Быть ребенком не грех

1. Мегуми Фушигуро Наступила весна, а это значит, что снег тает, и дорожки вокруг школы усеяны грязными, забитыми мусором лужами, которые приводят в бешенство уже и так невероятно раздраженного Фушигуро Мегуми. А это значит, что в те редкие дни, когда у них был выходной, и он, и Юдзи отказывались идти с Нобарой по магазинам в Синдзюку, предпочитая вместо этого оставаться в комнате Мегуми. Он сворачивается калачиком в объятиях Юдзи, его парень кладет подбородок на макушку Мегуми, а их ноги переплетаются под одеялом. Погода достаточно холодная, чтобы не сделать их обнимашки слишком жаркими и потными, но в то же время не настолько, чтобы свести на нет эффект от естественного сверхчеловеческого тепла тела Юдзи. Остается лишь сказать, что сегодня прекрасный весенний день, и Мегуми отлично проводит время. Сообщение от Годзе Сатору.       — Юдзи.       — Мммм…              — Перестань мычать мне в затылок. Я знаю, что ты не спишь. — Мегуми мягко толкает Юдзи локтем, чтобы тот обратил на него внимание и положил голову ему на плечо.              — В чем дело, Гуми?              — Смотри, Годзе-сенсей прислал мне это, — Мегуми увеличил изображение, показывая фотографию того, кто выглядит как Годзе-сенсей в подростковом возрасте, зажатого между Секо-сан (?) и каким-то темноволосым подростком в шароварах. С другой стороны, один невероятно жизнерадостный паренек со стрижкой под горшок показывает знак мира, а рядом с ним…              — Нанамин?!               — А что еще более важно, так это зачем Годзе-сенсей прислал мне это? — Мегуми прищуривается, чтобы прочитать следующее сообщение. «Мегумин, посмотри, как круто твой сенсей выглядел в школьной униф-»              — Тьфу. Этого достаточно. Насколько огромное эго у этого парня?!              — Эй, погоди, не закрывай пока фотографию! — Юдзи присматривается. — Он выглядит совсем по-другому, тебе не кажется?              — Нет. По-моему, он выглядит таким же надменным и глупым, как всегда.              — Не Годзе-сенсей! Нанамин! Смотри! — Он показывает на подростка Нанами. — Его подбородок не такой острый! И мешки под глазами меньше! Погоди, а он младше Годзе-сенсея?! Почему он выглядит таким старым сейчас?!              Мегуми зевает, перекатываясь на Юдзи и кладя голову ему на грудь.               — Кто знает? Я этого даже не замечал. Наверное это из-за образа жизни офисного работника.              — А?! Какая тяжелая доля выпала на жизнь Нанамина! — Юджи обнимает Мегуми за талию, притягивая его ближе. — Никогда не позволяй взрослой жизни сделать тебя таким же грустным, Мегууууми! Я люблю твои пухлые щечки такими, какие они есть!              — Заткнись, я не собираюсь в ближайшее время уходить на пенсию, чтобы стать рабом с 9 до 17, — бормочет Мегуми в свитер Юдзи, — Не говоря уже о том, что он, кажется, намного меньше, как бы это сказать, подавлен, когда вы двое вместе на заданиях.               — Что ж, я рад, что мое присутствие приносит ему хоть немного радости в его жалкой взрослой жизни средних лет. Знаешь, мне нравится видеть его счастливым!              Мэгуми закрывает глаза, кладет телефон на прикроватный столик и обнимает Юдзи. — Я почти уверен, что ему всего 27, идиот. И я знаю, что ему тоже нравится видеть тебя счастливым — думает он и под звук смеха Юдзи снова засыпает. 2. Годзе Сатору       — Нанамин! Сатору наблюдает, как глаз Нанами подергивается, прежде чем он нехотя, очень нехотя поворачивается к нему лицом.       — Что ты здесь делаешь, Годзе-сан?       — Разве такой парень, как я, не может пойти в торговый центр, просто чтобы повеселиться? — Сатору обнимает Нанами одной рукой. — Ладно, ладно, ты меня поймал…       — Я ничего не говорил.       — Я здесь, чтобы купить Юдзи подарок на день рождения, и я полагаю, что ты здесь по той же причине.       — Почему ты говоришь это таким тоном?              — Но если серьезно…              — За те десять лет, что я тебя знаю, я ни разу не видел, чтобы ты говорил что-то серьезное.               — Что ты покупаешь для Юдзи-куна?              Нанами засовывает руки в карманы и прислоняется спиной к стеклянной витрине магазина с DVD.              — Фотоальбом. Он упомянул, что хочет его на одной из наших прошлых совместных миссий.              Сатору сильно тычет Нанами, умирая от желания получить от него ответ. — Я и не знал, что ты уделяешь столько внимания нашему дорогому Юдзи-куну, Нанамин.              — Это просто моя обязанность как наставника — знать о состоянии моего подчиненного, в отличие от тебя, Годзе-сан. Ты, кажется, бросал Фушигуро-куна почти в любой опасной ситуации без раздумий.              Смертельно раненный Сатору тяжело приваливается к витрине. — С Мегуми все в порядке, наверное. Что более важно, так это то, что я почти самостоятельно вырастил ребенка!              — Ты удивительно ужасный отец.              — Значит, ты намекаешь, что Юдзи-кун тебе как сын? — усмехается Сатору.              На лбу Нанами вздувается вена (что, кстати, удивительно, Сатору даже не знал, что люди реально могут делать это), — Итадори-кун мой подчиненный. Вы должны знать, что я против личных привязанностей в работе.       — А? Ну же, Нанамин… Кстати, ты же знаешь, что Мегуми и Юдзи теперь встречаются?              Нанами поворачивает голову к Сатору со скоростью света, его глаза комично расширяются, а лицо искажается выражением чистого и абсолютного страха:               — Пожалуйста, только не это. Пожалуйста, не говори того, что я думаю.               — Это делает нас сватами! — Сатору наклоняет голову, чтобы прислониться к плечу Нанами. — Как тебе эта поговорка? Мы как братья…              — О боже, нет.              Сатору шепчет, — но ближе. Его шесть глаз почти слышат внутренний крик Нанами. 3. Итадори Юдзи       — Юдзи, я раньше не замечала этого шрама, — Нобара указывает на толстую красную линию, тянущуюся вдоль его правой руки. — Он новый?       — Да, вообще-то, я получил его, когда… — Юдзи наливает себе в тарелку молоко, думая о том, какой фильм посмотреть вместе с Мегуми в свой день рождения. Он думал о Крепком орешке, или о Годзилле, или о Дневнике памяти, или о…       — Юдзи! Юдзи! — Нобара поднимает брови, положив голову на кухонный стол. — Ты говорил так, будто собирался объяснить, откуда у тебя этот шрам, а потом просто замолчал на целых три минуты!       — Ах да! Ну короче я, э-э, я думаю, подожди, а Мегуми вообще любит мелодрамы? — Юджи гладит себя по подбородку, другой рукой запихивая в рот ложку ореховых хлопьев.       — Ответь. На. Вопрос! Кстати, абсолютно точно да. Однажды я застала его за просмотром одной романтической дорамы, но когда он увидел меня, то швырнул телефон об стену так быстро, что я даже глазом не успела моргнуть, — Нобара откидывается назад, скрещивая ноги на стойке. — Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что этот жалкий твинк смотрит порно.              — Ну и хорошо! Может быть, мне стоит посмотреть Дневник памяти вместе с Мегуми. Кроме того, я получил шрам, когда был на задании с папой в прошлую пятницу —подожди, ты только что назвала Мегуми жалким твинком?!               — Ты только что назвал Нанами-сана папой?!              Мегуми идет на кухню и видит, как два придурка указывают друг на друга, как в том меме с Человеком-пауком, который однажды прислала ему Цумики, а сейчас всего лишь 9 утра.               — Чт-не меняй тему! Ты только что назвала моего парня жалким твинком! Ты самая настоящая гомофобка!               — Я буквально лесбиянка! — Нобара стоит на кухонном табурете, глядя на Юдзи сверху вниз. — Не меняй тему! У тебя проблемы с отцом!              — У меня нет никаких проблем! — Юдзи хватается за грудь, как слабая викторианская дева с парализующим бронхитом. — И… и… то, что ты лесбиянка, не освобождает тебя от гомофобии!              — Да, блять, освобождает, это все ты!               — Нет, ТЫ!              Мегуми щиплет себя за переносицу. — О Боже, сейчас 9 утра, я слышу ваши идиотские крики из своей комнаты. Юдзи думает о Нанами как об отце. Не удивительно.               — Как ты мог! Мой собственный парень предал меня! — Юдзи укоризненно тычет пальцем в Мегуми, который одновременно совершенно невозмутим и выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.               — Откуда мне знать, что ТЫ не считаешь Нанами отцом, а?! А что ты делаешь? Пытаешься сбить меня с толку? Играешь с моим разумом?! Так ты… ТЫ гомофоб!               — Я… я даже не собираюсь отвечать на это, — Мегуми переключает свое внимание на Нобару. — И, конечно, Нобара гомофобка. Ты только посмотри сколько раз она пыталась убить Годзе-сенсея.              — Что значит я гомофобка?! — Нобара поднимает злой взгляд на Мегуми. — Я так сильно уважаю ЛГБТ, что сама стала лесбиянкой! Это какое-то трехмерное сверх вселенское дерьмо, которое вы даже не можете понять! И да, я не уважаю Годзе-сенсея не потому, что он гей, а потому, что он ОСЕЛ!               — О НУ КОНЕЧНО, ТЫ…              Только позже, когда Итадори и Мегуми свернулись калачиком в постели после утомительных дневных занятий, события утра вновь вспыхнули в памяти.               — О боже. Мегуми. Мегуми. О боже.              Мегуми, о котором идет речь, на грани сна, поднимает голову и бессвязно ворчит на своего парня.              — Ммм???              — Я назвал Нанами своим отцом. О боже.              Мегуми хотел сказать:               — Наконец-то ты понял. Я рад, что у тебя есть ответственный наставник, который готов заботиться о тебе, как взрослый человек, а не седой ребенок придурок, который, возможно, хотел или убить или трахнуть твоего родного отца.               Вот что Мегуми на самом деле говорит:              — Мммм…              Это ужасная ночь для Итадори Юдзи.                      +1. Нанами Кенто                     — Итадори-кун, — Кенто протягивает ему фотоальбом, аккуратно завернутый в бледно-голубую бумагу, перевязанную короткой лентой. — С прошедшим днем рождения. Надеюсь, тебе понравится этот подарок.              Итадори ахает, прижимая подарок к груди, как ребенок на Рождество. Нанами не может сдержать улыбку, которая появляется на его лице.              — Большое спасибо, Нанамин! Я буду хранить это вечно!              И все-таки что-то в этом есть. Может быть, блеск в глазах, юношеское возбуждение, которое пузырится в нем, детское уважение и восторг, которые он испытывает к Кенто; в любом случае, это заставляет Нанами по-настоящему гордиться собой, чего он не чувствовал годами. Вопреки здравому смыслу, он тянется вниз, чтобы взъерошить волосы Итадори, наблюдая, как тот в шоке смотрит на него.               — Нет проблем, Итадори-кун. Мне приятно видеть, что ты наслаждаешься своим детством, как и другие подростки. Празднование дня рождения должно стать для тебя веселым событием.               — Да, Нанамин! — Итадори притягивает Кенто к себе для сокрушительного объятия, застав его врасплох.              — Пока ты счастлив, счастлив и я!              Кенто полагает, что отчасти понимает эгоизм Годзе. В этом ребенке есть доброта, которую нужно беречь, даже если она угрожает другим жизням. Нанами обнимает его в ответ, похлопывая Итадори по спине.               — Ты хороший парень, Итадори-кун. Пожалуйста, не позволяй угрозам магического мира заставлять тебя чувствовать необходимость взрослеть слишком рано. Иногда твоей детской доброты более чем достаточно.              — Да! Спасибо тебе, Нанамин. Действительно. Спасибо, — руки Итадори сильно сжимаются вокруг Кенто, даже слишком сильно. Кенто даже не может найти в себе силы злиться