Отказ

      Его руки скользнули под бёдра его брата; Мичикацу невольно обвил шею Ёриичи, после чего слегка приподнялся. Его голая спина сразу же встретилась с холодной стеной позади него.       Губы Ёриичи прильнули к старшему, лаская и покусывая шею. Его руки быстрыми и слегка небрежными движениями попытались распутать узел на талии, чтобы избавиться от одежды. Мичикацу не мог ничего делать, кроме как закинуть свою голову назад от удовольствия. С каждым движением член Ёриичи становился всё твёрже, уже сильно выпирая из-под одежды; его руки путались в длинных волосах старшего брата, сжимая и вырывая их с корнем.       Как только Ёриичи впился зубами в шею Мичикацу, за спиной послышался тихий стон. Ткани кимоно старшего Цугикуни медленно упали на пол, заставляя его кожу соприкасаться с холодным воздухом.       Мичикацу хватается за подол кимоно Ёриичи, стягивает его с плеч, совершенно не заботясь о разорванных тканях. Его рука скользит по плечам своего брата, спускаясь ниже по ключице и груди, ласкает пресс и, наконец, стягивает оставшуюся ткань, пока Ёриичи не становится таким же полностью обнажённым, как и Мичикацу.       Его безупречная кожа… Конечно, у Ёриичи не может быть никаких шрамов. Кто посмеет? Кто осмелится оставить хоть один шрам на его теле? Ведь он сильнее всех остальных. Даже после того, как Мичикацу превратил себя в «это», он не смог сравниться с ним. Он никогда не сможет сравниться — в отличие от твёрдого члена брата между его ног, трущегося о Мичикацу.       Мичикацу соединяет их губы настолько быстро, что их зубы сталкиваются, но ему наплевать. Ему плевать на всë, кроме вкуса губ его брата. Его рот — его всë. Он кусает губы до крови, после чего жадно облизывает рану. Он притягивает Ëриичи всë ближе и ближе, настолько близко, насколько может, будто хочет поглотить его полностью, сделать его частью себя. Этого он и хочет.       Его ногти скользят по спине Ëриичи, нещадно царапая еë, пока он не почувствует некую влагу, стекающую по спине брата. Ëриичи, похоже, не имеет ничего против подобного; в их поцелуе он ведëт себя так же, как и Мичикацу — такой же жадный, он так сильно хочет исследовать рот своего брата, что даже не замечает раны от укуса на своих губах.       Мичикацу сжимает член Ëриичи в ладони, притворяясь, будто ему всë равно, когда его брат стонет от грубоватых прикосновений. Нужда. Ëриичи нуждается в своëм брате — это всë, что можно сказать. Он жадно впивается в ладонь Мичикацу до тех пор, пока тот не сжимает свою руку достаточно сильно, чтобы довести дело до конца.       — Ты такой возбуждённый. Такой жадный. Какой позор, Ëриичи, — прошептал прямо над ухом Мичикацу. Ему нравится, как Ëриичи стонет и дрожит, когда он посасывает мочку его уха.       — Ты хочешь трахнуть меня, братец? Вставить в мой зад свой член? Заполнить меня полностью? Будешь ли ты умолять об этом? — Мичикацу поднимает одну бровь в знак удивления, но он понимает, что нуждается в этом как никто другой. Он так же отчаянно хочет, чтобы Ëриичи заполнил его, чтобы его член принадлежал ему.       Ëриичи почти кричит, когда видит, что Мичикацу не собирается ослаблять хватку. Он глубоко вдыхает, чтобы успокоиться; его грудь невольно прилегает вплотную к Мичикацу, а член невольно подрагивает.       — Пожалуйста, братец. — Казалось, что слова звучали спокойно, но у шеи Мичикацу явно послышался отчаянный вздох. Тёплое дыхание Ёриичи согревало кожу и заставляло слегка покалывать.       — Пожалуйста что? — Мичикацу начал напевать мелодию, параллельно поддразнивая и поглаживая горячие щёки Ёриичи костяшками пальцев. Ёриичи позволил себе прикрыть глаза и насладиться прикосновениями брата.       — Пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя. — Его глаза резко открылись, и он стал пристально смотреть на Мичикацу. От этого взгляда Мичикацу буквально горел изнутри: воздух вокруг нагрелся, а кожа будто полыхала.       — Что ж, тогда начинай. — Мичикацу сказал это, стиснув зубы, прямо около губ Ёриичи; его руки резко обхватили шею брата настолько сильно, чтобы остались синяки, настолько сильно, чтобы у Ёриичи перехватило дыхание. Но Ёриичи довольно быстро приспособился к этому положению.       Член Ёриичи легко проскользнул в будто шёлковый вход Мичикацу, заранее растянутый при помощи пальцев. Смазки, конечно, слегка недостаёт, но давление внутри ощущается незаконно хорошо.       Ёриичи начинает прибавлять в темпе, из-за чего руки Мичикацу инстинктивно сжимают его плечо. Его ногти впиваются внутрь, оставляя кровавые следы на белоснежной коже брата. Ёриичи отчаянно насаживает своего брата всё глубже, издаёт еле слышимые стоны, утыкаясь в плечо Мичикацу. Они оба находятся в некой гармонии, перемешанной со страстью.       — Братец, — прошептал Ёриичи низким и слегка хриплым голосом. Каждый толчок сотрясал всю его сущность.       Мичикацу ненавидит его. Ненавидит то, что он всегда лучше всех, что невозможно сравниться с ним. Он никогда не страдал, никогда не пытался. Он всегда великолепен во всём без каких-либо усилий, и это приводит в бешенство. Он такой ослепительно горячий; Ёриичи затмил его полностью, он даже забыл, как выглядит солнце, ведь единственное солнце, которое он может видеть сейчас — это Ёриичи.       Он ненавидит, что его брат пришёл ради него. Даже несмотря на то, что он сделал, во что превратился, Ёриичи не сдался. Его чересчур совершенный младший братик, вечно бегающий за ним, как какая-то заблудившаяся дворняжка.       Он одновременно и ненавидит, и любит эту власть над ним. Зная, что Ёриичи всегда готов удовлетворить абсолютно любую его прихоть, независимо от его собственных планов и желаний, Мичикацу сам того не понимая привязывается к нему.       Это так же красиво, как и безобразно. Что бы это могло быть между ними… Неуместная преданность? Извращённая привязанность? Или чистая похоть? Это чувство удушающее, такое же больное, как и кровоточащая рана. Но в независимости от этого они оба цепляются друг за друга, как за спасательный круг, им это нужно. Они нужны друг другу.       — Братик. Хочу тебя. Ты мне нужен. — Мичикацу укусил его в плечо в качестве мести.       — Заткнись и просто трахай меня. Сильнее. Глубже. — Его слова срываются с дыхания, когда он пытается сдержать стоны внутри себя. Он не проиграет.       Его ногти вновь впились в практически зажившие раны на спине Ёриичи, снова выпуская из них немного крови. То, что он оставит здесь — метка. Только он имеет право пометить своего брата как собственность.       Ёриичи толкался в него сильнее, с каждым разом всё сильнее возбуждаясь. Сильно ударив Мичикацу о стену и сжав его бёдра, он скользит туда и обратно с мучительной скоростью. Каждый толчок задевает самую чувствительную точку Мичикацу, заставляя его буквально видеть звёзды в их комнате.       Тёплая ладонь Ёриичи обхватывает ноющий член Мичикацу, из-за чего последний чуть ли не срывается на крик. Размазывая предэякулят от головки до основания, младший контролирует все движения своего брата.       Ёриичи входит всё быстрее, сбиваясь с ритма, он почти на пределе. Его совершенный брат, уничтоженный не кем иным, как Мичикацу. Его прикосновениями, непристойностями, которые он продолжает нашёптывать ему на ухо, пока его имеют. Пытаясь сохранять самообладание, Ёриичи теряет контроль над собственным телом.       — Братик. — Этого жалобного вздоха прямо под ухом Мичикацу хватает, чтобы понять — Мичикацу победил.       Мичикацу победил, в этот раз. Его прекрасный младший брат Ёриичи стал просто беспорядком, для него, конечно же. Его прикосновений достаточно, чтобы Мичикацу кончил, но последний держится из последних сил.       — Ёриичи, внутрь. Кончи внутрь меня, — он еле выдавил из себя эти слова. Мичикацу никогда не признает, что сейчас он такой же, как и Ёриичи.       Ёриичи ловит его в голодном поцелуе, как только заполняет Мичикацу изнутри. Его бёдра двигаются вместе с рукой Ёриичи, тем самым доводя Мичикацу до конца. По животу старшего размазывается белое пятно.       Когда Ёриичи вышел из него, то из Мичикацу наконец вырвался отчаянный стон. Он не хотел признавать, как ему тоскливо без этой близости. Мичикацу отстранился и сел на край кровати.       Когда Ёриичи вернулся с мокрой тряпкой, из Мичикацу уже вытекла вся сперма, испачкав простыни вокруг и его самого. Ёриичи нежными движениями вытер его горячую кожу.       Его тёплые руки слегка толкают Мичикацу на кровать, и он падает, а вслед за ним ложится и Ёриичи. Руки Ёриичи никогда не отрываются от тела Мичикацу, точно также и взгляд Мичикацу никогда не отрывается от мягкой — но всё ещё слишком яркой — улыбки, украшающей губы его брата.       В голове кружится вихрь мыслей и образов, пока заботливые руки убаюкивают его, гладят по волосам, тем самым успокаивая разгорячённое сознание. Из-за всего этого Мичикацу уверен лишь в одном.       Мичикацу победил. Ёриичи хочет его, нуждается в нём больше, чем он сам. Даже если ему нужно будет наказать себя за это, то всё равно нельзя отрицать одно. Он победил.       И что с того, что улыбка Ёриичи вызывает жар в животе? Что в его груди зияет пустота, по форме похожая на Ёриичи? Ну и что? Кто посмеет отнять его у него? Кто бы мог это сделать? Пока Мичикацу здесь, никто и никогда ничего не сможет сделать его брату.