Here, at the End of All Things

Феликс не мог уснуть. Он ворочался на своей койке, постоянно меняя положение, попеременно то натягивая на себя одеяло, то сбрасывая его, когда становилось слишком жарко, но все это было бесполезно. Тихий гул старого, но, к счастью, все еще работающего освежителя воздуха обычно был идеальным белым шумом, чтобы заснуть, но эта ночь, похоже, была исключением. На этот раз гудение в собственной голове не давало ему заснуть, и он в полной мере ощущал каждый вздох и движения себя и своих соседей по комнате. Было ещё не так поздно. Последний раз, когда он смотрел, цифры на его телефоне показывали всего лишь одиннадцать ночи, но в их жилом квартале стояла непривычная тишина. В любую другую ночь в это время и до самого утра голоса и копошение по-прежнему можно было услышать по всей базе, но сейчас же тишину нарушал лишь случайный скрип половиц. Раздраженно вздохнув, Феликс наконец сдался и сел на своей кровати, стараясь не удариться головой о верхнюю койку. Он запустил руки в волосы, откидывая их назад, чтобы пряди меньше лезли в лицо. Но в этом-то и была вся проблема, не так ли? Это была не просто очередная ночь. Менее чем через десять часов их команда должна быть готова начать свою последнюю (и, вероятно, безнадежную) попытку сломить наступление Звукового Монстра. Звуковой Монстр – сущность, которая появилась, казалось бы, из ниоткуда примерно три года назад и начала питаться звуками мира, поглощая их и со временем становясь все сильнее и сильнее. Сначала это были просто назойливые звуки, самые громкие и раздражающие, вроде лая разъяренной собаки или настойчивых гудков машин, застрявших в пробке, и некоторые люди даже обрадовались этому, приветствуя более тихий, спокойный мир, который тот создал. Больше никакой «плохой» и «громкой» музыки, только мелодия и опера. Но затем, постепенно, он начал питаться и более приятными звуками. Птичье щебетание, тихий дождь, а в конечном счете, примерно год назад, начал поглощать и человеческие голоса. С тех пор он начал стремительно расти, и чем больше голосов впитывал, тем мощнее становился. Военные в этой ситуации были бесполезны, они отказывались признать, что против существа такой силы автоматы и ракеты были бесполезны, так же как алкоголь против огня. Тогда и вмешалась их команда, вооруженная шумоподавляющим оружием и технологиями, способными эффективно ранить монстра, не делая его сильнее. Несмотря на мрачные мысли, губы Феликса изогнулись в улыбке при воспоминании о семи парнях, которые за один год стали для него чем-то большим, чем просто друзья. Они приняли его с распростертыми объятиями, взяли с собой, и Феликс не стесняется признавать, что теперь считает их своей семьей. И он знал, что остальные думают также. Они все, так или иначе, были бродячими, друзья и семья давно ушли, потерялись или оставили с обещанием и надеждой увидеть друг друга снова, если и когда Монстр будет уничтожен. Крис Бан, Чан, их лидер, принадлежал к последним. Его семья находилась заграницей и была ещё жива, если верить последнему, что он слышал о них. Он приехал в Корею, чтобы сразиться со Звуковым Монстром, имея оружие и технологии, которые начал разрабатывать сам. Поначалу он пытался обсудить все с военными, предлагая им свои идеи о том, как бороться с Монстром. Но они отказались слушать, и поэтому Чан решил, что, если он хочет, чтобы Монстр исчез, ему нужно взять дело в свои руки. Вот как он нашел их всех. Сначала это были только он, Чанбин и Джисон, которые оба потеряли свои семьи в одной из первых мощных атак Монстра. Однажды Чанбин и Феликс, единственные, кто не спал посреди ночи (Чан тоже, конечно, но он не в счет, так как он работал допоздна, как обычно), сидели на террасе и выпивали, и старший рассказал Феликсу историю о том, как Чан буквально спас его задницу. Потеряв семью, он был ослеплен яростью и отчаянием и, будучи пьяным в стельку, попытался сразиться с чудовищем лицом к лицу, вооруженный только битой. К счастью, Чан был там и остановил его от самого глупого (и, вероятно, последнего) поступка в его жизни. Чан отвел его в штаб-квартиру, дал место, где тот мог остаться, а также возможность сражаться и отомстить, и теперь эти двое были как братья, оба любящие и игривые со своими товарищами по команде, но безжалостные и решительные на поле битвы. Феликс не знал, как Чан нашел Джисона, но это, должно быть, была не самая приятная история, так как только Чан и Минхо знали об этом, и между ними существовало негласное правило не рассказывать ничего относительно прошлого парня. Однажды Феликс проснулся посреди ночи из-за кошмара, чувствуя себя слишком встревоженным, чтобы снова заснуть, и решил сходить в гостиную за стаканом воды. Однако застыл в дверном проеме, остановленный сценой, развернувшейся перед ним. Джисон сидел в руках Минхо, его тело сотрясали рыдания, а дыхание было неровным, и он сжимал рубашку Минхо так, будто это единственное, что не давало ему утонуть. Он тихонько ушел, решив, что лучше поискать воду в мини-холодильнике в комнате Чана, а на следующий день сделал вид, что не заметил, как Джисон выпил пару таблеток, совсем не похожих на витамины, и что Минхо не оставлял того ни на секунду. Ли Минхо. В отличие от Джисона, все знали, как он познакомился с Чаном, поскольку он никогда не переставал говорить об этом, хвастаясь тем, как спас великого Бан Кристофер Чана, пронеся его на своей спине почти пять километров (хотя Феликс был уверен, что число продолжало возрастать, чем больше времени проходило). В то время он был в армии, но не одобрял их методы, поэтому, когда представился случай, он воспользовался им и присоединился к группе Чана. На первый взгляд, Минхо мог показаться отстраненным и даже немного неприятным человеком, но за внешней дерзостью и резкостью, внутри него скрывался один из самых любящих и нежных людей, которых когда-либо знал Феликс. Минхо, который усыновил трех бездомных кошек и любил их, как если бы они были его детьми, Минхо, который всегда следил за комфортом своих товарищей, вместо того, чтобы быть вторым по старшинству, готовя для них самые вкусные блюда, с которыми он мог справиться с их ограниченными запасами. И, наконец, Минхо, который был так ужасно влюблен в Джисона, что иногда было больно смотреть на их взаимодействие, особенно до того, как они действительно сошлись. Дрожь пробежала по телу Феликса при мысли о тех днях. Он никогда не хотел возвращаться в те времена. После Минхо был Хёнджин – последний, кто присоединился до того, как это сделал Феликс. Хёнджин говорил, что его история была проста, ничего особенного. Его семья уехала из города, а он – нет. У него никогда не было особо нежных отношений с ними, и когда они объявили о своем уходе, он просто сказал им, что собирается остаться, чтобы сражаться вместе с Чаном и его людьми, которых СМИ изображали как кучку чудаков, но которыми он действительно очень восхищался. Примерно неделей позже они нашли Феликса, а после, в течение месяца, к ним присоединились Сынмин и Чонин. Правда, правильнее было бы сказать, что Чан взял их к себе, поскольку им буквально некуда было идти, больше ничего, кроме друг друга, после того, как их дом был разрушен. Как их сосед по комнате, Феликс знал, что им обоим все еще снились кошмары о днях в убежище и о нападениях, но они не особо говорили об этом с другими, предпочитая делиться своими мыслями и страхами между собой. Вздохнув и опустив босые ноги на пол, Феликс понял, что поспать ему уже не удастся. Он встал и потянулся, его взгляд упал на одну из двух других кроватей в комнате, и увиденное вызвало легкую улыбку на его губах. Покачав головой, он натянул шорты и на цыпочках медленно направился к двери, стараясь не разбудить двух парней, спящих на кровати Сынмина в объятиях друг друга. Стараясь не шуметь, Феликс направился в сторону гостиной/кухни/операционной, где он надеялся найти хотя бы стакан воды или, может быть, пива. На самом деле, пиво было бы идеально. Собираясь повернуть за угол в сторону кухни, он услышал низкий смешок, доносящийся с той стороны, где находилась спальня Минхо и Хёнджина, хотя стоит учитывать, что Минхо в основном спал с Джисоном в постели последнего. Она была больше и, по мнению Минхо, удобнее. Феликс подозревал, что он просто хотел обнимать своего парня во