Ночи

Ночи в Обелии были яркими. И вдыхая летнюю свежесть улицы, так сильно контрастирующую с застоявшимся запахом от зелий и трав в комнате, что Атанасиусу в пору бы хоть немного, но задуматься о своей безответственность. И безопасности, он в который раз еле успел потушить огниво. Следовало уже взяться и ругаться с самим собой, как в детстве это делала мать. Или в крайнем случае разрешить вход слугам, тогда уборка будет обеспечена, особенно если сюда загляни поганец Альфиус. В комнате точно не останется ничего и добросовестный герцог точно заставит своего императора вернуться к людским делам. Атанасиус, возможно даже попытается вспомнить об этой идее на утро и не забросить её на за кромки своего сознания, откуда потом уже точно не вытащит. Он усмехнулся. - Ты слишком заморачиваешься, Атанасиус. Пальцы как намертво прилипли к глазам, пока Атанасиус старался заставить себе не заснуть посреди важной, для осознания самого себя, работы. Вдалеке послышался шум, неясный, но чёткий. Борящийся со сном Атанасиус смог услышать его находить в одной из комнат императорского дворца. Зашумело сново, на этот раз ближе. Колючи императорские глаза заметались в попытках поймать виновника шума. На секунду все затихло. "Затишье перед бурей" - пронеслось на закромах сознания и Атанасиус упираясь на руку приставленную к стеклу поддался вперёд. Перед глазами что-то пролетело. Атанасиус отдёрнулся назад, почти готовый активировать защитное заклинание. "Что?" - он прищурила глаза и взглядом старался уловить побольше очертания предположительно зверя, - "нет птицы". - И сразу за заклинание. Он усмехнулся себе под нос. Всё таки слишком изводить себя, оставаясь на ногах почти вторые сутки было опасно. Атанасиус высунул голову, точно чуть дальше положенного и пригляделся. Птица лежала на сутра выстреженной траве, разглядеть её было легко. Отдалённо она напоминала сову, а может это был и филин. Атанасиус плохо разбирался в царстве животных и это было понятно, он никогда не входил в клуб, посвещенный их изучению даже во время своего обучения. Голова набивалась предположениями, но для полного подтверждения хоть чего-нибудь нужно было хотя-бы осмотреть птицу. Возможно она вылетала из императорской леса и его императорская гордость не хотела бы терять свои мешени. Атанасиус усмехнулся,голова заболела и он на секунду прикрыл глаза. Он сделал это точно на секунду, не больше, но в воздухе застыл жалобный "ухууу". Атанасиус снава опасно высунув голову наблюдал, теперь уже за двумя птицами. Закон природы, закон сильнейшего брал над ситуацией верх. Unnütz, глупое имя сколько бы не убеждал Атанасиус в этом Клода. Его младший братец либо слишком любил говорить все прямо, либо любил давать огромные намёки. В этом Атанасиус всегда его и узнавал. Кто ещё будет называть дорогой, императорский подарок, выбранный по увлечения для именинника - "ненужным". Имя он такое ему видите ли выбрал, он точно тогда проверял нервы Атанасиуса. Неприятная птица. Атанасиус прямо, как сейчас помнил день её появления. Клетка от подарка покоялась на письменном столе, а Клод, одной рукой, с кожанной перчаткой держал птицу - охотничаю породу ястреба с Востока, прирученную к людям, а другой он поглаживал этот подарок принесенный и выбранный ему братом лично. А лично Атанасиус подарки кому попало не выбирал. - Зачем? Не отводят от, на первый взгляд перелевающегося оперения глаз, Клод начал задавать вопросы. - Ты же мой любимый братец. Клод, буд-то нарочно продолжал не отводить от птицы взгляд, и никак не хотел настраивать прямой контакт с братом. Тишина повязла в комнате. - Дай ему имя. Покажи, кто из вас двоих глава. -Unnütz. - Хоро... Что?! И это его... -Да, новое имя. Наверняка Атанасиус прокололся, как только подарил эту "бесполезную" птицу брату. Unnütz не оправдываю своего имени совершенно, Клод много времени проводил с ним, чему-то учил и брал на охоту. Атанасиусу в пору было начинать ревновать к собственному подарку, ведь в одну из ночей Клод предпочёл вывести из своей спальне не птицу, а императора. Сова, Атанасиусу не хотелось закипать в такую прекрасную ночь, и он решил, что узнать что случится с бедным созданием было более достойным действием, чем ревновать к птице. Он сморщился. Она проживала свои последнии мгновения и ели дергала крыльями в лапах ястреба. " Садюга" - пронеслось в голове. Атанасиус подумывал над закрытием окна, ради невидения мучений жертвы, было понятно чем всё кончится. Но на весах возможностей возможная встреча с братом перевешивала отвращение и казалась очень заманчивой. Учитывая привычку Клода, не разбрасываться игрушками, то одного бы он его не отпустил. Прирученный ждать, ястреб склонился над добычей, собираясь лишь измучить её. Сова забилась в предсмертных конвульсиях и изо всех сил стала махать кральями, когда была поднята за лапы. - Это не игрушки, братец. Любая жизнь священна. Полетевшую в воздух птицу перехватил ястреб и с плохо видного со стороны разрешения от Клода удалился куда-то в чащу леса. Атанасиус улыбнулся, Клод буд-то понял, что птица из раза в раз заставляла его чувствовать себя плохо и убирал её из поля зрения брата. - Ваше Величество. Атанасиус вернулся в комнату, бестактно прервав толком не начавшийся диалог, но со спины услышал, как Клод выдохнул и после, поглядывая из окна за удаляющейся фигурой, что-то бубнил себе под нос    За завтраком дискомфорт давил с удвоенной силой. Столовые приборы стучали о почти пустую посуду, заставляя Атанасиуса раз за разом прикрывать глаза. Он ещё пытался сдуть с лица отросшие пряди и не заснуть, а Клод за каждым приёмом пищи, сидел с таким бесстрастным и одновременно спокойным лицом. - Хорошо... Я виноват и прошу прощения. Что мне нужно сделать чтобы ты прекратил обижаться? - Я не обижался на Ва-... Тебя. Просто нет аппетита. И... Я думаю, что удалюсь сегодня раньше. - Рыцарские дела? - Атанасиус честно пытался разбавить их гнетущую атмосферу. Клод кивнул и Атанасиус расслабился, махнул рукой - разрешая покинуть комнату. Клод развернул деревянный стул, заставляя его проехаться по полу, в ушы Атанасиуса на пару секунд этот скрип буд-то вмешался. Клод удалился из столовой и шаги его еще недолго, но были слышны с ближайшего, северного коридора. Атанасиусу казалось, что он мог ещё целую вечность вслушиваться в них. Это было глупо. Атанасиус ушёл в другую сторону, благо его кабинет, уже ставший комнатой находился там.

