Почему же ты до сих пор стоишь здесь? Смотришь с таким упоением в эту дверную щёлку на человека, которого ты бы возжелал уничтожить? Втоптал бы в землю пташку, что нашла в себе наглости и лицемерия вообразить из себя орла?
Джон, ты помешался.. И, нет, не на жажде мести, справедливости и признании того, что ты прав. А на том, какой спектр эмоций эти серые глаза несут в себе при разговоре с тобой. Ты хочешь ловить каждую эмоцию, с не прикрытым удовольствием созерцать какой бурный всплеск разнообразия чувств ты вызываешь у этого недоноска. Ты хочешь, хочешь, хочешь.. Ладонь сжимает лямку рюкзака и Лоуренс сглатывает, в нежелании спугнуть. Ведёт себя так тихо, будто ждёт конца. Он не выдаст своё присутствие ни одной глупой мелочью.. Ты хочешь быть единственным свидетелем, запомнить всё то, что, возможно, ни в жизни не увидит кто-либо другой. Парень выглядит так воодушевлённо, он запоминает.. Знает чьё лицо будет прорисовываться в штрихах блокнота, в котором он предпочтёт скрыть своё поражение. Он бы не купился ни на одно лестное слово из уст брюнета, но, боже, он бы сошёл с ума, если бы увидел тепло в холодном взгляде серых, точно само небо, что предвещает шторм, глаз. Металлический отблеск, которых даёт тебе понять, что этот океан тебя погубит. Затянет и не даст выкарабкаться, пока ты не захлебнёшься. Холодным взором сопроводит твою медленную погибель. Джон испуганно вздрагивает. В груди неприятно заныло, сжалось.. Сердце бьётся так сильно, отстукивает взволнованный ритм где-то в висках и парень чувствует, как краснота подступает к щекам и ушам.Так по-детски..
Музыка затихает, а веки танцора приоткрываются. Конец. Джон выстоял, дошёл до финала, но раз он осмелился посягнуть на эту непорочную красоту, то оно вернётся ему горечью до остатка, как напоминание о том, что он был нежелательным свидетелем. И прежде, чем взгляд серых глаз настороженно поднимается на приоткрытый проём двери кабинета хореографии, что жалобно скрипнула, Лоуренс уже успевает несколько раз проклясть себя за своё любопытство. Они смотрят друг на друга. Долго. И Лоуренс не знает, бежать ли ему, сказать что-либо, или же молчать дальше. Чарльз удивлён, вскидывает брови и так потеряно оглядывает его, будто возжелал бы ретироваться, нежели продолжал этот зрительный контакт. Хах, надо же, этот пижон и так умеет.. Ли краснеет так, будто его уличили в чём-то сокровенном, в том, что он предпочёл бы скрыть от кого-то вроде Джона, — Придурок, — на выдохе выдаёт Чарльз; и Джон знает, что сейчас он спугнул пташку, что пытается спастись и обратить вспять свой промах, хмуря брови и смотря презрительно, кроя в этом жесте страх.Ты подобрался слишком близко к солнцу. И за это океан тебя погубит
***
Свет в комнате такой скудный, а в наушниках до сих пор играет какая-то спокойная (так не по характеру мыслей) песня. Сон не подступает. Иногда, Лоуренсу казалось, что Александр преувеличивает, когда говорит, будто время в его жизни течёт как песок сквозь пальцы и он просто не может спать под осознанием того, что он попросту может не успеть. А сейчас он проводит длинную ночь наедине с собой, большую часть которой он будет смотреть на луну из окна собственной комнаты и выводить на листах блокнота те движения танца, что наиболее ярко отпечатались в его памяти. В частности, уделять внимание рукам до самых кончиков пальцев.. А затем выражению чужого лица.. Это всё было такой нелепой случайностью: его присутствие, а уж тем более его раскрытие. Парень засмотрелся, поддался желанию просто смотреть, внимать и находить в чужом танце свои смыслы. И Чарльз прав, он придурок. Самый яркий и живой пример этого определения. Когда Ли сказал это, он наверняка отметил как чужой кадык нервно дёрнулся. Джон мог сыграть на этом промахе, мог, но.. Он испугался. Впервые ему стало страшно, за то, как в груди всё зашлось трепетом. И он догадывается о причине также очевидно, насколько очевидна ближайшая смена характера их войны между друг другом. Ли, должно быть зол.. Самая невинная формулировка, с которой можно было бы охарактеризовать ситуацию, в которой твой