сне каждую ночь и, вероятно, заставить Чанбина и Чана оставить их наедине в комнате перед сном, раз уж они оба, как правило, работали допоздна. Как и ожидалось, это был не Минхо, идущий в направлении его с Хёнджином комнаты, а сам Хёнджин. Но что действительно удивило Феликса, резко остановившегося и спрятавшегося в тени, желающего выяснить, что происходит, так это то, что он был не один. Позади него, прижавшись к спине и стоя на носочках, оставляя поцелуи на гладкой коже его шеи, был Чанбин, обнимавший Хёнджина руками, и его фирменная ухмылка изгибалась на его вечно надутых губах. — Бинни, тише! Ты можешь всех разбудить, - ворчал Хёнджин шепотом, но недостаточно тихо, так, что Феликс все расслышал, и нежная улыбка мелькнула на губах. Ответ Чанбина, сказанный прямо ему в шею, был еще менее похож на шепот. — Так открой уже дверь, я умираю здесь, - сказал он, уткнувшись лицом в спину Хёнджина, и прижался к нему невероятно близко, сжимая руками мягкий материал его свитера. Смешок сорвался с губ более высокого парня, и только румянец на его высоких скулах выдавал, насколько он был сражен поведением Чанбина. Затем, когда дверь, наконец, открылась и они проскользнули внутрь, Феликс услышал, как Хёнджин пробормотал последнюю фразу: — Так нуждаюсь, Бинни. Затем дверь за ними закрылась с мягким щелчком, и Феликс остался стоять посреди коридора, щеки его слегка покраснели, и казалось, будто он только что увидел то, чего не должен был видеть. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, свидетелем чего он только что стал, а после на его губах расцвела большая счастливая улыбка. Пробираясь к кухне, он покачал головой, все еще улыбаясь. Он не мог сказать, что это было неожиданно, поскольку Чанбин неустанно ухаживал за Хёнджином с тех пор, как младший присоединился к ним, но Феликс не был так уверен в том, отвечал ли Хёнджин взаимностью на его интерес или нет, так как он был более утонченным в своем флирте. Судя по всему, он, наконец, решил дать ему шанс. «Это хорошо, - подумал Феликс, когда он вошел в гостиную и устремился к холодильнику, - несмотря на тяжелую ситуацию, в которой они оказались, невзгоды, постоянные сомнения, окружавшие их, они все же смогли найти утешение в любви друг друга, какой бы она не была». — Если ты ищешь алкоголь, я думаю, Чан взял последнее пиво, - голос застал Феликса врасплох, заставив его подпрыгнуть и обернуться, едва не споткнувшись о все еще открытую дверь холодильника. Он встретился взглядом с Джисоном, парень ликующе улыбался ему со своего места на диване, будто он намеренно хотел напугать его. Глубоко вздохнув, Феликс закрыл за собой холодильник и прислонился к нему, полностью сосредоточив свое внимание на другом парне. Когда он, наконец, осознал, в каком положении находится, он не мог не улыбнуться, и тихий смешок сорвался с его губ. Джисон сидел на диване, опираясь ногами на их жалкое подобие журнального столика, а ноутбук лежал на его бедрах. Но любопытно было то, что он использовал его одной рукой, так как его другая рука была крепко сжата в пальцах Минхо. Последний лежал на диване, положив голову на подушку, прижатую к бедру Джисона, и крепко спал, тихий храп срывался с его слегка приоткрытых губ. — Он милый, когда спит, не так ли? - раздался голос Джисона через мгновение, и когда Феликс снова перевел взгляд на другого мужчину, он обнаружил, что тот смотрит на лицо своего спящего парня и нежно улыбается. — Только когда он спит? - спросил Феликс, приподняв бровь, и Джисон фыркнул, тут же отрицательно покачав головой. — Всегда, но его невозмутимое «лицо суки» все портит, - ответил он, и другой парень не мог не фыркнуть, заставив Джисона тоже усмехнуться. — Но вот так, - продолжил он, с любовью глядя на своего парня, проводя большим пальцем по его костяшкам, - он выглядит счастливым. Беззаботным,- заключил он, его улыбка стала немного грустной, и Феликс собирался сказать что-то, возможно, заверить его, что Минхо был счастлив с ними, с ним. Но прежде чем он смог заговорить, Джисон покачал головой, затем улыбнулся ему своей обычной игривой улыбкой и кивнул в сторону двери на террасу. — Уверен, Чан поделится этим, если попросишь. Кроме того, держу пари, ему не помешала бы твоя компания. Ты же знаешь, какой он, - сказал он, и когда Феликс проследил за его взглядом на дверь, кивнул. Да, он знал, каким был Чан. Умный, трудолюбивый и физически не способный не думать слишком много Чан. Так много, что сон всегда ускользал от него все то время, когда он целенаправленно не пытался его избежать. Феликс потерял счет тому, сколько раз им силком приходилось затаскивать его в постель и ждать, пока он заснет, чтобы убедиться, что он больше не вернется к работе, как только они отведут взгляд. Добрый, внимательный, самоотверженный, красивый Чан, который протянул Феликсу руку помощи в переломный момент и вытащил его обратно на поверхность, дав ему дом, семью и повод продолжать бороться. Феликс ничего не помнил из своей жизни до армии. Он не знал, есть ли у него семья, возможно, с надеждой ожидающая его, и даже не помнил, как его разлучили с ними, было ли это его решением или его забрали против воли. Дни в армии казались туманными, и Феликс помнил все меньше и меньше, чем ближе подходил день, когда Чан нашел его. Они проводили над ним один тест за другим, заставляя его часами слушать голос Звукового Монстра, надеясь, что он сможет его понять, чтобы найти ключ к победе над сущностью. «Твой разум интересен», - сказали они. «У тебя сильная связь со Звуковым Монстром». Ты мог бы общаться с ним, может даже навредить ему, бороться с ним. Джисон предположил, что его потеря памяти, по-видимому, была вызвана этим травмирующим опытом, и, что в этом случае он, возможно, сможет восстановить свои воспоминания с помощью терапии и времени. Дело в том, что в их нынешней ситуации у них не было ничего из этого, так что ему придется подождать, пока этот кошмар не закончится. Когда Чан нашел его, он забыл почти все, что должен знать человек двадцати одного года, рожденный в современном обществе. Он вспомнил только свое имя. Феликс. Без фамилии, просто... Феликс. Впрочем, он быстро учился, овладев корейским языком чуть более чем за неделю и научившись пользоваться телефоном менее чем за час. Это было похоже на воспитание гениального ребенка-переростка, шутил иногда Чан, когда они вспоминали его первые недели в команде, а Феликс всегда краснел от стыда за некоторые из самых неловких эпизодов, о которых он невольно был главным героем. Он почти ничего не помнил из того конкретного дня, когда Чан нашел его, только громкий, постоянный шум в ушах и неестественную удушающую тьму. Он никогда не спрашивал, и никто из них никогда не предлагал рассказать ему, как они его встретили. Он знал только, что пролежал без сознания целых два дня после того, как его нашли, несмотря на то, что его раны были явно незначительными, и что Чан большую часть времени был у его постели, проверяя его. Однако, Феликс всегда будет помнить момент, когда он очнулся. Его глаза открылись, и, сморгнув дымку, он первым делом заметил, что парень с ярко-оранжевыми волосами спал на стуле у его кровати, положив голову на свои сложенные на матрасе руки. Феликс едва мог двигаться, но, как только его дыхание участилось в результате осознания своего нахождения в неизвестной комнате с незнакомцем, то оказалось, что этот человек спал очень чутко, и равномерное дыхание мужчины на какое-то время прервалось. Момент – и его тело напряглось, сигнализируя, что он просыпается. Инстинкт самосохранения требовал от Феликса бежать, убраться подальше от этого незнакомца, но его тело было тяжелым, а конечности онемели, однако, как только этот парень поднял голову и их взгляды встретились, любые мысли в его голове исчезли. Они довольно долго смотрели друг на друга, и первое, что Феликс заметил в нем – мягкие и теплые изгибы его глаз и полные губы, слегка приоткрытые от удивления и позже изогнувшиеся в улыбке. Он все еще не знал, что заставило довериться Чану с первого взгляда, он знал только, что шум в его голове находился непозволительно долго, а эти глаза, находящиеся рядом с ним, дарили ему покой. И так остается по сей день. И теперь, ступив на террасу и закрыв за собой дверь, он увидел стоящего к нему в профиль Чана и