hoola hoops

со стороны казалось, они созданы друг для друга: она родилась в июле, он — в августе, оба солнечные львы, оба на свэге (за что стыдно их друзьям) невысокого роста и с железными принципами. но хёджин — губное, вязкое хва и шипящее, воздушное са — никогда не разменивается на совпадения и любит все, что попадает в категорию "не то, чем кажется". поэтому когда все её друзья обсуждают темного таинственного рэпера с восхитительной читкой (мунбёль непрерывно пищит ей в ухо что у него пиздец зачётный flow), она холодно отводит глаза и тратит время, которое другие посвящают тщетной попытке сосватать её ему, на более полезные мысли. например, что съесть завтра на завтрак — кажется, у нее кончились яйца. да и салат-айсберг какой-то вялый, может доставку заказать? и именно поэтому в следующий раз, на вечеринке у бассейна у своих друзей, она временит с холодностью — тёмный, таинственный рэпер, кажется, не должен быть милым и — хваса с пару секунд жуёт губу, подбирая ему правильный образ в своей голове, пока, скрестив руки, стоит у стены с пина коладой в руке — непосредственным, что ли. не то чтобы она искала его. не то чтобы она стремилась его узнать — но ей все уши прожужжали о том, что он выглядит как мужская версия её, и она быстро складывает известные переменные, вылавливая в колечке толпы вокруг него их общих знакомых. плюсом к этому, он, очевидно, не стесняется привлекать внимание. она издалека смотрит, как все расступаются, как музыка меняется, как расслабленные голоса подбадривают парнишку, как мунбёль уже откуда-то из под стола орёт (видать коктейлчик уже пригубила) как не в себя, чуть ли не рыдая непонятно с чего — но не хёджин судить, она не слышала, из-за чего истерит подруга. когда она понимает, что происходит, её бровь слегка приподнимается, уголок губ дёргается, а затем выражение становится просто-напросто дезориентированным. тёмный крутой рэпер снимает свою тёмную длинную рубашку чтобы оказаться в розовенькой — цвета обоев в её комнате, что до 17 лет вызывали у нее тошноту, а потом их переклеили — с неприлично обрезанными чуть ли не до бедра рукавами футболке, выкатывает из-за спины прозрачный хулахуп, переливающийся блёстками на солнце и, абсолютно смущённо улыбаясь, ныряет в кольцо, фиксируя на талии и обхватывая руками, от чего широкие плечи и мощные, мягкие руки только подчёркиваются. хваса замирает и не дышит в ожидании. словно играет в русскую рулетку и холостых выстрелов было слишком много — движение пальцев, мимо, заведение за спину, мимо, пружинящие движение и напряжение укрытых белоснежной словно маршмэллоу кожей мышц, мимо, но начинаешь задумываться, потому что если не сейчас, то когда, — и вот оно. первое движение бёдрами. поступательное, интенсивное — для разгона хулахупа. и ещё раз. и ещё раз. дурацкое колечко сдвигает при трении тряпочку, что он называет футболкой, в бок, оголяя такой же белоснежный маршмэллоу-животик, мощную грудь с выразительной бусинкой соска, и хваса, закусывая язык, думает, что её русская рулетка как-то слишком резко извратилась, потому что тут явно не одна пуля в барабане. хваса больше не может вот просто так сказать, что не заинтересована. он соответствует её краш-принципу — он не то, чем кажется (она совсем не хочет выяснять причину, по которой её возбуждает несоответствие первого и второго впечатления, но она в детстве любила пазлы и трехмерные голографические картинки, этого достаточно?). хваса сдаётся и подходит ближе, хлопая со всеми остальными ладошкой себе по запястью, чтобы не отвлекаться от напитка (и стараясь не думать, почему это ей так резко захотелось занять чем-то рот). она садится у барной стойки, подтягивая юбку и поправляя лямку купальника, и добросовестно не отрывает взгляда от сведённых у груди кулаков, приподнятых локтей, открывающих ещё больший обзор на гладкие, мягкие бока, двигающиеся волной за бёдрами, самих бёдер в просторных чёрных шортах, изредка натягивающихся вслед за движением хулахупа. когда представление заканчивается, самопровозглашенный барменом минхек наливает какой-то освежающий на вид коктейль и, довольный шоу, как и остальные, уплывает к следующему развлечению — вытаскиванию мунбёль из-под стола. чтобы потанцевать. или чтобы она там случайно не опустошила желудок — её, если честно, фиг поймёшь, в одну секунду она стоит, а в другую уже давно за гранью своей нормы алкогольного опьянения. легусенькая — что там ей нужно. — ты вампир что ли какой-то, — как ни в чем ни бывало спрашивает, противопоставляя свою загорелую руку бледному, но по-милому полному запястью, тянущемуся к напитку. дышит он ртом от смущения, активных движений и смеха, и смотрит на нее не менее дезориентировано, когда обращает внимание на её смуглую кожу. так