***
Вдалеке ударила молния, Лесной поёжился, сильнее прижимаясь к стволу дерева. Он понятия не имел сколько сидел, как много раз оглядывался вниз в поисках серой шерсти, клыкастых пастей и голодных жёлтых глаз. Но сам мужчина уже давно успокоился, пытаясь думать рациональнее и придумывая план побега от сумасшедших псов. Если Бобу удалось чуть расслабился, то погода, наоборот, начала ухудшаться: солнце спряталось за сизыми облаками, кусочки небосвода сначала игриво подглядывали, после полностью исчезли с обзора. Дождя не было, но прогремел гром, а волчий вой из-за ветра, шума: треска веток, шелеста лиственниц и ёлок — казался слишком далёким. "Ну, блять, охуенно..." — Лесной хмурился, оглядываясь на небо. Долго он сидеть не хотел — вдруг ударит молния или он отморозит себе последнее место или царапины и следы от укусов начнут заражаться. Не хотелось. Но и пора бы найти укрытие от явно надвигающегося дождя, где бы он мог нормально отдохнуть и почистить раны. Ему повезло, когда стая волков начала кусать друг друга, разрывая кожу острыми зубами, когтями вырывая шерсть, кусая до хруста костей и заливая собственной кровью потрясный периметр. Лесник, наблюдая за этой сценой, не мог пошевелиться, застыв от ужаса. Ему просто повезло, что вовремя взял себя в руки и тихонько удрал. Повезло остаться в живых. Кивнув самому себе, Боб плавно спустился вниз, крепко удерживаясь на каждой ветке. Земля встретила его холодно — он больно ударился ногой об недалеко лежащий камешек, зашипел от неприятного чувства и смачно выругался, проклиная каждое живое существо. Лесной слегка присел и, опасливо оглядываясь в сторону, где слышал вой, направился в противоположном направлении, стараясь как можно тише наступать на мягкую заросшую траву. Лёгкий быстрый шаг постепенно сменился на трусцой, потом, убедившись, что миновал большое расстояние, начал бегать со всей силы, поддаваясь панике и страху. Кричать он не мог — в горле стоял ком, из-за чего в глубине души был несказанно благодарен. С неба начало капать, предупреждая о том, что пора быть быстрее. Лесной ускорился, стараясь не дышать ртом слишком часто, чтобы не сбить дыхание. По лицу бились колючие ветки, руки и ноги царапали голые сучья, колено болело, но он не хотел останавливаться, панически ищя глазами пещеру или нору — место, где было бы удобно. Впереди глухого леса показался проблески, но мужчина упал, вскрикнув от боли, и так же быстро поднялся, игнорируя боль в коленях. Чтобы выйти к лугу — пустоте посреди леса с маленькими холмиками, с давно высохшим и заросшим озером. Высокая трава щекотала руки, капли падали тем же ритмом: ленивым, будто у них ещё есть время, и они никуда не спешили. Лесник устало сел на колени, поддавшись лицом к ветру и закрыв глаза. Ему было жарко от бега, и свежий поток приятно охлаждал, так же заставлял мысли снова собраться в алфавитной порядке в строй, отдавая честь вновь образумившемуся хозяину. Всё ещё нужно найти укрытие. Потому что... Потому что вечер будет с небесной тусой со всеми этими диско шарами, барабанами и дрянной выпивкой. Лесной хотел, чтобы у него была эта вечеринка. Со всеми этими блэкджеками, отчётами, документами, офисными стульями и подшучиваний над бухгалтерами. Но судьба(или же огромный дрон с приятным голосом, сначала напомнивший ангела) решила, что: "Иди ты нахер, я забираю все твои мечты, свободу и прекрасное будущее, выкину их в мусор, сожгу, проглочу их прах, а потом высру их в форме могилы, чтобы снова сжечь". Ему было обидно от всей несправедливости, творящегося вокруг него. Да кто этот придурок вообще такой, раз покусился на жизнь Роберта?! Боб махнул головой, прогоняя не очень-то ненужные, но крайне бесполезные на данный момент мысли. Ему нужно было подумать в первую очередь о том как выжить, а не мстить. Ведь без жизни он не сможет сделать это, а появится сильным призраком, умеющий ломать вези, разрушать пространство и контролировать людские мозги — маловероятно. Так что он взглянул на самый большой холм, приглянувшийся ранее. Оттуда он мог хотя бы увидеть что-то вдалеке — довольно выгодное положение. Расцарапанный в руках, местами ушибленный, с окровавленной волчьей кровью одеждой с трудом встал. Ноющие уставшие конечности протестовали, но не могли ничего сделать, только повиноваться, распространяя боль по всему телу. Лесной медленно побрёл к холму, натужно двигая