******
— Куда спешим? Думаешь, мы тебя не заметим, м, чудила? Драго преградил проход местному чудаку рукой, чтобы не выпустить его из здания, слегка кренясь в сторону и прислонив ладонь к стене с небольшими трещинами, из которых кое-где отваливались слои синей краски. Он ухмыльнулся уголком губ, посмотрел на ноги растерянного чудака, который остановился перед ним, как перед внезапно опустившимся шлагбаумом в железной дороге, медленно осмотрел его и еще больше забавлялся, когда еще один неудачник врезался в спину его объекта издевательств. Тот второй нелепо пошатнулся, от неожиданности споткнулся о собственную ногу, крепче обнял книги в толстом переплете и бумажной обложке, уронив пару штук на пол, и поднял руку к своим круглым очкам в тонкой оправе, приблизив линзу как можно ближе, чтобы лучше рассмотреть, во что он врезался и по какой причине остановился его лучший друг посреди дороги. Я неотрывно наблюдал, (как тупо тормознувшийся страус), как второй чудик близоруко щурится, застыв на месте, приоткрывает рот, вытягивает шею, и держится, чтобы не закатить глаза, когда понимает, что Драго опять их донимает с какой-то причины и без. — Знат, Знат, – обратился Драго первому чудаку и театрально- обречённо вздохнул, покачивая головой. — Страшим нужно дорогу уступать, не знал? – он выгнул брови, как будто отчитывал провинившегося воспитанника, после чего поднес ладонь к щеке Зната, похлопал, сначала легонько, а затем сильнее, чтобы вытрясти из чудака удовлетворительный ответ на свой вопрос. Однако, не получив вовремя ни слова от него, Драго сильно прижал ладонь к его щеке и дернул с таким размахом, что голова чудака отлетела в сторону, и он чуть не упал на колени. Я молча наблюдал за весельем Драго и стоял прямо за его спиной, сложив руки на груди и прислонившись плечом об косяк двери, покрашенной ярко-синей краской. Знат в помятых и испачканных кое-где брюках, на пару размеров больше, явно велик для его размера, наверное, его батины штаны, и в уродливом свитере с ромбиками, в прямоугольных очках на переносице продолжал упрямо молчать. А я уже принялся с интересом наблюдать за эмоцией Драго, который начал выходить из себя из-за такого отношения к своей персоне. Он сильнее сжал руки в кулаки, чтобы быть готовым выплеснуть гнев. — Чего молчишь, чудила? – сдерживаясь до последнего, спросил Драго. Он был мрачен и навис над неудачниками тёмной тучей. Всё же не от получив ни единого звука, он грубо ткнул длинным пальцем ему в плечо. От неожиданности Знат отшатнулся. Но продолжал упрямо стоять на месте и не позволял себе упасть. Пытался молча выкрутиться от лап Драгонии, как делал это постоянно. Пытался вырваться от конфликта и возможного фингала под глазом, который обязательно образуется на его личике после такого дерзкого поведения. — Может прекратишь? — неожиданно подал голос притихший дружбан нашего клоуна. В вселенском изумлении я приподнял брови, повернул голову в сторону, дрожащего от собственных слов, лучшего друга Зната, который сильнее сжал руки в кулаки, но только не ради того, чтобы выплеснуть гнев, и упрямо поджал губы до белой полосы, часто задышал носом, пытался исчезнуть с лица земли какими-то магическим образом. Вот кто-то, или тот же Знат, но голос его друга мы услышать совсем не ожидали. Ураган, так звали дружбана Зната, вечно таскается ненужными, уродливыми книжками в руках, и мозолит глаза. Коричневые брюки с широкими штанинами, взъерошенная безрукавка кофейного цвета, поверх его единственной молочной рубашки, круглые очки на носу, потрёпанный портфель, покусанный кое-где крысами. Он никогда не участвовал в разговоре, так сказать, однако пиздюлей он от Драго, непременно, получал, мешаясь под ногами или попадаясь