Демонический цветок

В тот момент, когда Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ, изучая флору и фауну Царства Демонов, наткнулись на какой-то огромный цветок, растущий прямо из голой земли посреди каменистой поляны, в голове у Шэнь Цинцю возник огромный восклицательный знак. Красный цветок с сомнительными кудрявыми лепестками? Один-единственный на голой поляне? Глубоко в дебрях демонических джунглей? Очевидно, что это ловушка! Шэнь Цинцю отступил на один шаг назад, не отрывая взгляда от цветка, как будто эта дрянь могла взвиться в воздух и, раззявив свою цветочную пасть, отгрызть им пол-лица. А она наверняка могла. Путешествие в демонические джунгли приносило им и не такие сюрпризы. — Бинхэ, давай мы развернемся, и… Шэнь Цинцю посмотрел на Ло Бинхэ и не договорил, почувствовав холодок на загривке. Его муж словно прирос к месту, зачарованно глядя на демонический цветок. Его глаза были широко распахнуты, зрачки расширены, рот приоткрыт… В один миг в голове Шэнь Цинцю пронеслись десятки грязных ругательств. Это растение точно как-то влияло на Бинхэ! Но сам он не почувствовал никаких изменений. Почему? Это растение действовало только на демонов? И тут Шэнь Цинцю догадался, почему на пути к этой поляне им не повстречалось ни одного демонического существа. Наверняка дело было в том, что половина нечисти, у которой мозгов побольше, избегала этого места за несколько ли, а оставшаяся неудачливая половина, которая оказалась загипнотизирована, успела уже сто раз ужалиться, подохнуть и перегнить! Шэнь Цинцю всё думал, почему земля в этой местности разила темной ци, а ответ был донельзя прост — тела, разлагаясь и уходя под землю, оставляли после себя темную энергию, которая накрепко впитывалась в почву, подкармливая растения поблизости. И этот цветок в том числе. Вот почему он продолжал жить на этой высушенной земле! Вдруг Ло Бинхэ шатнулся вперед. — Бинхэ, не иди туда! Заклинатель подорвался, бросившись наперерез, но было поздно — Ло Бинхэ уже дотронулся до цветка. В этот же момент лепестки дернулись и ужалили его, как змеи, выпрыгнувшие из потревоженного гнезда. — Нет! — вскрикнул Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ издал глухой звук боли, отдернул руку и замотал головой. Шэнь Цинцю подскочил и поддержал его за локоть, одновременно оттаскивая от источника опасности. Он сам не попал под действие цветка только потому, что был человеком. Но вот Ло Бинхэ был человеком лишь наполовину. Его демоническая сторона не смогла победить искушение. И хотя он был не простым демоном, что значило, что он не умрет даже от самого сильного яда, но от физической — или ментальной — боли даже никакой золотой ореол защитить был не в силах. — Вот дерьмо, — выругался-таки Шэнь Цинцю, то оглядываясь на опасные лепестки, трепещущие в ожидании новой жертвы, то обеспокоенно поглядывая на Ло Бинхэ. Тот слабел прямо на глазах. — Про… Простите, я… — Бинхэ щурился, с трудом шевеля побелевшими губами. — Я… Не смог… Себя контролировать… — Ничего, ничего, забудь, — торопливо отмахнулся Шэнь Цинцю. — Скорее скажи, что с тобой? Как ты? Ло Бинхэ вдруг начал заваливаться набок, и Шэнь Цинцю подхватил его ещё и за талию. Вот тут заклинатель по-настоящему забеспокоился. Чтобы протагонист падал из-за одного-единственного соприкосновения с каким-то там ядовитым цветком? Это уже не шутки!  — Бинхэ?! Шэнь Цинцю с тревогой взглянул на Ло Бинхэ, все сильнее наваливающегося на него. Глаза полудемона уже почти закрылись. Заклинатель осторожно повернул его лицо к себе: — Бинхэ, ты меня слышишь? Не молчи! Ло Бинхэ с трудом разлепил глаза, уставившись на Шэнь Цинцю, умирающего от волнения, и тяжело, словно борясь с какой-то неведомой силой, выдавил: — Голова… болит, — полудемон со вздохом уткнулся лбом в шею Шэнь Цинцю. — Шицзунь, мне больно… Заклинатель судорожно схватился крепче, с трудом удерживая Ло Бинхэ в вертикальном положении. — А ещё? Ты чувствуешь что-нибудь ещё? — Жарко, — голос Ло Бинхэ почти превратился в скулеж. — Я хочу домой. Полудемон снова вздохнул, прижимаясь сильнее, и Шэнь Цинцю вздрогнул от того, насколько горячим был лоб, прижатый к его шее. Температура, головная боль, цветок, приманивающий демонов… Шэнь Цинцю со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, вспомнив. Ну конечно. Девятый том, 24 экстра. С трудом подавив желание залиться благим матом, заклинатель напряженно начал вспоминать, что это за расчудесный цветик встретился на их пути. В одной из экстр оригинальной новеллы Самолёт решил пойти в отрыв, продемонстрировав читателям все «самые крутые черты главного героя, делающие его главным героем». Для этого-то и нужен был этот… Господи, а как Самолет его назвал-то? Вроде, цветок именовался «Совершенный Искуситель», но Шэнь Цинцю не мог поручиться за точность — братан был падок на глупые, схожие между собой названия. Зато память не подводила Шэнь Цинцю в том, как это растение действовало — в конце концов, он посвятил обругиванию той главы не одну тысячу символов! Единственным предназначением данного цветка было пробудить «ярчайшие страсти». Пока эти страсти не будут удовлетворены, яд не прекратит свое действие, а если их не удовлетворить… Жертва умрет в жутких мучениях. Самой частой «страстью» большинства демонов было естественное для всякой нечисти желание убивать. Но так как вокруг не было ни одного существа, которое они могли бы убить, они убивали себя. Конечно, всесильный главный герой Самолета, в отличие от них, мог удовлетворить желания, не причиняя вреда себе. Страстей у оригинального Ло Бинхэ оказалось несколько. Одной из них было то же, что и у других демонов — жажда убийства. Она накрыла Ло Бин-гэ с головой, заставив его кровавым дождем пройтись по территории не менее трех тысяч ли, и утолила себя только тогда, когда протагонист снес головы не менее десяти тысячам смертоносных монстров, демонических тварей, которыми кишели все земли. Картина была поистине ужасающая и будоражащая: звериные тела, сваленные в гигантские кучи, больше напоминали горы, а кровь жертв — реки, текущие без остановки. Результатом этой резни стала вознесшаяся до небес слава Непревзойденного Владыки, пополнившая его гарем полусотней преданных воздыхательниц. Другой страстью Ло Бин-гэ оказалось желание полного самоутверждения. Ло Бин-гэ не остановился в своих завоеваниях: выйдя за границу собственных владений, он играючи захватывал мелкие княжества и крупные королевства, хватал развевающиеся знамена побежденных князей и лордов, кидал подчиненным и шел дальше, покоряя город за городом и землю за землей. В каждом новом месте он заставлял людей вставать на колени и восхвалять его. Кроме того, он забирал кольца побежденных феодалов — иногда отрубая сразу с пальцами — и вешал на веревочку. Позже эти кольца совершенно очаровательно звенели на груди одной из его новых жён, звонко перекликаясь с её вскриками, пока Ло Бинхэ брал её, стоя по колено в фонтане из вина. Конечно, в очередном золотом дворце, который он несколько часов назад самолично сделал своим. Последней страстью Ло Бин-гэ была, конечно, неутолимая жажда любовных утех. Он устроил знатный пир только для себя и своего гарема, а потом выгнал из дворца всю прислугу и охрану, поднял мосты, запирая себя и семь сотен красавиц в абсолютной изоляции, и развлекался с ними семь дней и семь ночей (у Шэнь Цинцю были вопросы. Много вопросов. Знал ли Самолет хоть что-то о том, как работает физиология? Период работы мышц, влияние усталости на психику, чертов рефрактерный период и банальное обезвоживание?). Стоит ли говорить, что молва о многодневной оргии, сотрясшей Небеса и опрокинувшей луну и звезды, обросла просто немыслимыми слухами и сделала образ главного героя ещё более