ногами. Его тяжёлое дыхание терялось в звуке дождя, шелеста трав, в ударе грома. Кое как дошёл до цели, и остановился, переводя дыхание, после оглянулся вперёд. Первое, что он увидел — это как локация быстро сдвинулась вниз: из деревьев недалеко до голой земли. Будто в кинематографическом плохорендеренном фильме, где вместо плавного перехода — какое-то быстрое говно, от которого хочется выколоть глаза и навсегда выбросить в унитаз. Первое, что он почувствовал — это пустоту под ногой, когда не смотря под собой сделал шаг. Обрыв или полная пустота, он не смог понять, но это самое страшное, что чувствует каждый человек, когда думаешь о твёрдой земле, но получаешь пустое ничего, и падаешь. Второе, что он почувствовал — это сильную боль от удара. Благо падать было недолго, всего два метра — достаточно, чтобы сломать руку, но недостаточно, чтобы превратиться в мясную кашу. Только вот, от этого боли не убавлялось. Голова закружилась, перед глазами потемнело, а конечности заныли с удвоенной силой. Второе, что он увидел, когда сел, потирая голову и шипя от боли, — металлическая дверь в земле. В прямом смысле, дверь из металла, прибитая в землю. Грёбаный бункер. Лесной с удивлением разинул рот, широко раскрыв глаза. Он не мог поверить в то, что видел. Конечно, он сначала не мог поверить в ту резню между волками, после, что ему отнеслись, как самому жалкому слизняку, а затем в то, что он выжил. Но вот это херня разбивала всё, вырывая пьедестал победителя с корнями. Это был шанс, и Боб не хотел упускать такую возможность. Он кое-как встал, чуть не теряя равновесие — его тело качалось, подобно тяжеленному маятнику, перед глазами расплывалось, поэтому соориентироваться было непросто. Когда ладони встретились с холодной сталью, мужчина удовлетворённо уткнулся об неё. Лоб приятно охлаждался, но вот ноги уже не держали, и Лесной завалился на бок, падая на землю. Перед глазами помутнело — это усталость устроила резню с последним зачаткам разума, вышибла мозги дробовиком отчаяния бодрости и растоптала к кругам Ада силу духа.***
Словно удару молотом без крови, без криков отчаяния и сильной боли в области лба, мужчина очнулся, резко сел, задышав тяжело. Только вот по ощущению было то же самое, если бы его сбил трактор и растоптал несколько раз, со вкусом измельчая каждую кость, каждое сухожилие в мессиво — тело нещадно ныло и болезненно саднило. Во рту пересохло не хуже пустыни... Хотя, кто он такой, чтобы так говорить? Лесной мысленно пострадав, только понял, что что-то не так. А под "не так" подразумевается целый ряд причин: поверхность, где он очнулся, слишком мягкая, чтобы быть землёй, полом или столом для экспериментов; пространство, где он находится, слишком узкое, безветренное и тихое, чтобы быть природой или номером в отеле; и последнее — руки и лицо щипало не от боли, а от странного цвета дурнопахнущей мази. Вместе с мазью, его руки украшали пластыри, компресс на локте и перевязка на правой ноге. "Не похоже на похищение, но кто-то всё равно меня сюда притащил," — осторожно подумал Боб, подозрительно оглядываясь на голые металлические стены, на беспорядок на полках(книги, книги, книги — о медицине, о пересадках, о ссадинах и ушибах...погодите, это чей-то глаз?!), на всякие больничные штуковины для хирургии, и наткнулся на раскрытую пожелтевшую, процарапанную аптечку над комодом совсем рядом с матрасом. Лесник сузил глаза, разглядывая упаковку. Ему стало любопытно, куда, чёрт возьми, попал и кто принёс его сюда.***
Почти час. Сорок пять минут, три секунды и пять полсекунд — время, проведённое в одиночестве в полутёмном, некачественно освещённом, как понял Лесной позже, том самом бункере(на родство с дверью снаружи указывал такая же, только с другой стороны). И за это время мужчина успел рассмотреть внутренности: почти каждый угол(кроме нижнего этажа, куда спуститься побоялся из-за чёрной темени) пересчитать все места, где набрался толщенный слой. Бункер небольшой, всего лишь подобие гостиной с кухней у входа, дальше маленький коридор с прилегающей к ней дверью в медотсек, а в конце коридора лестница вниз — в самую тёмную впадину, где, хоть глаза выколи, не видно ничего. Лесному казалось, что тот, кто живёт тут, не один: В гостиной были приклеены плакаты с нарисованными поверх каляками, а рядом самые разные подписи, надписи, обо всём на свете: погода, настроение, виды