в горячие руки случайным образом. Я тоже не вмешивался в развлекательный шоу Драго, наблюдал за его играми со стороны. Как зритель. С первого взгляда я могу быть самым ненавистным антигероем, незначительным персонажем какого-то романа неизвестного автора, невоспитанным уличным хулиганом. Потому что это так и есть. В тишине старого школьного коридора гудел холодный осенний ветер. Детишки уже убегали за воротами домой, громко смеясь и хихикая между собой, о чем-то спорили. Скрипучие, оторванные от шпингалета и свалившиеся входные двери в каждые три метра то открывались, то закрывались от мерзкого сквозняка. Раньше это здание было штабом для воинских частей. Мой отец тоже здесь работал, служил в армии, был сержантом, воевал в Афгане, оставил мне свою полевую сумку и с тех пор не вернулся домой с войны. Спустя несколько лет, некоторые комнаты этого здания снесли и решили открыть школу. Мне абсолютно не весело здесь торчать. Но вечно недовольная директриса постоянно дергает нас с Драго за уши, запирает у себя в кабинете и по три часа читает нам ненужные нотации. Верещит про воспитанность своим скрипучим голосом, грозно пожимает тонкие губы в полоску, хмурит брови, сверкая молнией в серых глазах, находится постоянно в движении, наказывая нас с другом смотреть на её рот, когда она что-то говорит, поливает свои высохшие цветы в маленьких желтых горшочках и трясет своими восемьдесят лишними килограммами. Драго хрюкает своими фирменными, уже совсем не смешными шутками, как: «Директор, вы, видимо, в детстве съели жир вместе картошки», и смеется, пока не получает ручкой по голове. Потом она звонит нашим семьям. Директриса сначала звонит бабушке Драго, рассказывает все происшествие и детали вкратце, чтобы побыстрее закончить беседу с пожилой женщиной, а после звонит моей маме. Всегда. Вечером. После школы. После очередной нотации. Я стою за дверью и слушаю, как шуршит мама на кухне. Её кучерявые, непричесанные волосы выбились из за платка, глаза усталые, сонные с темными пятнами, щека и руки испачканы в муке. Она слышит, как кто-то звонит в домашний телефон, висящей на стене. И спешно вытирает руки о белый фартук на ходу, пока добирается до телефона, напоследок проходит ладонями по подолу синего платья, чтобы руки чистыми были, и в напряжении, в скрытой надежде, берет трубку обеими руками и прижимает динамит в ухо. Взволнованно облизывает губы. Я прекрасно знаю, кого она себе представляет, кого ждет и на что надеется, когда отвечает на каждый звонок. И в глазах у неё надежда в миг тускнеет, когда ей говорит не тот голос, по которому она скучает. А голос, например, директора из моей школы. И мама устало трет переносицу и стоит, прислонившись плечом к стене, пока молча дослушивает, прерывая односторонний диалог лишь словом «да» и слабым кивком. И после смотрит на меня обиженно, чувствуя, что я стою у дверного проема. И только по причине того, чтобы больше не обижать её, я прихожу в эту школу и смотрю шоу от Драго. Но сегодня меня удивило не это. — Кто это тут у нас нашел силы пискнуть? – иронично усмехнулся я. Оттолкнувшись от стены грязной подошвой ботинка, от которого отоварились комки грязи прямо на пол со сломанными дырками, я обошёл Драго, который приняв мое долгожданное участие, отошёл к стене и оттолкнул молчаливого Зната в сторону, чтобы он не мешался под ногами. Я подошел максимально ближе к Урагану, посмотрел на него сверху вниз, и он отвечал мне испуганным взглядом – снизу вверх. — Я что-то пускал мысли, что ты немой слабак, не может сказать всё как есть, – и провёл кончиками пальцев по его лицу, но Ураган заметно вздрогнул от прикосновения и мгновенно отдёрнул мою руку резким толчком в сторону. Инстинктивно, испуганно. Неожиданно. Я