Решение

      В какой-то момент ты понимаешь, что по-другому быть не могло. Случилось так, как случилось, и изменить это нельзя, как бы ты этого не хотел. Он оказался именно в такой ситуации.       Кэрол была одной из помощниц доктора Золы, возможно, его правой рукой. Доктора, как и Гидру в целом, она презирала всей душой, ведь работать её заставили под дулом у виска, причем не своего. Гидра не оставляла свидетелей, поэтому зеленоглазая женщина в тот день видела своих родителей в последний раз, и не потому что ей запретили это делать, нет. Их просто не стало. Серая масса на стенах тому подтверждение.       Доктор Джонсон была на каждой диагностике и обнулении, она курировала программу "Зимний Солдат". Была его "лечащим врачом".

Или той, кто уничтожал человека раз за разом.

      Очередная промывка мозгов. Она это назвала именно так, "процедурой" – не поворачивался язык. Руки действуют на автомате, глаза бесцельно блуждают по экранам с показателями. Ей это не нравится, не нравится слышать эти крики, не нравится наблюдать за судорогами, не нравится здесь находиться. Но увы, о её желаниях никто не заботится, как и о жизни, которую можно прекратить в случае отказа выполнять свою работу.       Вот он. Сидит в кресле с прикованными руками, не имея возможности что-то сделать. Машина приходит в действие, и Солдат, предчувствуя ту боль, через которую он пройдет, напрягается во всём теле, в ужасе зажмуривая глаза.       Слушать его крики больше невозможно. Джонсон думала, что справится, что выдержит это, ведь, увидев смерть родителей, казалось, хуже нет ничего. Но сердце крошится от осознания того, что есть вещи ещё хуже. Намного. Сейчас с трудом верится, что она, по мнению Золы, была способна на такое с самого начала.       Мужчина в кресле замолкает, молча уставившись куда-то в пустоту. В прочем, его глаза были такие же. Пустые и безжизненные. Лёгкие подёргивания мышц лица говорят о недавнем токе, который позволял лепить из человека то, что заблагорассудится чудовищам, которые сидят во главе этого безумства. Он слушает свое задание, запоминает цели, которые нужно выполнить, а она смотрит. Смотрит на Солдата, рассуждая над решением, которое нужно принять как можно скорее. И принимает, когда зелёные глаза сталкиваются с ледяной голубизной.       ***       "Устранить без свидетелей". Это последнее, что он услышал перед тем, как отправиться на задание. В голове чёткий порядок действий, уже сформированный план и отчего то взгляд зелёных глаз. Эту женщину он видел явно не в первый раз, интуиция его не подводила. По крайней мере, он на это надеялся. Что-то было в этих глазах, что-то такое непонятное и одновременно знакомое. Решимость и растерянность, бесстрашие и ужас.       Зимний справился без особых усилий, ведь цель даже не подозревала о том, что кому-то будет выгодна его смерть. Единственное, чего он не учёл – наличие других жителей в доме в лице его жены и домработницы. Охрана уже давно устранена, горничная спит в самой дальней комнате, не подозревая о смерти хозяина, а жена повисла на его руке, пытаясь выбраться из железной хватки. Жаль, что её силы не становятся ни в какое сравнение с силой Солдата, который без труда держит женщину за шею на весу.       Зимний не понял, от чего она проснулась. Его цель была в своем кабинете, разбирала какие-то бумаги, пока жена спала в их спальне на втором этаже. Солдат подумал о чувстве, которое помогает двум людям быть одним целым, благодаря которому, возможно, женщина и почувствовала неладное, но мысленно усмехнулся. Бред, да и только. А женщина дёргается, пытается выбраться, но тщетно. От бессилия царапает металл руки, ногами пытаясь почувствовать дорогой паркет. И снова тщетно. Её уже не выпустят.       Отчего то мужчина взглянул в её глаза. Они такие же зелёные, как у той женщины на базе. Хотя нет, они другие. Это не тот зелёный, не тот взгляд, не та женщина. В этом взгляде только страх и печаль. В тех такого не было. И всё же, Зимний на секунду подумал, что это та девушка, что именно она смотрит на него. И что-то кольнуло в груди, заставляя руку секундно ослабить хватку.       Осознание того, что это не она, приходит так же быстро, как была допущена мысль о сходстве этой женщины с той, которая курирует его, Зимнего Солдата. Рука с прежней силой смыкается на шее, вновь значительно перекрывая кислород.       — Да чтоб с тобой так же поступили, мразь, – женщина говорит из последних сил, стараясь вложить в эти слова всю свою боль и злость, словно проклиная мужчину напротив. Последние пару слов звучат едва слышно, но Солдат понимает и без этого. Для него они не значат, ровным счётом, ничего. Хотя, мозг почему-то решил отложить эти слова, врезая их в память с неприятным ощущением.       Мышцы сокращаются в последних конвульсиях, после чего тело расслабляется. Зимний тихо – чтобы не привлечь внимание – опускает его на паркет, облокотив на стену рядом и последний раз смотрит на лицо женщины. Глаза закатились, видны лопнувшие сосуды, на шее остались вмятины от металлических пальцев. Возможно, она была бы жива сейчас, если бы не решила спуститься на первый этаж. Хотя, была бы полностью разбита, узнав о смерти мужа утром. Так или иначе, Солдат покидает территорию дома, возвращаясь на базу.       Задание выполнено.       ***       План был продуман до мелочей. Осталось только правильно его выполнить. Всё тело потряхивает, руки уже давно стали ледяными от волнения. Кэрол посмотрела на часы. До его возвращения меньше десяти минут.       Она знала, что, возможно, этот день для неё закончится намного раньше, чем должен. Понимала, что у неё есть все шансы разбрызгать свои мозги на стену в случае непредвиденных обстоятельств. Но желание исправить то, что так долго делала сильнее страха перед смертью. Намного.       Солдат ждёт её в лаборатории, Джонсон уверена. Как и его охрана в лице шести наемников, каких у Гидры столько, сколько и щупалец, а их больше восьми. В своём размеренном шаге девушка идёт в лабораторию, где она должна сделать привычную "процедуру". Должна, но сделает ли? Запустит ли кошмарную машину, позволит ли ей еще раз задавить личность того, кто не имеет выбора? Ответом служат сжатые кулаки и полный решимости взгляд зелёных глаз. Больше нет.       — Почему капитан Шульц останавливает меня на пути сюда и просит доложить вам, что он ждёт в оперативном зале? Вы сами не в состоянии вспомнить об этом? – голос твёрд, как всегда, брови слегка сведены к переносице. Недовольством от доктора Джонсон разит за несколько вёрст, что заставляет отряд в непонимании посмотреть на её спину, пока она начинает настраивать аппарат. В лабораторию она влетела ураганом, чем ещё больше озадачила охрану. Женщина явно не в духе.       На самом деле, нет никакого приказа Шульца, нет собрания в оперативном зале и её ужасного настроения. Всё это очередной пункт плана, построенный на надежде в убедительности своих слов. Если кто-то из охраны решит прямо сейчас уточнить этот вопрос по рации - её мозги окажутся на мониторах, в которые она сейчас смотрит.       — Нам не поступало приказа, мэм, – голос одного из мужчин звучит громно, но нотки растерянности все равно слышатся. Чудесно, осталось продолжать давить.       — Ты уверен? – с этими словами Джонсон поворачивается к наемнику, стараясь придать своему виду ещё большей суровости и вместе с этим унять нарастающую дрожь в теле. – В таком случае, оповещаю вас об этом сейчас. Он ждёт вас через три минуты. А поскольку минута уже прошла, у вас осталось две.       С этими словами она неторопливо возвращает внимание на мониторы, нажимая на бесполезные кнопки с целью оттянуть время. Дрожь в руках нарастает, дыхание становится более прерывистым. Твою мать, соберись!       — Нам приказано находится здесь во время процедуры, – мужчина не унимается, продолжая твердить о своём приказе. И в его голосе, к сожалению, уже нет той растерянности, что была пол минуты назад.       — Меня не волнуют ваши приказы. Сейчас вас вызвал капитан, и вы можете задать ему все вопросы лично, – на удивление для самой себя, Джонсон удаётся совладать хотя бы с дыханием и дрожью в голосе, и говорит она это, стоя всё так же спиной. – Пусть останется один из вас, на всякий случай. Думаю, Шульц против не будет.       Сейчас она готова молиться всем богам, которых знает, ведь именно от её убедительности зависит дальнейший исход событий. Девушка бросает косой взгляд в сторону Солдата. Он сидит неподвижно, прямая напряжённая осанка, тупой взгляд в одну точку, всё как всегда. Стоп, не всё. Его взгляд не зациклен на одной точке. Он смотрит на наёмников, и Кэрол готова поклясться, Солдат ждёт их дальнейших действий так же, как и она. Так быть не должно.       — Как скажете, доктор, – за спиной слышится движение, звук закрывающихся дверей и последующая тишина. Пол дела сделано.       На самом деле, Джонсон не рассчитывала на то, что один из солдат останется в лаборатории, но выбирать не пришлось, если ты не хочешь привлечь к себе максимальное количество внимания. К счастью, пистолет плотно прилегает в животу, немного отрезвляя девушку своим холодным металлом. Мужчина стоит за её спиной, она это знает, видит по взгляду Зимнего в определённую точку. Мысли несутся в голове с молниеносной скоростью, перебивая друг друга. С оставшимся нужно что-то делать, и быстро. Хлипкий план уже мысленно сформирован, осталось совсем немного. Совсем.       Руки начинают предательски дрожать от накатившего страха. Она не попадает по кнопкам, нажимает все подряд, продолжая оттягивать время и вызывая тем самым подозрения. Это замечает не только наёмник. Солдат слегка поворачивает голову в сторону доктора Джонсон, наблюдая за её бесцельным действиями. Отмечает дрожание рук и прерывистое дыхание. Из-за чего она так переживает? Он знает, что его сейчас ждёт, но неужели у неё всегда такое состояние перед его процедурой? Что-то внутри подсказывает, что нет.       Поведение Зимнего Солдата настораживает ещё больше, отчего мужчина в военной форме начинает высверливать дыру в спине женщины. Поведение обоих более, чем странно. Ему изначально показались слова доктора сомнительными, такие вещи обычно говорятся напрямую, но статус наёмника не дотягивает до "командира", поэтому пришлось засунуть свои предположения в дуло автомата, которое он готов вскинуть в любой момент.       Ждать больше нельзя. Ситуация и так стала поворачиваться не в сторону девушки, что чревато серьёзными последствиями. Ещё больше напрягает поведение Солдата, который смотрит в её сторону. Что с ним происходит? Так или иначе, доктор, превозмогая волнение во всем теле, начинает двигаться более отчётливо, перемещаясь уже по всем трём клавиатурам. По-прежнему бесполезные нажатия, но сейчас такие размашистые движения помогают как можно незаметнее достать пистолет из под расстёгнутого халата. Нужно выбрать правильный момент, только и всего.       Всё происходит в считанные секунды. Джонсон чётким движением разворачивается в пол оборота, вскидывая пистолет на уровень головы наёмника. Стрелять её научил отец, а время в тире помогло отточить навык, что несказанно помогает сейчас. Звук выстрела отражается от стен, но глохнет из-за такой же очереди автомата, которая оглушила всех находящихся в лаборатории людей. Военный с грохотом падает, женщина – вслед за ним.       Через несколько минут здесь будет отряд, и вроде бы нужно торопиться, но планы сразу пошли не так, как нужно. Едва слух приходит в норму от секундной перестрелки, как в ушах снова начинает до скрежета зубов шуметь. Джонсон осела на бетонный пол, облокотившись на шкафчик со стоящими на нём компьютерами. Перед глазами мелькают красные пятна. Она жмурится снова и снова, пытаясь усмирить разбушевавшееся воображение, но дело ведь не в нём. Красные пятна перед глазами, потому что белый халат стал окрашиваться в кровавый. Эти пятна медленно растекаются по белоснежной ткани, измельчая последний пункт её плана в порошок, в пыль, в ничто. Увы, но из лаборатории выйдет только один.       Солдат понимает, что какой-то план доктора явно пошёл не так, как должен был. Она зачем-то вывела охрану, убила оставшегося, получив три или четыре пули в брюшную полость и оттягивала процедуру до последнего. Чувства градом стали сыпаться на мужчину, вводя того в ступор от непонимания происходящего и того, что сейчас делать. Не найдя лучшего решения Зимний встаёт с кресла и подходит к женщине, что-то усердно пытающейся достать из халата, который всё больше и больше насыщается алым оттенком. Присаживается рядом, одним коленом упираясь в пол. Три пули, одна минимум прошла на вылет, об этом говорит лужа крови, которая образовывается под женщиной. Шансы на то, что она продержится хотя бы пол часа сведены к минимуму, но Солдат почему-то пытается предпринять попытку поднять её и сделать хоть что-то, что поможет продлить жизнь доктора.       — Нет, не надо, – её голос похрипывает, что говорит о задетом лёгком. Доктор что-то достаёт из кармана, и по звенящему звуку понятно, что это ключи.       Дрожащей рукой Джонсон протягивает связку Солдату, но тот не решается её взять, уставившись на протянутую руку, которая начинает дрожать сильнее с каждой секундой. Лёгкое движение кисти в сторону мужчины даёт тому понять, что забрать все же стоит, что он и делает, несколько мгновений рассматривая металлические пропуска от многочисленных дверей. От собственных мыслей - которые сейчас сродне рою пчёл и без умолку гудят – его отвлекает окровавленная рука, которая мягко опускается на его, живую. Солдат отмечает, что она больше не стремится как-то закрыть раны, она не делает вообще ничего, чтобы спасти свою жизнь.       Вероятно, потому что она так же, как и он, поняла, что это безнадежно.       — Последнее задание, Солдат, – мужчина переводит взгляд на глаза женщины и замирает, теряясь в них.       В них нет страха, нет печали или ужаса от приближающегося конца. Только решимость и уверенность в своих действиях. Зимний невольно вспоминает глаза той женщины на задании, и не находит в них ничего общего. Обе на грани, обе оказались в такой ситуации по случайности. Хотя нет.. Та, кто сидит сейчас перед ним, была готова к такому исходу. Это видно по её уверенному взгляду, видно по немного размытым, но в тоже время чётким движениям. И от этого заледеневшее сердце покрывается трещинами, грозясь рассыпаться на тысячи осколков.       — Покинь базу без свидетелей, – она перешла на неформальное изложение, но этого никто из двоих не заметил. Один поглощён взглядом другой, которая пытается сказать как можно больше, понимая, что времени практически нет. – Живи.       От последнего приказа – который был больше похож на просьбу – вопросов становится больше. Мысли мечутся в голове, пляшут из угла в угол, отчего в ушах начинает неприятно звенеть. Солдат жмурит глаза, встряхивает головой, чтобы разобрать мысли по полкам, но они ещё больше перемешиваются, создавая один большой ком вопросов без ответов. Это вводит в ступор, раздражает и без того взбудораженный мозг и подгоняет лёгкую панику, на которую Зимний был не способен.       Был..       Неприятное чувство. Эта женщина явно пытается его спасти, от чего – он пока не понял. Пытается спасти, но он помочь ей не может. Ощущение, словно на тебе ошейник, который не позволяет делать так, как стоило бы. Но сейчас что-то внутри подсказывает, что этот ошейник ослаб, позволяя вертеть головой, хотя, после этих поворотов приходит понимание того, что вокруг нет ничего, что хоть как-то указывает на свою личность.       — Я даже не знаю, кто я, – собственный голос звучит словно из под толщи воды. Солдат задумался об этом только сейчас, ведь отсутствие хоть каких-то воспоминаний не говорит ни о чём хорошем.       — Ты вспомнишь, – её голос звучит в несколько раз хуже. Доктор хрипит, ещё ниже по диафрагме слышится непонятное бульканье, заставляя ледяное сердце крошиться, – обещаю.       Слова женщины помогают чуть-чуть успокоиться, но это чувство лишь мнимое. Как алкоголь, который растекается по венам вместо крови, распространяя спокойствие, которое можно уничтожить горящей спичкой. И сейчас этой спичкой выступают болезненные хрипы, которые доносятся из груди девушки с решительностью в зелёных глазах.       Солдат понимает, что ему нужно что-то сделать. Нужно как-то помочь, хотя бы облегчить ее страдания, но он не знает, как. Не помня ничего другого, кроме способов убийств, мужчина не имеет понятия, что именно ему делать сейчас. Секунды несутся стремительно, но для него проходит одно мгновение, пока он смотрит в её глаза. Ничего общего. Ничего общего с той женщиной, которую он держал навесу несколько часов назад, хоть и такие схожие черты лица и цвет глаз.       Джонсон замечает, как мечется Солдат, раздумывая над чем-то, и она догадывается, над чем. Он хочет помочь, хоть и не знает, как. Это не по ее плану. Не по ее плану и кровь на халате, и мертвый охранник. Всё пошло не так, но исход должен быть один. И он будет таким.       — Я потратила свою жизнь на ужасные вещи, – собственный голос кажется незнакомым, словно принадлежит кому угодно, но не ей. И дело не в том, что он хрипит, нет. Он звучит слишком надломлено, слишком.. обреченно. Она знает свой конец, и ломать голос в оптимизме нет никакого смысла. – Так пускай это будет лучшим, что я сделала.       Её слова заставляют секундно задуматься Солдата о её жизни. Что она делала, чем занималась. И насколько это были "ужасные вещи". Он ничего не знает о ней, а всю эту ситуацию сейчас никак нельзя причислить к ужасным. И мужчина судит её саму по одной этой ситуации, не зная, что было до неё. И лучше бы не знать дальше, ведь в обратном случае неоднозначные чувства просто захлестнут его.       Смысл её слов понятнее, чем изложение сути дела перед заданием. Зимний внимательно смотрит на неё, пытаясь убедиться в правильности своих убеждений на этот счет, и убеждается. Тонкие женские брови из последних сил хмурятся, показывая решительность хозяйки, и мужчине ничего не остается, как коротко кивнуть и немного отстраниться от доктора.       — Спасибо, – звучит сухо, очень сухо, словно это его первое "спасибо" за всю жизнь. Хотя, может оно так и есть, учитывая, что он не знает о своей жизни абсолютно ничего. Так или иначе, Солдат решил поблагодарить своего спасителя, который почти стал его палачом.       Ответом ему служит едва заметная улыбка женщины, которая смотрит на него чуть затуманенным взглядом. Оружие Гидры поднимает взгляд выше, на мониторы с камерами, где уже виден приближающийся отряд, который покинул лабораторию меньше десяти минут назад. Оставаться здесь больше нельзя. Солдат еще с секунду смотрит на женщину, думая о чём-то своем, а мыслей у него больше, чем у всех людей на этой базе вместе взятых. И мысли эти намного мрачнее.       Сил не остается на то, чтобы следить за уходом мужчины. Взгляд устремляется на тело охранника впереди, кровь которого видна даже отсюда. Джонсон представляет лица тех, кто будет здесь менее, чем через минуту, мысленно усмехаясь. А потом они будут говорить, что Зимний Солдат убил своего куратора и оставшуюся охрану, забрав ключи и выбравшись из базы. Боже.. что его ждет. Кэрол задумалась над этим только сейчас, когда железная дверь закрывается за тем, у кого начинается время похуже, чем было до этого. Похуже, потому что ко всем проблемам побега к нему прибавились собственные мысли и скорые воспоминания. Очередной укол совести вонзается с особой силой, заставляя мысленно зажмуриться от боли, но только мысленно, иначе она уже не откроет глаза. И отчего-то у женщины есть уверенность в том, что он справится. Хоть и будучи растерянным, Солдат давал понять, что личность, которую давили столько лет намного сильнее, чем кажется. Это заставляет женщину улыбнуться последний раз перед тем, как отряд ворвался в помещение со вскинутым оружием.       Её задание выполнено.       ***       Покинуть базу Гидры было не сложно. Нужно было лишь забрать форму у одного из сотрудников охраны. Просить у него никто не стал, да и Солдат вряд-ли бы это смог сделать. Чего только стоило поблагодарить доктора. Выйти за территорию оказалось сложнее, но мужчина справился, уже на свободе вдохнув кислорода, который казался другим. Свободе.. Как понять, что это такое? От втянутого через нос воздуха ни капли не легче, кажется, стало только хуже. И все из-за женщины, которая осталась на бетонном полу лаборатории, захлебываясь своей кровью. Её взгляд прожигал насквозь, врезаясь в память сотней иголок, которые углублялись при каждом воспоминании о ней.       Они душат, не иначе. Эти воспоминания хватают за горло, обвиваясь тугим жгутом вокруг шеи, и не дают делать того полноценного вдоха, от которого могла бы почувствоваться та самая "свобода". Теперь можно крутить головой, ошейника нет, но чувство, от которого спирает дыхание, работает за него.       "Да чтоб с тобой так же поступили"       Слова женщины в том доме невольно вспомнились, от чего хочется горько усмехнуться и сразу же взвыть после. Эти ситуации совершенно не похожи, но палач один. Он идет в сторону города, не помня себя и не зная, что делать.       Жить.. Она говорила ему жить. И эта "жизнь" ему далась ценой жизни зеленоглазой женщины, чего он не забудет. Ни того, что сделал он сам, ни того, что сделали для него. И ледяное сердце крошится от осознания, что отплатить за спасение уже не получится.