недосягаемым? Подумать только — один-разъединственный цветок, и сколько мороки! А ведь этот день так хорошо начинался! Шэнь Цинцю мог только гадать, какие страсти таятся внутри его мужа, когда, поддерживая Ло Бинхэ под талию, летел с ним в сторону его демонической резиденции. До вступления яда в полную силу оставалось всего ничего — на это указывало тяжелое дыхание Ло Бинхэ и его пульсирующая багряная метка. Когда тело и душа Бинхэ определятся со своими страстями, те заполнят его существо новыми силами, которые будут направлены на выполнение одной-единственной цели. Или нескольких. И сейчас, когда тело и душа Бинхэ пребывали в смятении, Шэнь Цинцю мог предпринять что-то, чтобы обезопасить себя и окружающих. Опустившись во внутреннем дворе, Шэнь Цинцю быстро спросил: — В Зал смирения? Залом смирения называлось сокровенное место под дворцом, окруженное со всех сторон волшебным магическим полем, защищающим его от попыток проникновения как изнутри, так и снаружи. Если опутать Бинхэ вервием бессмертных, у них получится выиграть немного времени — по крайней мере до тех пор, пока не удастся выяснить, с какой страстью они имеют дело. Отпускать состояние Ло Бинхэ на самотек было чрезвычайно опасно. А вдруг в этой вселенной его тайным желанием окажется сожжение пика Цанцюн? Однажды Бинхэ ясно дал понять, что жестоко ревнует ко всем, кто улыбается Шэнь Цинцю! Ло Бинхэ хрипло дышал, явно не в силах ответить на поставленный вопрос, и Шэнь Цинцю кивнул самому себе: Зал, значит, Зал. Но когда они направились в сторону подземелий, Бинхэ вдруг вынырнул из забытья и выдал глухо: — Не туда. — А куда? — Шэнь Цинцю остановился, внимательно оглядывая Бинхэ, чтобы проверить, не пытался ли Бинхэ, поддавшийся тайным желаниям, его обмануть. — В… Покои. Шэнь Цинцю медленно и тяжело вздохнул. Значит… Ло Бинхэ чувствует приближение этой страсти. Ну, если это Ло Бинхэ, этого следовало ожидать… — Ты уверен? Может, всё-таки Зал смирения? — в Шэнь Цинцю сейчас говорила его почти сломленная надежда на сохранение целостности его бедной хризантемы. Ло Бинхэ сумел приподнять уголки губ: — Я чувствую… Что вам… Не стоит беспокоиться. Шэнь Цинцю криво улыбнулся, но всё-таки последовал просьбе Ло Бинхэ — потому уже совсем скоро рылся в их с Бинхэ покоях, пытаясь отыскать масло, которое всегда хранил в ближнем ящичке. То, что давало обезболивающий эффект. Так, на всякий случай. Потом достал и вервие бессмертных. Тоже… На всякий случай. Если Бинхэ выйдет из себя, это будет единственным подручным инструментом для сдерживания его сил в постели. Ну да, да, только духовных — но и это уже было что-то! Цинцю совсем не хотел, чтобы их кровать с треском разломилась от случайного выброса ци! Или чтобы его муж, случайно или намеренно, использовал свою кровь, заставляя Шэнь Цинцю плакать и умолять от перевозбуждения… Шэнь Юань уже имел опыт — попавшийся им тогда афродизиак был особо забористым. Большое спасибо, больше не хочется. Ло Бинхэ, привалившись к деревянному изголовью постели, выравнивал дыхание, наблюдая за быстрыми передвижениями мужа по спальне. Всё, на чем он мог сосредоточиться — это странный жар в груди, что разгорался всё сильнее и сильнее с каждым мгновением. В какой-то момент его сознание пронзила короткая вспышка, и он застонал. Шэнь Цинцю, взволнованно вскинувшийся в мгновение, потрясенно замер: Ло Бинхэ стонал, но уже… Совсем не как от боли. Полудемон стиснул зубы, переживая волну дрожи по конечностям. Осязание, слух, зрение — всё обострилось, как будто тело находилось на грани своих возможностей, кровь бешено застучала в висках… А потом в резко опустевшем разуме возникло одно вполне конкретное желание. Шэнь Цинцю, видя, как Бинхэ, широко распахнув глаза, прожигает взглядом стену напротив, мигом очутился рядом. Он осторожно обхватил запястье Ло Бинхэ прохладными пальцами, проверяя меридианы. — Неужели так скоро… Яд уже начал действовать? Ло Бинхэ медленно отстранил руку Шэнь Цинцю, и заклинатель ощутил в этом простом движении какую-то… Невероятную силу. В отличие от прохладных пальцев Шэнь Цинцю, пальцы Ло Бинхэ почти горели. Метнув взгляд на чужое лицо, Шэнь Цинцю сглотнул. О. Этот взгляд предвещал очень, очень долгую ночь. — Шицзунь, — голос Ло Бинхэ стал чрезвычайно низким, а взгляд — капельку мутным. Он притянул Шэнь Цинцю за талию, роняя его на себя, и, подавшись чуть выше, жарко поцеловал — быстро, смело, сминая губы и обрывая дыхание. Шэнь Цинцю промычал что-то невнятное, уперся руками в твердую грудь, рефлекторно пытаясь оттолкнуть, но Ло Бинхэ легко одолел его сопротивление, прижав за ягодицы к своему паху и оттягивая нижнюю губу зубами. Цинцю задрожал, не ожидая, что все закрутится так быстро, и проговорил насилу: — Сто… Стой, Хотя бы скажи мне, чего хочешь! — Не знаю, — пробормотал Бинхэ, одним резким движением разорвав тесемки чужого пояса, чтобы пробраться ладонями к пояснице Шэнь Цинцю. — Я… Только… Чувствую. — Что ты… Гх! Чувствуешь? Шэнь Цинцю пытался оставаться хладнокровным, но жадные ладони, скользящие по его спине, очень сильно этому мешали. — Хочу вас, — жарко выдохнул Бинхэ ему в рот и утянул в новый головокружительный поцелуй. — Хочу тебя, — яркий засос под подбородком, и Шэнь Цинцю вытянул шею, зажмуриваясь от сладкой боли. — Хочу… Тебя… Внутри… Шэнь Цинцю вдруг почувствовал, как будто ему вдарили под дых. — Что? — спросил он, хватая лицо Бинхэ в свои ладони. Бинхэ, словно тоже только что осознал, что сказал, замер, тяжело дыша. Они застыли совсем близко, тесно прижимаясь телами, непонимающе глядя друг другу в глаза. — Бинхэ. Повтори. — Тебя… — Бинхэ с трудом сглотнул, пытаясь не упасть с головой в жар, охвативший всё его тело. — Внутри? Щеки Шэнь Цинцю порозовели, и он закусил губу, прежде чем тихо потребовать: — Объяснись. Ло Бинхэ раскраснелся в ответ, впервые за долгое время их супружеской жизни ощущая настоящее смущение. Он приоткрыл рот, и слова, передающие желания из самой глубины души, полились сами собой. Его голос был тих и слегка подрагивал: — Хочу… Чтобы ты управлял мной. Сжимал мои запястья и бедра. Чтобы делал со мной всё… Всё, что я делал с тобой, чтобы ты заставлял меня умирать и возрождаться в твоих руках… Шэнь Цинцю потрясенно распахнул глаза, а Ло Бинхэ, запнувшись на мгновение, за которое сформулировал все свои желания в одном, прошептал: — Хочу стать… Твоим. Возьми меня. Возьми меня, шицзунь… Его зрачки на мгновение вспыхнули красным светом. Щеки Шэнь Цинцю загорелись, брови опустились ниже и губы разомкнулись, но полудемон начал говорить вновь, не давая ему сказать: — Возьми меня так, — он сглотнул тяжело, — чтобы… Я… Разрыдался. Поцелуй меня. Можешь укусить… Лицо Шэнь Цинцю полно смущения и неловкости. Заклинатель опустил голову, не сумев выдавить и слова, потерянный и непонимающий. Ло Бинхэ зацепился взглядом за его щеки, потемневшие от румянца, влажные от поцелуя губы; в груди все сжалось в комок, и опять слова вырвались раньше, чем он смог подумать: — Свяжи меня. Шэнь Цинцю медленно поднял на него глаза, и Ло Бинхэ, наконец-то видя хоть какой-то отклик, торопливо пробормотал: — Свяжи меня, пожалуйста. Я буду послушным, я просто хочу, чтобы ты был доволен… Шэнь Цинцю закрыл ему рот ладонью, и Ло Бинхэ послушно замолк — внутри что-то восторженно затрепетало от одного этого мягкого нажатия руки. Шэнь Цинцю пристально смотрел на Ло Бинхэ, скользя глазами по его лицу. Шэнь Цинцю соврал бы, если бы не назвал Ло Бинхэ привлекательным. Соврал бы, если бы сказал, что сам вид Ло Бинхэ, его дыхание, взгляд и слова ничего в нем не вызвали. Соврал бы, если сказал, что не может сделать того, о чем просят. Прикрыв глаза, Шэнь Цинцю немного неловко подвинулся, пытаясь устроиться так, чтобы одежда не