И видеть сны, быть может

Раньше Баки думал: кошмары — вот что самое хреновое. После них он чувствует себя чудовищем, не заслуживающим прощения. А потом он начинает видеть во сне Сэма. В этих снах он прижимает его к стене. Левой рукой фиксирует запястья над головой. Правой — скользит под одежду, обводит ладонью твердые мышцы, намеренно задевает соски. В таких снах Сэм отворачивает лицо и кривит губы. После них Баки хочется проломить себе череп. Но есть сны хуже. В них Сэм первым его целует, смотрит с нежностью и позволяет к себе прикасаться. Он настолько открыт, что запрокидывает голову, и Баки только это и нужно. Он кусает нежную кожу под подбородком, и тогда Сэм рвано вдыхает воздух. Это… утомительно. Можно подумать, в жизни Баки не хватает испытаний из-за дурацкой влюбленности. Достаточно того, что наяву Сэм периодически приобнимает его за плечи, или устало улыбается ему по утрам на общей кухне, или слишком часто приседает в тренировочном зале. Когда Баки начинают преследовать еще и сны, он думает — вот это уже совсем лишнее. О том, как дальше смотреть Сэму в глаза, он думать даже не начинает. У него уже есть решение — избегать Сэма. Отличная идея, как кажется с самого начала. И это даже не трудно. Они много работают, а между миссиями у Сэма куча дел. Он теперь новый маскот Америки и вся его жизнь превращается в пресс-тур. Он бесконечно дает комментарии на каких-то дебатах, посещает благотворительные приемы, даже снимается в видеообращении для школ. Баки находит такое же со Стивом и смеется так сильно, что почти забывает про все свои проблемы. Видео с Сэмом он благоразумно не смотрит. Это все равно не помогает, потому что в эту же ночь ему снится, как он трахает Сэма на парте, развернув так, чтобы он лежал на ней животом. Он, естественно, в своем новом костюме, и позже Баки думает, что будет гореть за это в аду. Но во сне у него вообще ни одной мысли, потому что Сэм стонет его имя, когда кончает, и Баки видит следы спермы на синих форменных штанах. Каким-то образом это одновременно самое лучшее и самое худшее, что он когда-либо видел в своей жалкой жизни. К счастью, щита поблизости нет, иначе Баки было бы невыносимо стыдно. Удивительно, что ему еще за что-то стыдно. На следующей миссии Баки остается наедине с Сэмом и его костюмом и не выпрыгивает из самолета только потому, что он не раб своих желаний. Правда, от отчаяния он ввязывается в неравный бой и попадает на пару дней в больницу. Сэм навещает его и отчитывает за самонадеянность, но он хоть в обычной одежде. Всегда бы так. Впрочем, сны преследуют его и на больничной койке. Аппарат, который должен фиксировать его сердцебиение, ломается в первую же ночь. За это Баки даже не стыдно. Вернувшись на базу, он обнаруживает пополнение. Дальше по коридору теперь живет Торрес, новый Сокол, и Сэм тренирует его дни напролет. Теперь Баки даже не надо его избегать: Сэм парит высоко в небе и с земли, откуда за ним наблюдает Баки, похож на маленькую, но очень проворную точку. Баки убеждает себя, что совсем не завидует Торресу. *** Он больше не говорит с Сэмом. По крайней мере, не так, как раньше. Баки теперь в основном только отвечает на вопросы. — Хочешь есть? — спрашивает Сэм как-то вечером. — Хоакин будет готовить тако. Баки смотрит на слишком восторженного Торреса, который теперь, оказывается, Хоакин. Потом на Сэма. — Нет, спасибо, я не голодный, — чеканит он. Не потому, что он не хочет видеть их вместе. А просто потому, что устал. В итоге он сидит у себя в комнате и жует всухомятку чипсы. И когда где-то в груди у него противно ноет, Баки только секунду думает, что это ревность. Но быстро одергивает себя — всего лишь изжога. — Эй, ты меня слушаешь? Сэм смотрит на него усталым взглядом. Совсем не таким, каким смотрел во сне. Там он был возбужденным, пот блестел на его лице, и он извивался под руками Баки, тяжело дыша. — Да, я внимательно тебя слушаю, — врет Баки. Сэм закатывает глаза. Он не верит ни одному слову. Баки кажется, все видят его насквозь. Ему хочется побиться головой о стену, потому что он просто не в состоянии вникать в детали операции. Он