"Что подразумевает собой человеческая жизнь? Это великий дар, быть рождённым.
Когда-то в детстве, когда я ходил в церковь, мне сказали, что каждый человек рождён не напрасно. У всех нас есть какая-то миссия, которую мы выполняем и уходим к создателю. И уйти к Богу в молодом возрасте считается честью. Он забрал тебя раньше, потому что ты выполнил его план.
И все надеятся попасть в рай, надеятся, что служили всевышнему достойно.
В таком случае, я бы отдал все, чтобы ты попал в ад.
Попал в ад, после спокойной смерти в старости, а не после того, что случилось.
Чтобы ты не выполнял свое предназначение как можно дольше, и в итоге Богу надоело ждать, и он отстал, ожидая, когда старость погубит тебя.
Но ты и так попадешь в ад. Ты совершил непоправимую ошибку.
Мы попадем. Дождись."
Лист бумаги, исписанный ровным почерком, был сложен вдвое. Мужчина встал с кресла, и, достав из кармана зажигалку, провел ею под письмом.
"Я помню, как ты подарил мне эту зажигалку. Тогда был мой двадцать второй день рождения, и мы отмечали его в большой компании. Ларс снова убежал с какой-то девчонкой, а Джеймс нажрался до беспамятства и заснул.
После произошедшего с тобой он, скорее всего, снова напился, хотя обещал. Обещал нам всем, что бросит так делать.
А мы с тобой сидели вместе на потрёпанном жизнью диване. Ты курил косяк, и со скукой смотрел на танцующих парней и девушек. Я же потягивал пиво из банки, и наблюдал за тобой.
Я всегда наблюдал за тобой.
Наблюдал и удивлялся.
Удивлялся тому, каким взрослым ты казался на нашем фоне. Одного твоего взгляда хватало, чтобы утихомирить пыл вредного Ларса. Думаю, он никогда не изменится.
Удивлялся тому, какие крепкие сигареты ты курил. Тогда мы не особо думали о здоровье и дальнейшем будущем, хотя стоило-бы. Кто же знал, что все так выйдет.
И вот, докурив, ты посмотрел на меня. Посмотрел на меня своим серьезным взглядом, но потом в нем что-то поменялось. Когда ты улыбался, ты переставал выглядеть так серьезно. В этом был особый шарм.
Ты молча потянулся к карману своей джинсовки, с которой никогда не расставался, вытащил оттуда небольшую коробку, и все с той же улыбкой протянул ее мне.
—Совсем забыл про подарок. С днём рождения, Кирк.— сказал ты, и похлопал меня по плечу. От него сразу же разлилось тепло по всему телу, отчего я ощутимо вздрогнул.
В твоих словах была видна фальшь. Ты был слишком пунктуальным, слишком... Правильным, в какой-то мере. Не мог ты забыть про подарок.
А я и не спрашивал.
Я терпел, ожидал от тебя что-то особенное. Конечно, Ларс и Джеймс тоже отличились, Ульрих всегда умел выбирать подарки со вкусом. Но это... Что бы это ни было, оно будет важным для меня.
Возможно важнее, чем собственная жизнь
Мои пальцы чуть чуть подрагивали, и потянулись к коробке. Сняв крышку, я увидел ее.
В том месте где мы сидели было достаточно светло, чтобы я сразу смог ее рассмотреть.
Аккуратная зажигалка, словно вылитая из железа или бронзы. Или другого сплава, значения для меня это не имело.
Она не была идеально чистой, что придавало ей свой шарм. На стороне что открылась мне, я увидел череп и множество костей. Все это завораживало, заставляя рассматривать каждую деталь, каждый завиток. Когда же я осмелился взять сие совершенство в руки, то обнаружил, что с другой стороны тоже есть рисунок.
Это был Ктулху.
Ты знал, как я люблю ужастики. Я знал, как ты любил Лавкрафта. Как-то раз я читал его по твоему наставлению, ещё до записи той самой песни.
И мы часто говорили о том, как бы он выглядел. Но ты искренне верил, что он существует, и не смел назвать его имя. Это создавало свою атмосферу.
Кажется, здесь он был передан идеально.