и замирает с напитком и рукой в воздухе, пододвигает только чуть ближе, почти соприкасаясь, и проникается сравнением. — а ты загораешь? — встречный вопрос. хваса дёргается от скрипучего любопытства в звонком голосе. теперь ей интересно услышать его рэп. — не особо, просто тёмная и солнце за секунды ловлю, — отмахивается, всё также непосредственно ведя диалог. чанбин смотрит на её руку с восторгом и понимающе кивает. — i love dark, — говорит с абсолютно серьёзным лицом, и у хёджин в голове мысленный визг мунбёль. потому что реагировать как-то надо, но она сама никогда не пищит. хваса вслух лишь хмыкает, поджимая нижнюю губу, и даже кому-то может показаться, что недовольно. потому что рэпер, словно осознавая, что сказал, краснеет до ушей, прочищает горло и тянет ей руку для рукопожатия, словно оправдывая затянувшееся прикосновение, кланяясь. — я чанбин. — я знаю. хваса, — мурлычет хрипло, на непонимающий взгляд улыбается кратко. — бёль о тебе говорила, что ты с джисоном дружишь. чанбин присаживается рядом, прикусывает трубочку коктейля и шелестит льдом. хваса следит за его нервно дергающейся коленкой. — неплохое ты представление устроил, — у нее голос низкий, терпкий, она дурашливо указывает пальцем с длинным ноготком на то самое место у бассейна. — так крутил, прямо мощно, — хваса сжимает руку в кулак в подтверждение своих слов и, зажмурившись кивает. — я даже завидую, я не умею. ей хочется рассмеяться от того, как чанбин непонимающе опускается взглядом на её талию и плотные бёдра. словно не понимая, как хула-хуп может не держаться там. в его взгляде нет наглости и мерзкого голода, есть только искреннее восхищение и шок. — нуна, тебя научить? — снова говорит серьёзно. будто поверил, что он расстроена. только улыбка в конце говорит о том, что мальчик красиво играет. — ну научи, — она вальяжно смеётся, пока допивает свой коктейль, а чанбин так и оставляет свой почти нетронутым, возвращаясь к хула-хупу. и он учит. капризничая, когда хваса поначалу словно намеренно изображает деревяшку, спрашивая разрешение, чтобы разместить руку на бедре и мягко подтолкнуть, задавая направление, смеясь ещё громче, чем мунбёль, когда попытки заканчиваются неудачей и низким, раздраженным рыком хвасы. и улыбаясь искренне и смущённо, когда после мягкого поглаживания поясницы хваса наконец-то ловит нужный ритм и изгиб, толкаясь бёдрами чуть в сторону. хулахуп не падает после пары круток, и хваса через несколько мгновений и сама выдает удивленный смешок, широко и до ямочек улыбаясь. рекорд ее крутки заканчивается тогда, когда она сталкивается со взглядом чанбина, прикованным к её улыбке. *** хваса встречает его часто, потому что мунбёль любит заводить друзей-рэперов. хваса часто шутит, что джисона она завела до неприличного сильно. чанбин играет у них дома в приставку, чанбин приходит просто, когда скучно, и когда лирика плохо удается, чанбин мало реагирует на попытки хёджин флиртовать и вообще подтверждает теорию хвасы насчёт краш-принципа. чанбин кажется тем, кто ни одну юбку не пропустит. чанбин выглядит как кто-то, кто будет беспощадно флиртовать. чанбин кажется брутальным. на деле же он каждый раз краснеет, что первоклассник, и очень-очень тихо шепчет ответ. иногда шутливо толкается на особенно смущающих комплиментах. — иди сюда, — бормочет мунбёль, пропихивая со в их с хёджин квартиру. — щас застираем твою милую худи, не ной, ну чё ты. а переоденем мы тебя в... о, у меня ж есть штука, которую я онлайн заказывала и которая мне по размеру сильно большая. падажжи, — блондинка выскакивает в свою комнату, оставляя хёджин смотреть на любопытную картину. чанбин весь в каком-то непонятном розовом нечто — вся толстовка, жижа даже словно присохла. и толстовка правда милая — нежно-нежно голубая, не толстая, на вид безумно мягкая. погода в середине августа испортилась, и хваса чуть вздрагивает под своим пледом. — что это у тебя? — спрашивает, лениво вытягивая ногу на миниатюрном диване. на кухне закипает чайник. — и тебе привет, нуна, — чанбин словно загорается. как лампочка. и хваса не знает, то ли он намёков не понимает, то ли сдерживается. а может права была бёль, когда говорила, что хваса не флиртует, а отпугивает. — влетел в хёнджина и его паршивый выбор напитка. это, кажется, какой-то коктейль. — на, — блондинка снова появляется на горизонте и швыряется в чанбина черной водолазкой. — она по ощущениям раз в десять меня больше, но если порвешь, не жалко. хваса, наверное, зря представляет, как черная ткань расходится на светлом мускулистом теле. чанбин нехотя снимает с себя толстовку, и мунбёль охотно забирает её в ванную, чтобы попытаться отстирать, а хваса смотрит. на голое тело, слишком поспешно облачающееся в — хотя, забейте на