Прощай, Хёк-и

      «Работает? Кажется, да.»       Донхёк улыбнулся, наблюдая за тем, как Минхён садится перед камерой, убедившись, что запись началась.       «Кхм… Привет? Честно сказать, не знаю, как начать. Ты в порядке, Донхёк? Ты жаловался на головные боли недавно. Обещай мне, что сходишь к врачу и узнаешь, в чем дело. Ты должен оставаться здоровым, ладно?»       Донхёк усмехнулся, качая головой. И дал обещание.       «На самом деле, Донхёк, я надеялся, что мне никогда не придется делать что-то подобное. Прямо сейчас я очень хочу, чтобы ты никогда не увидел это видео. Если ты смотришь его… прости, Хёк.»       Улыбка исчезла с его лица. О чем он говорит?       «Сейчас половина пятого вечера. Скоро ты вернешься с работы. Придешь домой, бросишь свою сумку у входа и пойдешь в душ. А потом мы сядем ужинать. Для нас всё будет таким же, как и обычно. Только я буду знать, что это…»       Минхён на экране замолчал. Донхёк даже не дышал, ожидая, что он скажет.                      — Я дома!       Донхёк бросил свою сумку с документами на тумбу в прихожей и направился в сторону кухни, ведомый приятным ароматом. Минхён стоял у плиты, что-то перемешивая в сковороде, и оглянулся к нему через плечо, приветствуя с нежной улыбкой. — Пахнет идеально, — заверил Донхёк, обнимая возлюбленного со спины и целуя его шею. — Я быстро в душ, а потом заварю твой любимый чай. — Может, достанем вино, которое нам подарила твоя мама? — предложил Минхён, накрывая сковороду крышкой, и обернулся лицом к Донхёку, обнимая его в ответ. — Можно и вино, — Донхёк клюнул его поцелуем в губы. — Но тогда позволь мне открыть ту плитку шоколада, что ты привез из последней командировки? — Хорошо, давай откроем ее, — Минхён кивнул, почему-то не споря. Донхёк подозрительно посмотрел на него, но, ничего не найдя в его глазах, успокоился.                            «Это наш последний ужин вместе.»       Донхёк накрыл ладонями рот, сдерживая слезы. Он замахал головой, не желая этому верить. Не желая верить ни единому его слову. Минхён просто лжец, Донхёк уверен.       «Прости меня за это.»       Минхён стер слезы с щек и снова замолчал. Донхёк тяжело дышал, кусая ребро ладони. Он всхлипнул и не мог оторвать взгляда от экрана. От экрана, где Минхён грустно улыбался, не глядя в камеру.       «Сегодня я не отпущу тебя ни на секунду. Хочу запомнить тебя. Запомнить каждый сантиметр твоего тела, каждый вздох. Хочу запомнить твой голос, твой шепот. Я хочу запомнить всё, что связано с тобой.»       Донхёк обнял себя руками. Коснулся пальцами тех мест, которых касался он. Вспомнил каждое прикосновение, каждый поцелуй. Он закрыл глаза, откинув голову назад, и хотел кричать.                            Донхёк тяжело дышал, вцепившись пальцами в волосы Минхёна, оставляющего поцелуи-бабочки на его бедрах, пока его длинные пальцы делали что-то невообразимое со слабым, сгорающим от возбуждения телом Донхёка. - Минхён, - позвал он на выдохе, и мужчина между его ног поднял к нему свой темный взгляд, в котором искрилось страстное желание. Ничего больше не было сказано, но в этом не было никакой необходимости.       Минхён навис над ним, и Донхёк обхватил его талию длинными ногами, прижимая ближе к себе. Их губы соединились, дыхание смешалось, и даже их сердца словно бились как одно целое.                            «Когда мне только сказали об этом задании, я знал, как оно закончится. Знал, что я не вернусь с него. Я думал, что мне стоит отказаться ради тебя, ради обещания, которое я дал тебе. Я хотел, правда. Но они сказали 'Марк, ты — наш лучший офицер, и только ты сможешь справиться с этим'. И я, как самый глупый человек на свете, послушал их и согласился. Послушал их вместо своего сердца, которое просило не оставлять тебя. Мне так жаль, Донхёк. Я никогда не прощу себя за это и никогда не попрошу тебя простить меня. Это то, что не заслуживает никакого прощения.»       Донхёк отрицательно помахал головой. Он простит, он обязательно простит.       «Ты помнишь твой прошлый день рождения? Конечно, ты помнишь. Честно, я не ожидал, что твои двадцать пять наступят так скоро. И я хотел, чтобы ты их запомнил навсегда. Надеюсь, ты и правда запомнил.»       Донхёк кивнул, словно в бреду шепча, что помнит. Конечно, он помнил. Именно на двадцать пятый день рождения, прошлым летом, Минхён сделал ему предложение. Надел кольцо на его палец, нежно поцеловал и пообещал всегда быть рядом с ним.                            Донхёк снял повязку с глаз и медленно открыл глаза. Перед ним оказался Минхён - его Минхён с глупой, немного нервной улыбкой. Он улыбнулся в ответ и уже хотел спросить, что это все значит, но Минхён приложил палец к его губам и покачал головой, дав понять, что говорить не стоило. Донхёк послушно закрыл рот.       Вздохнув, Минхён взял его за руки и посмотрел прямо в глаза. Сердце Донхёка потеплело от нежности в чужом взгляде, который уже много лет был прикован к нему одному. И это было абсолютно взаимно. - Хёк-и, я должен сказать тебе кое-что очень важное.       