—Г-где ты это взял?— с округлившимися глазами спросил я тогда. Ты ухмыльнулся и немного горделиво задрал голову.
—Это не важно. Совершенно не важно. Важно то, что как только я увидел это, я вспомнил о тебе. Надеюсь, что ты, пользуясь ею будешь тоже вспоминать меня, своего доброго старого друга.—"
Вспомнил. Вспомнил...
Лист почти сгорел в моей руке, ещё немного и огонь подпалил бы волосы на ней. Я кинул несчастную бумажку на пол и затоптал ее.
Ещё пару дней назад я чуть не придушил Ларса, который залетел в мою квартиру в обуви и испачкал этот прекрасный деревянный пол, но сейчас мне было абсолютно насрать на него. На пол, на Ларса, на этот проклятый дом.
На эту жизнь.
Я подошёл к письменному столу и посмотрел на ещё один лист бумаги, где увидел пару строчек с извинениями. Думаю, с моей стороны лицемерно было писать это, но оставлять все без каких-либо объяснений с моей стороны как-то... Неправильно? Хотя, все что я сделал в последнее время неправильно.
Я открыл выдвижной ящик и достал оттуда пистолет.
Даже в этом оружии словно отражалась частичка тебя.
Старый кольт "Драгун" сорок четвертого калибра выглядел очень даже неплохо. Ты так и не ответил, откуда у тебя револьвер. Возможно семейная реликвия, о которой ты решил умолчать, а возможно ломбард. Не думаю что у тебя были на него документы, но теперь-то какая разница?
Я достал все из того же ящика пулю. Одну единственную.
Мне хватит.
Вставил её в барабан и вернул его на место. Прокрутил. Приставил револьвер к виску.
Руки дрожат, а пальцы еле-еле нажимают на курок, справляясь с онемением.
Но я сделаю это.
Я решителен как никогда.
Пусть тело не слушается, оно не хочет умирать.
Но я-то понимаю, что так продолжаться не может, и что должен сделать это.
Как-ты там сказал тогда, наша жизнь как русская рулетка?
"—Клифф, мне нужно тебе кое-что сказать. Это очень важно, поэтому не мог бы ты остаться после репетиции на некоторое время?— спросил я немного нервно.
Ты стоял молча, и на лице явно отражалось недоумение. Но ты не стал задавать лишних вопросов, потому что понимал, что ответов на них сейчас не получишь. Лишь дотронулся до моего плеча своей большой ладонью и ответил краткое "хорошо". А у меня будто камень с души упал. Половина дела сделано.
Я не знаю, какие черти дёрнули меня признаться тебе, причем именно сегодня. Просто утром я понял, что либо я сделаю это сейчас, либо в череде концертов и городов эти слова затеряются, словно багаж в аэропорту.
Всю репетицию я играл и чувствовал себя неважно. Это заметил и Ларс, подойдя во время перерыва и спросив, все ли у меня в порядке. Он хороший парень и я считаю его одним из своих лучших друзей, и, право, если он считает меня другом, то скорее всего он заметил изменения во мне почти сразу, но высказал предположения только сейчас.
Но если бы он знал истинную причину моих изменений, то скорее всего бы посмеялся, и возможно посочувствовал позже. Хэт же вышвырнул бы меня из группы как грязную дворняжку. Интересно, это ли чувствовал Мастейн тогда, когда его выперли из Металлики?
Но я умею врать. Вру я очень даже хорошо, поэтому натянув свою милую улыбочку я сказал лишь то, что у меня болит голова после выкуренной вчера травы.
Даже здесь я пытался казаться тобой
Пусть они посмеялись, зато не узнали горькую правду.
После репетиции я специально долго сматывал кабели и чистил гитару. Ларс сразу же убежал по своим делам, но вот Хэтфилд задержался. Но стоило только на горизонте показаться звукарю с припрятанной ранее бутылкой ягера, как его словно ветром сдуло.
И вот мы наедине. Ты сидишь на усилителе, и, закрыв глаза, мечтательно закинув голову назад играешь на своем басу. Я невольно засмотрелся на пальцы, как же прекрасно они выглядели, когда бегали по струнам... Держали сигарету... Делали всякие непристойности...