***

- Ты идиот, Атанасиус де Эльджео Обелия. Что бы сказала та женщина, если увидела бы тебя сейчас? " Как ты можешь быть таким?" Или " Я не воспитывали тебя таким! " - "Лучше пойдём со мной в церковь, ты сможешь покаяться в грехах", я склоняюсь к этому. Атанасиус был уверен, что не издаёт шума достаточного, чтобы разбудить кого-то. Атанасиус, так же очень часто ошибался. - Она бы точно швырялась посудой в этот момент. Тело Клода почти полностью было накрыто одеялом, но глаза, внимательно, почти не отрываясь наблюдали за Атанасиусом. Он начал подыматься и Атанасиус приложив через одеяло руку к его груди намекнул остаться лежать. Клод улыбнулся, как делал это только когда они оставались вдвоем. - Что ты здесь...делаешь? Атанасиус сжал губы и отвёл взгляд, возможно в комнате были более подходящие для рассмотрю вещи: пустуюшее дерево птицы(куда она только могла деться?), хотя это было хорошо, Атанасиус всегда любил поворчать, что по правилам ястреб точно должен жить не в комнате. Невидные в темноте книги, и ещё море вещей, стол мастерски заваленный пачками бумаг, например. - Ты сказал, что больше не обижаешься и я подумал... - Что можешь прийти? Атанасиус не ответил, присел на край кровати, убрал руку от Клода и замолчал. Молчание длилось не долго, Клоду даже не удалось заснуть, как Атанасиус начал задовать вопросы. - Это, так сильно было похоже на ревность? -... Да-а - Можешь не отвечать. Я знаю, что повёл себя глупо, я знаю. Но... Ты, ты же не любишь когда к тебе прикасаются. Ты к этому так насторожен и просто позволил ему, не знаю, приобнимать себя за плечи? Ты всегда настороже, особенно к этому, но в тот момент, казалось что тебя это не волнует. - Императорская семья не может показывать слабость. Этому нас учили. - Хочешь, я могу законом разрешить тебе делать что вздумается? Я хочу, чтобы тебе было хорошо и плювать на каких-то там дворян. Атанасиус лёг к кровати, по ощущениям поперёк братских ног. - Ну, а если они поднимут восстание? Клод приподнялся, приблизился к его лицу и убрал с глаз прядь. Он говорил ему почти в губы и Атанасиус боролся с желанием ухватить поцелуй. - Я подавлю его. Губы прикоснулись к чужим. И Клод отстранился. - Ты? Он усмехнулся, и запустил пальцы ему в волосы. - А ты сомневаешься во мне? Клод прищурился, в темноте этот прищур казался ужасно неправильным. Он приблизился ближе, к самому уху, нашёптывая тихо, но с нотками присущей ему стали: - Конечно же нет, Ваше Величество. Но Вы, даже не узнаете о восстании, если оно произойдёт. - Я приму это к сведению, Капитан моей дорогой, Обелийской армии.