давила на медленно наливающийся кровью член. Ради всего святого, в Ло Бинхэ не был заинтересован разве что мертвец, а Шэнь Цинцю был всего лишь миллениалом. И совсем чуть-чуть геем. Но… — Ты в самом деле хочешь этого? — спросил Шэнь Цинцю, отняв свою руку от чужого рта. — Да, — Ло Бинхэ сглотнул. — Больше всего на свете. Взгляд Шэнь Цинцю был… Сложным. Он все ещё не был уверен, что не причинит Ло Бинхэ боль, согласившись на все его бесстыдные предложения. Ло Бинхэ прекрасно видел неуверенность, смущение и внутреннюю борьбу своего мужа. Он видел, как тяжело ему решиться, и почти не дышал — потому что безумно боялся, что ему откажут. Что муж, смутившись до крайности, сбежит, как уже бывало, и тогда этот черный огонь, обжигающий горло из самых глубин сердца, поглотит его с головой, а он не сможет выбраться. Сердце Ло Бинхэ сжалось вновь, уже от страха, брови заломились и губы задрожали. — Пожалуйста. Это всегда работало. Это сработало и сейчас. Шэнь Цинцю неловко отвел взгляд на мгновение, не в силах смотреть в умоляющие глаза Ло Бинхэ, наполняющихся слезами, но затем… Он обхватил щеки мужа ладонями и поцеловал первым — робко, смущенно в какой-то степени, но для Ло Бинхэ даже этот неловкий поцелуй был подобен спасительной руке, протянутой тонущему в минуту смертельной опасности. Ло Бинхэ вжался в этот поцелуй, жмурясь отчаянно, и перевел ладони на спину мужа, пытаясь притянуть его к себе ещё ближе. Шэнь Цинцю послушно прогнулся в пояснице, приникая телом к телу. Он чувствовал, как бешено бьется чужое сердце, и сомнения в его душе медленно таяли. Медленно, но верно поцелуй из ласкового и неуверенного превратился в любящий, утверждающий и успокаивающий одновременно. Ло Бинхэ умоляюще приоткрыл рот, безмолвно упрашивая Шэнь Цинцю углубить поцелуй. В следующее мгновение по его губам скользнул горячий язык, и по телу полудемона прошлась легкая дрожь — вести поцелуй Шэнь Цинцю удавалось гораздо лучше, чем самому Бинхэ. Его язык скользил легко, почти невесомо поддразнивая, лаская губы и нёбо, сплетаясь с чужим и расходясь в томительной игре. Ло Бинхэ судорожно сжал пальцы, сминая одеяние мужа. Шэнь Цинцю невесомо огладил ладонью чужую щеку. Уступить Шэнь Цинцю, отдать ему лидерство… Было ошеломительно приятно. Ло Бинхэ тихонько всхлипнул, ощущая, как где-то в груди становится легко-легко, а руки, крепко держащие Шэнь Цинцю, словно в страхе, что тот исчезнет, медленно расслабляются. Сейчас ему не нужно было внимательно следить за процессом, контролировать себя, чтобы не сделать мужу нечаянно больно, чтобы не порвать одежду, чтобы не расстроить, чтобы еще много чего «не»… А сейчас ему нужно было лишь лежать и послушно принимать то, что хочет с ним сделать муж. Так хорошо… Ло Бинхэ готов был растаять от одного ощущения силы, идущего от своего мужа. Уши Шэнь Цинцю заалели, когда он почувствовал, как Ло Бинхэ под ним тихо, едва слышно застонал сквозь поцелуй. По спине волной прошлись мурашки, и он инстинктивно сжал пальцы на плече Ло Бинхэ, словно убеждаясь, что в самом деле это слышит. Ло Бинхэ накрыл его ладонь своей в ответ, и Шэнь Цинцю поразился тому, насколько слабой, нежной была хватка его обычно уверенного и напористого мужа. Ох… Не один он нервничал, верно? Шэнь Цинцю медленно разорвал поцелуй, и Ло Бинхэ приоткрыл глаза. Шэнь Цинцю не отстранился. Его тяжелые пряди волос щекотали щеки и плечи. Шэнь Цинцю облизнул влажные губы, глядя на Ло Бинхэ сверху вниз, и тот судорожно вдохнул, внезапно вспоминая, что нужно дышать. Шэнь Цинцю глядел на него иначе. В его твердом взгляде проступила уверенность и мягкая решимость, а на дне зрачков загорелось ответное желание. Ло Бинхэ не мог этого не заметить. Ресницы полудемона подрагивали, сгоняя влагу к уголкам блестящих глаз, тон голоса невольно сменился на неуверенный: — Шицзунь?.. Шэнь Цинцю провел рукой по его груди и заставил отклониться на спину — шелк белых простыней захолодил кожу. — Не «шицзунь», — прошелестело над ухом Бинхэ. — Подумай и скажи ещё раз. Шэнь Цинцю наклонился ниже. Его легкое, теплое дыхание коснулось шеи, и Ло Бинхэ вновь ощутил дрожь, прокатывающуюся по позвоночнику. Чуть влажные губы мягко коснулись кожи, скользнули по пульсирующей жилке, а затем… Ло Бинхэ потрясенно ахнул, когда зубы Шэнь Цинцю сомкнулись на его шее. Укус был совсем легким, едва ощутимым — больше намек, поддразнивание, чем настоящий укус. Шэнь Цинцю неожиданно фыркнул, а затем ущипнул Ло Бинхэ за щеку, обращая на себя внимание: — Ну же. Как мой супруг должен называть меня? В голосе Шэнь Цинцю было слышно легкое недовольство. В горле Ло Бинхэ что-то сжалось, когда он, будто боясь чего-то, проговорил еле слышно: — Муж. В ответ Шэнь Цинцю вознаградил его нежным взглядом из-под полуприкрытых глаз и мягкой улыбкой: — Молодец, — слово пропало меж их губ с новым поцелуем. По телу Ло Бинхэ прошлась приятная дрожь от похвалы, и он сдавленно всхлипнул, с трудом сдерживая слезы — ну как не заплакать, когда шицзунь нежно расцеловывает щеки, ласково гладит и смотрит с такой безумной теплотой в глазах?.. Шэнь Цинцю вздохнул, мимолетно прикасаясь губами к заостренному кончику уха. Для него всё происходящее было в новинку. Он ещё никогда, никогда за все годы их супружеской жизни не был ведущим. Потому, что просто не смог бы — так ему думалось, но то, что происходило сейчас, явно этому противоречило. Он в самом деле хотел Ло Бинхэ. Хотел не так, как всегда, и сейчас в нем бурлили чувства и желания, не совсем похожие на те, когда он был снизу. Это было особенное желание окутать лаской и заботой, желание ласкать и целовать, хвалить, гладить… И… желание контролировать. Что-то в глубине души Шэнь Цинцю жадно дрожало, когда он видел, как его муж жалобно скулит, поднимает голову выше, открывая беззащитную шею, послушно следует его указаниям и смотрит нежным взглядом. Стоило Шэнь Цинцю проявить инициативу, как Бинхэ мгновенно расслабился в его руках, глядя снизу-вверх влюбленно и потерянно одновременно. И тогда… Шэнь Цинцю безумно захотелось, чтобы такого Бинхэ видел он и только он. Руки — уже даже не ясно, чьи именно — быстро лишали их обоих одежд, пока кожу не захолодил воздух. По мановению руки заклинателя небольшие красные светильники и свечи, всегда стоящие в их покоях, зажглись теплым огнем, разгоняя полумрак спальни и роняя на постель нежные красные отсветы, тенью вычерчивая два переплетенных тела. Шэнь Цинцю уложил чужие руки себе на талию, и Ло Бинхэ слабо улыбнулся. — А-Юань, — тихо позвал он, потираясь носом о чужую шею, прижимаясь ближе. Несмотря на то, что муж открыл ему свой самый большой секрет — секрет своей личности — Бинхэ никогда не называл его так. Хранил знание в сердце и оберегал его, но не использовал. А сейчас захотелось. Но потом Ло Бинхэ замер, испугавшись ответной реакции — а вдруг переходить эту черту было нельзя? Вдруг он всё испортил? Шэнь Цинцю медленно отстранился, ошеломленно оглядывая взволнованное лицо напротив. Впервые за две жизни собственное имя, произнесенное чужими устами, показалось ему настолько… Волнующим. Шэнь Цинцю удивленно хмыкнул, приподняв брови, и опустил большой палец на подбородок Ло Бинхэ, приоткрывая его рот. — Повтори. — А-Юань, — почти простонал Бинхэ, и Шэнь Цинцю, выдохнув тягуче, скользнул языком в его рот, словно бы пробуя своё имя на вкус. Ло Бинхэ жадно вцепился в чужую талию, не в силах отпустить. Он сам уже не был уверен в том, кто из них ведет, а кто подчиняется. Шэнь Цинцю целовал настойчиво, легонько прикусывая, как любил Ло Бинхэ, но оставался неизменно осторожным и нежным. Его зубы никогда не сжимали губы мужа до крови. И иногда Ло Бинхэ даже искренне об этом жалел. Он был бы счастлив, если бы на его губах — или хоть где-то ещё — хоть