От одной мысли от этом у меня начало тянуть внизу живота, но я собрался и проигнорировал это чувство.
—О чем ты хотел поговорить?— спросил ты, сидя с все ещё закрытыми глазами и запрокинутой головой.
Щелчок.
Холостой.
Я выдохнул и убрал пистолет от виска. Минус один.
Руки тряслись так сильно, что сложно было даже прокрутить барабан. Но я справился и вернул кольт на прежнее место, сняв предохранитель.
—Я-я...— пытался было уже начать, но вдруг понял, что не знаю как правильно. Мне пришло в голову, что если я скажу и сделаю все быстро, то будет легче. Как с горьким лекарством в детстве, чем быстрее выпьешь, тем быстрее закончится пытка.
—Клифф, я давно хотел тебе сказать... Ты это... Мне нравишься...— последние слова я произнес полушепотом. Не мог я сказать это нормально, никак, даже если бы очень хотел.
Ты резко замер и открыл глаза.
—Повтори пожалуйста— ответил ты, и ей богу, если бы не вся эта ситуация, с твоего вида тогда можно было бы посмеяться.
—Ты... Мне нравишься!— сказал я уже громче и взглянул на твое лицо.
У меня никогда не получалось прочитать твои эмоции. Вот и сейчас, ты сидел с таким выражением лица, что по нему было непонятно, что ты чувствуешь. То ли хочешь прямо сейчас начать злиться, то ли тебе смешно, то ли ты вообще ничего не понял. Меня все больше пугала и удручала эта неизвестность.
—Кирк... Ты весельчак, не спорю, но не стоит повторять за Ларсом, в последующие разы кажется, что это эта шутка затянулась.— ответил ты и слегка посмеялся.
Мне хотелось просто исчезнуть.
Умереть.
Но я натянул на лицо улыбку и засмеялся вместе с тобой.
—Х-хорошо Клифф, не буду больше— сказал я и быстро взяв гитару, выбежал из студии, даже не попрощавшись как обычно.
Щелчок.
Снова холостой.
Видимо Бог хочет, чтобы я страдал, вспоминая все это. Все до последнего всхлипа, до последней слезы, пророненой мной в те дни. Что ж, напоследок, почему бы и нет? Ведь рождая нас обрекают на вечные страдания, так что мои воспоминания это ещё малая часть того, что произошло и произойдет.
После того разговора я недели две с тобой вообще не общался. Даже старался избегать, но если утром и днем мы не виделись, набираясь сил перед записями и туром, то вечером на репетициях всегда.
Как только ты появлялся в зале я переставал говорить и сидел тихо, ковыряясь со своей гитарой. Старался не оставаться наедине, не вступал в диалоги. Знаешь, если внешне у меня получалось сохранять спокойствие, то внутренне совсем нет. Все мои мысли были заняты тем, что произошло, как было бы лучше, что будет дальше или могло бы быть. Но больше меня пугали твои действия. Точнее, их отсутствие.
Да и ты не пытался со мной заговорить. Нет, не избегал, но просто не искал возможности пообщаться без лишних ушей. И в какой-то степени я даже был рад этому.
Но в тот день ты пришел на репетицию раньше принес с собой пива.
Парни задерживались, а день стоял жаркий, да настолько, что студия превратилась из приятного для нас всех места, где мы могли изливать душу и проблемы в музыку, в адскую духовку, из которой хотелось быстрее свалить. Я сидел на полу в углу и обмахивался журналом Ларса, (конечно же с голыми девушками, ох уж этот карлик и его попытки казаться самым гетеросексуальным гетеросексуалом), когда ты достал из холодильника две бутылки Хайнекен, протягивая мне одну. Я немного замялся, но пиво взял, и отпив пару глотков из уже любезно открытой тобой стекляшки, выдохнул с облегчением. Пусть мне возможно будет плохо завтра от таких резких перепадов температуры, но сегодня я хочу расслабиться ледяным пивом пивом.
Я оставил половину бутылки на столе, намереваясь допить позже, и быстро поблагодарил тебя. Ты улыбнулся... И я чуть не поплыл от этой улыбки, поэтому как можно скорее свалил из комнаты и ушел в туалет умыться.
