***
Адмирон всегда отличался от прочих демонов по рождению. Слишком мягкий нрав, слишком благородное сердце. В добавок ко всему нарочитая интеллигентность и высокий интеллект. Он был силён физически и духовно и потому так легко и быстро продвигался вверх по карьерной лестнице. Демоны, не знавшие его юнцом, полагали, что он всегда был таким: холодным, равнодушным ко всему, беспрекословно исполнявшим приказы стоящих выше по иерархии. Многие женщины пытались добиться расположения Винчесто, но безуспешно. Самые отчаявшиеся дамы, не сумевшие смириться с тем, что демон после всех попыток так и остался свободен от чар их женского обаяния, распустили слухи о том, якобы Адмирона привлекают мужчины. Что, безусловно, не являлось правдой. К чужим глупым домыслам и сплетням мужчина относился спокойно, со свойственным ему хладнокровием. И даже нотками юмора. Абсурдность ситуации его забавляла, и он не считал, что должен отчитываться перед кем-то за свои сердечные дела и привязанности. В конце концов было бы большой морокой объяснять каждому встречному зеваке, что на самом-то деле Адмирон — однолюб и на протяжении всей жизни по-настоящему любил лишь одну женщину. А невозможность быть вместе с возлюбленной в его понимании не могла стать причиной к поиску и завязыванию отношений с эдакой «мадам». Какой бы прелестью та, в свою очередь, ни обладала. Собственные чувства и желания Адмирон всегда ставил выше общественной огласки и мнения толпы. Но было и то, что он ставил выше собственных чувств и желаний. Еë. Ребекку. Винчесто успел уже изрядно заскучать на небесах. Нет, у него были цели и стремления, но жизнь казалась ему пресной и отчасти предрешённой. Когда появилась Ребекка, всё заиграло новыми красками. Гордая, волевая, сдержанная и проницательная. Всегда прямая осанка, высоко поднятая голова. Можно подумать — неприступная скала. И это правда. Боль от её недосягаемости, сладострастность от осознания, что её раненое сердце всё же стремится к нему, и радость видеть, как такая, как она, разносит вдребезги представление бессмертных о способностях Непризнанных. Она любила его. Он это знал. Всегда. Ни на минуту не сомневался в её чувствах. Но еë амбиции и стремления, вышколенный ангельский педантизм, строгость и безупречная репутация, которую Непризнанная так старательно выстраивала, которой так дорожила, и которой так боялась лишиться из-за нелепой ошибки, образовали между ними пропасть. Любовь, если угодно, в их случае и была той самой нелепой ошибкой, которую Ребекка не позволила бы им совершить. Сколько раз Винчесто желал закрыться с ней в кабинете после уроков или того проще затащить красавицу в свою комнату, чтобы оставшись с ней наедине, откинув все надуманные, как тогда казалось запреты, в бешеном порыве бесстыдно сорвать с неë одежду и без конца трогать еë божественное тело: гладить, целовать, ласкать, сжимать сильными руками. Наконец, отбросив затянувшиеся прелюдии, любить еë. Долго, страстно, с напором. Довести еë до сладкого изнеможения, когда она последний раз отчаянно вцепится пальцами в его плечи, прежде чем его имя сорвётся с еë искусанных губ слабым вымученным полухрипом. Потом, немного придя в себя, он с некоторым опасением поймает её взгляд, дабы убедиться в том, что всё в порядке, что он всё сделал правильно. В её мутных от нахлынувшего наслаждения глазах он прочитает благодарность за то, что поступил как мужчина и прекратил наконец эти «чёртовы» догонялки. Ведь Ребекка слишком горда, чтобы признаться в том, что истосковалась по нему и его близости ничуть не меньше, чем он по ней. Но он не позволил себе этого никогда. Он не позволял себе даже слишком раскрепощенных дружеских объятий. Ни какого, даже самого слабого флёра эротики. Потому что Адмирон любил свою Непризнанную слишком сильно. Возможно, сильнее, чем она того заслуживала. Он