прислонившегося к перилам, низкий гул в его голове, наконец, начал утихать. Сначала парень, казалось, не заметил его, взгляд потерялся вдалеке, бутылка пива была свободно сжата между его пальцами, и Феликс воспользовался моментом, чтобы просто взглянуть на него, на то, как скудный искусственный свет освещал его острые черты, подчеркивая его широкую спину и подтянутые руки, обнаженные одной из рубашек без рукавов, которые мужчина предпочитал носить. Затем, когда он поднес бутылку к губам и сделал глоток, его голова откинулась назад, а шея выгнулась, когда он сглотнул, и Феликс не смог не задержать взгляд, тихий вздох сорвался с его губ. Видимо, именно это, наконец, привлекло внимание Чана, потому что мгновение спустя он повернулся в сторону Феликса, пиво все еще забавно висело в воздухе, а глаза быстро моргали, чтобы сосредоточиться на стоявшем у двери, и свет, льющийся из-за спины человека, мешал его глазам привыкнуть. Феликс сжалился и подошел к нему с улыбкой. — Не поделишься? - спросил он, стоя рядом с ним у перил, и с облегчением увидел, что Чан тоже улыбался. — Конечно, - сказал он, протягивая ему бутылку, и, когда губы Феликса прижались к горлышку, ему пришлось подавить этот детский голос внутри себя, который кричал «Непрямой поцелуй!» очень громко. Они передавали пиво туда-обратно между собой, пока бутылка не опустела и не оказалась выброшенной на землю у ног Чана. Затем наступила тишина, и Феликс скрестил руки на животе, подавляя дрожь. Днем было тепло, но ночью дул холодный ветерок, а Феликс стоял снаружи в одних шортах и ​​тонкой футболке. — Вот, - голос Чана вывел Феликса из задумчивости, и когда он повернулся к парню, то увидел, что тот, с улыбкой на губах, протягивает ему толстовку, что была повязана на его талии минутой ранее, и Феликс не смог найти достаточно веской причины отказать ему, возможно, он даже не пытался. — Спасибо, - сказал он ему, ощущая жар на щеках, когда надевал теплую одежду, и его волосы немного растрепались, когда он натягивал толстовку. У него перехватило дыхание от того, что Чан, видимо неосознанно, потянулся пригладить выбившиеся мягкие светлые пряди. Мгновение спустя он понял, что сделал, его рука замерла на макушке Феликса, а затем, спустившись вниз, неловко похлопала его по плечу. — Без проблем. Я думал, ты уже спишь? - спросил он, нахмурив брови, и Феликс только покачал головой. Затем, поскольку Чан смотрел своим фирменным взглядом обеспокоенного отца, он решил уточнить. — Думаю, я просто волнуюсь. Гул снова вернулся, - сказал он, зная, что Чан понял, о чем он говорит. Феликс рассказал ему больше, чем кому-либо другому в команде о голосах в его голове, об этом гудении, помехах и всех других звуках, которые мог слышать только он. С самого начала он всегда обращался к Чану, когда какофония в его мозгу не давала ему уснуть. Феликс с нежностью вспоминал ту самую первую ночь. Спустя всего неделю после того, как команда приняла его, он проснулся посреди ночи с головной болью из-за настойчивого гудящего звука, и не зная, что делать, встал с постели, нуждаясь в отвлечении. Чан нашел его в гостиной, свернувшегося на диване, голова между колен, а руки зажимают уши в попытке заглушить шум. Феликс не помнил, что он сказал ему той ночью, но хранил в памяти то, как Чан надел на него наушники с шумоподавлением и включил несколько треков со своего телефона, сидя рядом с ним и держа его за руку все время. Это сработало, музыка помогла Феликсу успокоиться и заблокировать шумы, а треки, которые он слушал, были созданы Чаном перед отъездом в Корею, о чем парень узнал только через несколько месяцев постоянного прослушивания одних и тех же песен на повторе. Поначалу Феликс сомневался, стоит ли делиться с Чаном тем, что ему рассказали в армии, о его связи со Звуковым Монстром, но после того случая он решил, что если ему и придется доверить кому-то данную информацию, то это будет Чан. К счастью, Чан, в отличие от армии, не допускал даже мысли о том, чтобы заставить Феликса прислушиваться к звукам, пытаться взаимодействовать с монстром. Напротив, он научил его блокировать большую часть шума, использовать эту связь против самого Монстра, выстраивать щит, чтобы защитить себя и свой разум. И со временем Феликс смог применить силу не только в качестве самозащиты, но и для ответного удара, чтобы уберечь свою команду. Однако иногда, когда его собственные мысли не давали ему поспать и отдохнуть, контролирование постоянного жужжания в голове становилось для него почти невозможным, и единственным, казалось, выходом было найти Чана, держаться рядом с ним. Феликс начал подозревать, что это произошло потому, что, когда они двое были вместе, его мозг был заполнен только Чаном, не оставляя места ни для чего другого. Не то чтобы Чан что-то об этом знал. Тем не менее, парень ни разу не пожаловался на то, что Феликс разыскивал его всякий раз, когда не хотел оставаться в одиночестве. Напротив, он сам также начал приходить к нему в поисках компании, когда собственные мысли и обязанности, лежавшие на его плечах, становились слишком тяжелыми. — Мы удерживаем друг друга от падения, - сказал он однажды в шутку, его щеки все еще были немного мокрыми от слез, когда они прижимались друг к другу в постели Феликса, лицом парень уткнулся в изгиб шеи младшего, и Феликс ничего не имел против, пальцами пробегая сквозь пряди волос старшего в попытке успокоить его. Голос Чана, настоящий, а не тот, что был в воспоминаниях Феликса, выбросил его из задумчивости. — Думаю, этого следовало ожидать. Удивительно, если кто-нибудь из нас уснет сегодня, - сказал он, одарив одной из своих нежных улыбок, и маленькие, почти незаметные морщинки появились у его глаз. Феликс улыбнулся ему в ответ и придвинулся ближе, пока их плечи почти не соприкоснулись. — Минни и Инни спят. Прижались друг к другу, как две горошины в стручке, - сказал в ответ, и он был почти уверен, что заметил румянец на щеках Чана, когда тот отвел взгляд, чтобы посмотреть вдаль, на горизонт города. Феликс, однако, продолжал смотреть на него, опираясь всем весом на руки. Таким образом он прекрасно видел его реакцию, когда мгновение спустя сказал: — Я думаю, что Чанбин и Хёнджин занимаются сексом прямо сейчас. Удивительно, как Чан умудрился подавиться воздухом, и ему потребовалось добрых двадцать секунд и пара хороших хлопков по спине, прежде чем он смог снова заговорить. — Я... Это должно было произойти рано или поздно, не так ли? Но Боже, Чанбин выбрал время... - ответил он, покраснев, и не смог поддержать зрительный контакт больше пары секунд. Феликс находил это невероятно милым, что их сильный лидер все еще стеснялся говорить о таких вещах. Феликс хотел только немного подразнить его и не стал бы обсуждать эту тему, но последняя фраза, сказанная парнем, и то, как он беспокойно закусывал нижнюю губу, взгляд, потерянный вдалеке — все это подогревало его любопытство. Поэтому, мягко подтолкнув его локтем, чтобы привлечь внимание, заговорил снова. — Что ты имеешь в виду под «выбором времени Чанбина?» - скорее почувствовав, чем увидев, как мужчина рядом с ним напрягся, неосознанно начиная ковырять свой ноготь. Он нервничал. — Я имею в виду, мы не знаем... не знаем, что может случиться завтра, - Феликс еще ни разу не слышал, чтобы Чан говорил таким тихим голосом, и, наконец, он все понял. Он понял, что тот имел в виду в отношении Чанбина. Он понял, почему он был здесь в одиночестве, вместо того, чтобы искать его, как они всегда делали, когда один из них чувствовал себя не лучшим образом. И наконец, Феликс понял, почему казалось, что каждый раз, когда он подбирался ближе, Чан мягко, но неизбежно отстранялся. Однако, к сожалению для старшего, перед лицом этого открытия Феликс не собирался позволять ему отталкивать себя. — Ты боишься, - заключил он, и подтверждением этому был тот факт, что на его прямоту Чан почти не вздрогнул. Некоторое время он молчал, но затем провел рукой по волосам и, судорожно вздохнув, наконец произнес: — Я в ужасе. Феликс дал ему время, поощряя его говорить кивком головы, и его терпение было вознаграждено, когда мгновение спустя старший сделал глубокий вдох и заговорил. — Я сомневаюсь во всем. План, оружие, время. Я имею в виду... Я знаю, что это, вероятно, лучший шанс, но что, если я облажаюсь? Что, если я