Вернувшись, я допил свое пиво и принялся за игру на гитаре. Вскоре пришли остальные, и репетиция наконец-то началась.
Прошла всего пара часов с начала нашей репетиции, а меня жутко клонило в сон. Да настолько, что я промазывал по струнам, что очень не нравилось Хэту.
—Кирк, соберись, у нас концерты на носу. Если совсем все плохо то продолжим завтра— сказал он тогда, и я хотел уже было сказать что все в порядке, как глаза мои стали сами собой закрываться, а мозг все больше отключаться.
—Я... Наверно, кажется, пора домой...— смог сказать я, и поставить гитару на подставку.
А в это время Ларс, смотря на меня жалостливым взглядом, подошёл к тебе.
—Слушай, ты у нас единственный с машиной... Боюсь, что до дома он в таком состоянии не дойдет, не мог бы ты его довезти? И желательно вызвать доктора, потому что, честно, я за него волнуюсь— сказал он серьезно, без присущих ему улыбочек и шуточек на любую тему.
Ты лишь пожал плечами, мол, делать нечего, придется довезти.
Одно из последних моих воспоминаний с того временного промежутка это то, как я держался, даже скорее висел на твоем плече, пока шел вниз, к парковке. И да, я бы ни за что не сел к тебе в машину и не поехал бы никуда, потому что умер бы от неловкости, но в том состоянии я не мог даже ногами передвигать нормально, не то что головой думать.
Когда ты придерживал меня за плечи я чувствовал твой запах. Так близко я был лишь когда мы невзначай обнимались все вчетвером, или сидели на небольших диванах. Это было поистине волшебно в какой-то степени.
Ты довел меня до машины и посадил на заднее сиденье. Если честно, то тот момент я почти не помню, но... Я представляю, как твои руки касались меня, чтобы застегнуть ремень безопасности...
После этого момента я будто провалился в пропасть. Словно меня отключили от реальности. Но когда очухался, то был потрясен до глубины души, и ещё больше испуган.
Сначала я не понял вообще, где нахожусь и что происходит. Я лежал, видимо, на кровати. Вокруг не было ни души, и я попытался сесть, но у меня не вышло это сделать. Тут-то я почувствовал руками, что привязан или пристегнут чем-то к той самой кровати.
Еще и голый. Ну заебись.
Голова и так жутко болела, а теперь к этой боли прибавилась ещё и паника.
Руки у меня находились за головой, что было, кончено, дико неудобно. Ноги на удивление, оказались свободными, но я все ещё не отошёл ото сна, поэтому мне было тяжело двигать ими.
Решив осмотреться получше и хорошенько обдумать, что произошло, я повернул голову, и привыкшими к полутьме глазами увидел, что оказывается, все это время был в комнате не один. В кресле лицом ко мне сидел человек, но из-за тени, падающей на него я не мог разглядеть его получше. Возможно, сказывались и другие мои проблемы со зрением. Очки мне оставить не потрудились.
Я попытался что-то сказать, но прозвучало это нечленораздельными слогами. Во рту пересохло, и язык чувствовался словно наждачка.
Человек встал с кресла и направился ко мне, и тут я понял, что это... Ты??
Ты подошёл к столу, стоящему в углу комнаты и взял бутылку воды, затем подходя ко мне. Я же смотрел на тебя круглыми от удивления глазами. В голове царила только одна мысль: это сон. Ну ладно, две. Это шутка, которую придумал Ларс и все решили его поддержать, даже ты.
Но ощущения явно были не как во сне, и когда ты подошёл ко мне и грубо схватил за челюсть, впихивая горлышко от бутылки с водой, мне захотелось взвыть от боли.
—Что-то не так, Керки? Прости, я наверно, слишком груб...— сказал ты и убрав бутылку, погладил меня по щеке, отчего вздрогнул. Ты, уловив это, лишь усмехнулся.
Собравшись с силами я смог начать говорить.
—Какого хуя происходит? Где я? Это ваши дурацкие шутки?—
Я хотел звучать как можно спокойнее и увереннее, но увы, у меня не получилось, потому что я запинался на каждом слове, а голос мой дрожал.
