Sympathy

      Он даже не думал, что тишина может быть настолько оглушающей. От нее хотелось бежать без оглядки, привычно затеряться где-то среди шелеста пёстрых нарядов и весёлой музыки. А лучше просто напиться вусмерть и заснуть, забыть, отложить еще хотя бы на день весь этот кошмар, что обрушился на голову словно снег посреди лета. Но сил не было и этот вечер, кажется, впервые за много лет, он проведёт в одиночестве. Гуаншань уже несколько часов лежал, раскинувшись на кровати, глупо уставившись на кружащие в лучах заходящего солнца пылинки. Всё оборвалось в один момент. Вчера вокруг царила атмосфера праздника, а сегодня его сын был мёртв. И о чём бы он не пытался подумать, все мысли сводились лишь к одной фразе, звучащей сотнями разных голосов.       «Цзинь Цзысюань был убит Призрачным Генералом»       Он прокручивал это в голове раз за разом, до тех пор, пока слова не потеряли всякий смысл. Какая-то его часть словно бы всё еще пребывала в том мире, где ничего не произошло. Где Цзысюань и Янъли счастливо праздновали первую луну малыша А-Лина, и даже госпожа Цзинь наконец-то стала более благосклонна. Госпожа Цзинь.. Гуаншань внезапно понял, что они еще не говорили об этом. Его охватил ужас, больше всего он был не готов именно к этому разговору. Ведь если они поговорят, он будет точно знать, что все происходит на самом деле, что это вовсе не дурной сон, от которого он никак не может очнуться. Она будет зла? Лучше бы она была в гневе, кричала и обвиняла его как обычно, даже могла бы кинуть в него что под руку попадётся. Что угодно, лишь бы он мог почувствовать, что от того привычного мира, разрушившегося на его глазах, еще хоть что-то осталось. А если она будет молчать..? Нет, он не вынесет ее молчания.       Мужчина перевернулся на кровати, уткнулся лицом в вышитую золотом подушку и зажмурился до разноцветных пятен перед глазами, комкая в руках дорогую ткань. Ему почему-то вспомнилось как А-Лин, на празднование седьмого дня от своего рождения, совсем не заинтересовался грудой подарков и продолжал плакать, но только увидев меч отца страшно обрадовался. Когда-то он сам подарил А-Сюаню Суйхуа, сколько же счастья было в детских глазах! Потом он учил его держаться на мече, правда не совсем удачно. Однажды всё же не уследил, и Цзысюань свалился, зарывшись носом в траву. Госпожа Цзинь тогда отругала их обоих, и он больше не пытался сам обучать сына, оставив это дело на учителей. Потом.. Неужели они действительно проводили так мало времени вместе? К горлу начала подкатывать тошнота, никогда ранее он не испытывал столько отвращения к самому себе, хотелось плакать, но слёз не было, и от этого было только гаже. Кажется, впервые за всю жизнь, он совершенно не знал что делать дальше.       Из потока мыслей его выдернул шум со стороны двери, кто-то вошёл в комнату.       — Это она!? - пронеслось в голове, - только бы это была не она!       Он не смог бы сейчас взглянуть ей в глаза, только не сегодня. Прошло уже, кажется, несколько минут, но Гуаншань не находил в себе сил посмотреть кто там пришёл. Если это и была госпожа Цзинь, то она явно не собиралась устраивать скандал. Он осторожно приоткрыл глаза и взглянул в сторону вошедшего. Нет, это была не она. В одно мгновение его охватила ярость, он вскочил на кровати, безумным взглядом уставившись на вошедшего.       — Ты! - прошипел он, сжимая кулаки.       Гнев затопил сознание, и зияющая пустота на мгновение отступила, даря какое-то странное облегчение. Гуанъяо. Как этот выродок посмел явится?! Ведь это он, он виноват во всём! Вот кто должен был сдохнуть на тропе Цюнци и наконец облегчить всем жизнь свой кончиной! Но мёртв его любимый сын, а это шлюшье отродье стоит здесь, пред ним, и улыбается свой неизменной гадкой улыбкой, словно издёвка от самой судьбы!       Человек у двери не двигался, на некоторое время они просто замерли, уставившись друг на друга. В полутёмной комнате незваный гость был похож на призрака, он был бледен, а его лицо, искажённое застывшей улыбкой, казалось особенно жутким. На секунду Гуаншаню показалось что он и правда сошёл с ума от горя и просто бредит.       