совершу ужасную ошибку, и всем придется за нее поплатиться? Что, если- Паническое бессвязное бормотание Чана была прервано Феликсом, когда он мягко, но решительно сжал его запястье. Парень выпрямился, сравнявшись с ним в росте, и посмотрел на него серьезным взглядом, без тени игривой улыбки, всегда украшающей его губы. — Послушай меня, Чан. Что бы ни случилось завтра, это не твоя вина, слышишь меня? Мы планировали это все вместе, восемь человек, и если мы упадем, мы упадем вместе, и не потому, что ты сделал что-то не так. Понял? Кивок, которым Чан одарил его, был немного нерешительным, и Феликс был уверен, что внутри парня все еще таились сомнения. Но ему нужно было попытаться заставить его понять. Потому что если что-то действительно случится завтра, младший не хотел, чтобы тот жил с чувством вины за то, сделал недостаточно, и он был уверен, что другие не желают этого тоже. — Ты наш лидер, Чан, - начал он снова, отпуская запястье мужчины и вместо этого положив руку ему на плечо, ища его взгляд и находя встревоженные глаза и нахмуренные брови, глядящие на него в ответ. — Но более того, ты наш друг, и поэтому мы доверяем тебе. Мы семья, а в семье никто не должен чувствовать себя виноватым. На этом моменте на губах Чана наконец появилась легкая улыбка, и Феликс уже посчитал это победой. — Никто не будет брошен или забыт? - произнес, все еще улыбаясь, и младший склонил голову набок. — Да, очевидно. Подожди, это отсылка к чему-то? Это заставило Чана издать сдавленный смешок, и, несмотря на то, что Феликс не понимал причины, он был рад, что парень уже чувствует себя лучше. — О боже, если ты не восстановишь свои воспоминания, нам придется многое наверстать, - посмеялся тот в ответ, его глаза превратились в полумесяцы, одинокая слезинка скатилась из угла глаза вниз по его красной щеке. Феликсу пришлось сдержаться, чтобы не смахнуть его рукавом толстовки Чана. Снова наступила тишина, двое снова опирались на перила и смотрели на спящий город, на затишье перед бурей, но атмосфера была уже не такой тяжелой, как раньше. Потому что Чан, наконец, осознал возможность завтрашнего дня, мира, в котором Звуковой Монстр исчез, а они всё еще были вместе. Однако... Феликсу все еще нужно было кое-что сказать, ему необходимо было выпустить это наружу до наступления завтрашнего дня, и что бы ни случилось, это произойдет. Так что, он был тем, кто нарушил тишину вновь, но, несмотря на это, внимание Чана переключилось на него в мгновение ока. — Знаешь, иногда мне интересно, как бы все могло обернуться, - начал он, глядя прямо перед собой, на разрушенный город, раскинувшийся под ними. — Что ты имеешь в виду? - мгновение спустя последовал вопрос Чана, его голос был неуверенным, но Феликс прекрасно знал, что тот, должно быть, уже имеет представление, о чем он говорит. Это был его способ сказать ему, что ему не нужно об этом говорить, если он не хочет. Однако Феликс действительно хотел. — Ну знаешь, если бы ты не нашел меня, - он произнес это так легко, как если бы говорил о погоде, а не о потере собственной жизни. Впрочем, когда Чан повернул голову, чтобы посмотреть на него, по тому, как смягчилось выражение лица младшего, он понял, что тому, вероятно, плохо дается сохранение хладнокровия. — Феликс... Парень, видимо, попытался предоставить ему другой вариант, не желая, чтобы Феликс чувствовал себя вынужденным делиться с ним подобными вещами только потому, что всего несколько минут назад он поделился своими собственными тревогами. «Чан действительно был слишком хорошим человеком», - подумал Феликс, крепче вцепившись в перила и готовясь к тому, что он собирался сказать. Решительно покачав головой, он повернулся в сторону Чана, одарив его быстрой умоляющей улыбкой. — Пожалуйста, Чан, я... позволь мне сказать? Я хочу. Я... думаю, мне это нужно. На этих словах Чан закрыл рот, кивнул и ободряюще улыбнулся, больше ничего не говоря. — Спасибо, - сказал Феликс, улыбнувшись в ответ. Затем, после минуты нерешительности, он вздохнул и подумал: «К черту», придвигаясь ближе к Чану, пока их плечи не соприкоснулись, молча прося утешения, желая знать, что он был с ним. Когда мужчина застенчиво улыбнулся ему и кивнул, опустив голову и прервав зрительный контакт, Феликс ободрился внутри, прежде чем сделать то же самое, снова положив руки на перила и глядя перед собой. — Я не думаю... Не думаю, что у меня получилось бы, если бы ты не спас меня в тот день, - наконец высказал вслух мысль, которая засела у него в голове с прошлого года, иногда задвигаемая им на задворки сознания, но никогда не исчезающая полностью. — Я был на пределе возможностей. Они заставляли меня часами слушать Звукового Монстра, надеясь, что я смогу с ним общаться, - голос Феликса дрожал, но он старался не останавливаться, ему необходимо было выпустить эти слова наружу. Его руки дрожали на перилах. Молча, рука Чана легла поверх его собственной, сжимая пальцы, давая ему некую опору, и Феликс с благодарностью улыбнулся ему, сжимая его руку в ответ. Затем он продолжил. — И я сделал это. Я понял его, хоть мне так этого не хотелось. Он был полон ненависти, ярости... но я не мог ответить, не знал, как, - последовал еще один вздох, а за ним дрожащий смех. — В тот день, когда ты нашел меня... Я был на грани срыва. Они заставили меня слушать Монстра в течение суток, а затем попытались использовать меня для борьбы с ним, как живой щит, и я... - когда его голос снова сорвался, Феликс почувствовал на себе взгляд Чана и понял, что нет никакой возможности не дать увидеть, как он плачет. Безмолвные слезы текли по его лицу, и он чувствовал, как его глаза опухают с каждой минутой, а щеки краснеют. Он не был уродливым плаксой, но его глаза покраснели даже от пары слезинок, а лицо опухло очень непривлекательным образом. Как бы сильно ему не хотелось повернуться и обнять Чана за шею так крепко, чтобы заставить забыть все его тревоги и плохие воспоминания, Феликс не двигался, потому что ему нужно было сказать последнее, что должен был услышать от него Чан. — Я знаю, что тебе неловко слышать, как я говорю это, но, пожалуйста, потерпи меня, это единственный раз, - произнес он, глубоко дыша и собираясь с силами, прежде чем, наконец, повернуться лицом к Чану. Взгляд парня был встревоженным, и его лоб все еще был нахмурен, но в его глазах было что-то еще, возможно, что-то обнадеживающее — по крайней мере, Феликс хотел в это верить. Потянувшись вперед за другой рукой, блондин сцепил их пальцы вместе, и когда он увидел, что щеки Чана покраснели, но его губы изогнулись в улыбке, он не мог не улыбнуться в ответ. Затем, сделав последний, успокаивающий вздох, он заговорил. — Ты спас меня, Кристофер Бан. Спас и дал мне семью. И что бы ни случилось завтра, я рад быть с тобой. Я рад счастливым дням, которые ты мне подарил. Так что спасибо тебе. После того, как слова были наконец произнесены, Феликс почувствовал, как с его плеч свалился огромный груз. Он хотел сказать эти слова, чтобы дать Чану понять, как много и сам старший, и то, что он сделал, значило лично для него на протяжении всех этих лет, но так и не нашел в себе смелости. Может быть, потому что боялся последствий, боялся сказать слишком много или недостаточно. Может быть, потому что до сих пор не было подходящего момента. Или, может быть, просто потому, что в этот момент, когда их руки переплелись, а взгляды встретились, Феликс был почти уверен, что если бы Чан продолжал смотреть на него, как на самое красивое существо на планете, на единственное, что удерживало его от утопления, младший бы сделал что-нибудь невероятно глупое и безрассудное. Глядя в красивые, невероятно теплые, шоколадного цвета глаза Чана, сияющие из-за скудного освещения, как звезды на ночном небе, Феликс чувствовал, что неведомая сила тянет его к другому парню. Они стояли близко настолько, что взгляд Чана, на долю секунды упавший на губы Феликса, блондин не мог не заметить. И это все, в чем он нуждался, чтобы понять, что Чан хотел того же, что и он, просто отчаянно сдерживался. Когда Феликс наклонился, становясь невероятно близко, старший инстинктивно опустил голову, его щеки покраснели. — Чан, - сказал Феликс низким голосом, почти шепотом. Они все еще были близко, так близко, что он мог видеть, как от его дыхания мягко колышутся оранжевые