***
Они как-то сидели на каком-то подобии пирса у озера рядом с лесом. Август был, солнце так ярко светило, что на воду из-за бликов смотреть было невозможно. Тога легонько плюхала босыми ногами по холодной воде, разгоняя маленьких рыбок, возбуждено рассказывала Очако про теорию квантового бессмертия и «Взрывную блондинку». Урарака больше слушала, чем говорила, иногда вставляя комментарии, шутила, пару раз даже случайно перебила девушку, чтобы та успела взглянуть на рыбку, проплывающую рядом. Извинялась, конечно, сразу после этого, но Химико даже не выглядела расстроенной. Она потом легла на деревяшки, щурясь от яркого солнца. Замолчала. — Ты мне нравишься, Очако, — сказала наконец Тога, немного поварачивая голову в сторону подруги и приоткрывая один глаз. — Да, ты мне тоже, — Урарака улыбается, немного наклоняя голову в сторону подруги. — Да нет же! — блондинка немного приподнимается на локтях и улыбается так, что видно её небольшие клычки. — Я люблю тебя. Уравити, — знаете, школьные прозвища довольно крутая штука, — не понимает, почему Тога улыбается. Постоянно ведь улыбается. И сейчас тоже, хотя Очако ничего не ответила. Химико не ждёт ответа, смотрит, щурившись на безоблачное небо, от которого почему-то так веет спокойствием. И она думает, что где-то в параллельной вселенной они наверное врагини, а Урарака ненавидит её. И где-то в той же вселенной из-за неё и её странных друзей с земли исчезают города и люди, Япония катится в пропасть. Но сейчас они здесь, и проблемы только две, и то незначительные совсем. Первая, это, пожалуй, что сейчас скажет Очако. Вторая такая смешная: разругалась с Даби, а за компанию ещё и с остальными. Обматерила всех и ушла из их недо-бара-недо-дома, в котором жили практически все из лиги, показала средний палец, пока Даби орал на неё и, крикнув в ответ «Пошёл ты нахуй, Тоя», ушла, хлопнув дверью. Ночевать, видимо, у Очако пока придётся. Может и пожить немного. Независимо от того, что она ответит. Даже если Урарака скажет, что ей на самом деле нравится Изуку, а её она любит только как подругу. Потому что даже так они будут дальше подружить. Ведь обе настолько привязались подруга к подруге, что серьёзно уже не смогут жить, если перестанут общаться. А у Очако немного порозовели щёки, и она поджала губы. Тога просто улыбается ярко-ярко и уже не смотрит на небо, а просто лежит вот так вот на локтях с закрытыми глазами. — Знаешь, я, думаю, тоже, — наконец подаёт голос Урарака. Тога снова поворачивает голову в её сторону и приоткрывает глаза, произнося вопросительное «м?». — Блин, — девушка смеётся и запускает руку в волосы, проводит пальцами по собранном хвостику, — Просто это было так неожиданно. Поверить не могу. Я просто, наверное, тоже? В смысле тоже люблю тебя, понимаешь? Очако берёт себя руками за красноватые щёки, пока в голове проносится «Вот чёрт, сказала! Правда сказала!» Тога будто ещё ярче светиться начинает. Хотя, боже, думает Урарака, куда ещё больше-то? Улыбается ещё шире и со смешком говорит «хорошо», ложится обратно на спину, раскидывая руки в стороны. Одна свисает с пирса, а на вторую ложится Очако, и Тога чмокает её в висок. И им хорошо.***
В школу уже несколько лет как не надо. И Урарака радуется, когда в кафе рядом с её домом она видит учителя Айзаву с учителем Ямадой, радуется, когда Изуку приходит на их встречи с Шото, радуется, когда они с Тогой останавливаются в парке послушать Джиро, играющую на гитаре. Иногда вместе с ней сидят Момо или Мина. Не радуется только, когда в аудитории на паре видит Бакуго. Надо же было попасть так. Она устаёт просто от общения с ним. Настолько напряжённая и агрессивная атмосфера, что хочется просто уйти от Кацуки куда подальше и свернуться калачиком у Тоги на коленках. А Тога не учится. Не считает это особо нужным. Потому что в принципе просто работать в магазине со