слишком сильно устал. Эти сны выматывают его. — Пойдешь смотреть фильм? — спрашивает Сэм в пятницу вечером. У них собралась небольшая компания: Шерон уже сидит на диване, Торрес несет с кухни пиво и чипсы. — Это «Властелин колец», тебе должно понравиться, — говорит Сэм уверенно. И Баки хочет сказать: «Да, конечно», — но в этот момент отчетливо вспоминает, как в очередном сне они с Сэмом занимались сексом на этом самом диване, и делает шаг назад. Он не краснеет только потому, что не может. — Я уже смотрел, — сухо отзывается он. — А, ну, ладно, — если Сэм и удивляется на секунду, то это быстро проходит. Он хлопает Баки по плечу и идет к телевизору. Шерон смотрит на Баки, изогнув бровь. Баки делает вид, что не замечает ее осуждающего взгляда. Он запирается в своей комнате и ныряет в недра «Тиндера». Раз за разом смахивает фото влево, пока из гостиной не доносятся радостные голоса. Тогда он поспешно смахивает вправо, даже не глядя. Естественно, это «мэтч». Баки беспокоит, что его рука будет проблемой. Но оказывается, что пока ты используешь презерватив, никто не будет настаивать на том, чтобы ты снял перчатки и рубашку. Первый парень, с которым Баки знакомится, даже не спрашивает его имени. Они уединяются прямо в туалете клуба и расходятся, не сказав друг другу ни слова. Второй делает Баки минет в машине на стоянке. Там темно, и на его куртке видны рыжие пятна света от огромного неонового куска пиццы, установленного над входом в ресторан. Третий приводит Баки домой, и они трахаются по-собачьи в его гостиной. Баки мельком видит фотографии в рамках: большая дружная семья, двое детей. С четвертым… Баки уже не помнит, что было с четвертым. Он знает со стопроцентной уверенностью только то, что никто из них не похож на Сэма. Баки надеется, что это как-то поможет справиться с наваждением, отвлечься от Сэма. Только это не работает. Он проваливается все глубже. Чем дальше от Сэма он пытается быть в реальности, тем более реалистичными становятся сны. В одном из последних они даже не делают ничего такого. Ничего предосудительного, за что Баки могла бы мучить совесть. Они просто сидят вдвоем перед телевизором, болтают. Сэм смеется над шутками Баки и легко толкает его в плечо. Во время рекламы они целуются, долго и неторопливо, а потом продолжают смотреть какой-то фильм. От этого сна Баки становится невыносимо тоскливо. Так, словно у него в груди огромная черная дыра. Он почти скучает по кошмарам. Вся его жизнь — долбаная издевка. *** Наконец Сэм, видимо, замечает. Баки даже не знает, что именно: то, что они меньше общаются вне миссий, или то, что все остальное время Баки ведет себя странно. Так или иначе как-то вечером Сэм присоединяется к нему на диване, пока он смотрит телевизор. И, ну. Это плохая идея. Баки видел сон, который начинался абсолютно так же. — Что смотришь? — начинает Сэм издалека. Он приносит с собой пиво как оливковую ветвь, поэтому Баки не может сбежать сразу. Он напряженно глядит на экран, где главного героя как раз похищают инопланетяне. Ему бы тоже хотелось так изящно уйти от разговора. — Ничего, — отвечает он. — Можешь переключить. Сэм отказывается, и они просто сидят молча, пока в фильме происходит какая-то дичь. — Бак, слушай, что ты такой хмурый? — наконец произносит Сэм. Его голос звучит как всегда шутливо, но Баки научился различать в нем тревогу. — Что-то случилось, приятель? Баки почти не морщится, услышав «приятель». Что вообще он должен сказать? «Да знаешь, тут такое дело, ты стал предметом моих влажных фантазий, но ты не переживай, это никак не повлияет на наши отношения и не помешает нам работать вместе»? Определенно не то, что стоит произносить вслух. — Все отлично, — чеканит Баки и пытается улыбнуться. Сэм наблюдает за его попытками со смесью жалости и веселья. — Ладно, как скажешь, — легко отступает он и переключается на фильм. Его сюжет не стал более осмысленным за время их короткого разговора, и Сэм начинает сыпать остроумными замечаниями о нестыковках, добиваясь от Баки реакции. И — ладно, он правда хорош, потому что когда он в очередной раз шутит, Баки чуть не давится пивом. — Очень