проследил за движением своей руки и застыл, чувствуя, как вибрирует мозолистая кожа на ладони от удара. Кожа на секунду сохранила мимолётное чужое прикосновение. Я почти успел забыть это. Ураган напряжённо задержал дыхание, и, кажется, что совсем перестал дышать от страха. Краем глаза я уловил движение: Знат импульсивно дёрнулся в нашу сторону, но его поймал не менее удивлённый Драго и грубо толкнул неудачник обратно за плечо. Я продолжал смотреть на свою отдёрнутую руку и медленно сжал пальцы в кулак. Рука задрожала от напряжения. Резко дёрнул голову в сторону притихшего Урагана, что тот снова вздрогнул и инстинктивно шагнул назад. Я схватил его за воротник рубашки, скрутил ткань и помял в кулак, и протянул чудака ближе к себе. Я всегда решал проблемы грубостью и кулаками. Только у меня не было никакого желания решать проблему кулаками. — Ты что-то наглеешь, чудила, – злобно прошипел я почти свистом. Потухшая уверенность во взгляде Урагана снова зажглась как одинокая спичка в темноте и клубилась в глубине радужек глаз. И взгляд его тут же изменился. Он гордо и смело приподнял подбородок, смотря в свою очередь на меня сверху вниз. И чётко, выговаривая каждое слово и слегка понизив голос, уверенным тоном выговорил он: — А я не боюсь. Его голос достиг до моих ушей и врезался в черепную коробку. Я прищурился, словно пытаясь понять суть его слов. Мое сознание принимало это как вызов, как противостояние, как унижение. Мое унижение. — Уверен? – я повторил его эмоции и уверенно поинтересовался. Ураган мгновенно вернулся в свое обычное положение, поник под моим пристальным взглядом, потерял всякую уверенность. Своим кулаком я чувствовал, как он часто сглатывает от напряжения. Кадык на его шее скользнул по костяшкам моих пальцев. Я понимал, что ему не хватает воздуха из-за моей сильной хватки, но Ураган держался до последнего и никак этого не выдал. Его ноздри нервно раздувались, глаза слезились и краснели прямо на моих глазах. — Вот и помалкивай, – бросив на него убийственный взгляд, я резко оттолкнул его поникшее тело от себя, так что он отшатнулся и схватился за горло, с трудом глотая слюну. Знат оторвался от наблюдавшего за сценой Драго, подбежал к другу, схватил его за плечи руками, с тревогой заглядывая в глаза, что-то спросил, и Ураган послушно кивнал ему. Я несколько секунд наблюдал за этой суетой, сдерживаясь, после чего развернулся, сунул руки в карманы, с размаху пнул упавшую дверь, оставив там след, и кусок дерева треснул в обе стороны, ударившись о глиняную стену. Драго последовал за мной, натягивая бегуна на олимпийскую куртку, Я несколько секунд смотрел на эту возню, сдерживаясь, после чего развернулся, сунул руки в карманы, с размаху пнул свалившуюся дверь, оставляя там отпечаток от подошвы, и деревяшка с треском открылась в обе стороны, ударившись в глиняную стену. Драго последовал за мной, натягивая бегунок на олимпийке, которая пахла сигаретным дымом, чтобы спрятаться от позднего осеннего холода. Сорванные с ветвей и потерявшие жизненные клетки желтые листья шуршали под ногами,. Золотой океан. На небе собрались серые тучи, на фоне которых голые ветви деревьев тянулись вверх, но не достигали неба. Я любил это. Холод, ветер, дождь, умиротворение, одиночество, свободу. Моя жизнь – бесконечная осень. Но недавно я стал замечать, что внезапно полюбил горячий чай с лимоном, промокшие газеты в низком почтовом ящике, ромашки за забором, теплые свитера, солнце, котенка и дом.******