уважал её выбор и ставил его над собственными слабостями. Пускай, он жалел об этом миллион раз, в особенности с годами, когда время проведённое с ней в школе всё дальше отдалялось от него, превращаясь в драгоценные воспоминания, над которыми одинаково не властны ни человек, ни Бессмертный. Отвлечься от сожалений об ошибках молодости помогала работа. С каждым новым повышением у Винчесто её становилось всё больше. Необыкновенную радость в бесконечной рутине однообразных дней мужчине доставляло общение с новым поколением демонят, чьих родителей Адмирон хорошо знал и с кем тесно сотрудничал. Особенно он выделял очаровательную в своей детской непосредственности малышку Мими, дочь его доброго друга юности. Не говоря уже об озорном проказнике Люци, которому Винчесто, кроме всего прочего, приходился крёстным отцом. Когда мальчуган перешёл в подростковую фазу, они особенно сблизились. Люцифер считал Винчесто не только своим наставником, но и старшим товарищем. Он ценил его мудрость, рассудительность, спокойную силу, которая, в отличие от его настоящего отца, редко когда переходила в агрессию. Парень часто обращался к крёстному за советом и помощью. А Винчесто не раз прикрывал сорванца перед грозным повелителем ада. Иногда мужчина с тоской и светлой печалью задавал себе немой вопрос: А стал бы он хорошим отцом, если бы…? А впрочем, лучше без «если бы». Немного помедлив, отвечал про себя: «Да, наверное, я бы справился». Адмирон скромничал, из него бы получился замечательный отец, если бы… Если бы только женщина, которой он навеки вручил своё сердце, выбрала бы его сторону.***
«Лишь с тобой я мог дышать, а сердце биться… Увядшие розы на заднем дворе моего дома напоминают мне, как давно это было. Это просто местечко, которое когда-то звалось домом, с моим сердцем, далеким от твоего. Я теряю всю свою силу воли, но не переживай за меня, Ребекка. Я блуждал все эти годы, но едва ли это было путешествие мечты… Зачем мы живём? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос — бегал мимо. А подлинный смысл жизни и даже бессмертия — любить. Это значит жертвовать, а жертвовать — это отдавать. Пока ты молод: хочешь получать и учиться. Когда ты зрел и уже многому научился, тебе хочется этим делиться, отдавать энергию. Я всегда действовал по велению сердца, живя здесь и сейчас, наслаждаясь каждой минутой, и вот в очередной раз я совершил глупость, за которую едва не поплатился головой. Однако, если бы у меня была возможность вернуться в тот день. Если бы мне предложили жизнь взамен встречи с тобой, я бы без промедления отказался.»***
— Позволь спросить, что это, Винчесто? — Гневно и требовательно бросает блондинка с порога, размахивая перед лицом демона бумажным свитком. — Это откровенная исповедь любящего человека, который призывает принять его таким, какой он есть, и быть вместе. Вижу, моё письмо затронуло правильные струны твоей души, Ребекка, раз ты лично прибыла навестить меня. — Адмирон замирает на мгновение, набросив на лицо вуаль искреннего сожаления. Глубоко и шумно вздохнув, устремляет свой печальный взор в пол и с едва уловимой дрожью в притихшем голосе молвит с поникшей головой: — Простите меня, мой милый друг. Порою я впадаю в сладостное забвение, позволяя себе неприсущие мне вольности, и в порыве этом не задумываюсь о чужих чувствах. Если я заслуживаю столь щедрого подарка, даруй мне своё прощение. — Сцепив ладони в замок, слегка приподнял голову и заглянул в глаза умоляющим взглядом. — В тебе нет и капли раскаяния. Что за отвратительный актëр! Ты ведёшь и преподносишь себя как ручной питомец, на самом деле не являясь оным. Я тебе не хозяйка и не близкий друг, а подобное подлизывание я воспринимаю как оскорбление. Не будет тебе прощения за дела твои, пока не заслужишь его честным образом. — Она холодно констатирует, с пренебрежением