ненадолго остался след от зубов его драгоценного мужа. Тогда, возможно, не один десяток докучливых демониц и не менее настырных заклинательниц даже не взглянули бы в его сторону, потому что они бы видели. Видели, что он принадлежит Шэнь Цинцю. Эта мысль особенно завела полудемона. Ло Бинхэ не прикладывал особых усилий, чтобы перевернуть мужа на спину — скорее по привычке, чем по осознанному велению разума. Он потерся о бедро Шэнь Цинцю своим возбуждением, и, несдержанно сжав зубы на белой журавлиной шее, поставил свою собственническую метку. Его голос, низкий и хриплый, был почти рычащим: — Мой муж. Мой А-Юань… Не успел Ло Бинхэ зализать оставленный собой след, как небо перевернуло землю, и он вновь ощутил мягкость простыней. Шэнь Цинцю навис над Ло Бинхэ. Его рука опустилась на широкую грудь около старого шрама. — Не торопись. Сегодня веду я, — уголки губ Шэнь Цинцю изогнулись в слабой ухмылке. Ло Бинхэ подумал, что задохнется. Уверенные действия Шэнь Цинцю, его спокойный голос и мягкий взгляд вмиг обуздали его, приковав к месту. Он взял ладонь мужа и приложил к своей пылающей щеке, глядя преданно и смиренно: — Мой муж может делать с этим Бинхэ всё, что пожелает. Пальцы Шэнь Цинцю скользнули по груди Ло Бинхэ, останавливаясь там, где гулко стучало сердце. — И Бинхэ будет послушным? Ло Бинхэ задышал чаще, закусывая губу. Его муж, сам того не ведая, надавливал именно на те точки, о которых, похоже, не подозревал. Быть послушным. О, Ло Бинхэ мечтал быть послушным для него. — Конечно, — полудемон вновь сглотнул. — Этот муж подчинится любому желанию А-Юаня. — О? Шэнь Цинцю ехидно прищурил раскосые глаза, игриво постукивая кончиками пальцев по груди мужа: — Неужели моему Бинхэ хватит терпения? Ты только что вырвался. Как я могу быть уверенным в твоих словах? Ло Бинхэ вновь прикусил губу, а затем предложил: — Муж мог бы… Меня связать. Шэнь Цинцю смерил Ло Бинхэ задумчивым взглядом, а затем потянулся к прикроватной тумбочке. Уже держа в руках веревки, уточнил: — Бинхэ понимает, что у нас есть только вервие бессмертных? По телу Ло Бинхэ прошлась дрожь, и он с трудом удержался от того, чтобы не застонать. Да, да, да, и еще раз да! — Да, муж, я хочу этого! Заклинатель тихо хмыкнул, нежно погладил его по щеке кончиками пальцев, а затем приказал неожиданно властно: — Вытяни руки вперед. Ло Бинхэ сглотнул, прежде чем послушно протянуть мужу руки — прижать запястье к запястью и не торопиться, не торопиться даже если очень хочется, ведь Шэнь Цинцю в любой момент мог слишком забеспокоиться и прекратить все. До этого они так и не решились использовать полноценное вервие — в прошлые разы Шэнь Цинцю использовал обычные веревки, укрепленные специальными заклинаниями. Конечно, их прочности никогда не хватало, и где-то глубоко в душе Ло Бинхэ жило разочарование оттого, что эти веревки никогда не могли обеспечить настоящей беспомощности. Ощущения, что он находится в чужой власти, ощущения, что ничего не сможет сделать, пока не позволят. Но теперь… Алая веревка осторожно обвила руки лишь чуть выше локтей. Виток, второй, третий… Шэнь Цинцю осторожно подтянул вервие, просунув под него два пальца, чтобы не было слишком туго, а затем плавно затянул узел. Затем он вновь потянул веревку, снова три витка, узел… И опять. Ло Бинхэ восхищенно вздохнул. Узор был не очень сложным, но ему самому и в голову не приходило, что можно… так. Не просто связать, а сделать это красиво. Постепенно Ло Бинхэ чувствовал, как бурлящая сила в его меридианах успокаивается, замедляется и, наконец, затихает. Медленно, начиная от рук и заканчивая стопами, его ци подчинялась вервию бессмертных, оставляя после себя ощущение полного бессилия. Как будто он стал простым человеком. Шэнь Цинцю дошел до запястий, затянул последний узел, а затем поднял глаза: — Подними руки выше. Ло Бинхэ послушно последовал движению Шэнь Цинцю — шицзунь потянул за конец веревки, затягивая последний узел на резном изголовье кровати. — Му-уж… — почти проскулил Ло Бинхэ, терзаясь желанием. — Ш-ш-ш, — Шэнь Цинцю успокаивающе коснулся губ Ло Бинхэ в коротком поцелуе. — Веди себя хорошо. Шэнь Цинцю отстранился, с удобством усевшись на бедрах Ло Бинхэ, прижимая его член, уже давно вставший, к животу, спокойно, вдумчиво рассматривая веревки — Бинхэ с трудом подавил капризное хныканье — а потом наконец пришел к какому-то выводу. Ло Бинхэ тревожно дернулся, когда муж сдвинулся ниже, приподнимаясь. Шицзунь ведь не оставит его сейчас?.. Беспокойные мысли Ло Бинхэ прервало нежное поглаживание по бедру: — Ну что ты там придумываешь? Ло Бинхэ ответил ему отчаянным взглядом. — Я никуда не уйду, — Шэнь Цинцю скользнул взглядом по вставшему члену Ло Бинхэ, вновь успокаивающе погладил его по бедру и улыбнулся: — Более того… Если мой Бинхэ будет послушен, я вознагражу его. Шэнь Цинцю слабо прикусил его губу напоследок, оглаживая связанные руки, и Ло Бинхэ низко застонал. С его члена уже текло, пачкая живот. Прозрачная жидкость стекала ниже, пачкая простынь и бедра Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ подрагивал лишь от одной мысли о том, как эти стройные ноги удерживают его большие бедра сведенными. Когда Шэнь Цинцю отстранился, чтобы взять флакон с маслом, полудемон немного завозился под своим мужем, нарочно натягивая веревки, чтобы с благоговейным трепетом убедиться, что не сможет вырваться. Тугое натяжение, ощущение мягких веревок, стягивающих кожу… Шэнь Цинцю связал его аккуратно, оставляя вервие довольно слабо натянутым. Но стоило только Ло Бинхэ опуститься чуть ниже, и веревки, надежно привязанные к изголовью, натянулись гораздо сильнее. Кожу кольнул легкий ожог, и Ло Бинхэ позволил себе немного помечтать о следах синяков, но мечты эти были бесплодными. Благодаря силе демонической крови, столь мелкое повреждение исчезнет, как только веревки будут сняты. К сожалению. Шэнь Цинцю бросил на него очередной предостерегающий взгляд, и Ло Бинхэ тут же перестал возиться. Заклинатель вздохнул и качнул головой, откупоривая флакон с маслом, стараясь игнорировать жадный блеск в чужих глазах, потому что от этого смущался сильней, чем следовало бы позиции ведущего. А ведь он и так старался держать лицо перед своим мужем, потому что знал, что эта уверенность заводит Бинхэ даже больше, чем предварительные ласки. Кроме того, Ло Бинхэ никогда не смущался, когда был сверху. Значит, и ему нельзя… Но он, черт подери, был обычным человеком! Что он мог с собой поделать?! Прежде у Шэнь Цинцю не было возможности подумать о том, как бы он себя вел, если бы овладел Ло Бинхэ. Несмотря на долгие умоляющие взгляды своего супруга, следующие за робкими касаниями пальцев и тихими предложениями поменяться, он всегда игнорировал их, потому что… Боялся, на самом деле. Что не сможет удовлетворить, что не будет таким выносливым и «идеальным», как протагонист, что опозорится, что… Много чего ещё. Но сейчас… Сейчас Шэнь Цинцю чувствовал, насколько происходящее было важно для Ло Бинхэ. Он решил плюнуть на все свои переживания и плыть по течению, несмотря на то, что всё ещё немного волновался. Просто теперь и ему самому хотелось, чтобы все прошло хорошо. И даже больше, чем просто «хорошо». О, он постарается сделать всё возможное, чтобы Бинхэ был в восторге. Изящно приподнявшись, Шэнь Цинцю переместился ниже, одним касанием пальца заставляя Бинхэ раскрыть бедра, и уместился между них. Он осторожно обмакнул пальцы в масло, прежде чем медленно скользнуть рукой по паху Бинхэ вниз, в расщелину меж мягких ягодиц. Ло Бинхэ неловко свел бедра в первое мгновение, но затем развел шире, позволяя Шэнь Цинцю действовать так, как захочется. Изящные пальцы заскользили у сжавшейся хризантемы, обмазывая нежную кожу блестящим теплым