волосы Чана. — Крис, - попытался младший снова, когда тот продолжал смотреть в сторону. И это, казалось, было последней трещиной в броне Чана, потому что парень наконец поднял глаза. Медленно, о так медленно, но не отводя взгляда и не отрываясь. Феликс был прав. Они стояли невероятно близко, так что их носы почти соприкасались, и он чувствовал теплое дыхание на своих губах. — Феликс, мы... не должны... завтра, мы не знаем что... - попытался Чан, низкий, хриплый голос дрожал, но Феликс не позволил ему закончить приложив палец к его губам, успешно заставляя того замолчать. — Чан. Крис, ты хочешь этого? Ты хочешь меня? Все просто. Чан громко и прерывисто вздохнул, и не дожидаясь, пока Феликс опустит руку, которую все еще держал на губах, схватил его за запястье, вызвав удивленный вздох у младшего. Затем, держа его неподвижно, он мягко прижался губами к костяшкам пальцев. В этот момент его глаза были закрыты, и Феликс был рад, потому что не думал, что смог бы сдержаться, если бы его заставили оставаться неподвижным, глядя ему в глаза. Затем, наконец, Чан заговорил. — Так сильно, Ликс, - начал он, его голос и руки дрожали, и дыхание Феликса застряло у него в горле. — Так сильно, что когда ты смотришь на меня, я чувствую, что мое сердце вот-вот разорвется. Так сильно, что не могу прожить и дня, не задумываясь, что бы случилось, если бы я никогда не нашел тебя. Так сильно, что я до чертиков боюсь потерять тебя. Так что я не думаю, что нам следует это делать... Но Феликс не дал ему возможности договорить, прижавшись теплыми полными губами к губам Чана, перехватывая его дыхание и заставляя замолчать. Глаза Чана расширились, и он замер на одно мучительное мгновение, в течение которого Феликс был уверен, что парень в любую секунду разорвет поцелуй. Младший держал руки по обе стороны его лица, прижимая к себе, боясь, что он сбежит или исчезнет. Вместо этого, наконец, казалось, что Чан расслабился. Его глаза затрепетали, закрываясь, и он начал целовать Феликса в ответ, сначала положив руки на его талию, а потом притянув к себе за бедра. Феликс мечтательно вздохнул от близости, веки трепетали. Затем, попытав счастья, он наклонил голову набок, руками вцепившись в затылок Чана, и провел языком по нижней губе старшего, а когда тот рефлекторно приоткрыл рот, толкнулся внутрь, углубляя поцелуй. От того, как у Чана сбилось дыхание, а его хватка на бедрах Феликса усилилась при смене темпа, закружилась голова. При каждом влажном прикосновении языка Чана к его, при каждом прерывистом выдохе, который парень выпускал через нос, и при том, как их тела были прижаты друг к другу у основания его позвоночника разливался жар, который сводил Феликса с ума. Он так давно этого хотел. Столько дней он смотрел на своего лидера, когда тот работал, или когда сражался, смотря таким сосредоточенным взглядом, что, когда тот был направлен на него, пальцы на ногах Феликса поджимались, и он не мог ничего с этим поделать. Именно личность Чана в первую очередь заставила Феликса влюбиться в него. Потому что этот человек мог быть сладким, как мед, особенно когда он души не чаял в своих товарищах по команде, но в то же время он был абсолютно безжалостен на поле битвы, излучая необузданную силу и абсолютную решительность. Вместе с тем глаза Феликса работали исправно, и ни для кого не было секретом, что у их лидера было тело, за которое можно было убить. Блондин потерял счет тому, когда он что-то делал, и вид Чана, который ходит с обнаженными руками, отвлекал его от работы, или тем случаям, когда он тянулся с объятиями, просто чтобы почувствовать, как это сильное тело прижимается к его собственному. Он бы чувствовал бы себя немного виноватым из-за своего поведения в прошлом, если бы не узнал, что его интерес был взаимным, но, когда Чан издал низкий стон в его губы, когда на пробу подался бедрами вперед, он решил, что, вероятно, не слишком возражал против этого. В следующее мгновение Чан отстранился, и когда они оба моргнули, открыв глаза, пытаясь сфокусировать взгляды в тусклом свете террасы, сердце Феликса пропустило удар от того, насколько развратно Чан выглядел всего лишь после поцелуя, губы были влажными от слюны и слегка приоткрыты, а его теплое дыхание щекотало ангельское личико Феликса. — Феликс, я... - начал он, его глаза потемнели, а голос дрожал, когда младший почувствовал, как тот пытается установить какое-то расстояние между их телами. Но Феликс этого не хотел, и он был уверен, что, если бы не какое-то глупое и бескорыстное чувство добропорядочности, Чан тоже этого не хотел. Поэтому усилив хватку на шее мужчины и почти прижавшись всем телом к ​​Чану, он соединил их лбы вместе, заставляя парня смотреть ему в глаза. — Крис, - начал он шепотом, играя немного грязно, сделав свой голос еще ниже, чем обычно. - Пошли в кровать. Он скорее почувствовал, чем видел, как Чан всем телом вздрогнул от этих слов, руки напряглись на его бедрах, и когда, наконец, он заговорил, младший почувствовал, как это единственное слово на выдохе сорвалось с губ напротив. — Хорошо. Феликс схватил Чана за руку, и они молча направились в комнату старшего, обмениваясь улыбками и застенчивыми взглядами, изо всех сил стараясь не разбудить спящую пару, прижавшуюся друг к другу на диване. Ноутбук Джисона был забыт на кофейном столике, а его хозяин лежал, прижавшись к груди своего парня, и оба тихо похрапывали. Когда они проходили мимо на удивление тихой комнаты Хёнджина и Минхо, Феликс не мог не обернуться и кивнуть, подмигнув Чану для верности. Щеки старшего вспыхнули, как только он понял, на что намекает Феликс, и ему пришлось сдержать смех. Однако, как только за ними закрылась дверь и они остались наедине, Феликс отбросил оставшуюся сдержанность и прижал Чана к стене, соединив их губы и запустив пальцы в его короткие оранжевые волосы. — Блять- Феликс, - Чан сдавленно вздохнул, когда Феликс прикусил его нижнюю губу, прежде чем отстранился и начать оставлять поцелуи вдоль линии его челюсти, а затем опустился ниже, кусая и посасывая горячую кожу шеи. Руки Чана снова обхватили тонкую талию Феликса, но на этот раз он, не колеблясь, позволил им проскользнуть под толстовку и легкую ночную рубашку, в которую был одет младший, вздрогнув, когда его пальцы сжались на теплой, невероятно мягкой коже. Феликс простонал в ключицу Чана, край его майки был оттянут, чтобы предоставить ему больше доступа. — Черт, Крис... мы должны... - начал Феликс, но его слова потонули в дрожащем вздохе, и ему пришлось уткнуться лбом в изгиб шеи другого, когда руки Чана скользнули под край его шорт, потирая круги большими пальцами на бедрах. — Кровать? - предложил Чан, касаясь губами уха Феликса, и когда младший кивнул, его длинные волосы слегка пощекотали ему нос. — Да. Но сначала одежда, - сказал он в ответ, потянув за край майки Чана и слегка отодвигаясь, чтобы посмотреть ему в глаза. - Сними. Чан немного покраснел под горячим взглядом Феликса, но подчинился, опустив руки с его талии и схватив край его рубашки с толстовкой. — Подними руки, - сказал он, и младший немедленно подчинился, позволив мужчине раздеть его. Обнаженный по пояс Феликс почувствовал, как его бросает в жар под пристальным взглядом Чана. Он знал себя, он знал, что у него лицо феи и сильное, подтянутое тело, с низким голосом, который звучал так, будто не принадлежал ему. Он был ходячим противоречием, но как Чан на него смотрел? Он выглядел так, будто был влюблен абсолютно во все, что в нем было. Глаза благоговейно пробежали по обнаженному телу, рассматривая его красивую веснушчатую кожу, обтянутую жилистыми мышцами, и когда взгляд достиг живота, Чан не мог удержаться от того, чтобы протянуть руку и осторожно коснуться серебряного колечка, украшающего пупок Феликса. — Мне он нравится, - пробормотал он с улыбкой, когда Феликс вздрогнул от контакта, его тело было особенно чувствительным в той небольшой области, где холодный металл соприкасался с его теплой кожей. - Ты идеален. — Спасибо. Но теперь твоя очередь, - ответил он с горящими от смущения щеками, и потянул майку вверх, а когда Чан подчинился, посмеиваясь над его нетерпением и помогая ему снять ее, руки Феликса тут же легли прямо под его грудными мышцами, жадно разглядывая их. Ведь он видел Чана без рубашки и раньше, вероятно, больше раз, чем