*
22 августа 2021 г. в 00:17
Сквозь лёгкий тюль найдя просвет, в покои льётся лунный свет.
Почти незримый луч сверкает, путает мысли, удручает.
Касаясь шёлкового хлада, ладонь скользит по простыням.
И горечь, долитая ядом, спешно спускается к бровям.
Тот яд имеет вкус досады, претит он юной госпоже.
Не сладок, как другие яды, порой приятные душе.
И не удушлив, как влеченье,
И не желанен, как тоска.
Тоска по детству и по дому — величественному дворцу.
Оно, наверное, то детство, стремглав несётся напрямик к концу.
Но нет тоски, как нет печали — распорядилось сердце так.
Лишь равнодушие густое застало девушку впросак.
Покрылось льдами сердце молодое, застыла алая в нём кровь.
«Нет, не могу я быть его женою» — нашёптывают губы вновь.
«А растоптав тебя, унизив, — встревает вмиг душа, — слёз не дождутся злобные глаза.
И пусть надеются — напрасно. В конце концов, ты — госпожа!»
Под храбростью скрываясь так искусно, течёт по венам вязкая гордыня.
Шах тихо молит: «Аллах, ты всемогущ, пошли же мне спасенье!».
Во мгле ночной, пронизанной сомненьем, виднеется могучий силуэт.
И рябью пляшет воздух, трепещут пламена свечей.
Дрожит дыхание, сбитое волнением.
«Нет, не получит он повиновения!»
Однако льстят слова паши: уж больно дифирамбы хороши.
А беспокойство сокрушённо отступает, и сердце, кажется, вот-вот растает.
Румянец алый щёки заливает, когда мужчина осторожно к пальцам припадает.
Гуляет по покоям ветер, своим безумным танцем мысли колыша.
«Я не посмею навредить вам, Госпожа» — шепчет паша, едва дыша.
Вмиг жмурит та глаза: скорбит её душа.
Желая навсегда забыть другого, сдаётся Шах судьбе своей, всё же надеется забыть скорей.
Но сердце-то кровоточит, разум — молчит.
Лишь кровь кипит морозом, нутро сжигая до конца, — ведь не сбежать теперь из-под венца.
Настал страдать от мук любви её час, видно; отец-повелитель поступил же дальновидно…
Завоевать надеясь госпожу, Лютфи легко её приобнимает.
Рыдать, бежать и возмущаться порываясь, Шах может лишь молчать.
А он, вовек оберегать ту зарекаясь, кратко целует нежный лоб.
Позорно отступает и страх, и озноб…