животных, транспорт и тому подобное. Всё разным почерком: то аккуратным, то неряшливо-спешным, то слишком маленьким. Маленький диван стоял посередине, совсем рядом столик, по стенам разложены несколько металлических полок, набитые всякими хаотично расставленными книгами, запчастями, деревянными штуками, но его внимание привлёк топор. Единственное, что сразу привлекало внимание при входе в комнату — это дартс с рисунком металлического дрона, странно напоминавшего того, обманувшего Лесного(разглядывая, он подумал, что его спаситель может быть связан с этим грубияном. Конечно, если это ТОТ самый дрон), а рядом ещё один плакат с нарисованной на нём таблицей с цифрами и с восемью буквами. Стол на кухне был маленьким, по бокам стояли самодельные из металлических пластин табуретки. В полках, висящих на стене, мирно лежала посуда, где пыль уже начинала отстраивать свой замок. Кроме одной. Чуть поодаль от других семи тарелок и кружек. На всё это Лесной лишь подозрительно приподнимал бровь, но продолжал играть в детектива, рассхаживая по комнатам в поисках интересного, что содержало бы ещё больше ответов, и ежаясь от холода — в одних боксёрах и белой футболке ему было неудобно, но обратно надевать запачканную кровью и грязью, полужидкую и растерзанную, не хотелось. Во-первых, ну уж нет. Во-вторых, никогда в жизни. Чуть ли не через час — сорок пять минут, три секунды и пяти полусекунд — дверь отворилась, пропуская внутрь странный машинный запах и немного воздуха с снаружи. Душераздирающий скрежет до боли в сердце испугал мужчину, отчего тот моментально быстро схватил топор из полки, игнорируя боль из-за резкого движения. Страх не давал толком думать, а адреналин соглашался с мозгом и заставлял тело делать безрассудные вещи. Например, пригрозить топором прямо в лицо вошедшему. — Воу, какого хрена? — оживился Шрам, обнаружив перед собой оружие немассового вырубания деревьев. Немного иронично, что собственное создание пошло против создателя. В нашем случае — топор. — Привет, — Лесной сузил глаза при виде его самого. Только вот... Малость поседевшего, немного повзрослевшему и походу прошедшему все испытания "Пилы". Это шрам в глазу? Крутяк... — Топор уберите, мистер, — нахмурив брови, пробормотал Первый, сильнее сжав в руке какие-то чертежи. — Ты не хочешь меня съесть? — всё не унимался Лесной. — Нет... Что за хрень? Если бы хотел, то сделал сразу! — А если ты хотел сначала излечить, заставить меня доверится тебе, прокормить до сочного жира, а потом съесть? —...что?.. Шрам ошалело раскрыл рот, не понимая, почему очередной спасённый им Боб так себя ведёт? Почему все так ведут? Он обречённо вздохнул, сосчитал до десяти, затем с со слабой улыбкой снова взглянул на Лесного. — Ну... Насчёт последнего — логично. Будь я умным каннибалом, то поступил бы так. — Ха! Ты признался, — победно улыбнулся Лесной. Шрам не понимал, как так получилось, что Бобы начали выживать самостоятельно. Как этот чудик в трусах в сердечку вообще выжил? И он, приподняв бровь, наблюдал как мужчина, на две капли похожий на него, вприпрыжку идёт в сторону дивана, по пути замахиваясь топором. Непонятно, который. Он уже давно потерял счёт, отвлекаясь на свои дела и в собственные угрызения совести, переполненные жаждой справедливости и виной. Стечение обстоятельств случайно заставляли его встретить таких, как он, в разных уголках леса: потрёпанных, испуганных, но главное — живых. И Шрам хотел их найти, объяснить ситуацию, рассказать то дерьмо, куда их безалаберно кинули. Без выбора, без свободы, без страховки. Как игрушек, не имеющие ни капли души, потребностей, человечности. Шрам вспомнил, когда встретил первого — гуляющего по улицам с тварями, однажды напавшие на Эля. "...зомби!.." — как однажды сказал Флеш, указывая на странных полугнилых изуродованных людей в брошюре журнала, стащенного из которого склада Диктора("Э-хэ-хэ... Dickтор, бля, а-ха-ха!" — хохотал в его разуме полупрозрачный Острый). На странность Боб был зелёным, и в прямом смысле. Но дойти до него помешала эта голодная толпа. — Хой. Резкий голос вывел Первого из транса, и тот удивлённо уставился на Лесного. Тот слегка улыбнувшись похлопал по обивке дивана, приглашая сесть. Шрам приподнял бровь, медленно и недоверчиво приближаясь к нему, ожидая очередных приколов и попутно скидывая чертежи на ближнюю полку. Всё таки сел. — Давай рассказывай...