маслом, и надавили на пробу. Ло Бинхэ вздохнул жадно, двинув бедрами. Заклинатель кинул оценивающий взгляд вверх: — Все хорошо? Кадык Ло Бинхэ дернулся. — Д-да. Шэнь Цинцю негромко хмыкнул в ответ, успокоенный, и мимолетно поцеловал чужое бедро. Неожиданно Ло Бинхэ задышал тяжелей, а затем до Шэнь Цинцю донеслось тихое: — Укуси. Тон Ло Бинхэ насторожил Шэнь Цинцю. Заклинатель взглянул на Ло Бинхэ и понял всё с первого взгляда. Метка Ло Бинхэ горела ярче, чем кровавая луна. Теперь яд действовал в полную силу. Мышцы на руках Бинхэ напряглись, натягивая вервие, а горящий взгляд из-под ресниц стал донельзя темным. — Укуси же. Укуси меня, пожалуйста! Шэнь Цинцю, с трудом оторвавшись от этого притягивающего взгляда, неохотно сомкнул зубы на внутренней стороне бедра, едва-едва сжимая нежную кожу. Осторожно, аккуратно… не повредить… В голосе Ло Бинхэ послышался рык: — Сильнее! Брови Шэнь Цинцю сошлись к переносице, и он сомкнул зубы сильней, оставляя яркий след от зубов на чужой коже. Кадык Ло Бинхэ упал, когда тот застонал, прикрывая трепещущие ресницы. Цинцю плавно втолкнул внутрь одну фалангу указательного пальца. Глаза Ло Бинхэ распахнулись, и он вздрогнул. Заклинатель потянулся вверх, чтобы мягко, но уверенно ухватить мужа за подбородок свободной рукой, поднимая его голову и заставляя смотреть на себя. Внимательный взгляд Шэнь Цинцю пригвоздил его к постели, не давая шевельнуться. Бинхэ не мог и не хотел уходить от их магического воздействия. — Ло Бинхэ. Сегодня. Веду. Я, — повторил Шэнь Цинцю весомо, глядя сверху вниз. — И мне отдавать приказы. Будь хорошим мальчиком. Пальцы Шэнь Цинцю, крепко удерживающие подбородок, коснулись чужого рта, заставляя его приоткрыться. Ло Бинхэ хрипло вздохнул, его раскрасневшиеся губы чуть дрогнули, послушно раскрываясь от мягкого давления, влажный розовый язык мимолетно мазнул по коже. — Тш-ш-ш, будь послушным, — Шэнь Цинцю скользнул в горячий рот двумя пальцами свободной руки, нежно поглаживая язык. — Не двигайся. Шэнь Цинцю нежно коснулся губами виска Ло Бинхэ, игриво поддразнивая кончик языка полудемона пальцами, провоцируя Ло Бинхэ мягко прикусить их в ответ. — Ты понимаешь меня? Глаза Ло Бинхэ застлала пелена вожделения, и он еле нашел в себе силы кивнуть, ошеломленный уверенным взглядом Шэнь Цинцю и ощущением солоноватой кожи во рту. Шэнь Цинцю медленно потянул руку из плена жарких, раскрасневшихся губ, и Ло Бинхэ капризно захныкал, мгновенно отвлекаясь на ускользающие из его рта пальцы. Шэнь Цинцю усмехнулся ласково, понимая, чего тот хочет, и вернул их внутрь. Ло Бинхэ прикрыл глаза, благоговейно принимая чужие пальцы, облизывая и посасывая их, осторожно покусывая фаланги и просто дурея от ощущения заполненности. Шэнь Цинцю нежно коснулся входа Бинхэ средним пальцем, размазывая масло, и осторожно надавил, впуская второй палец внутрь. Ло Бинхэ не обратил на это особого внимания, увлеченный пальцами во рту. Но когда Шэнь Цинцю шевельнул рукой на пробу, прижал ладонь к паху, медленно вталкивая пальцы глубже, случайным движением касаясь простаты и растягивая узкий вход… Ло Бинхэ застонал, заглатывая пальцы ещё глубже. Словно ему было мало. — Тебе так нравится быть в таком положении? — произнес Шэнь Цинцю чуть удивленно и покачал головой. — Как пошло, Ло Бинхэ. Щеки Ло Бинхэ вспыхнули, и заклинатель почувствовал, как чужая горячая головка, дернувшись, мазнула по его животу. — Вы… — Ло Бинхэ попытался что-то сказать, и Шэнь Цинцю вынул влажные пальцы из его рта, позволяя. Ло Бинхэ сглотнул, опуская ресницы. — Вы правда можете… Быть… Грубее со мной. Не сдерживайтесь, всё в по-… Шэнь Цинцю хорошенько выкрутил один из сосков Ло Бинхэ, и тот задохнулся, выгнувшись и не договорив. — Я сам решу, каким быть, мой милый муж, — шепнул Шэнь Цинцю ему на ухо нежно, и у Ло Бинхэ мурашки по коже побежали. Он развел пальцы ножницами, растягивая узкий проход. Бинхэ промычал что-то, чувствуя легкий дискомфорт, поджал ноги, сжимаясь и стискивая пальцы изнутри. Цинцю хмыкнул и влажно поцеловал мужа в шею. — Тш-ш-ш, тише, расслабься, — Шэнь Цинцю успокаивающе погладил Ло Бинхэ по щеке. Тот в самом деле постарался расслабиться, глубоко выдыхая, и заклинатель улыбнулся: — Вот так… Молодец. Шэнь Цинцю медленно вытащил пальцы, переместился так, чтобы вклиниться на коленях меж ног Бинхэ, как можно ближе к его паху, и положил бедра Ло Бинхэ поверх своих. Лодыжки Бинхэ он положил на свои плечи, а потом наклонился вперед, заставляя Ло Бинхэ согнуться и раскрыться. Так ягодицы и пах Ло Бинхэ оказались на обозрении, и Шэнь Цинцю мог разглядеть абсолютно всё. Щеки заклинателя непроизвольно залились краской. Так вот, значит, что видит перед собой Ло Бинхэ, когда сгибает его точно так же? Хризантема Бинхэ очаровательно сжималась, подрагивая, а налитый член упирался Бинхэ в живот, пачкая пресс. Цинцю хмыкнул, касаясь пальцами рядом с мошонкой: — Хочется? — У-у, — Ло Бинхэ сморгнул страдальческие слезы и сжал простыни в руках. — Да… Да, муж, да… По-… Пожалуйста… — Терпи, — успокаивающе шепнул Цинцю и нежно поцеловал его в бедро. Внутрь с трудом зашло три пальца, принявшись двигаться вопреки давлению, и Бинхэ застонал в голос, откидывая голову, обнажая беззащитное горло. Глаза Шэнь Цинцю расширились. Он и не думал, что ведущая роль может так… Возбуждать. Он наклонился вперед, удерживая Бинхэ в согнутом состоянии и продолжая трахать его пальцами, зависнув у лица. — Скажи мне, когда будешь готов. — Я… Я уже давно готов, — вновь короткий рык и скулящий стон, когда Шэнь Цинцю намеренно надавил на заветное место. — Думаю, ещё нет, — мягко проворчал Шэнь Цинцю, вводя четвертый палец. Вопреки сказанному, он понимал, что его собственный член не был настолько большим, чтобы требовать такой подготовки, но он также знал, что Бинхэ просто нравится ощущение пальцев внутри — чем больше, тем лучше. — Мне бы не хотелось, чтобы моему Бинхэ было больно. — Нет, нет, муж, ты не понял… — замотал головой Ло Бинхэ. — Я… Готовился к этому уже очень давно. Я хотел этого столько… Столько лет… Я пробовал… Сам, пока тебя не было. Я делал это с собой. Только пальцами, — Ло Бинхэ говорил торопливо, отводя глаза, безумно смущаясь своих слов, но яд помогал ему раскрыться, говорить обо всем, чем давным-давно хотелось поделиться. — Я представлял… Я мечтал о том, что ты сделаешь со мной. Глаза Шэнь Цинцю распахнулись, пальцы резко повернулись внутри, попадая по заветной сладкой точке, и Цинцю поцеловал Бинхэ снова, ловя его пораженный всхлип себе на язык. — Правда? — тихо спросил Шэнь Цинцю. — Да, да, да! — простонал Ло Бинхэ, несдержанно целуя мужа в ответ. Его бедра дрожали, а все мышцы в животе свело, желая ощутить Шэнь Цинцю в себе. — Войди в меня, супруг мой! Прошу! Шэнь Цинцю не мог отказать этому дрожащему голосу. — Если этого хочет мой муж, — вежливо склонил голову он. Шэнь Цинцю плавно вытащил свои пальцы, снял лодыжки со своих плеч и широко развел бедра Ло Бинхэ, подбираясь ближе, оперся двумя руками рядом с его головой, нависая над ним. Полудемон глядел на своего супруга широко раскрытыми глазами, не желая упустить ни одного мгновения. Это ведь… Это будет первый, первый раз, когда его супруг возьмет его!.. Яд в венах Ло Бинхэ взбунтовался, готовый вот-вот насытить силу проклятия. Руки Ло Бинхэ несдержанно натянули веревки снова, а зрачки полыхнули красным, становясь насыщенней. Заметив это, Шэнь Цинцю положил ладонь на чужую щеку и поцеловал вновь, отвлекая. Ло Бинхэ отдался власти своего мужа, прикрывая глаза. Его брови опустились к переносице, а изо рта донесся стон, когда Шэнь Цинцю мягко прикусил его нижнюю губу. Совсем скоро его руки снова ослабли, и Шэнь Цинцю улыбнулся: — Умница. Не давай яду управлять тобой. А потом он