мог выдержать его рассудок, но ему никогда не было позволено прикасаться. А у Чана были сильные мышцы, которые также казались очень мягкими, когда он обнимал его, острое V-образное телосложение, подтянутый живот и четко очерченные грудные мышцы, с самыми красивыми сосками, которые Феликс когда-либо видел, украшенными двумя тонкими, но элегантными серебряными пирсингами со штангой. Не в настроении дразнить его, когда он месяцами сам же и хотел положить руки на это скульптурное тело, Феликс протянул руки, сжимая мягкие мышцы. — Черт возьми, я всегда хотел это сделать, - смех Чана был отчасти веселым, отчасти смущенным, но, когда большие пальцы Феликса коснулись его сосков, он превратился в низкий стон, а рука тут же подлетела ко рту. Феликс просто улыбнулся на это, опуская руки, чтобы предоставить ему немного места, вместо этого положив их на бедра и потянув спортивные штаны. — Это тоже, - сказал он, и Чан прикусил губу, щеки вспыхнули. — Помедленнее, детка, я никуда не уйду, - сказал он, пытаясь отшутиться от собственного смущения. Чего он не ожидал, так это того, что Феликс посмотрит на него широко раскрытыми глазами и раскрасневшимися щеками, и только тогда он полностью осознал свои слова. — Ой. Извини, я... - но все, что он собирался сказать, потерялось в губах Феликса. — Черт, да, назови меня так еще раз, - выдохнул младший между поцелуями, в то время, как ему, наконец, удалось стянуть и с Чана, и с себя штаны, два предмета одежды бесполезно слились у их ног. — Мм- детка, - снова послушно прошептал Чан прямо в его губы, в то время как поменял их позицию и припечатал Феликса к стене, прижимая их почти обнаженные тела друг к другу. — О, черт возьми, да, - выругался Феликс, когда Чан издал сдавленный стон, потому что, при той близости, в которой они находились, не было абсолютно никакой возможности не почувствовать, насколько они оба возбуждены, всего лишь обменявшись поцелуями и касаясь разгоряченных тел друг друга. — Кровать? - снова спросил Чан, проводя пальцами по позвоночнику Феликса, прежде чем остановиться на пояснице, и когда Феликс с энтузиазмом кивнул, мужчина улыбнулся, присел и поднял на руки. — Крис! - Феликс взвизгнул и засмеялся более высоким голосом, он схватил Чана за плечи и обхватил ногами его талию, пытаясь удержать равновесие. В конце концов, Чан мог быть больше его, но не выше. Парень отнес его к кровати и осторожно положил на матрас, последовал за ним и опустился на колени между ног Феликса, устроив руки по обе стороны от его головы. — Привет, - сказал он, убирая челку с глаз Феликса и глядя на него сверху вниз с нежной улыбкой. — Мне чертовски нравятся твои веснушки, знаешь? - добавил он после, и Феликс не смог удержаться от смешка, смущенно прикрыв рот рукой, прежде чем Чан решил взять ее в свою и положить ладонью вверх на кровать, переплетая их пальцы вместе. Феликс не смог бы отвести от него взгляд даже под дулом пистолета. У Чана была гладкая кожа и сильные мускулы, стройные бедра и широкие плечи, которые Феликс любил обнимать. У Чана были добрые глаза, которые превращались в полумесяцы, когда он улыбался, и вечно беспокойное выражение, которое, наверняка, подарит ему морщины к тридцати годам. У Чана был мягкий нос, который Феликс обожал, и полные круглые губы, которые дарили самые нежные поцелуи и изгибались в самых красивых улыбках. Он любил в нем все, и осознание того, что, возможно, Феликс действительно любит его, не стало для него сюрпризом. Это было простое, последовательное, естественное развитие симпатии, восхищения и привязанности, которые он испытывал к нему. И где-то внутри Феликс знал, что Чан чувствует то же самое. Он видел это в том, как тот смотрел на него, в том, как разговаривал с ним и держал его, потому что во всем, что делал Чан, он видел те же эмоции, которые испытывал сам. — Все хорошо? - голос Чана вывел Феликса из задумчивости, и он немедленно кивнул, улыбаясь ему. Затем, поднеся руку ко лбу парня, он большим пальцем разгладил складку между бровями. — Перестань хмуриться. У тебя появятся преждевременные морщины, - сказал он ему, смеясь над его обиженным выражением лица. Затем он положил руку, которую держал на лице старшего, на затылок и потянул его вниз, пока их губы снова не соединились. Не было больше ни колебаний, ни сопротивления, когда они свободно поцеловались, и Феликс, не теряя времени, уперся ногами в бедра Чана и потянул, пока тот не понял намек и полностью не лег, накрыв тело Феликса своим. — Блять, - прошипел Чан, прерывая поцелуй, не в силах удержать бедра от толчка вперед, гонясь за удовольствием от теплого и твердого тела Феликса, такого открытого и податливого под ним. — Черт, Крис… Крис, - стоны Феликса становились все громче, но ему было все равно. Если он мог столкнуться со Звуковым Монстром, он также мог столкнуться со своими товарищами по команде и смущением на следующий день. Тело Чана потрясающе прижималось к нему, но он хотел большего. Поэтому, проведя руками по бокам Чана, он опустил руки ниже, пока они не легли на его бедра, стесняясь идти дальше резинки нижнего белья, большими пальцами втирая круги в его выступающие тазовые косточки. — Могу я-? - спросил он, когда Чан отстранился, желая получить подтверждение, что тот действительно этого хочет, и когда старший кивнул и застенчиво опустил руку, положив ее на свое бедро, он тоже кивнул, ободряюще улыбаясь ему. Просунув большие пальцы под резинку, Феликс стянул нижнее белье Чана вниз и снял его, а затем, оттолкнувшись бедрами от кровати, помог парню сделать то же самое со своим. Только когда они оба были обнажены, и Чан снова уселся на него сверху, только тогда Феликс позволил себе посмотреть на него. — Черт… блять. Чан, ты великолепен, - Феликс не узнал собственный голос, глубокий и хриплый, как никогда раньше, слова слетали с его языка, тяжелые от возбуждения, когда его глаза прошлись по парню целиком, руки тянулись, чтобы наконец коснуться скульптурного тела, склонившееся над ним. — Идеален. Он увидел, как Чан мило покраснел под его пристальным взглядом, наклонил голову и улыбнулся, кусая губы, когда его руки игриво коснулись его сосков, прежде чем пробежаться по его торсу. — Кто бы говорил, - выдохнул он, и только тогда, будучи слишком сосредоточен на теле Чана, чтобы полностью осознать, как парень смотрел на него, Феликс понял, как много желания и влечения было в его взгляде. — Крис… иди сюда, - он жестом пригласил его придвинуться ближе, и когда лицо парня оказалось настолько близко, что они дышали одним воздухом, Феликс обхватил его щеку ладонью и сладко улыбнулся. — Перестань сдерживаться и прикоснись ко мне. Очевидно, это все, что нужно было услышать Чану, потому что, как только слова вылетели изо рта Феликса, губы старшего были прижаты к нему, а руки, наконец, блуждали по его телу. Феликс отдался удовольствию полностью, запустив пальцы в короткие волосы Чана, а его губы приоткрылись от сладчайших вздохов и стонов, когда парень продолжил спускаться вниз по его телу. Он оставлял влажные поцелуи на шее и ключицах, покусывая мягкую кожу и оставляя следы, которыми Феликс с нежностью будет любоваться утром, а после целовал его грудь, прямо там, где находилось сердце, будто глупый романтик, каким он и был. Однако нежная улыбка и игриво закатанные глаза, брошенные ему Феликсом, быстро исчезли, как только Чан сомкнул губ вокруг одного из его сосков и слегка пососал. — Ах… - стоны Феликса становятся все более и более нуждающимися по мере того, как действия Чана становятся решительнее, переходя от сосания и облизывания сосков к мягкому покусыванию и пощипыванию, пока младший не начинает извиваться под ним, а его пальцы, возможно, слишком сильно тянут его за волосы. К счастью, Чан, наконец, казался удовлетворенным своей работой и нырнул ниже, оставив дорожку из поцелуев на животе Феликса. Игриво лизнув пупок, он слегка потянул зубами пирсинг, вырывая стоны из младшего. Затем он решил покрыть укусами и поцелуями тазовые косточки, глядя на него самым голодным взглядом, который Феликс когда-либо видел, сводящим блондина с ума. — Клянусь Богом, Крис, - начал он хриплым голосом, дергая его волосы и пытаясь передать сообщение, — Если ты не сделаешь что-нибудь сию же се- ох, блядское дерьмо. В тот момент, когда Феликс собирался потерять