***
Саске предлагает Наруто сигарету. Тот качает головой, и Саске зажимает её губами и поджигает. Они сидят на траве холма и смотрят, как звёзды танцуют в ночном небе. Наруто не курит, но курит Саске. Сигареты той же марки, что и его брат — чёрная коробка с красивым фиолетовым орнаментом и закорючками спереди. (Ох уж это притворное раздражение Кибы, когда Наруто сказал, что чувствует запах дыма на его одежде. Как Киба поднял воротник, чтобы ощутить, как пахнут ругательства прямо под носом, «Чёртов Итачи» — показывая засосы по всему животу. Ярко-красные, как будто их нарисовала какая-то властная кисть. Наруто нахмурился, поняв, что Киба хочет похвастаться.) Саске держится подальше от Наруто, когда курит. Не по привычке, а потому, что он выдыхает фиолетовый дым и смотрит, как тот растворяется в воздухе. (Слишком часто в его воспоминаниях мелькает скривлённое от отвращения лицо Наруто, когда подростки курили яркие разноцветные сигареты не в клубе, а стоя на обочине или за домами. С напитками в руках они качались под приглушённую музыку. «Это так сладко, почти мерзко», — пояснял Наруто. — «Пахнет фруктами, которые слишком долго пролежали.») Звёзды медленно исполняют свой сладкий танец между никем и всеми. Музыки нет, но ритм томный и плавный. Они движутся в тысячу раз быстрее, чем Новый Горизонт, но с огромного расстояния этот медленный танец слишком хаотичен для вальса. (Это Киба предложил сходить. Одна его рука — на плечах Саске, другая показывает на пустоту в небе. Киба всегда был так эмоционален. «Вам двоим надо это увидеть. Это красиво. Просто, но эффектно и чертовски романтично. Вам, придуркам, пойдёт идеально», — поддразнил он. Наруто не спросил, пошли ли Киба с Итачи. Скорее всего, ходили, дурачки.) Саске тушит сигарету, пока дым не липнет к нему. Это пустая порча дорогого бренда, но немного никотина — всё, что нужно ему, чтобы успокоить нервы и привести в порядок разум. Он придвигается к Наруто. (Саске не напомнил Кибе, что у Наруто есть парень, да и Наруто не сказал, поэтому и тот решил, что не надо. Наруто не любил говорить об этом; не любил вспоминать Гаару) Наруто вздыхает, и с его губ срывается много искорок. Саске прижимается к нему, и от тепла его кожи бегут мурашки. Наруто стал таким горячим, как крышка старого ноутбука от игр на нём. Кожа Саске всегда холоднее, потому что Саске — человек, несмотря на то, что могут его глаза. Наруто был человеком только когда родился — до того, как в него запечатали падшего. (Павшим был бог клана, Кьюби, лисий бог огня и постыдного количества силы. Он был жестоким, беспощадным и скупым. Но он пал, жертва собственной жадности: его сбросили с Неба. Узумаки разорвали его тело, измучили и уничтожили, пока не осталась только его сердцевина, и впихнули её в ребёнка. Не из порывов честолюбия или жадности. А назло — и восемь поколений делали это назло) — Эй, Саске, — мягким голосом говорит Наруто, его дыхание щекочет щёки. — Могу я тебе сказать кое-что? Саске хмурится. Наруто никогда не спрашивает. Он выбалтывает без колебаний и раздумий и никогда не сомневается над ответом. Не допускает даже малейшего шанса, что Саске может от него отвернуться. (Он никогда бы не отвернулся. Он мог отказаться от всего мира, семьи и любого существа, которое когда-то жило, живёт и будет жить, но не от Наруто. Только не Наруто) Наруто видит, как беспокоится Саске, и хватает его за кулак, кладёт руку к себе на колени и с нежностью в пальцах раскрывает. Саске не против, но и не смотрит — и это ещё хуже. Не видит, но чувствует, как