бросая взгляд на провинившегося. Затем наигранно отворачивается от собеседника, как от предмета домашнего быта, будто потеряв к нему интерес. — Как же ты будоражишь мой интерес и сознание, дорогая Ребекка. И ты это прекрасно знаешь… — С умоляюще грустного тон плавно изменился на хитрый и заговорщицкий. Лукаво прищурившись, Адмирон проскользил взглядом по спине Уокер старшей. Женщина Резко развернулась с явным желанием уйти, но вдруг остановилась и произнесла чуть тише обычного: — Столько лет прошло, а передо мной всё тот же элегантный мерзавец! Лёгкая улыбка коснулась губ демона после услышанного комментария о своей персоне. — Твоя дочь, Ребекка, ты можешь по праву гордиться ею. Вики хватило мудрости и отваги просить самого Шепфа отменить закон о Неприкосновении. А сколько всего за этим стояло? Сотни искалеченных судеб бессмертных и разбитые сердца. — К чему ты клонишь? — Мы оба знаем к чему я клоню. Хватит, Ребекка, я ждал слишком долго. Мы оба ждали слишком долго. Но запрета больше нет. Этот мир изменился и живёт по новым правилам. Твоя дочь и Люцифер собственным примером доказывают несостоятельность старых порядков и возможность жить иначе, возможность выстраивания гармоничных отношений между ангелом и демоном. Блондинка недовольно скрестила руки в защитном жесте и повернула голову, тихо пробурчав какое-то ругательство. — Я клянусь своей жалкой душонкой, если она чего-то стоит, что никогда не пойду против твоей воли и уж точно не причиню тебе боли или вреда. Я скорее убью себя чем поступлю так с тобой. Такая уж моя натура. Моя, как ты однажды выразилась, «слабохарактерность». Но если в тебе есть ещё хоть капля былой любви ко мне, то самое время дать огню вновь разгореться с крошечного полуостывшего уголька. — Винчесто, я прошу тебя, не начинай… — Женщина попыталась облагоразумить демона. — Ребекка, я соскучился. — Он подошёл вплотную и прижал её к себе, его ладони опустились ей на бёдра, поглаживая. Его губы остановились в миллиметре от её лица. Серафим не вырывалась из его крепких объятий и больше ничего не говорила, словно наблюдала за происходящим со стороны, не до конца веря в реальность происходящего. Его прикосновения вызывали приятную дрожь и Ребекка тяжело вздохнула, чувствуя, что тело уже поддаётся ласкам, обходя доводы холодного рассудка. — Все эти годы ты была единственной, в ком я действительно нуждался. И вот сейчас: отпечатки моих пальцев, каждая твоя черта… Я словно рисую картину своими руками… — Винчесто не хотел отвлекаться, не хотел ждать. Поэтому его признания в этот самый момент были не слишком красноречивы. — Ты видишь меня насквозь, словно я сделана из стекла, знаешь меня лучше, чем я сама. Мне ничего не удаётся от тебя утаить, когда ты дотрагиваешься до моей души снаружи. — Блондинка уткнулась носом в шею Адмирона, сбрасывая с его плеч тяжёлый кожаный плащ. — Я хочу тебя, Ребекка. — Горячо прошептал он ей на ухо, слегка прикусывая мочку. В ответ она только застонала. — Ты неисправим! Неугомонный старый развратник! — Она окончательно сдалась его напору, чувствуя, что не в силах противостоять самой себе. И да какой теперь в том смысл? Война закончилась, запрет отменён. К чёрту условности! Женщина подалась вперёд, обвивая его шею руками и проводя по ней ногтями, оставляя тонкие белые следы. — Потрясающе, я ещё не получал в свой адрес таких комплиментов. — Почти прорычал демон, спешно избавляя Ребекку от шёлкового платья, обнажая её грудь, прикрытую достаточно откровенным белым бюстгальтером. Светлое, тонкое кружево белья только заводило его. Винчесто смачно сжал её грудь широкими ладонями, массируя, то снова сжимая, то немного оттягивая. Он поймал губами стон любовницы и быстро принял решение поменять локацию с прихожей на спальню. Адмирон уложил её на свою широкую и мягкую, но прохладную, скучающую по женскому