либо терпение, либо рассудок, Чан, наконец, решил, что достаточно поддразниваний. Опустив руки под бедра парня и потянув их вверх, пока они не оказались у него на плечах, он незамедлительно опустился и взял член Феликса в рот, его пальцы обхватили основание, а губы сомкнулись вокруг кончика, слегка посасывая. После изначального потрясения Феликс судорожно выдохнул и, борясь с инстинктивным желанием закрыть глаза и запрокинуть голову, приподнялся на локте и посмотрел вниз. — Боже, Крис, ты выглядишь невероятно хорошо вот так, - он судорожно выдохнул, используя руку, которую все еще держал на голове Чана, чтобы откинуть его волосы назад, запуская пальцы в мягкие волосы, стараясь не позволить образу его пухлых губ, обхвативших его член, подтолкнуть слишком близко к краю. Однако стон, который Чан издал вокруг него в ответ на похвалу, глядя вверх с прикрытыми глазами и дразняще медленно покачивая головой, мог просто послать его старания коту под хвост. Поэтому, с неохотой, Феликс легонько похлопал Чана по плечу, привлекая его внимание. Парень поднял глаза, отстранился и позволил члену выскользнуть изо рта, и Феликсу пришлось сосчитать до десяти, чтобы восстановить самообладание и сказать то, что ему нужно было сказать. — Все хорошо? - спросил Чан с обеспокоенным взглядом, будто он сделал что-то ужасное, пытаясь полностью испортить Феликса одним своим ртом. Блондин покачал головой, улыбаясь, жестом прося его придвинуться ближе, и когда тот подчинился, позволив ногам Феликса упасть, и вместо этого снова обхватив его бедра, младший улыбнулся вновь, наклонив голову, пока его губы не прижались прямо к уху. — Крис, я хочу, чтобы ты трахнул меня, - прошептал он низким и хриплым голосом, и почувствовал, как содрогнулось тело Чана, а его дыхание участилось от этого предложения. Тем не менее, ответ последовал не сразу, поэтому Феликс немного отстранился, пока не смог посмотреть ему в глаза. Как и ожидалось, он увидел сомнение на лице Криса, в том, как тот прикусил губу и отвел взгляд. Поэтому, обхватив его щеку рукой, Феликс наклонил голову, пока тот не был вынужден посмотреть ему в глаза. — Я хочу, чтобы ты это сделал. Хочешь ли ты? Если ты не хочешь, то ничего страшного. Чан покачал на это головой и вздохнул. — Я хочу, Ликс, Боже, так сильно хочу, но... Я просто хочу, чтобы ты был уверен, что не пожалеешь об этом, - наконец сказал он, и Феликсу пришлось заставить себя не смеяться над тем, как чертовски очарователен этот мужчина, потому что это, вероятно, было бы немного грубо. Вместо этого он улыбнулся ему и поцеловал, пытаясь передать ему, насколько он хорошо себя чувствует и что он определенно не собирается сожалеть об этом. — Слушай, - сказал он, когда они отстранились, обхватив лицо парня обеими руками, — извини за прямоту, но... мы действительно не знаем, что может произойти завтра, но что бы ни случилось... что ж, я хочу, чтобы у нас было это сегодня ночью, я хочу отдаться тебе сегодня ночью. Так что, если ты тоже этого хочешь, не беспокойтесь обо мне. Я не пожалею, потому что уже сделал свой выбор. Прошло мгновение после того, как Феликс закончил говорить, прежде чем Чан кивнул, на его губах появилась нежная улыбка, и соединил их лбы вместе. — Я тоже не пожалею об этом, что бы ни случилось. Думаю, я... - глаза Чана зажмурились, и дрожащий выдох сорвался с его губ, прежде чем его глаза снова открылись, и он на минуту отстранился, их взгляды встретились. — Я люблю тебя, Феликс. Феликс поклялся, что его сердце остановилось в момент перед признанием Чана, но через мгновение вновь забилось. Чан любил его. Чан любил его. Чан любил е- — Я тоже тебя люблю, - слова плавно сорвались с его губ, как будто он произносил это миллион раз до этого, и почувствовал, как предательски слезы щиплют глаза, но он отогнал их, чтобы увидеть реакцию Чана. Парень выглядел ошеломленным, как будто он признался по наитию, на самом деле не ожидая, что ему ответят взаимностью, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы действительно осознать, что произошло. Но когда до него дошло, он моргнул, посмотрел на него, а затем накинулся на него. — Ха-ха, Крииис, пожалуйста. Парень смеялся, оставляя поцелуи по всему лицу Феликса, и когда, наконец, он соединил их губы вместе, поцелуй был настолько сильным, что глаза младшего почти закатились. Крис притянул его к себе и сел на край кровати, посадив того на свои колени, каким-то образом умудрившись не прервать поцелуй, и Феликс не собирался стонать от этой демонстрации силы. Тем не менее, он все же застонал, когда Крис положил руки на его задницу и раздвинул ягодицы, пальцами едва касаясь его колечка мышц. — Ладно, подожди, подожди, - сказал Чан, отстраняясь, и Феликс не знал, смеяться ему или стонать от того, насколько развратно он выглядел с распухшими от поцелуев губами, покрасневшими щеками, со зрачками, расширенными от удовольствия настолько, что его глаза казались черными. — Нужна смазка. И презервативы. Черт, где мы возьмем презервативы? Палец Феликса прижался к его губам, прервав его паническую болтовню, а затем улыбнулся ему. — Позволь мне, - произнес он, и, под любопытным взглядом Чана, встал, подошел к прикроватной тумбочке Джисона, открыл первый ящик и заглянул внутрь. Мгновение спустя он торжествующе воскликнул «Ага!» и повернулся обратно с почти полной бутылкой лубриканта и презервативом в руках. — Они, вероятно, будут немного сердиться на нас за использование их презервативов, но мы найдем способ как-нибудь отплатить им, - сказал он, возвращаясь к кровати и снова садясь на колени Чана под его веселым взглядом. — Смазку найти довольно легко, но презервативы становятся редкостью. На эти слова Чан приподнял бровь, взял бутылочку лубриканта в одну руку, а другой обхватил Феликса за талию. — Ты провел какое-то исследование? - спросил он, открывая бутылку и выдавливая немного на пальцы, в то время как Феликс устраивался поудобнее, раздвинув ноги и положив руки на плечи Чана. — Мхм, я разговаривал с Джисоном. Я хотел знать, что делать, если… случай представится. Как только слова сорвались с его губ, Чан сдавил тюбик сильнее, случайно выдавив слишком много смазки на пальцы. — Черт- подожди, ты имеешь в виду, что это твой первый раз? - спросил он, ища взгляд Феликса и находя его более уверенным, чем он мог себе представить. — На самом деле, я не знаю. Я не могу припомнить, чтобы когда-либо делал что-то такое с другим человеком, но, возможно, это просто еще одна вещь, которую я забыл. Так что, в некотором смысле, да, это мой первый раз. Надеюсь, ты не против? Впервые за вечер Феликс действительно выглядел неуверенно, когда смотрел на Чана, закусив нижнюю губу. Но парень не оставил ему времени на размышления, наклонившись и оставив быстрый поцелуй на губах, прежде чем отстраниться. — Абсолютно не проблема. На самом деле, для меня это тоже было давно. Мы будем действовать медленно, хорошо? При этом улыбка Феликса, наконец, появилась снова, и он кивнул. — Идеально. Давай, порази меня своим лучшим выстрелом, - смех Чана был приглушен губами Феликса, когда тот снова соединил их губы в поцелуе. Первое прикосновение пальца Чана к его колечку мышц заставило Феликса вздрогнуть. Но старший медленно придвинулся к нему, пытаясь заставить его расслабиться, так что, когда он надавил, Феликс почти не почувствовал дискомфорта. — Все в порядке? - спросил Чан немного погодя, прерывая поцелуй, когда почувствовал, как тело Феликса расслабляется в его руках, и парень кивнул, уткнувшись в изгиб его шеи и выдохнув на его разгоряченную кожу. — Да. Можешь добавить еще один. Чан подчинился, медленно вставляя второй палец, и, когда он почувствовал, что тело Феликса достаточно расслабилось вокруг них, он начал двигать ими на манер ножниц, пытаясь заставить парня привыкнуть к растяжке. — Ох, - стон Феликса в шею Чана был приглушенным, и старший усмехнулся, нежно поглаживая его талию. — Здесь? - спросил он, и Феликс кивнул ему в шею, губы приоткрылись у бьющейся жилки пульса, и теплое дыхание коснулось его кожи. — Да... Это так приятно. Чан улыбнулся и снова надавил, в очередной раз попав по этому месту, и удивляясь тому, насколько тело Феликса стало гибким в его руках, спина выгнулась дугой, и бедра двигались в поисках приятного давления, которое оказывали его пальцы. — Я