острые ногти Наруто царапают шершавую ладонь Саске. Лицо горит, а разум плавится. Наруто перестаёт царапать и говорит: — Что скажешь? Саске моргает, разум приходит в норму и понимает сказанное. Он открывает рот, но вырвавшийся звук неуловим. Он откашливается и пробует снова: — Что? Наруто пристально смотрит, и внутри Саске вспыхивает страх. Но Наруто проводит ногтем по его ладони, щёки краснеют слегка — достаточно, чтобы Саске мог заметить в темноте. (В Конохагакуре ходит байка о кланах. Стереотипы, что, например, Инузуки очень дикие, Узумаки — злые гавнюки, а Учихи — эмоционально сдержанные гении) Саске не обращает внимания на дрожь по всему его телу и чувствует послание. Он выдёргивает руку из руки Наруто и приковывает к нему взгляд. — Что с Гаарой? — спрашивает он. Гаара, который с Наруто, и наоборот. Гаара, хороший человек, несмотря на дерьмовое детство. Кто подойдёт Наруто лучше, чем Саске, кто сможет быть с ним, сможет понять и поддержать его, как настоящий возлюбленный. — Мы расстались. — Кажется, Наруто смутился. — Киба тебе не сказал? (Киба любил сплетни больше всех, даже больше, чем Микото Учиха. Было что-то в его манере говорить с людьми, успокаивать, заставляя охотно всем делиться. Киба любил что-то глупое и бессмысленное — вроде того, кто у кого увёл парня, кто из их компании растратил деньги или почему Саю никогда не разрешат вернуться в местный зоопарк) — Когда? — спрашивает Саске, игнорируя пожар внутри. Он смотрит холодно, а напряжённость его взгляда заставляет Наруто отвести взгляд. — Месяц назад. — И ты только сейчас говоришь это? — Я думал, Киба сказал тебе! — раздражённо отвечает Наруто. — ЭТО ЧТО, ЕГО РАБОТА — ГОВОРИТЬ МНЕ? — кричит Саске, с его губ срывается струя огня. — НАРУТО, ТЫ МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ. Я НЕ ДОЛЖЕН, БЛЯТЬ, УЗНАВАТЬ ТАКОЕ ОТ ДРУГИХ! (Он их свёл. Им с Гаарой было хорошо вместе, и благодаря ему Наруто был бы счастлив. Сколько Саске пришлось провернуть, чтобы они оказались в одном кругу? Вот это всё — просто чтобы они были вместе. Одни отношения — а настолько токсичные, что ему пришлось их прекратить из-за собственных убеждений) Саске смотрит вниз: его рубашка горит. Он закатывает глаза. — Чёрт, — и гасит пламя, не обращая внимания на Наруто. Наруто снимает куртку и предлагает её Саске, тот же занят только своей рубашкой. — Прости, — бормочет Наруто, подсовывая куртку ему в руки. — Пошёл ты, — бросает Саске и снимает с себя тлеющие остатки одежды. Наруто накидывает куртку ему на плечи, опускает голову и пристально смотрит на него: — Простил? Саске засовывает руки под куртку — больше не дрожит, но на Наруто не смотрит. Наруто притягивает его к себе, прислонившись к голой груди. — Прости, С…ке, — бормочет он, уткнувшись в него лицом. Саске вздыхает: чувствует ухмылку парня. — Иди в жопу. — Только в твою. (Через неделю после того, как Наруто расстался с Гаарой, Киба отвёл его в сторону. — Я тебя научу, как стереть Учиху в порошок! — заявил он. Наруто смутился, а Киба закатил глаза и отмахнулся: — Дурачка кому-нибудь другому будешь включать, — и замолчал. — Правда, не надо. Заткнись и просто смотри. Ну и Наруто, всё ещё растерянный, послушался. Он был действительно сбит с толку. — Как ни странно, это просто. — Для гениев — да. — Не очевидно? Киба откинул голову и рассмеялся. — Вот почему это так весело. Они знают, что ты делаешь, но, как и многие люди, питают слабость к тем, кого любят) Наруто толкает Саске вперёд, пока тот не заваливается на спину, а Наруто — не ложится на него, как