всякими безделушками очень даже весело. Она сейчас почти уже не живёт в баре лиги, и практически перебралась в небольшую квартиру Очако. Они даже никак не сговаривались, просто Тога стала всё чаще оставаться на ночь. Потом на кровати Урараки — не совсем маленькой, но и не большой, — появилась вторая подушка, а рядом с кроватью валялось запасное одеяло, потому что ночью Химико часто забирает всё одеяло себе. Потом в ванной появилась ещё одна зубная щётка, которая не стояла в стакане, как щётка хозяйки квартиры, а чаще всего лежала на раковине. Потом в шкафу Очако обнаружились новые вещи, на полке под обувь ещё пара кед и туфель, а после ботинок и резиновых сапог. Потом в холодильнике чаще стали появляться продукты. Потом у Химико просто появился дубликат ключа от квартиры, и теперь Очако ждали дома. Ну или же она ждала, когда её девушка (боже, несколько лет встречаются уже, а у неё всё ещё перехватывает дух от этих слов) придёт домой. Было уже так привычно, что Тога чмокает её в губы, когда приходит домой. Привычно стало видеть совсем сонную Химико, не входящую в дверной проём и сносящуюю половину вещей на её пути по утрам. Обнимать её, когда она бурчит невнятное «Доброе утро». Или засыпать в два ночи с ней в обнимку после того, как наконец закончила все задания. Тога берёт её за руку, улыбается, тянет за собой на кровать. Они падают и смеются, а потом целуются, целуются, целуются. И все проблемы в мире, какими глобальными они не были бы, становятся такими незначительными, потому что вечно торчящие в разные стороны светлые волосы снова пахнут детским шампунем с клубникой, потому что любимые искусанные губы снова целуют Урараку в плечо. Потому что каким-то родным, обыденным стало находить в любом углу дома фантики, клеить на холодильник записки по типу «Купи яиц пожалуйста!» и всегда в конце добавлять «Люблю тебя». Или видеть на холодильнике записки подобные «Я сегодня к придуркам своим заскочу! Вечером приду наверное. Омлет в тарелке за колой» и улыбаться нарисованным буквально на каждой записке рожицам. Может быть Тога немного странная, да. Она всегда очень громкая. Громко говорит, громко чихает, с хлопком закрывает книги и двери, постоянно всё кидает, вместо того, чтобы просто поставить. Шума правда много. Она далеко не чистюля, это вам подтвердят раскиданные по всей квартире фантики, скомканная одежда, не заправленная постель, когда Химико встаёт позже Урараки, посуда, которую она никогда не моет. Тога Химико — ураган, оставляющий после себя невероятный разгром. У неё всегда слишком много эмоций. И она их выплёскивает, выплёскивает. Смеётся, когда хочется, плачет, когда становится грустно, злится и кричит, когда что-то слишком раздражает, не скрывает страха, когда боится чего-то. Её вечно переполняют эмоции. Тоге сложно находить красоту в чём-то. Но ей нравится смотреть на звёзды, запоминая расположения созвездий на небе, а потом аккуратно выводить их из еле заметных веснушкек на плечах Очако. Та будет улыбаться и поцелует её в макушку. Ночь вообще самое лучшее время суток. С этим согласны обе девушки. Ночь и, пожалуй, поздний вечер. Ночью и вечером чувств больше, времени, уделённое подруга подруге больше. Любви только больше быть не может, потому что они в любое время суток, каждый день и каждую секунду любят просто бесконечно. Утром и днём они заняты, могут только перекинуться сообщениями, пока у Очако перерыв, а у Тоги нет покупателей. Химико может скинуть какой-нибудь мем с клягушками из майнкрафта или коровами в небе, подписать «смотри мы апхпхпхп», улыбнуться и ждать ответа. Вечером они просто могут сидеть вместе, пить чай и рассказывать какие-то глупости или важные вещи. Вечером Тога может выплеснуть все эмоции: злость или радость, пинать стулья и материть какого-то придурка, или радоваться, что наконец заставила Даби поговорить не только с Нацуо, но и с Фуюми. И, если так пойдёт, то, может быть, он встретится с мамой когда-нибудь. Что бы Тога не говорила и какие эмоции не выплёскивала, Очако всегда слушает её, а после берёт за руку, и им обеим понятно, что у них всё хорошо. Вечером они могут танцевать под какие-то рандомные песни, Тога может как бы в шутку пригласить девушку на медленный танец под Нирвану или Гёрл ин Ред в лучшем случае, и они будут кружиться по всей квартире, пока голова не закружится.***