—Какие шутки, Керки, все намного серьезнее...—
Щелчок.
Снова холостой.
Это было похоже на пытку. В принципе, этим оно и было. Чем дальше заходишь, тем быстрее хочется остановиться и забросить это дело. Но пути назад нет, всего пара шагов до спуска в бездну...
—Думаешь, Ларс бы такое стал с тобой делать? Он считает тебя просто ангельским созданием, до сих пор, да и с самого начала считал. Так же, как и Хэт. Собственно, я тоже так думал, но оказалось, что ангел, спустившийся к нам с небес не такой уж чистый и невинный, как нам показалось...— говорил ты. Я ничего не понимал из этих слов, и только больше начинал паниковать.
—Клифф, что происходит? Пожалуйста скажи мне, я...— начал было я говорить, но тут же осекся.
—Что? Что ты хочешь сказать? Что ты боишься, не понимаешь? Ты хочешь узнать что-то, все еще надеясь, что сейчас появится Ульрих и скажет, что это все шутки? Пожалуй, мне стоит дать тебе больше поводов для паники— сказал ты и подошёл к столу, открывая ящик. Я даже представить не мог, что там находится, но...
Ты достал кольт.
Ебаный кольт, и у меня был один вопрос, откуда мать его ты достал эту штуку???
—Наша жизнь... Она словно русская рулетка. Шанс на лучший исход постепенно понижается, и даже если все хорошо, не факт, что в один прекрасный момент все не рухнет. А ведь это прекрасная игра... Но только для отчаянных... Или отчаявшихся... Жизнь точно такая же. Вот как ты думаешь, каков был шанс того, что я отвечу взаимностью? Ты наверно думаешь, что я на сто процентов посчитал бы тебя идиотом, грязным пидором, но нет. Я изначально тебя таковым не считал, но твое признание... Честно, оно даже вызвало у меня уважение к тебе. Не каждый отважится на это... На эту игру с огнем...— сказал ты, крутя барабан и приставляя к своему виску.
Мои глаза расширились, а сердце пропустило пару ударов, и из моего рта невольно вырвался вскрик и мольбы не делать этого, когда я увидел, как ты нажимаешь на спусковой крючок. Но выстрел оказался холостым, и у меня от облегчения начали катиться слезы.
—Что ж, кажется, пока что судьба добра ко мне. Но знаешь, играть в эту игру в одиночку не так интересно, поэтому ты тоже участвуешь. Признайся, ты наверняка хотел провести со мной ночь. Признайся, дрочил на меня, а, шалунишка-Керки?— спросил ты с ухмылкой, приставляя револьвер к моему лбу.
Тут то я не выдержал и начал по настоящему реветь. Это было... Просто ужасно, я не понимал что происходит, я не понимал, зачем ты делаешь это... Это были слезы безысходности, отчаяния и страха. За себя и за тебя.
Я почувствовал прикосновение металла ко лбу и зажмурился, готовясь к худшему. Ты нажал на курок, и выстрелил.
Холостой.
Я открыл глаза, и, на секунду замерев с опустошенным разумом, только сильнее и громче заревел.
—Ну-ну, Кирк, не стоит плакать... Хотя знаешь, мне нравится, как ты выглядишь. Так беззащитно, так... Жалко. Представь, что бы сказал Хэт, увидев тебя в таком положении, или Мастейн?— спросил ты, наклоняясь над моим лицом и убирая пряди волос с него, стирая грубыми пальцами слезы. Я дрожал, потому что боялся. Боялся тебя, но в то же время боялся потерять тебя.
—Они бы неприменно захотели тебя трахнуть. И возможно, даже попытались бы сделать это. Они бы долго долго мучали тебя, теша свое самолюбие, долбили бы тебя в твой прелестный ротик, пока не заполнили бы своей спермой... А потом оставили бы там, где сделали это, как грязную шлюху. Но я не позволил бы... И не позволю никогда.— прошептал ты мне на ухо, нежно кусая его.
Я снова вздрогнул, шумно выдохнул через нос. Ты начал опускаться ниже, целуя шею, а в это время твои холодные пальцы игрались с моими сосками.