яркая, горящая звезда. Саске чувствует, как Наруто повторяет его имя, будто злой язычник. — Я тебя ненавижу, — скрипит он, и Наруто хихикает, прижимаясь, и смотрит на Саске большими голубыми глазами. — Что скажешь? Будешь встречаться со мной? (Если бы Гаару спросили, в какой момент он понял, что должен расстаться с Наруто, он бы сначала ответил: — Что за грёбаная херня? Но если бы это спросил тот, кто был для него важен — он бы сказал, что таких моментов было много. Но самый убеждающий, который разрушил всё — когда Гаара без предупреждения пошёл к нему в гости: прошёл в дом, на кухню — там стоял Наруто, что-то помешивая в кастрюле, а сзади него был Саске, обхвативший его талию и подбородком уткнувшийся в шею. Они тихо переговаривались, Саске пробовал карри, жалуясь, что мало помидоров. Наруто посмеивался и поддразнивал его за любовь к помидорам, которых там нет. Это было так трогательно. Гаара чувствовал себя незваным гостем. Чувствовал, что вторгся в эту трогательную сцену своего парня и его лучшего друга. Что самое худшее — когда он кашлянул, чтобы отвлечь их, ни Наруто, ни Саске не выглядели виноватыми. Будто не понимали, насколько странно это было. Наруто просиял и бросился обнимать Гаару, как всегда сильно любя, а Саске — единственный, от которого он ждал хоть слова, просто спокойно стоял. Так, как бы стоял, если бы признал, что это его судьба. Потому что Гаара знал, что Учихи соображают в эмоциях лучше, чем о них говорили люди. Но он не собирался мириться с этим дерьмом. Пусть Учиха закатает губу и не думает о его грёбаных страданиях. Гаара не страдал. Той же ночью он бросил Наруто. Конечно они об этом разговаривали: Наруто должен был знать почему. Что он сделал? Или не сделал? И проговорили они долго. Когда начиналось утро, они расстались.) Саске пристально смотрит на него и спрашивает: — Ты не жалеешь? Разве ты не должен быть с тем, кто… Я не знаю… Больше похож на тебя? Наруто щурит глаза, фыркает и дёргает Саске за щёки. — Шутишь? — и обхватывает подбородок. — Никому не нужен полностью на них похожий. Не нужно разбираться во всём, что я пережил, Саске. Ты не ждёшь этого от меня, тогда почему должен я? Саске открывает рот, чтобы объяснить Наруто — он не прав. Он готов цитировать все научные труды, которые прочитал — и понимает, что испытывает к Наруто. — Ты прав, — но произносится это. Наруто улыбается, подаётся вперёд и целует его.***
— Ты милый, когда дуешься, — говорит Киба, когда ставит ещё фильм. И на экране чрезмерно драматично мелькает название. — Я не дуюсь, — ворчит Итачи. Увидев название, он приподнимает бровь: оно ему знакомо. Фильм, который Киба видел столько раз, что Итачи не приснится. Он следит за Кибой, который откидывается на спинку дивана, но смотрит на Итачи. Он вытягивает ноги, пальцами касаясь бёдер Итачи, а руками тащит край большой серой футболки себе между ног. — …тачи, — говорит он многообещающе. Киба усмехается, прижимая ноги к Итачи. — Хочешь сыграть в игру? Итачи смотрит между ног Кибы и встречает его взгляд с ухмылкой. — Смотря что за игра, — отвечает он. — Это весело? — и берёт Кибу за лодыжки. Киба немного раздвигает ноги, всё ещё прикрываясь. — Это очень весело, — поддразнивает Киба, — Она называется «Есть ли на Кибе трусы?» — И правда весело, — отвечает Итачи хрипло и томно. — А если я выиграю? — Можешь трахнуть меня. — А если проиграю? — Значит, трахну тебя. Итачи улыбается в ответ. — Боже, боже, — и целует колено Кибы, а руки скользят вдоль его ног. — Интересно, какой же ответ верный? И делает свою ставку.