. Настя безразлично пожимает плечами и провожает взглядом удаляющуюся пару. Похоже, ей действительно придется разговаривать с этим самодовольным ублюдком. Как же погано вспоминать, что Руслан целиком и полностью — от ресниц до кончиков пальцев — причина того, что она все еще жива. Девушка медленно проходит на кухню, протискиваясь сквозь толпу незнакомых ей людей. Ну, конечно. Конечно же он будет здесь. Шпагина улыбается уголком губ и встречается с Тушенцовым взглядом. Холод. Леденящий душу мороз сковал ее. Его карие глаза не выражали ничего кроме безразличия. Казалось, что Настя могла бы покрыться тонкии слоем инея, если бы продолжила смотреть в глаза парню. Руслан встает со стула и медленными размеренными шагами подходит к девушке. Вот он, совсем рядом. Она может вдыхать его запах, смотреть в глаза, а если протянуть руку совсем не намного, то может прикоснуться к шатену и почувствовать этот мерзлячий холод поверхностью пальцев. — Кто тебя сюда пустил? — выплюнул Тушенцов. — Это важно? — тихо спрашивает Настя, пытаясь справиться с аномально быстрым сердцебиением. Кровь стучит в висках, руки потеют, голова кружится.

И я застыну Выстрелю в спину Выберу мину И добрый вечер