неприятель выглядел особенно уязвимым. Он не помнил такого, даже когда они разбивали друг другу носы. — Чёрт возьми.. — выдыхает юноша, отложив карандаш в сторону, робко накрыв лицо обеими ладонями; это всё так нелепо, глупо, неправильно, как то, что трактует ему отец за семейными ужинами, что они проводят вдвоём, изредка отпуская короткие дежурные вопросы. Ладони робко скользят к самой макушке и Лоуренс сжимает кудрявые прядки волос, что-то нечленораздельно пробормотав. Пальцы путаются в этой беспорядочной копне, поневоле делая малость больнее. Хотя, боль здесь была чем-то сродни толике отвлечения от того, что происходит в мыслях. Боль даровала осознание более унылой реальности. Боль даровала напоминание того, кем на самом деле они были друг для друга. Она ставила крест; точку. Их отношения, будь бы они более личными и трепетными, были бы обречены на провал. И, рано или поздно, им обоим бы стало неописуемо больно. Вероятно, просто Джон излишне поддаётся этим тихим размышлениям об этих «будь бы» и «иначе».***
— Смотри куда прёшь, — что и следовало ожидать; да уж, Чарльз в твоих действиях нет непредсказуемости, но от этого легче не становится, и Лоуренс замирает в недоумении, чувствуя себя от чего-то помято, будто это его застали за чем-то настолько волнительным и драгоценным, — придурок.. Ли выплёвывает эти слова, прежде чем бодро ступить дальше, оставляя Джона с непонятным чувством пустоты и неправильности происходящего. Он не мог утверждать точно, заслужил ли он этого. Просто оказался не в то время и не в том месте, но сам юноша считал иначе, решив, что изничтожит его в пух и прах. Нежелательному зрителю не место подле стен этого затхлого зала. А уж тем более кому-то вроде Джона. И это он давал понять каждым своим взглядом, когда хмуро поправлял выбившуюся из общей копны волос чёлку, бормоча наверняка что-то непристойно неизменное в его адрес. Мысли смешались, и он сам не понимал от чего не мог дать этому юноше должный язвительный ответ. Руки не поднимались, а с уст и слову сорваться не получалось. Всё отдавалось необъяснимой тяжестью где-то в груди, оседая неприятным ноющим чувством в области глотки. Он в сотый раз уже успел пожалеть о том, что оказался там, проклиная себя из раза в раз. Время шло стремительно. В привычном русле, как ему и подобает, а сидя напротив мольберта он тоскливо оглядывал палитру в своей ладони, пусто оглядывая оттенки в её углублениях. В синеве он видел блики одиноко горящего плафона, слушая как где-то за окном тихо завывает ветер. А здесь, в рамках этого листа, было море. Нежное и тёплое, когда как вдалеке, окрашивая небо в тёплые цвета, расплывался закат, бликами расходясь от беспокойных волн куда-то в стороны. Он хотел бы оказаться там сейчас, чувствовать всеудовлетворяющее тепло, слышать рокот чайки и всплеск воды. Покачивающийся корабль и необъятные дали неизведанного моря. Это вызывало в его душе желанное спокойствие, коего, с момента этого неловкого инцидента, ему до ужаса не хватало, а сейчас, в одиноком кабинете, после окончания уроков, судьба щедро предоставила такую возможность. Отношение Чарльза не напрягало его. Разве что слегка, и от этого в который раз за это время было странно и чуждо. Услышь бы это кто-нибудь иной, незамедлительно расхохотался бы во весь голос. Это не должно было волновать его, верно?.. В этот раз его отвлекает тихий шорох и скрип чужой обуви, и стоило только поднять взгляд, они замирают оба. Мгновенно. Джон оглядывает британца, что выглядел до неясного раздосадованным, то ли тем, что он так глупо попался, то ли вплоть до этого момента не в силах остыть от недавнего. Лоуренс молчит, неловко держа в ладонях кисть, в то время как злоба на чужом лице сменяется более снисходительным спокойствием, — Что ты здесь делаешь? — мягко вопрошает Джон, нарушив эту тишину, а Ли отвечает сразу же, будто эту ложь он готовил с самого начала. — Хотел отплатить той же монетой, — и он проходит в помещение чуть более свободно, пусть и забавно оглядывает интерьер, будто в подобном жесте прощупывая почву. Он надменно оглядывает Джона и будто