теплу постель. Волосы блондинки разметались по гладкой и приятной наощупь поверхности. — Винчесто… — Неистовое, нестерпимое желание слиться воедино нарастало с каждым вдохом и выдохом, с каждым обжигающим кожу взглядом его пылающих глаз. Руки демона мучительно медленно проходили по каждому изгибу её тела, лаская и заставляя нетерпеливо извиваться, выгибаясь. — Твой запах… Чёрный кофе и цедра апельсина… Те же духи, что ты использовала во время обучения в школе. Я ещё тогда говорил тебе, что этот запах слишком терпкий для ангела. Есть в нём что-то запретно фривольное. Демоническое. — Адмирон тяжело дышал, поглощая каждую нотку такого знакомого, такого дурманящего голову аромата, исходящего от её тела. — Он сводит с ума. Как и ты. Внутри Ребекки всё изнывало, жаждя его нежных и требовательных прикосновений. Вдруг демон отстранился. Он расстегнул рубашку, небрежно бросив её на пол. Затем он снова прильнул губами к шее и груди женщины. Расстегнул мудрёный замочек на изрядно надоевшем ему бюстгальтере, откинув того куда-то в сторону. — Ловко ты его! — Не произнесла, простонала Серафим. — Я готовился к нашей встречи. Много тренировался. — Тем временем его руки спускались по её животу ниже… Его пальцы едва коснулись складок белья, как тут же почувствовали влагу. Кого она обманывала, если сама уже давно сгорала от желания? Ребекка громко выдохнула и сама потянулась к его брюкам. Щёлкнула пуговица. Блондинка уверенно расстегнула ширинку и, якобы случайно, царапнула любовника над линией брюк. Винчесто хищно улыбнулся, но отнюдь не выказывая угрозы. Он завёл её руки за голову и прижал к кровати. Ему нравилось контролировать ситуацию и томить Ребекку. Издевательски медленно, Адмирон развёл её колени. С губ женщины слетело новое ругательство. Ничего, потерпит, пусть немного помучается. Ребекка выдавила из себя его имя: — Пожалуйста, Винчесто… Не тяни-и. — Буквально взмолилась Серафим, подаваясь вперед. Возбуждение всё сильнее туманило ей разум, пока он нарочно мучал любовницу, наслаждаясь её томящимися вздохами и просьбами. — Ну же, САДИСТ! — Как скажешь, Дорогая. — Усмехнулся демон. Кажется, именно этих слов он от неё и дожидался. Теперь Адмирон наконец повиновался её воле и вошёл в неё. Блондинка громко простонала и выгнулась в спине. Пребывая в прекрасной физической форме, мужчина резво двигался, стремительно наращивая темп. Он овладел ей полностью, бесцеремонно и без стеснения. Спальня в считанные минуты наполнилась сладкими стонами, горячими вздохами и пошлыми хлюпающими звуками. Ребекка уже не контролировала себя, громко вскрикивала в такт фрикциям и выгибала спину словно дикая кошка. Она выглядела очень сексуально. Слишком сексуально. Страстная, падающая в омут и теряющая себя в этом всеобъемлющем чувстве, в объятиях демона. Винчесто не прекращал дразнить её — замирая, мял грудь, покусывал шею и ключицы. — Я так люблю тебя. — Выдохнул Адмирон, толкаясь в неё до самого основания. — Я тоже люблю тебя, Винчесто. Всегда любила. — С трудом прохрипела блондинка. Её мышцы сжались тугим кольцом вокруг его горячей плоти. Он понял, что она близка… Удовольствие разлилось по их венам. Демон немного отдышавшись, перевернулся на спину, укладывая на себя возлюбленную. Она удобно устроила голову на его мощной груди, уткнувшись лицом ему в плечо. Адмирон перебирал её волосы и покрывал нежными поцелуями шею и обнажённую спину, от чего Серафим закрыла глаза и практически урчала от удовольствия. Винчесто ласково улыбнулся и поцеловал Ребекку в щёку, затем в губы. Нежно. Слишком нежно, даже невинно, что в корне не вязалось со всем тем, что происходило между ними какие-то минуты назад. Блондинка убрала с лица волосы и подарила демону ответный поцелуй. Они прильнули друг к другу, словно стремясь наверстать упущенное, потерянные мгновения, прошедшую мимо молодость.