приподнял подбородок Ло Бинхэ, заставляя глядеть на себя, и одновременно с этим направил свой член в мягкий разработанный проход. — Смотри на меня, Ло Бинхэ. Дыши. Полудемон проглотил слабый всхлип, когда ощутил, что его нутро медленно поддается, принимая в себя плоть Шэнь Цинцю. Пока только головку. Но и это ощущалось просто потрясающе. Он завозил ногами и сжался с непривычки. — Тише, тише, — заклинатель пригладил его волосы, продолжая медленно входить, и Ло Бинхэ неумело обвил его талию ногами. Так, как делал сам Шэнь Цинцю, когда Ло Бинхэ брал его в этой позе. — А!.. — Бинхэ зажмурился, чувствуя медленно усиливающееся, настойчивое давление горячей плоти, но вскоре смог кое-как расслабиться. Его бедра крупно дрожали, а вход попеременно сжимался, потревоженный вторжением. Несмотря на все это, Бинхэ… Кажется, он искренне наслаждался каждым мгновением. Его щеки и шея полыхали. — Му… — ноги дернулись на скользких простынях, когда Шэнь Цинцю сделал мягкий толчок вперед. Брови Бинхэ взметнулись выше, и дыхание перехватило в сладком спазме. — А-а-а… Муж… Ло Бинхэ глядел на него мутным, полным слез, взглядом, и с трудом дышал, сглатывая вязкую слюну. Шэнь Цинцю мог поклясться, что, что бы ни говорил, спустя столько лет это выражение лица стало одним из его любимых. Сколько раз он его видел? Как много раз они делали это? Сколькими поцелуями обменялись? Довольно, чтобы забыть, с чего всё начиналось. Возможно, их начало было не самым лучшим, а сложный и тернистый путь к взаимопониманию не складывался в ту классическую романтическую историю, которая считалась бы идеальной, но… Взгляд заклинателя стал нежным. Он любил Ло Бинхэ. Сильнее, чем мог осознать. Дольше, чем мог вспомнить. — Назови меня так ещё раз. — Мой… Муж, — послушно повторил Ло Бинхэ, еле дыша, и слабо застонал вновь, когда Шэнь Цинцю двинулся. Шэнь Цинцю огладил его тело своими теплыми руками, успокаивая, показывая, что он рядом — даже ближе, чем мог бы когда-либо быть. Во всех смыслах. Он наклонился над лицом Ло Бинхэ. Черный шелк волос заструился по дрожащим плечам. — Моему Бинхэ больно? — участливо спросил Шэнь Цинцю, водя носом по чужому виску — легко-легко, щекоча отзывчивую на ласку кожу. — Нет, — сглотнул вязкую слюну Бинхэ и обхватил талию Цинцю ногами, пытаясь быть ещё ближе. Шэнь Цинцю почувствовал сокращения на своей плоти и тихо выдохнул, пытаясь держать себя в руках. Ло Бинхэ был по-особенному соблазнителен, когда был снизу. По-особенному, просто ужасно соблазнителен. Он не мог гарантировать, что не кончит через пару минут. Но если так и вправду будет, он сделает их незабываемыми. — Итак… Как ты хочешь теперь, А-Ло? — тихо спросил Шэнь Цинцю, приоткрывая чужой рот одним касанием подушечки пальцев нижней губы. — Я сделаю так, как попросишь. Теперь можно не сдерживаться. Проси о чем хочешь. — Я… Хочу… — невнятно пробормотал Ло Бинхэ, теряясь в желаниях. — Я… Ло Бинхэ поднял влажный взгляд на своего супруга и замер, не смея выдавить ни слова. Прежде его никогда не спрашивали о том, чего хочет он. Напротив, именно он был тем, кто спрашивал Шэнь Цинцю о его желаниях, претворяя свои с крайней осторожностью, всегда спрашивая разрешения. Как не сделать больно? Как удовлетворить? Как не испугать? Но теперь, когда настала его очередь говорить, что он хочет… Ло Бинхэ просто растерялся. Видя, каким потерянным вдруг стал его супруг, Шэнь Цинцю усмехнулся ласково, коснувшись кромки зубов, касаясь мягкого языка играючи, а потом убрал руку, выпрямляясь. — У тебя есть вся ночь, чтобы подумать. Я сделаю всё, что захочешь. Не торопись. Шэнь Цинцю прогнулся в пояснице, проникая глубже, тихо выдохнул, сверкнув взглядом, и взял медленный темп. Ло Бинхэ подавился вдохом, сжимая кулаки до боли. Ло Бинхэ было тяжело. Не ощущать в себе чужую плоть, медленно раздвигающую податливые стеночки, а смотреть в чужие глаза, полные сдерживаемого огня, видеть неприкрытую заботу и ласку в каждом движении, в каждом взгляде и слове, чувствовать, как сильно любишь и как любим в ответ. Неужели это и было тем самым — ощущать себя чьим-то? Ло Бинхэ, смаргивая крохотные капельки слез к уголкам глаз, подался грудной клеткой выше, выгибаясь отчаянно, сдерживаемый привязанными к изголовью руками, одним своим видом умоляя Шэнь Цинцю быть ближе. Тот понял. Наклонился, урча что-то мягкое и теплое на ухо, обнял, зарываясь лицом в волосы, целуя непослушные вихры. Сердцу Ло Бинхэ стало больно-больно. Ещё одно из сотен его желаний обрело форму: — Развяжите, — прошептал он, прижимаясь к Шэнь Цинцю всем телом, раздвигая невольно ноги шире. — Пожалуйста, муж, развяжи меня. — Уверен? — ласково усмехнувшись, спросил Шэнь Цинцю, освобождая одну руку, чтобы надавить на бедро Ло Бинхэ и начать входить ещё глубже. Ло Бинхэ застонал, сжимаясь изнутри, стискивая чужую плоть в себе. — Да! Да, муж, умоляю… Шэнь Цинцю чуть не выругался от ошеломительного ощущения тугости своего супруга, но нашел в себе силы исполнить чужое желание. Его пальцы умело распустили хитрые узлы, освобождая руки Ло Бинхэ. Заметив красные отметины на запястьях, Шэнь Цинцю притянул одно поближе и поцеловал нежно, словно извиняясь за боль.  — Прости, тебе, верно, было больно… Ло Бинхэ мотнул головой и притянул Шэнь Цинцю к себе, прижимаясь грудью к груди. Шэнь Цинцю явственно ощутил, как бешено бьется чужое сердце. А может, это было его собственное? — Ещё. Я хочу больше. Повинуясь низкому голосу, Шэнь Цинцю начинал двигаться быстрей. В воздухе разлились влажные звуки соединяющихся тел. Его бедра плотно вбивались в пах Ло Бинхэ, и с каждым толчком живот проезжался по чужому возбуждению, пачкаясь в смазке, стимулируя Бинхэ с двух сторон. Шэнь Цинцю краснел не меньше, чем его муж, но в этот раз именно Ло Бинхэ захлебывался жалобными стонами, дрожа, жмурясь и почти царапая чужую спину. И это ощущалось просто потрясающе. Ло Бинхэ не мог осознать, насколько был возбужден. Чужой член скользил легко, почти не преодолевая никакого сопротивления, и выталкивал наружу смазку, стекающую по коже ягодиц в ложбинку, а затем и на простыни. Ло Бинхэ хотелось умереть от стыда и бесконечной радости — настолько это было хорошо и восхитительно порочно одновременно. Но все стало ещё хуже, когда Шэнь Цинцю воспользовался руками. Просунув одну из них между их тел, он обхватил головку большого члена, гладя ее круговыми движениями, и Ло Бинхэ почувствовал, что вот-вот кончит. Он сжал пальцы на спине Шэнь Цинцю, откидывая голову назад в мучительном стоне, открывая свою шею для новых коротких поцелуев своего мужа. Было влажно, скользко, жарко… Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Я надеюсь, мой Бинхэ может выдержать это? — сбиваясь с дыхания, спросил Шэнь Цинцю, смеясь тихо, наблюдая за вспышками эмоций на чужом лице, и немного сменил позицию — теперь его член проходился по самой чувствительной точке внутри Ло Бинхэ. — А-а-а!! — Ло Бинхэ почти задыхался. Удовольствие было настолько сильным, что казалось болезненным; он даже подался назад, словно пытаясь сбежать от него, продлить мгновение, но в этот момент Шэнь Цинцю схватил его руки и прижал к простыням, нависая сверху. Ло Бинхэ ошеломленно распахнул глаза, глядя прямо в огонь чужого взгляда. Сгорая в нем. — И куда же ты? — усмехаясь, проговорил Шэнь Цинцю, мотнув головой, чтобы растрепанные волосы не мешались. — Не говори только, что готов сдаться. Ло Бинхэ был в таком потрясении, что разучился говорить. Это Шэнь Цинцю? Его Шэнь Цинцю? Неужели он мог быть и таким тоже? Указательный палец заклинателя медленно прошелся по влажной шее Ло Бинхэ, касаясь упавшего в сглатывании кадыка, прошелся меж ключиц, по груди, остановился на сердце. Шэнь Цинцю наклонился ниже, шепча в самое ухо: — Ты никуда