Я сильнее сжал кассету в руке, так что короткие ногти впились в кожу, а пластиковая кассета прогнулась под захватом и грозила разорваться к чертовой матери. Я никак не мог контролировать свои эмоции. Взгляд был прикован только к одному человеку. Он широко улыбался своему собеседнику, какому-то подозрительному парню, которого я впервые увидел в здании школы. Осмотрев наглого мальчишку, я снова посмотрел на Урагана. Он сидел на подоконнике, зажав книгу между ладонью и коленом. Он чувствовал себя комфортно рядом с ним, незнакомым человеком, продолжал улыбаться, его глаза светились интересом. Как на зло, рядом с ним не было Зната, чтобы натравить на него Драго и оторвать этих двоих друг от друга. — Эй, куда, придержи силы, братан. Ты мне кассету сломаешь, – воскликнул Драго, появившийся за моей спиной, и грубо отобрал с моей руки свою кассету. Друг снова забрался на лавочку ногами и присел на корточки, а локти приземлил на колени. На его магнитофоне играла музыка Юры Шатунова. «Не бойся». Почему-то эта песня всегда ассоциировалась с Ураганом. Причину не знаю. — Почему бы тебе не набить ему морду? – вмешался Драго, когда понял, куда я так долго пялился. Я отвел взгляд, но было поздно. Драго, если захочет, доконает и мертвого. – Он унизил тебя, когда подал голос. Да и мерзко гавкнул. А ты не трогаешь его, жалеешь и постоянно защищаешь. Чем он тебя заинтересовал, – это, наверное, был риторическим вопросом. Но даже если бы был простым вопросом, я всё равно не ответил бы. Потому что я сам не в курсе. Чем? Чем? Ничем? Просто так? Просто так. Именно. Мне нравится его забавная привычка чесать макушку, когда он замирает в ожидании, думает или чего-то не понимает; его хриплый, тихий смех, вырвавшийся из его души; как он плетет веник из ромашек и ходит с ним весь день на голове, а на следующий день делает снова; как злится, когда его чай с лимоном остывает, пока он отвлекается на книгу; как усердно читает промокшую газету, завалившийся на парту. Мне нравится его смелость, гениальность, а также его любимый свитер, (которого мой друг-придурок испачкал пастой ручки). Но он сам… я не уверен, но мне не нравится. Не знаю. Или, возможно, я сам этого не осознаю, что это так или вовсе не так. А может отрицаю. Заблуждаюсь. Не понимаю. Я сделал шаг вперёд, как бы сомневаясь, потом ещё, задумываясь, затем ещё, ещё, увереннее, и перешёл на широкие шаги. Изумленный и оставленный позади Драго что-ты выкрикнул за спиной. Я не услышал. Чудак приковал веселый взгляд к своему собеседнику, он не моргал, не дышал, слегка улыбался, а когда уловил движение, посмотрел на меня, весь спектр положительных эмоций, рухнул на землю, как мяч, при силе земного протяжения: уголки губ опустились, глаза стали стеклянными, слегка напряженными и испуганными. Я почувствовал себя самым ненавистным антигероем в его глазах. Собеседник Урагана заметил мое присутствие по его эмоциям, развернулся ко мне, иронично скользив взглядом от ног до моей головы. Я заметил на его руке книгу, которую я еще не видел в руках Урагана. Подлизывает? Считает себя интересным, похожим на него? — Что-то не так? – с улыбкой поинтересовался незнакомец. — Ты говоришь с ним, - констатировал я факт. Ураган догадливо прищурился, смотря на меня пристально, в то время как его собеседник непонимающе нахмурился, переводя взгляд то меня, то на Урагана. Об этом знали не многие. Ураган не начинает так открыто общаться с человеком, которого не знает, которому не доверяет, который не является его другом, который не внушает никого доверия. Никогда. А теперь он переступает через свои границы, думая, что нашел похожего человека. Заблуждается. Ураган на самом деле не такой, каким я его описал до этого. Всё намного сложнее. Наверное, он такой же незначительный персонаж из романов, которые он читает. Такой же скрытный, нераскрытый характером, не любимый герой, который вполне может оказаться антагонистом в самом конце сюжета романа. И поэтому