смешно, — хрипит он, откашливаясь, и Сэм хлопает его по спине, словно это должно помочь. И когда Баки уже не пытается задохнуться, он все равно не убирает руку. Она остается между лопаток Баки, и оттуда по всему его телу расходятся теплые волны. Баки моментально забывает, что там был какой-то фильм, и смотрит только на Сэма. Его лицо в полумраке комнаты невероятно красивое. — Что такое? — спрашивает Сэм, поворачиваясь к нему прямо как в том проклятом сне. И это, видимо, усталость. И Баки так скучал по Сэму. И он так близко. Поэтому он просто тянется вперед и целует Сэма. Это длится не больше секунды, короткое движение губ, но Баки кажется, время останавливается. Это так хорошо. Но за все хорошее приходится платить. Поцелуй заканчивается потому, что Сэм резко отстраняется, выставив вперед руку. — Какого черта? — сдавленно выдыхает он. Баки видит в его глазах удивление и… И конечно, в этот момент их и застает Торрес. Конечно. Он громко извиняется («Простите, не хотел вас прервать, пожалуйста, не обращайте на меня внимания!»), машет руками, роняет стеллаж, стеллаж падает ему на ногу, и Сэм спешит ему на помощь, потому что он настоящий супергерой. А Баки сбегает, потому что он чертов трус. Он пользуется хаосом, воцарившимся в гостиной, и исчезает с базы. В конце концов, он неспроста заработал себе прозвище неуловимого призрака. Хоть на что-то его шпионские способности годятся. В этот момент он хочет пропасть насовсем. Баки возвращается в Бруклин, в свою маленькую пустую квартирку, и только захлопнув за собой дверь, выдыхает. Отлично, он сделал все еще хуже. Просто великолепно. Так держать, чемпион. Баки не спит всю ночь. Не только потому, что он так и не удосужился купить кровать (стоило и дальше продолжать спать на полу, держать тело в ежовых рукавицах и ни за что не терять контроль). Но и из-за того, что не может перестать думать. Он представляет, как его с позором выгонят с базы. Наверное, сейчас Сэм оформляет официальную жалобу за домогательства. А Торрес записывается к психотерапевту, потому что его детская психика разрушена. Нет, вряд ли. Они просто станут смотреть на него с жалостью и отвращением, потому что только так и стоит смотреть на человека, который не способен перестать думать членом. Баки засыпает под утро и в мутном предрассветном мороке ему видится, как он ломает Сэму крылья. Он снова Солдат, и под его руками с хрустом лопаются тонкие пластины. Но на ладонях после этого у него почему-то кровь. И Сэм смотрит на него с ненавистью, но не отступает, снося удар за ударом, пока еще может. После этого сна Баки чувствует себя больным. Он чувствует себя монстром. Все-таки правильно, что Сэм его оттолкнул. Он с трудом поднимается только к полудню, чтобы сходить в магазин на углу. Возвращается домой с коробкой пиццы, и Сэм там. Ждет его, сидя на ступеньках. У Баки сразу пропадают и аппетит, и остатки настроения. Ну что ж, вот он, час расплаты. Первое, что понимает Баки: Сэм зол. Он сухо отвечает на приветствие, молча идет вслед за Баки по лестнице и, поджав губы, ждет, пока тот откроет квартиру. Под его взглядом Баки не может попасть в замочную скважину целую минуту. Когда дверь наконец поддается, он близок к тому, чтобы выбить ее. — У меня не прибрано, — бормочет он, опуская коробку на стол. Но Сэму, видимо, плевать. Потому что на людях он явно сдерживался. — Какого черта, Бак? — взрывается он, как только дверь закрывается. — Ты... Я... Поверить не могу! Что это было? Сэм стоит за спиной Баки и, черт. Надо обернуться, встретиться взглядом, но он просто не в силах это сделать. И ладно, он знал, что так все и будет. С самого начала, когда увидел самый первый сон, понимал, что рано или поздно все испортит. Почему же все равно так паршиво? — И что ты вообще здесь делаешь? — продолжает Сэм чуть менее раздраженно. Баки буравит взглядом столешницу перед собой, словно на ней могут быть какие-то подсказки. — Я съезжаю с базы, — сообщает он коробке с пиццей. — Что? — Ты же больше не хочешь со мной работать. Сэм молчит. Он молчит почти минуту, и это очень долго, и Баки решает обернуться. Если раньше