Город горит огнями. Город шумит. Не суетливо, а так по-ночному спокойно. Когда последние лучи заката становятся поймаными, город обычно успокаивается. Вся дневная суета уходит, когда вместо солнца на небе возвышается узкий месяц луны. В далеке машины светят фарами, едут непонятно куда, мчатся по тёмным дорогам. И пробок нет. Потому что ночь уже. Людей на улицах тоже практически нет, потому что все нормальные люди уже спать давным-давно легли. Дома уютно. Вот так вот сидеть на большом подоконнике с, наверное, самой прекрасной девушкой на всей планете Земля, и просто ничего не говорить. Они время от времени шутят какие-то слишком глупые шутки, что смешнее больше не от них самих, а от их глупости. Комната тогда наполняется звонки смехом обеих девушек. Очако целует Тогу, и та, конечно же, отвечает. У Урараки волосы заплетены в две корявые косички, из которых выбивались прядки, но их заплетала Химико. Она тогда так смешно выглядела. Такая срсредоточенная, с высунутым кончиком языка, в майке размера на три больше её, с надписью «Blind Channel», потому что Даби явно был их фанатом номер один, а майка была случайно (не случайно) вытащена именно из его гардероба. Сейчас косички немого щекотали холодные руки Тоги. А у Очако губы отдавали киви, как та гигиеничка, которую Химико украла из какого-то магазина. Завтра им не нужно никуда просыпаться в шесть утра. Потому что выходной. Сейчас Тога свалится с подоконника и засмеётся, потому что как-то нелепо вышло. Сейчас они пойдут на кухню, и Урарака вспомнит про рулет в холодильнике. А Химико вспомнит, что надо бы отключить сейчас телефон, а то не очень хочется просыпаться рано утром от звонков Даби, а после — Шигараки, потому что тот конечно выжжет ему все мозги из-за своей майки. Девушке только остаётся надеяться, что в итоге они забьют на неё и уедут в эту Финляндию так, а не придут к ним домой. А то они ведь реально могут. Тога на всякий случай предупреждает Урараку о возможном вторжении и театральной вытерает несуществующую слезу рукой, говоря девушке, что очень любила её. Очако прикрывает глаза рукой и смеётся, потому что это какой-то ужас. И Химико думает, что пусть её друзья уедут, побудут там наконец счастливыми хотя бы на пару дней. Пусть целуются на концерте своих финов, и Шигараки сможет перестать бояться касаться кого-то. Пусть держатся за руки и хотя бы на несколько минут забудут про всё случившееся с ними. Забудут о том, почему у Даби половина тела в татуировках, а у Шигараки слишком много шрамов от порезов и не только. Просто будут любить друг друга, забыв о поджогах, убийствах и всей этой чепухе. Потому что потом будет легче, она сама знает. Она сама может целовать любимую девушку, держать её за руку, говорить ей, насколько же жизнь на самом деле скучная штука и не бояться быть собой. Тога всегда была чем-то слишком ярким. Она любит зелёный чай, приготовленный Очако, те ромашки, что сейчас стоят в вазе, которые ей подарила Очако и детективы, которые они с Очако порой смотрят ночью. Она по утрам слушает, как Урарака поёт Чанмину, и на губах у неё запах киви, потому что Урарака мажет свои губы бальзамом с его вкусом. Она всё также лезет в драки и побеждает, а после её девушка говорит, что она дурочка и заклеевает ей ссадину зелёным пластырем с пингвинами. И всё у неё хорошо, потому что рядом есть та, кто её по настоящему любит.