мнимо чего-то ждёт, аккуратно подтянув к чужому месту стул, в желании сесть рядом. Молчаливо, и гордо, будто до сих пор показывает, что они ещё не квиты. Не сейчас. Взгляд Ли обращён на холст, и вопреки его насмешливому тону, Лоуренс видит как парень сглатывает, с едва ли сдерживаемым благоговением оглядывая картину, которая только начинала иметь более чёткие черты, — Закаты? Так банально, — хмыкнул Чарльз, но лишь едва улыбнулся, краешком глаза оглянув ладони того, кто совсем недавно кропотливо создавал каждый штрих и мазок красок с нуля. — Танцы под смазливые бойз-бэнды тоже весьма банально. — Ладно, один-один, — Ли усмехнулся в уклончивом жесте подняв обе ладони, но, всё же, вопросив чуть тише, — давно ты стоял там? — Достаточно, — коротко тянет парень, в нежелании говорить правду о том, сколько времени он провёл за непрерывным созерцанием. И Чарльз видит это и лишь оглядывает собственные ладони, когда Джон окунает кисть в краску, продолжая расписывать холст. Он выглядит расслабленно, опустив напряжённые плечи, и вдумчиво оглядывая переход от одного цвета к другому. Молчание кажется невыносимым и Чарльз не решается оглашать тот вопрос, который беспокоил его с самого начала. Напротив, устремил взгляд серых глаз на море, задумчиво оглядывая солнце. Да вот только сам Джон замечает это и интуитивно оповещает Ли, не отрываясь от своего занятия, — Я никому ничего не говорил, если тебя это беспокоит, — на что незамедлительно слышит облегчённый выдох, добавив малость тише, — но это не то, чего тебе следовало бы стыдиться, а уж тем более скрывать. Смех сорвавшийся с чужих уст вынуждает Джона поддаться лёгкому недоумению, но после же он глубоко вздыхает, мягко пояснив, — Я не танцую ради публики, Джеки, — обращение режет слух, но Лоуренс слушает его, — когда о твоём хобби знают, многие пытаются выжать из твоих умений что-то нужное конкретно им, и твоё маленькое отвлечение от быта становится новым балластом, понимаешь? Разумеется, что я разозлился, не пойми неправильно, ты и без того та ещё заноза, но боясь за своё спокойствие, кажется, я явно перегнул палку.. Понимаешь, чужие ожидания, рамки и всякое отсутствие.. — Свободы.. — умозаключает Лоуренс, вдумчиво глядя на холст, не обращая внимание на удивлённый взгляд Чарльза, не прекращая оглядывать недосягаемый простор, что рисовался в его фантазии на небольшом холсте. Он мог понять его, но лишь в отдельные моменты. В конце концов, в своих рисунках он и сам искал нехватающее его быту чувство тёплого умиротворения. Нежного спокойствия, без нужды тревожиться о том, чем дети его возраста явно тревожиться не должны, но отвлекает касание к своей щеке. «Влажно» — первое, что успевает подумать юноша, оглянув Чарльза и пару фаланг его пальцев, что были испачканы в краске. Не сложно догадаться, что аккуратный мазок синевы украшал теперь и его веснушчатую щёку. И они улыбаются друг другу, молчаливо просто оглядывая, прежде, чем смущённо рассмеяться и отвести взгляд в сторону. — Прости, это было как-то слишком по-гейски, просто ты надулся так.. — Чарльз на улыбке вздыхает, но Джон касается кончиком кисти его носа, и сам оставив аккуратный след, усмехнувшись. — Полагаю, теперь мы квиты. Чарльз улыбается мягче, чем вызывает на губах Джона мягкую ответную улыбку и едва заметный румянец, и Ли поднимается, аккуратно взъерошив прядки чужих волос, — Не считай это снисходительностью, я всё ещё не хочу, чтобы кто-либо, включая твоих дружков-идиотов знал об этом, но.. — он замолкает поправив ладонью лямку рюкзака, отведя взгляд в сторону, — Если ты вновь захочешь составить мне компанию, завтра после уроков, просто постучи, а не стой у двери.. Джон молчит, оглядывая то, как солнце бликами играет на прядках чужих волос и в ожидающем взгляде серых глаз. Неуверенных, но менее категоричных. Менее холодно. Сердце пропускает удар, оставляя на душе приятное успокаивающее тепло, будто шторм над океаном успокоился. Дал волнам понежиться в лучах заходящего солнца, и Джон кивает. Не сомневаясь ни секунды, ловя ответную улыбку на чужих устах, — Я обязательно постучусь..