Уже высохшие слезы стягивали лицо, а волосы прилипали к коже, отчего очень хотелось их убрать, но руки у меня были связаны.
Да и в любом случае, первое что я бы сделал, так это врезал тебе со всей своей силы. Пусть меня и считают божьим одуванчиком, но лучше не испытывать мое терпение.
Кольт ты положил на край кровати в поле зрения, наверно, чтобы я не забывал про свою участь.
Ты отпускал руки все ниже, пока не добрался до моего члена, обхватив его рукой.
Я невольно вскрикнул и зажмурился, когда ты мучительно медленно провел по нему, наслаждаясь моими поскуливаниями, по другому я это назвать не могу.
—Хаха, тебе это нравится, шалунишка Керки! Твой дружок уже в полной готовности— сказал ты и ухмыльнулся, опускаясь лицом к животу, оставляя на нем дорожку поцелуев. Затем, ты спустился ниже, опаляя своим горячим дыханием мой член.
Да, мне это нравилось.
Нет, в этот момент мне было совершенно не страшно. Черт, да от таких ощущений я забыл все, что было ранее.
Я столько ждал этого, я представлял наше соитие в своих снах, просыпаясь со стояком, и с грустью избавляясь от него в одиночку. Но мне все ещё не верилось, что ты делаешь это. Это было... Словно те самые сны Ужасные в своей неправильности, но в то же время от них никак не хотелось отрываться.
Ты обхватил мой член рукой у основания, проводя языком по всей длине, выбивая из меня громкие стоны. Услышав их, ты обхватил головку губами, начиная медленно опускаться на длину, все ещё не убирая пальцы. Боже, как же мне хотелось прекратить эту пытку, и схватив волосы руками отыметь твой рот... Но я не мог, и видимо, слава яйцам.
Ты начал набирать темп, иногда глухо постанывая, от чего по мне разносилась волна удовольствия.
Но вдруг все действие прекратилось, заставив меня громко вздохнуть. Не успел я расслабиться, как ты появился передо мной с пистолетом у своего виска.
Я снова начал паниковать и зажмурился, когда прозвучал щелчок, представляя лужи крови и твои мозги на стенке, как в тех самых ужастиках, что мы смотрели вместе.
Но открыв глаза я этого не увидел.
Увидел только то, что твоя рука опустилась, и холодная сталь дула была совсем рядом с моим членом.
Вот тут-то мне стало не до шуток, я начал подтягиваться на наручниках, чтобы убрать свои причиндалы из зоны возможной опасности, но когда ты резко перевел пистолет на мою голову нажал на курок я вскрикнул.
Ничего.
Ты вновь рассмеялся, садясь на кровать и подползая ко мне, находясь лицом к моему лицу.
Поцелуй был мокрый и развратный, ты старался вести, кусал мои губы, ловко орудуя языком в моем рту. Когда же ты отстранился, то коснулся моих губ своими пальцами, немного давя и заставляя принять их. Я сделал это, облизывая сначала подушечки пальцев, затем и все пальцы, медленно входящие в мой рот.
В какой-то момент мне показалось это игрой.
Все не по настоящему.
Это просто твой фетиш, я могу не волноваться. Не станешь же ты убивать своего друга, с которым прямо сейчас очень неоднозначно целуешься в постели.
Конечно не станешь
И себя убивать не станешь, ты не глупый. Даже больше, ты слишком умный для такого. Из любой ситуации мог найти выход, с любыми делами справиться. Ты умнее всех нас вместе взятых, и мы уважаем тебя за это.
Вытащив пальцы из моего рта ты чмокнул меня в губы, закидывая мои ноги к себе на плечи, и опустил руку, нежно касаясь пальцами моего ануса, проводя по мышцам, и наконец, аккуратно проталкивая их. Сначала один, а потом, когда я привык, второй.
Сначала мне казалось, что это дико больно, но ты всячески успокаивал меня. То ласкал свободной рукой соски и чувствительную кожу, то целовал и шептал что-то на ухо, отвлекая.
И я даже не заметил, как в меня входило уже три пальца.