Донхёк молча уставился на него. Он не стал ничего спрашивать, даже когда молчание затянулось. Это был Минхён, и Донхёк доверял ему, поэтому терпеливо ожидал, когда тот соберется с мыслями. Он знал, что Минхён не скажет ничего плохого. - Тринадцать лет назад я переехал в новую страну, почти не знал язык и думал, что никогда не найду друзей. Но появился один очаровательный, хотя и очень раздражающий мальчик, который сказал, что мы с ним будем лучшими друзьями до конца жизни в день нашей первой встречи.       Донхёк тихо рассмеялся, и Минхён замолчал, с улыбкой глядя на него. Это было приятное воспоминание: Донхёк помнил тот день в мельчайших подробностях, несмотря на то что прошло много лет. Тогда он просто хотел поддержать странного молчаливого мальчика, с которым другие ребята на площадке не хотели общаться, и он понятие не имел, куда это может привести их в итоге. - Спустя тринадцать лет мы все еще лучшие друзья, - продолжил тем временем Минхён, выдернув Донхёка из мыслей. - Мы лучшие друзья, но теперь между нами есть кое-что еще. Кое-что глубокое и важное, очень сильное и нежное. Я бы хотел, чтобы все это осталось у нас до конца жизни, как он и обещал.       Минхён вздохнул, выпуская его руки из своих. Донхёк смотрел на него, преклонившего колено, и на аккуратное кольцо в бархатной коробочке. Не было никаких бабочек и фейерверков. То, где они оказались, было естественно, и Донхёк только улыбался, успокоенный знакомым присутствием самого близкого человека в его жизни.                            «Мне жаль, что я не сдержал обещание. Что я оставил тебя одного. Я должен был подумать о тебе, но… Помнишь, когда мы поругались? Ты сказал, я всегда думаю о работе. Я тогда обиделся, а ты был прав, Донхёк. Я думаю о работе, а должен думать о тебе. Сейчас, когда ты смотришь это, я уже не могу сожалеть о своей ошибке. Но, поверь мне, я всегда сожалел об этом, пока был жив. Жаль только, это никак не поможет нам избежать того, что случится.»       Донхёк стирал с мокрых щек слезы, но это не помогало, потому что слезы не заканчивались ни на мгновение. Он смотрел на Минхёна и не знал, что ему чувствовать. Хотелось обидеться, накричать на него и обвинить во всех смертных грехах. И в то же время хотелось обнять его так крепко, чтобы кости хрустели, и простить его за всё, что было и не было. Но Донхёк больше не мог сделать ничего.       «Донхёк, я люблю тебя. Правда, очень сильно люблю тебя. Я редко говорил тебе об этом и надеюсь, что ты сможешь меня за это простить. Мне нелегко делиться своими чувствами словами, но я надеюсь, что делал достаточно, чтобы ты это чувствовал. Если нет… Прости, что я не справился с этим.»       Донхёк снова отрицательно помахал головой. 'Ты справился с этим. Ты был самым лучшим для меня. Никто никогда не будет лучше тебя.'       «Я не хочу говорить о плохом. И не хочу, чтобы ты плакал. Пообещай мне, что ты будешь держаться. Пообещай, что будешь заботиться о себе. И, прошу тебя, вернись в Сеул. Я не хочу, чтобы ты оставался в Штатах. Не буду больше тебе лгать и скажу прямо: здесь может быть опасно для тебя. Пока ты еще в безопасности, вернись в Сеул, к семье и друзьям. Начни новую жизнь, Донхёк. Я… я не знаю, есть ли что-то после смерти, но если есть, то я обещаю быть рядом всегда, где бы ты ни находился. Поэтому обещай мне, что сделаешь это для меня.»       Донхёк не мог поверить тому, что слышал. Он не хотел уезжать отсюда. Эта квартира значила так много для него, для них, и он просто не представлял, как можно ее покинуть. Но если Минхён попросил…       «Хёк-и… Хороший мой, я так тебя люблю.»       Минхён провел пятерней по волосам, тяжело вздыхая. Он опустил голову, пряча слезы. Донхёк громко всхлипывал и давился собственными слезами.       «Я хочу, чтобы ты заботился о себе. А еще… Наверное, это эгоистично, но я прошу тебя сохранить меня в памяти. Меня и всё, что у нас было. Но я бы хотел, чтобы ты нашел кого-нибудь. Только пусть это будет кто-то простой… Знаешь, без работы, на которой каждый день рискуешь своей жизнью. Я хочу, чтобы ты жил спокойно. Обещай мне это. Так много прошу мне пообещать… Я такой эгоист, правда? Прошу твоих обещаний, когда не смог сдержать всего одно свое. Прости меня за это. Я все же надеюсь, ты сможешь сделать то, что не смог я.»       Донхёк плакал навзрыд, обняв руками колени. Он пообещал сделать все. Пообещал сквозь слезы и боль, и все еще не мог поверить, что это правда.       «Думаю, пора заканчивать. Не хочу тянуть.»       Донхёк замотал головой, всхлипывая, и бездумно забормотал. 'Я хочу видеть тебя больше. Пожалуйста. Пожалуйста, не оставляй меня.'       «Донхёк, прости меня. Прости, что я не сдержал обещание. Прости, что я оставил тебя. Я люблю тебя, Донхёк. Я обещаю думать о тебе в последнюю секунду своей жизни. И я обещаю, что буду любить тебя еще сильнее, чем прежде. Прости меня. Я люблю тебя, Донхёк. Прощай, Хёк-и.»