Сэм был просто зол, то теперь он в бешенстве. Потому что он больше не повышает голос. Он говорит сухо. На скулах проступают желваки. — Я это говорил? Баки качает головой. — Тогда с чего ты это взял? Ну же, это не трудно произнести вслух. — Потому что ты меня оттолкнул. Сэм так сильно закатывает глаза, что даже отклоняется назад. — Господи, как же ты меня бесишь. Что с тобой не так? Баки думает: «Многое». — Естественно, я тебя оттолкнул, чудила! Это, черт возьми, не так работает. Ты не можешь просто без предупреждения поцеловать человека. А потом еще сбежать! Баки не понимает. Сэм смотрит на его растерянное лицо и внезапно почти усмехается. — Бога ради, я думал, ты более старомодный, — фыркает он. — Сначала ухаживания, ужин, кино… Баки решает его не переубеждать, а потом вдруг думает — черт. Сэм звал его на ужин. И посмотреть кино. Неужели Баки настолько был занят своими фантазиями, что ничего не замечал вокруг? — Но вместо этого, — Сэм подходит ближе, — ты просто застал меня врасплох с этим поцелуем. Баки думал, Сэм будет злиться на то, что он вообще такое себе позволил. Но, получалось, все совсем иначе. Еще никогда в жизни Баки не чувствовал себя настолько глупым. — Извини? — Нет, так не пойдет, — говорит Сэм. — Попробуй еще раз. — Хочешь сходить в кино? — тупо спрашивает Баки. — Нет. — А пиццу? — он указывает на коробку. — Боже, Баки. Так, хорошо… Я объясню, чтобы ты понял. — Он оказывается совсем близко, обдавая щеку Баки теплом дыхания. — Можно? И когда Баки кивает, целует его. Сэм. Целует его. Осторожно и неторопливо, словно только что не был до крайности раздражен. Кажется, что-то в мозгу Баки перестает правильно функционировать. В ушах грохочет и он теряет контроль, притягивая Сэма к себе и — черт, это намного лучше любых снов. Потому что Сэм азартно отвечает, обнимает за шею, запускает в волосы пальцы, тянет за отросшие пряди, и у Баки сбивается дыхание. — Очень доходчивое объяснение, — произносит он, поражаясь тому, как низко звучит его собственный голос. Сэм тихо смеется. Отступая вглубь квартиры, они врезаются во все косяки, и Баки думает, откуда в его доме столько стен. И главное — зачем? — Кровать? Голос у Сэма такой, словно он задыхается. — У меня нет кровати. — И почему я еще удивляюсь? — бормочет Сэм ему в ухо. Зато у Баки есть спальный мешок. И Сэм, лежащий на нем, выглядит охренительно хорошо. Ему надо рекламировать их, эти мешки. Баки скупил бы все. Сны — полный отстой, понимает он чуть позже. Сны не давали ему ничего, кроме горячечных образов и смазанных картинок. После них он просыпался в одиночестве, сбрасывал напряжение как можно тише. Словно вор, вынужденный озираться по сторонам, чтобы не быть пойманным. Реальность намного лучше. Это похоже на встающие на места потерянные кусочки мозаики. Добавляются новые чувства. И его захлестывает с головой. Теперь Баки не только видит распростертое под ним тело. Он ласкает живот и ощущает под пальцами, как бешено бьется пульс в венке над тазовой косточкой. Чувствует запахи, и Сэм пахнет одуряюще приятно. Накрывает ртом член и чувствует солоноватый вкус предэекулята. Баки подмечает мельчайшие детали: что нравится Сэму, а что нет; как он пытается отодвинуться и резко втягивает воздух, приближаясь к оргазму; каким удивительно расслабленным и податливым становится после. Все перед ним, как на ладони: старые шрамы и новые синяки. И ему самому больше не нужно прятаться и стыдиться. Это самое потрясающее. И еще в его снах Сэм не говорил. Поэтому все это — совершенно новое. — Ну же, еще, — повторяет Сэм, когда Баки растягивает его. — Да, черт, сделай так еще раз… — просит он, когда Баки поворачивает пальцы. — О Господи, да, да… — звучит почти жалобно, когда Баки входит в него и начинает двигаться быстрее. Баки готов слушать это бесконечно. После они все-таки едят пиццу. Она остывшая, раскисшая, а еще им приходится вытаскивать кусочки ананаса из нее, потому что Баки взял первую попавшуюся и трагически ошибся. Сэм облизывает пальцы, стряхнув очередной кусочек в коробку, и смотрит на него. И Баки думает: это все-таки самая вкусная пицца в его жизни.