Когда ты вынул их, я почувствовал противную пустоту внутри, но не на долго.
Я наблюдал, как ты придвигаешься ко мне, аккуратно входя, растягивая под себя.
Когда ты вошёл полностью и немного дал мне привыкнуть, то начал двигаться, плавно и размашисто. Я начал стонать, пальцы на ногах поджимались от удовольствия, которое я испытывал, когда ты нашел нужный угол. Ты тоже стонал, но по сравнению с моими бабскими полукриками-полувизгами это звучало низко и грубо, даже больше похоже на животный рык.
Ты входил в меня все чаще и быстрее, иногда словно дразня, выходя до конца и врываясь вновь.
Я не смог долго продержаться, и когда ты пару раз провел по длине моего члена, обильно кончил тебе в руку и на свой живот. Я весь сжался, меня пробивала дрожь, и ты излился почти сразу после меня, тихо постанывая и кусая меня рядом с соском, отчего я дернулся.
Ты упал на меня, и мы приходили в себя еще какое-то время. Ты медленно встал, беря со стола пачку салфеток, и вытер мой живот и свою руку, а потом и внутреннюю поверхность моих бедер. Затем наскоро оделся, поправляя прилипшие от пота к лицу волосы.
—Итак Кирк, у нас осталось незаконченное дело— сказал ты тихо, перегибаясь через меня и беря в руки пистолет.— Наши шансы— пятьдесят на пятьдесят, кто-то сегодня точно умрет. Это заводит разум, не правда ли? В этом есть даже своя романтика. Не в самоубийстве или убийстве, а в... Азарте? Да...— почти шепотом произнес ты, закрывая глаза и приставляя пистолет к виску, сразу же нажимая на курок.
—НЕТ— выкрикнул я, уже забывший про этот сраный кольт, и начавший думать, что это просто игра. Но твои действия дали мне понять, что это не так, и мне становилось все страшнее и страшнее.
Когда ты нажал на курок, и ничего не произошло, я был одновременно и рад этому, и все больше паниковал. Ведь означало это только одно...
—Вау, видимо, все уже решено. Что ж, Кирк, давай я тебе помогу— сказал ты улыбаясь и наводя на меня пистолет.
Внутри меня все сжалось от осознания того, что пришла моя смерть. Я хотел орать, звать на помощь но понимал, что никто не успел бы прийти. Я начал тяжело дышать, сдерживая рвотные позывы, почти задыхаясь, зажмурился. Слезы текли из глаз, по спине бежал холодок. Я думал о том, что же я сделал не так в общении с тобой, о том, что произошло между нами, о том, что могло бы быть в будущем... Когда услышал щелчок, и приготовился умереть....
Тишина, разрываемая громким, хриплым смехом Клиффа встретила меня. Я уж думал что все, моя душа слышит смех молодого убийцы, любимого человека, отходя в мир иной, как меня шлепнули по щеке. Не сильно так, но ощутимо, чтобы открыл глаза.
Нет, я не умер. И не истекал кровью. И вместо ангела или демона передо мной стоял все тот же Клифф, улыбаясь и хихикая. Я вперился в него взглядом, скорее всего даже отчасти пустым, словно глядя сквозь плоть. Я испытывал такое облегчение, которого не чувствовал никогда...
—Керки Керки, ты правда думал что я убью тебя? Нет, ты мне слишком дорог, можно сказать, я люблю тебя. Но было забавно наблюдать за твоей реакцией, малыш— сказал ты, ухмыляясь.
—Тогда зачем... Зачем ты это делаешь? Если ты любишь меня...—
—Считай, что это мой прощальный подарок. Тебе же было хорошо? Думаю что да.
На самом деле то, что я скажу тебе, я не говорил никому.
Когда в последний раз я долго не приходил на репетиции, болел, я ходил к врачу. Думал, что у меня что-то типа бронхита или трахеита, короче такое. Но... Меня отправили на обследование. У меня рак лёгких, Кирк.—
Меня словно током ударило.
—Н-но... Почему ты не сказал нам об этом? Надо срочно рассказать все ребятам. Отложим тур, соберём накопившиеся на запись деньги и ты начнёшь лечение, ещё же можно все поправить? Мы тебя не бросим, ни за что!..— начал быстро говорить я, и на глазах моих снова начали наворачиваться слезы.