Гуанъяо впервые за много лет чувствовал удовлетворение, глядя на этого человека. Видеть его таким разбитым и жалким было приятно, потому что это было правильно. Теперь перед ним был вовсе не глава клана, это был его отец - самый никчёмный человек из всех, кого ему доводилось встречать. Он стоял не двигавшись, хотелось запомнить каждую деталь, сохранить в памяти этот момент, когда всё встало на свои места. Отца ему было даже немного жаль, как бывает жаль убогого калеку – с примесью отвращения. Наконец-то он закрыл за собой дверь и прошёл вглубь комнаты.       Казалось прошла целая вечность прежде чем призрак двинулся с места. Но когда дверь за ним закрылась, Гуаншань, к своему удивлению, не испытал ничего кроме облегчения. В какой-то момент, он его упустил, Гуанъяо больше не стоял у двери, а оказался сидящим на краю его кровати. Ночь наступила слишком быстро и теперь в покоях стало так темно, что он уже едва мог различить силуэт напротив. Надо было выгнать этого ублюдка прочь, или придушить его прямо сейчас. Он бросился на него, впиваясь ногтями в шею, но тут же опомнился: больше всего на свете Гуаншань не хотел снова остаться один. Он отпустил чужое горло и обессилено опустился, пряча лицо в складках золотых одежд и неразборчиво шепча проклятья. Кажется, теперь он всё-таки плакал.       «Ты, ты, ты во всём виноват».       Гуанъяо ласково гладил его по голове, пропуская длинные пряди сквозь пальцы. Цзысюаня больше не было, а значит теперь ОН его единственный сын. Гуанъяо упивался этой мыслью. Конечно у Гуаншаня наверняка нашлось бы еще полсотни внебрачных детей, но здесь, сейчас, в этой комнате был только он. Мог ли отец, много лет назад, когда отдавал приказ сбросить его с лестницы, подумать о том, что однажды будет рыдать у него на руках? На секунду где-то внутри вспыхнула искорка гнева и он сжал в кулаке чужие волосы, отрывая Гуаншаня от груди и вглядываясь в его мокрое от слёз лицо. Гуанъяо хотелось видеть его таким всегда.       Гуаншань даже не понял, когда Гуанъяо оказался сверху, ему казалось, что всё плывёт в густом тумане, но это было уже не важно. Потому что он чувствовал прохладные губы на шее, и это успокаивало. Тело привычно жаждало близости. Всю жизнь он думал, что ему никто не отказывал, а оказалось, что всё наоборот. Это он, слово дешёвая проститутка, ни разу не смог отказать. Даже сейчас. Ему было мерзко, но остановится он больше не мог, если это поможет ему забыться хотя бы ненадолго – пускай. Гуаншань слабо выгибался на встречу чужим ласкам, как делал уже много раз до этого. Как делал это раньше. Знакомое чувство разливалось теплом внутри, и он сам потянулся за поцелуем, вплетая пальцы в чужие волосы.       Теперь когда лицо Гуанъяо оказалось достаточно близко он смог рассмотреть его. Почему-то раньше он не замечал на сколько они были похожи, сейчас это было очевидно. Гуаншань с горечью осознал, что выблядок гораздо больше походит на него самого чем Цзысюань. По правде говоря, А-Сюань и вовсе был на его не похож. Слишком светлый и настоящий, в нём от Гуаншаня не было и капли. Зато был Гуанъяо. Тот хоть и рос без отца, умудрился перенять его худшие качества. Такой же порочный, мелочный и насквозь фальшивый. Поэтому он всегда вызывал у него такое отторжение? Почему-то от этой мысли стало слишком жарко, хотя скорее от того что Гуанъяо наконец-то переместился на его бёдра и теперь плавно двигался вверх-вниз. Получалось у него это на удивление легко и Гуаншань запоздало подумал, что тот либо тоже спит со всеми подряд, либо готовился заранее. Это было его последней внятной мыслью, дальше он не думал, двигаясь по инерции, как привык, до самого финала.       Они оба тяжело дышали, лёжа на скомканных простынях. Гуаншань долго смотрел в потолок, потом перевернулся на бок и снова уткнулся в чужую шею. Гуанъяо, уже привычным движением, вплёл пальцы в его волосы. Наконец-то никаких мыслей в голове не осталось и наступило забвение. Сегодня он наслаждался им в последний раз.       Где-то за окном таяли контуры старого мира.