поспешность. черная водолазка это очередная пуля в барабане револьвера. хваса откровенно пялится и, даже будь чанбин самым последним дурачком, об этом нетрудно догадаться. он чуть расправляет плечи и поправляет такого же цвета как его худи штаны, и хваса чувствует, как рот слюной наполняется — широкие плечи, выстрел, выпуклые мышцы груди, выстрел, обтянутая черной тканью талия, такая узкая на контрасте, просто создана для того, чтобы вечность крутить этот блядский хулахуп, выстрел. хваса приподнимает челюсть с метафорического пола и откашливается. — слушай, чанбин. а ты случайно не хочешь, — она чуть медлит, стараясь не сказать чего слишком откровенного. — сходить на свидание, а может пару-тройку? она не отрывает взгляда от его груди не только потому, что грудь чертовски привлекательная. другой причиной является то, что чанбин не то, чем кажется. непредсказуем. и да, ей это нравится, но также ей впервые не только не скучно, но ещё и неловко. — если ты хочешь только потрогать, то не стесняйся, можешь и без свиданий, — и хваса отшатывается, поднимая таки глаза. чанбин выглядит странно. словно пытается отшутиться. — а если не только потрогать? — хваса спрашивает, и когда чанбин очевидно краснеет, она позволяет себе положить руку на его горячее солнечное сплетение. она слышит, как он нервничает. она улыбается самой себе. — я имею в виду, поговорить. узнать друг друга лучше. потом-то можно и потрогать. чанбин задушенно вдыхает, и хваса опускает руку. видимо, чанбин понимает все её намёки, просто она его не привлекает — к такому выводу приходит хваса, возвращая безопасное расстояние. возможно, у него принципы. мунбёль возвращается из ванной, разговаривая по телефону с джисоном, и со успевает растерянно спросить "куда бы ты хотела пойти", еле приходя в себя, прежде чем блондинка положила трубку. хваса зажимает указательный, средний и безымянный палец и с облегченной улыбкой показывает "позвони мне", когда подруга ураганом уносит её кризис сексуальности из квартиры, жалуясь на то, что джисон заждался. когда в квартире становится тихо, хёджин с тяжёлым вздохом опускается обратно на диван, под плед, к сообщению на телефоне о том, что нужно будет вытащить толстовку чанбина из стиральной машинки. только теперь, когда со ушёл, хваса действительно чувствует весь медленно сползающий эффект от взвинчивающей влюбленности. толстовку она вытаскивает, сушит и не хочет отдавать. *** со чанбин напоминает матрёшку. он не, то чем кажется. он не то, чем кажется, умножить на восемь. хваса словно слой за слоем снимает с него "кажется" и узнает очень медленно. например то, что хоть чанбин и не весь целиком замкнутый "я люблю черный" рэпер, он может таковым быть. что он может не только работать и играть в приставку, а водить в дорогие рестораны (и если хваса, выросшая в не очень состоятельной семье, пытается делать вид, будто ее это не впечатляет, то у нее плохо получается), как и организовывать романтичные свидания просто дома. и что даже если его коленка нервно подскакивает на носках от порывов что-то сделать со своими чувствами, он добровольно ждет от нее первого шага. что он хоть и выбирает не флиртовать беспощадно, но, откинув смущение, вполне в состоянии. что он хоть и краснеет как школьник, но может и горячо отвечать на смущающие поцелуи. чанбин не то, чем кажется, он вообще предпочитает не казаться. не приведение ведь. он чувствуется — и сейчас он чувствуется чертовой драгоценной матрешкой из эмоций и состояний, и хваса хочет его открыть. выложить все перед собой и изучать и любоваться. она не заметила, как вляпалась, сначала в его образ, а потом и в его несоответствия. и теперь она стоит у его закрытой входной двери и целует его жадно, когтистыми пальцами обхватывая мягкие щёки, пока его осторожные руки держат её за бедра. возможно, стоит пройти дальше, но у хёджин нет времени ориентироваться в чужой квартире и она срочно хочет его съесть, а от его уверенной хватки за руку на предложение поехать к нему не осталось ничего — со как будто расплавился, и может только гордо толкаться в тёплый рот языком, пытаясь сохранить остатки достоинства. — я правда тебе нравлюсь? — шепчет чанбин, когда хваса чуть отстраняется, чтобы убрать с губ прилипшие волосы. она твердо кивает и опускает руки на чужую талию. сжимать руки на боках чанбина приятно, и она рада, что он не пытается занять доминирующую позицию, а отзывчиво впитывает все, что она делает и чего просит. — и ты правда влюбилась в меня из-за хулахупа? — сама не верю. все, конечно же, гораздо сложнее, и они оба это понимают. она даже не влюбилась в него из-за краш-принципа. но согласитесь, никто бы не стал осуждать, будь дело в хулахупе. хулахуп, в конце концов, оказался прекрасной практикой.