—Я знаю, что вы поможете мне. Я знаю, что я бы помог, если бы кто-то из нас оказался в такой ситуации— начал говорить ты, повернувшись ко мне спиной и открывая ящик стола, вытаскивая оттуда что-то плоское— Потому что мы друзья. Нет, мы семья. Я дорожу вами всеми, и уверен, что вы дорожите мной. Даже когда мы ссоримся, я знаю, что это ненадолго. Но...— ты что-то положил в ящик, убирая плоскую штуку. —Но с меня хватит. Я не хочу быть обузой для вас. Я заменим, как и все люди в этом мире, поэтому не вижу смысла утруждать вас, и в первую очередь себя. Спасибо вам, ребята. Я люблю тебя, Кирк, полюбил с первой встречи больше всех на свете. Я был таким дураком, раз не сказал тебе этого раньше. Спасибо за то, что признался мне, и прости за все, что произошло.— сказал ты, и поглядел на меня из-за плеча, прежде чем поднять руку.
Прежде чем прозвучал выстрел.
Прежде чем твоя кровь оказалась на стене, на вещах, на мне.
Прежде чем я осознал что произошло и блеванул, повернувшись на бок, чтобы не захлебнуться.
Прежде чем прозвучал мой пронзительный крик, и слезы полились из глаз с такой силой, что я перестал что-либо видеть.
Прежде чем я начал биться в судорогах и пытаться вырвать руки из наручников, срывая кожу и оставляя раны, которые долго потом ее смогу зажить.
Прежде чем....
Прежде чем....
Прежде...
Прежде чем я снова выстрелил холостым. Блять.
Слезы навернулись на моих глазах, но я быстро стёр их рукой.
Я не помню, что было дальше. Как мне сказали парни, соседка услышала какой-то шум и крики, вызвала полицию. Уже они вскрыли дверь и обнаружили тело Клиффа, и меня, ревущего и несущего какой-то бред. Они оперативно освободили мои руки из плена наручников, после чего кто-то попытался спросить меня, могут ли они позвонить кому-нибудь из моих близких. Я долго молчал, смотря в одну точку, но в итоге назвал телефон Ларса, просто потому что помнил его наизусть.
Ларс приехал вместе с Хэтфилдом, и они опознав труп, забрали меня, отвезли в больницу, где мне вкололи снотворное, а потом ко мне домой, оставаясь там, пока я не проснулся на следующий день.
Ларс рассказывал мне что произошло с такой горечью в глазах... Хэт же опустошал бутылку виски на кухне.
Всем было тяжело.
По официальной версии ты совершил самоубийство один в своей квартире. Хэтфилд позаботился о том, чтобы слух о "голом гитаристе, прикованном наручниками к кровати скончавшегося" не распространился. Репутация группы очень сильно пострадала бы.
У меня брали показания в полиции, и я чувствовал их неприязнь ко мне. Конечно, какой-то противный гей замешан в деле с огнестрелом. Обычно таких сажали, но меня вытащили ребята. Снова.
Женщина, что сдавала тебе квартиру позволила мне туда прийти. Пришлось долго уговаривать ее, но она дала добро, чтобы я забрал твои вещи.
Мне было страшно заходить в ту комнату. Я все-ещё ожидал там увидеть живого и здорового тебя, сидящего в углу на диване и играющего на басу.
Но теперь бас одиноко стоял в углу комнаты.
Кровь все ещё была видна на стенке. Ремонт сделать не успели.
Я пришел только за одной вещью, которую по обыске полиция не обнаружила. Ты был поистине гением, и вещи прятал очень хорошо. Двойное дно в ящике, да кто бы додумался!..
Затем были похороны.
Меня на них не было.
Я не мог быть там, иначе бы точно сошел с ума. Парни меня поняли и поддержали, сказав что все нормально, ты бы понял.
Конечно ты бы понял. Ты бы простил.
Щелчок.
На этот раз последний.
На этот раз пятый.
Я иду, Клифф.
Я уже почти...