от меня не сбежишь, Ло Бинхэ. Не тогда, когда я пообещал остаться с тобой навсегда. Говоря это, Шэнь Цинцю сам дрожал изнутри. Искренность, какой не добиться было в обычных обстоятельствах, лилась из него в ответ, выражаясь в касаниях, поцелуях, взгляде, голосе. Шэнь Цинцю был открыт так же, как Ло Бинхэ, и тот чувствовал это. Как никогда чувствовал. Ло Бинхэ тихонько и обрывисто вздохнул, когда Шэнь Цинцю вернулся к неторопливому темпу, ладонями оглаживая торс, удерживая за талию. Сердце Ло Бинхэ падало и поднималось, словно вот-вот выбьется из сил. Этого… Было слишком много. Глаза его снова наполнились слезами. Шэнь Цинцю замер. А? Неужели переборщил? — Всё хорошо, — дрожа всем сердцем, проговорил Ло Бинхэ, прочитав его мысли по эмоциям, мелькнувшим на лице. — Мне очень хорошо. Ло Бинхэ лизнул уголок губ Шэнь Цинцю. Его взгляд снизу-вверх из-под влажных ресниц блестел. Бедра Бинхэ неуверенно подались вперед, взгляд ушел в сторону, и румянец залихорадил на щеках. — Просто… Я… — он нахмурился немного, но, вздохнув, качнул головой. — Н-нет, ничего. — Моего Бинхэ что-то тревожит? — Шэнь Цинцю сделал один медленный толчок, и Ло Бинхэ зажмурился сладко. — Нет. Нет, муж мой, всё в порядке. Прошу, не останавливайся. Ло Бинхэ протянул руки выше, глядя преданно и смиренно, и внутри Шэнь Цинцю что-то растаяло, тут же превращаясь в обжигающий изнутри пар. Он поймал щеки Ло Бинхэ в ладони и припал к его губам, совершая нежный толчок внутрь. Бинхэ застонал тихонько, сжимая простыни, и Цинцю выпил этот трепетный вздох, переплетая языки, добавляя ещё один толчок. Вновь медленно. Аккуратно. Осознанно. — Запомни это ощущение, А-Ло. Запомни, что ты чувствуешь. По коже Ло Бинхэ побежали мурашки. — Мне кажется, я сейчас умру, — пробормотал Ло Бинхэ. — Дурачок, — Шэнь Цинцю улыбнулся ласково, поцеловав мужа в лоб. — Никто не умрет. Не бойся своих чувств и ощущений. Шэнь Цинцю отстранился, облизнувшись, и, выпрямившись, начал двигаться, скользя пальцами по животу, играючи касаясь головки чужого члена, изредка обхватывая её пальцами, чтобы приласкать, но сразу отпуская, как только Ло Бинхэ начинал сжиматься и дрожать от переизбытка ощущений. Хотя, по сути, Ло Бинхэ готов был умереть не столько от ощущений, сколько от вида. Шэнь Цинцю не видел себя, зато Бинхэ видел его всего абсолютно четко. Оно заставляло чувствовать себя желанным. Поворот головы Шэнь Цинцю, изгиб его кистей, прогнутая в пояснице спина… Каждая деталь в нем делала его возвышенным. Пляшущие блики свеч выхватывали перекаты мышц сильного, но при этом изящного тела. Вся его фигура просто излучала власть. То благородное превосходство, которое исходило от Шэнь Цинцю, не заставляло Ло Бинхэ чувствовать себя жалким или приниженным. Глаза Шэнь Цинцю подчиняли, но не унижали, и отливали таким прекрасным зеленым цветом, похожим на демонический огонь и нежную листву пика Цинцзин одновременно, что Бинхэ… Просто сходил с ума. Шэнь Цинцю — его супруг. В нем — красота демона и человека. И всё это удовольствие — для его глаз. Только для него. Игра света придавала моменту удивительно сакральное ощущение чего-то запретного и волшебного одновременно. Бинхэ видел, как плоть Шэнь Цинцю двигалась в нём, как рельефные кисти скользили по его коже, как эти глаза — о, как они были властны и нежны в этот чудный миг! — не отрываясь, смотрели на него, приковывали к себе, очаровывали… Тут в груди Ло Бинхэ будто что-то взорвалось. — Как же… Ты… Красив… Не удержавшись, он зажмурился, и… Шэнь Цинцю вздохнул. По щекам Ло Бинхэ всё же потекли слезы. — Что такое? — с осторожной улыбкой спросил Шэнь Цинцю, ласково гладя Бинхэ по голове. Шэнь Цинцю казалось, что Бинхэ просто волновался, как обычно, но… Вероятно, все было куда сложней, чем казалось. Он захотел выйти, но Ло Бинхэ насилу удержал его за поясницу ногами, прижимая к себе до упора. Ло Бинхэ глотал слезы, силясь что-то сказать, и сокращения его грудной клетки отдавались во всем теле, стимулируя член Шэнь Цинцю, запертый в жаркой тесной клетке. — Про… Стите, — икая, выдавил Ло Бинхэ, ранимо стирая слезы ребром ладони. — Простите. Этот Бинхэ опять показывает лишние эмоции… — Никакие эмоции не могут быть лишними, — заметил Шэнь Цинцю, не переставая гладить его по голове, пока тот не перестал икать. Ло Бинхэ вздохнул в последний раз, кое-как возвращая себе спокойствие. Теперь его глаза были не только влажными, но ещё и красными. Он ухватился за обе руки Шэнь Цинцю и устремил на него отчаянный взгляд. — Учитель. Что, если я скажу, что не могу жить без вас? Шэнь Цинцю пристально посмотрел на него, не отстраняясь. Только пальцы на его руках дрогнули. «Учитель»? — Почему ты… — Что если я скажу, что умру, если мы расстанемся? Ло Бинхэ поцеловал одну его ладонь, вторую прижал к сердцу, показывая, как заполошно оно бьётся. По коже Шэнь Цинцю побежал холодок. — К чему ты это говоришь? Мы не расстанемся. И Бинхэ не умрет, — твердо ответил Шэнь Цинцю. Его собственное сердце вдруг заболело. — Отчего моего Бинхэ одолевают подобные мысли? — он переплел их пальцы и наклонился ниже, поцеловав Бинхэ в лоб. Ло Бинхэ оставался тихим несколько долгих секунд, показавшихся вечностью. Когда он ответил, его голос был похож на эхо от падающего на дно ущелья камня. — …Я до сих пор не верю, что вы останетесь со мной. Шэнь Цинцю ошарашенно распахнул глаза. — Мы… Мы ученик и учитель, мы супруги, мы… — голос Бинхэ становился все тише, но глаза под действием яда становились всё ярче. — …мы много кто друг другу, мы много что преодолели, но… Я всё равно боюсь, что не смогу удержать вас. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу быть твоим, — зрачки вспыхнули ярче, — Но… Как будто всего этого… Недостаточно. — Бинхэ, — медленно проговорил Шэнь Цинцю, замечая в своем муже что-то, что тот никогда ему не показывал. — Неужели даже спустя столько лет… Ты всё ещё так не уверен в себе? Ло Бинхэ сжал губы, отвернувшись. Пригладив его щеку, Шэнь Цинцю мягко двинул бедрами, заставляя дыхание Ло Бинхэ сорваться. — Этого более чем достаточно, — уверенно сказал он, ложась на тело Ло Бинхэ и придавливая его к постели. — Я не уйду. Ни к кому-либо другому, — ещё толчок, — ни в другой мир, — теплые объятия и нежный поцелуй в ярко горящую демоническую метку, — никуда и никогда. Больше не надо бояться. Ло Бинхэ обхватил спину Шэнь Цинцю обеими руками, притягивая к себе так близко, как только можно. — Пообещай, — дрожа всем сердцем, сказал Ло Бинхэ, пряча лицо в чужом плече. — Пожалуйста. Ло Бинхэ не видел, но знал, что Шэнь Цинцю улыбается. — Обещаю. Я люблю тебя, мой милый муж. Из глаз Ло Бинхэ снова пошли слезы. Шэнь Цинцю снова собрал губами их все, обнимая и толкаясь в него, шепча нежные слова и щекоча висок кончиком носа. Изначально Шэнь Цинцю решил, что желанием Ло Бинхэ является простая смена позиций — казалось бы, почему он не догадался об этом раньше, учитывая, как часто Ло Бинхэ просил его об этом? — но… Он ошибался. Всё оказалось куда сложней. Яд демонического цветка показал самый большой страх и самое сильное желание Ло Бинхэ. Принадлежать ему, своему супругу… В самом широком смысле этого слова. Этого хотел Ло Бинхэ. И их близости больше всего боялся лишиться. Теперь, зная о том, каким одиноким и потерянным всё ещё чувствует себя Ло Бинхэ — даже несмотря на их брак, общий дом, одну постель, совместные трапезы и путешествия — Шэнь Цинцю ощутил ещё большее желание одарить своего мужа всем теплом и заботой, что у него были, и которые он, из стеснения или пренебрежительности, не выказывал раньше. Было много поцелуев. Много слов из губ в губы, взглядов, жадных и счастливых, улыбок, прерывающихся стонами. Были слезы радости и искренние, тихие уверения в том, что никто не