он, уверенно закинув затылок набок на шею, смотря при этом на меня сверху вниз, слегка ухмыляясь, четко говорит, как бы издеваясь надо мной: — Что, задело? — Что? Мне кажется или мы немного поменялись местами? «А я не боюсь», - так и говорил мне его взгляд. Подлизывает? Хочет казаться сильным, уверенным человеком, коим не является? Мой неожиданный вопрос вышел сиплым, почти не слышным. Я до сих не знаю причину, почему я вообще подошёл, зачем заговорил, показал, что это имеет для меня какое-то особое значение. Зря. Очень зря. Перед Ураганом. И он хмыкнул, отводя взгляд: — Придурок. Я не мог уже этого вынести, в одну секунду потеряв всю свою сдержанность. И, нависнув перед парочкой темной грозной тучкой, свалился на них убийственным взглядом. Меня оскорбляет какой-то потерявший весь свой страх клоун-чудик перед каким-то мудаком. — А ну, повтори, что ты мне сказанул? — Ты что творишь? Не трогай его, ублюдок. Я двинулся к чудику, сжав руки в крепкий кулак, но Драго подбежал, как бешеный черт, оттащил меня в сторону и держал на приличном расстоянии. — Держи его, иначе убью, - сказал я ему, дернув головой в сторону обнаглевшего незнакомца, что тот пораженно застыл, но от позиции защитника не отошел даже после моего уверенного заявления. Глубоко в сознании я был безгранично благодарен за поступок своего друга. Я ему когда-то обломился: «Останови меня, если что-то пойдет не так, если я сорвусь, не сдержусь. Защити его от меня». И он защищает. Даже если он несколько минут назад говорил, что хочет набить ему морду. Я всё же отдернул руку от хватки друга, развернулся и попытался уйти. Как всегда. Так делают люди, не способные продолжить делать то, чего не хотят делать. Наверное, это стоит признать. Я собирался убежать. Но меня догнали. Не близко. Но крикнули во весь опустевший холодный коридор. Не этот холод пустил толпу мурашек на мое тело, а голос. Тот самый, которого я жду, как ждет моя мама звонка от определённого человека, которого уже нет в этом осеннем году, как и в следующем. Развернулся, чтобы посмотреть на догнавшегося меня Урагана. Между нами три метра расстояния. Я жду этот голос, чтобы он не говорил со мной, словно не знает меня, не доверяет, и не не считает другом. Смотрит на меня с раздражением, страхом, презрением. Как будто что-то знает, чего я толком не смог понять. Но он говорит: — Слабак. Хм? О чем он? — Ты говорил мне, что я немой слабак, но не признаешься себе, что говорил эти слова самому себе. Все слова, которые ты мне говоришь, ты говоришь себе. Потому что принять себя у тебя не получается, поэтому ты донимаешь других, обвиняя их в том, за что ты не можешь взять ответственность. У тебя нет сил сказать всё это самому себе. Это ты слабак, который постоянно о чем-то обмолачивает, понимает, но отрицает. — И что ты обо мне знаешь? «Насколько много ты знаешь обо мне?». — Я тебе нравлюсь. Мой взгляд говорил сам за себя. «А что, если так?». С первого взгляда я могу быть самым ненавистным антигероем, незначительным персонажем какого-то романа неизвестного автора, невоспитанным уличным хулиганом. Потому что это так и есть. А ещё слабак, считающий Урагана, какого-то там чудилу в уродских шмотках и скучными книгами в руках, чем-то особенным, сильным духом и субъектом восхищения, ревнующий его к каждому столбу, и я никогда не признаюсь в этом. И этого никто не должен узнать. А его взгляд мне отвечает: «Ты ужасный. Твои непростительные поступки, ошибки, слова. Придется за это отвечать. Тебя никто в этой жизни не сможет полюбить. Ты не способен кого-то полюбить в ответ. Ты не тот человек, каким ты должен был родиться. И не тот, кем интересуются, кого хотят и любят. Тебя никто не любит». Но это так и есть на самом деле.*****