будет забыт и оставлен. Шэнь Цинцю был уверен, что яд демонического цветка не действовал на людей, но в мгновения единения с Ло Бинхэ он ощущал себя гораздо более эмоциональным, живым и страстным, чем во все их разы до этого. Кончили они тоже вместе — цепляясь друг за друга и целуясь, шумно дыша и переплетаясь конечностями. Шэнь Цинцю не вышел из жаркого нутра своего мужа даже после того, как излился внутрь, продолжая ласкать чужую грудь кончиками пальцев — Ло Бинхэ сбивчиво умолял его остаться так, зарываясь лицом в волосы и не выпуская из объятий. А Шэнь Цинцю и не хотел выходить. Иногда Ло Бинхэ тоже так делал. Когда у них обоих бывало особенно плохое настроение, Ло Бинхэ находил время для того, чтобы просто быть внутри своего учителя без всякого движения. Это странно возбуждало и успокаивало одновременно, но они сидели часами, обмениваясь лишь короткими, нежными поцелуями, пока член Ло Бинхэ был загнан в Шэнь Цинцю по самое основание. Шэнь Цинцю не был протагонистом, и у него не было исключительных нечеловеческих способностей к поддержанию постоянного возбуждения, однако это не мешало ему так же, как Бинхэ, оставаться внутри и дарить своё тепло, накрывая тело телом и тихо разговаривая, не чувствуя ни капли дискомфорта от нахождения внутри. — Бинхэ. Почему ты… Не говорил мне раньше? — О чем? Они лежали на боку, обнявшись и греясь друг другом. Слезы на щеках Ло Бинхэ уже высохли, но его дыхание до сих пор было тяжелым. Он утыкался носом в шею Шэнь Цинцю, прикрыв ресницы, и размеренно дышал, запоминая это странное и ни на что не похожее ощущение спокойствия. Как будто в его душу, разрываемой бурей и штормом, наконец пришел штиль, а тяжелые облака, затягивающие сердце, расступились. — Обо всем, — Шэнь Цинцю поглаживал спину Ло Бинхэ большим пальцем, прижимаясь щекой к его макушке. — О том, что переживаешь. И о том, что боишься, будто я уйду. С каких пор у тебя это ощущение? Ло Бинхэ долго молчал, прежде чем ответить. — …Будет ли странно, если я скажу, что испытывал его всегда? Когда-то очень давно моя мать была всем, что у меня было. Когда её не стало… Я ощущал себя безумно одиноким. Она оставила после себя амулет. Я очень дорожил им, потому что он напоминал мне о ней. И о другой жизни, в которой есть кто-то, кому можно довериться. Но тогда я знал, что никому до меня нет дела. Потом… Появились вы. Моё новое солнце, ради которого я хотел становиться лучше. Чтобы быть достойным вас. Чтобы радовать вас. Чтобы вы улыбались мне… И обняли однажды не так, как своих учеников. Шэнь Цинцю тихо слушал, не прерывая, и непреднамеренно обнял мужа крепче. Ло Бинхэ вздохнул, притираясь носом теснее. Ему было нелегко говорить о том, что глодало его столько лет и о чем он никогда не говорил вслух, но они оба знали, что когда-то это нужно было бы сделать. — Когда вы… Ушли, отдав мне все свои силы, мне казалось, что я тоже умер. И жалел, что не могу уйти вслед за вами по-настоящему, но… Я не мог. Потому что оставалась надежда на ваше возвращение. О, это было самым тяжелым временем в моей жизни. Ло Бинхэ судорожно перевел дыхание, кривясь с болью. — Я… Всегда был один. Сирота, предатель школы, проклятый демон… Всегда. А когда вы… Меня… Сбросили в Бездну, — и Ло Бинхэ, и Шэнь Цинцю ощутили, как в груди потяжелело, — …я окончательно понял, что никому не нужен. Но я знал, что у меня есть… «Я». Даже если человек одинок, он может найти спасение в самом себе. Тем не менее… В ту тысячу дней и ночей, которую я провел подле вашего тела, мне казалось, что и сам я исчез. А нет ничего страшнее, когда ты перестаешь чувствовать самого себя, потому что тогда остается только пустота, которую не заполнить ничем. Я стал понимать Синьмо. Его ненасытная душа, которая вечно искала, чем бы себя наполнить, была похожа на страшное бездонное нечто, поселившееся внутри меня. Наверное, в тот момент мы стали понимать друг друга слишком хорошо. Мне кажется, что, если бы вы не вернулись… Я слился бы с Синьмо. Я стал бы им. Монстром, которому мало всех богатств мира, который не мог бы насытиться ничем, чтобы удовлетворить свой голод. По мере того, как Ло Бинхэ раскрывал все больше своих тайн, сердце Шэнь Цинцю стискивалось всё сильней. Шэнь Цинцю казалось, что он знал о жизни и судьбе Ло Бинхэ лучше любого в этом мире — даже лучше Самолета, ведь он прожил вместе с Ло Бинхэ столько лет! — но… Кажется, он знал далеко не всё. Самолет не зацикливался на эмоциональных проблемах протагониста и почти никогда не показывал его слабостей. Главный герой ведь круче всех, верно? Сильнее всех, умнее всех… Но Ло Бинхэ был таким же человеком, как и все остальные. Вот только никому — даже его собственному создателю — до этого не было никакого дела. Наверное, это и было причиной того, что Ло Бин-гэ сломался, став тем монстром, о котором Бин-мэй только что сказал. — Кажется, в другом мире я видел, — продолжал Ло Бинхэ, — …что могло бы быть, если бы вы не вернулись ко мне, шицзунь. Многотысячный гарем из женщин, которых я не люблю, дети, которых не знаю, весь мир у ног, который мне не нужен, и я сам… От которого не осталось ничего, кроме пустой оболочки. Та самая голодная пустота внутри, которую ничто не может насытить. Шэнь Цинцю пораженно распахнул глаза, и его пальцы, поглаживающие спину Ло Бинхэ, заметно напряглись. Он тихо выдохнул голосом, полным боли: — Бинхэ… — Но вы здесь. Вы со мной, — вздохнул Ло Бинхэ. — Вы спасли меня, и я бесконечно благодарен Судьбе за это. Шэнь Цинцю обнял его крепче, утыкаясь носом в густые кудри. Они замолкли, продолжая лежать, не шевелясь, и у каждого в голове были свои мысли. Ло Бинхэ прикрыл глаза плотно и снова спрятал нос в груди своего мужа. Ему было нелегко признаться в своих чувствах, но как только он это сделал, на душе стало легче. Гораздо легче. В какой-то момент Шэнь Цинцю уткнулся губами в его макушку и сказал тихо: — Прости меня за всё, Бинхэ. Если сможешь. Пожалуйста, прости. — Но вы не виноваты, шицзунь, — ответил Ло Бинхэ чуть удивленно, приподнимая голову, чтобы посмотреть на своего мужа. Шэнь Цинцю выглядел опечаленным. И мрачным. — Виноват, — с нажимом сказал Шэнь Цинцю. — Я не уделял тебе столько внимания, сколько мог бы. Я… Не всегда был справедлив, пренебрегал, и… Я совсем, гм, совсем не умею выражать свои… Чу-… Чувства. Ах, да черт все дери!.. Ло Бинхэ приподнялся на локте и поцеловал Шэнь Цинцю в горько опущенный уголок губ. — Я никогда и ни в чем вас не винил, — тихо сказал Ло Бинхэ, глядя Шэнь Цинцю в глаза. — И вам не надо. Я люблю вас и хочу быть с вами, несмотря ни на что.

Несмотря ни на что.

С последними словами напряженные плечи Шэнь Цинцю опустились, а напряженная складочка меж бровей разгладилась. Вздохнув, Шэнь Цинцю вдруг резко подался вперед, опрокидывая Ло Бинхэ на постель, переплетая их пальцы. Ло Бинхэ, изумленно взглянув на своего мужа, вдруг покраснел. Шэнь Цинцю, несмотря на смену положений, всё ещё был в нем, и каждое его движение отчетливо чувствовалось. Изнутри. — Учи-… М-муж, — быстро поправился Ло Бинхэ. — Действие цветка уже сошло на нет. Вы можете… — Нет, — твердо сказал Шэнь Цинцю, мягко поцеловав его в губы. Ло Бинхэ затрепетал. — Я хочу отплатить тебе за каждый день, когда ты страдал из-за меня. И я это сделаю. — Это… Довольно много, — неловко посмеялся Ло Бинхэ, краснея всё сильней. Почему взгляд Шэнь Цинцю был таким решительным? Почему сейчас он выглядел таким сексуальным? И почему… Почему Ло Бинхэ казалось, что он становится все тверже прямо внутри него? — Н-нам… Потребуется много раз, если вы в самом деле хотите этого. — У нас полно времени, — фыркнул Шэнь Цинцю и, ласково поцеловав Ло Бинхэ вновь, толкнулся вперед, выбивая из своего чудесно смущенного мужа новый судорожный вздох.