знаю, детка. Феликс захныкал от этого ласкового прозвища, и он бы немного возненавидел Чана, если бы тот не доставил ему в этот момент ошеломляющее удовольствие. Третий палец легко скользнул вдоль первых двух, и вскоре Феликс уже подавался назад, насаживаясь на пальцы. Их члены были болезненно напряжены между их телами, и, судя по тому, как старший тяжело дышал, прижимаясь сбоку к его голове, он был почти уверен, что они оба были на пределе. Поэтому, немного отодвинувшись, зашипев от того, как это движение погрузило пальцы Чана еще глубже внутрь него, он потянулся за презервативом. — Могу я? - спросил он, и когда Чан ободряюще кивнул ему, блондин опустил взгляд между их телами. — Черт, это действительно поместится внутри меня? При этих словах Чан чуть не подавился собственной слюной, из его груди вырвался нервный смешок, но, поскольку Феликс выглядел совершенно серьезным, он ответил на его вопрос столь же серьезным тоном. — Да, обещаю, он поместится. Да ладно, я даже не такой большой, - сказал он, хихиканье сорвалось с его губ, когда Феликс осторожно натянул презерватив, сосредоточенно прикусив нижнюю губу. – Ты бы видел, какой у Чанбина. Эти слова он пробормотал себе под нос на выдохе, когда рука Феликса сомкнулась вокруг его члена, а парень на пробу поглаживал его, но все равно услышав последнюю фразу. — Что ж, эту историю я хотел бы услышать, - сказал он, улыбнувшись, когда он использовал руку, которая не была обхвачена вокруг Чана, чтобы толкнуть его вниз и уложить его на кровать. Парень подчинился, и мгновение спустя он смотрел на него снизу-вверх, мило краснея, закусив губу. — Ну... знаешь, в самом начале мы были одни, и нам нужно было немного- ах! Черт, Феликс, притормози. Пока Чан говорил, Феликс потянулся за спину, разведя ягодицы в стороны, прежде чем плюхнуться к нему на колени, двигая бедрами взад-вперед, член влажно скользил между его половинками. Блять, это уже было так хорошо. — Мм, ты и Чанбинни, кто бы мог подумать. Горячо. Чан спрашивал себя, как Феликсу удалось обрести такую уверенность в свой (вероятно) первый раз, но эти вопросы пришлось отложить в сторону, так как, очевидно, младший терял терпение, тянулся к себе за спину и брал член Чана в руку, пытаясь найти свое колечко мышц. — Подожди, Ликси, позволь мне, - произнес он, перехватывая Феликса, проведя рукой по члену, когда взял его в свою руку и поставил в правильное положение. — Хорошо, теперь сядь, медленно- АХ! Блять, Феликс, я сказал медленно, - вскрикнул Чан, громкий вздох сорвался с его губ, потому что, как только он дал Феликсу зеленый свет, парень откинулся назад, опускаясь на его член. Да, может быть, немного слишком быстро, если намек на боль, пронизывающий его позвоночник, был чем-то, на что стоило обратить внимание, но все же. Удовольствие абсолютно превзошло боль, и Феликсу пришлось крепко держаться за плечи Чана, пока он соскользнул вниз, потому что это было потрясающе. Парень направлял его вниз, одной рукой придерживая собственный член, а другой — талию Феликса, но было ясно, что ему трудно не поддаться удовольствию и просто позволить младшему сесть одним махом и поступать с ним, как ему угодно. — Бляяять, да, - наконец, спустя, казалось, годы, хотя на самом деле прошло меньше минуты, Феликс сидел на бедрах у Чана, в то время как руки парня крепко сжимали его талию, чтобы удержать от движения или просто заземлиться, блондин не знал. — Крис, я могу двигаться? Крис? У тебя все нормально? Старший прижался головой к ключице Феликса и тяжело дышал, и когда тот не ответил, блондин по привычке поднес два пальца к его шее, нащупывая пульс. — Твое сердце сходит с ума, - пробормотал он, положив руку на шею Чана и потянувшись к его затылку, пробегая пальцами по его волосам. — Я не знаю, мне чувствовать себя польщенным или начать волноваться. На этих словах Чан, наконец, усмехнулся в веснушчатую кожу Феликса и поднял глаза, их взгляды встретились. — Извини, мне нужна была минута. Ты чувствуешься... Тебя много, Ликс, - пробормотал он, румянец на его щеках усилился, и Феликс не мог не улыбнуться, и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. — Хорошо, теперь ты можешь двигаться, - сказал Чан, сделав глубокий вдох и выдохнув в шею Феликса. – Хотя честно предупреждаю, я так долго не протяну, - добавил он, и смешок сорвался с его губ. В ответ Феликс приподнялся на коленях, прежде чем снова опуститься, заставив их обоих застонать от удовольствия. — Блять, я тоже. Меня это не волнует, - сказал он шепотом, закрыв глаза, когда начал набирать ритм, руки Чана на бедрах направляли его, но не заставляя менять темп. Глаза Феликса открылись, когда он почувствовал губы Чана на своей ключице, покрывающие влажными поцелуями его кожу. Поэтому, желая сделать что-то и для него, Феликс скользнул руками вниз, переместив их на грудь, пока его пальцы не нащупали холодный металл пирсинга, украшающего соски парня. — Черт, детка, да, сделай это снова, - прошипел Чан ему в шею, когда Феликс, не прекращая движений, начал пощипывать его соски в такт своим толчкам, потирая их между пальцами, наслаждаясь контрастом между горячей кожей Чана и прохладой металла. Парень откинул голову назад, изо рта вылетел громкий вздох, и Феликс тут же оказался на нем, соединив их губы и целуя каждый вздох и стон в тишине. — В следующий раз... в следующий раз ты позволишь мне трахнуть тебя? - вопрос был задан в губы Чана в очередной раз, когда они прервали поцелуй, и то, как его бедра дрогнули, заставив Феликса подпрыгнуть на его бедрах и издать сдавленный крик, определенно было достаточным ответом. И все же, Феликс хотел услышать это. — Ты позволишь, Крис? Тебе бы это понравилось, дорогой? - милое прозвище было выстрелом в темноте, Феликс понятия не имел, нравились ли они Чану так же сильно, как и ему самому, но, когда парень сильнее сжал его бедра, достаточно, чтобы у Феликса были синяки утром, и с энтузиазмом кивнул ему в плечо, он получил свой ответ. — Да, да, пожалуйста. После того, как все закончится, после того, как мы победим, пожалуйста, Ликси, пожалуйста, - Феликс чувствовал, что Чан подходит все ближе и ближе к краю, изо всех сил стараясь оставаться неподвижным, когда Феликс подпрыгивает у него на бедрах, поэтому, положив руки на плечи старшего, он толкнул его вниз, сам следуя за ним и опираясь на матрац у его головы. Похоже, поняв намек, Чан согнул ноги на кровати и завел ритм, гонясь за своим удовольствием, в то же время пытаясь поразить простату Феликса каждым толчком. — Блять, да, да- прямо здесь, - простонал Феликс, опускаясь на локти и прижимая их лбы друг к другу, прежде чем найти губы Чана своими и снова начать целовать его, чувствуя, что его оргазм приближается. Пока это не ощущалось слишком, но в следующее мгновение, когда парень сильнее ударился о простату, он почувствовал, что падает с обрыва, и, нетронутый, излился между их телами, почти потеряв сознание от ошеломляющего удовольствия, которое он испытывал. Тем не менее, он все еще осознавал тот факт, что Чан еще не кончил и был тверд внутри него, не двигаясь, вероятно, пытаясь быть заботливым или что-то в этом роде. Но Феликс не хотел, чтобы он был внимательным. Феликс хотел, чтобы он погубил его. Поэтому, собравшись с духом, из последних сил, которые у него остались, он снова прижался к члену Чана, заставив парня задохнуться и усилить хватку на его бедрах. — Феликс, все в порядке, я могу- — Не смей, блять, останавливаться. И, может быть, дело было в тоне, которым он сказал ему это, может быть, это был его голос, грубый и основательно оттраханный, или, может быть, это был его взгляд, но Феликс мог видеть момент, когда Чан полностью потерял самообладание, и в следующий момент он обнаружил, что лежит спиной на кровати, старший прижимал его к матрасу и свободно толкался в него. И нахуй сверхчувствительность, это все еще было приятно, и Феликс поклялся, что когда Крис сделал последний дрожащий толчок и вошел глубоко в него, казалось, на несколько часов, удовольствие снова пробежало по его телу, что-то вроде еще одного оргазма, но не совсем. Тогда Чан, измученный, позволил себе расслабиться и полностью перенес свой вес на Феликса, который вначале приветствовал его приземление, но через некоторое время начал чувствовать себя немного стесненным. Поэтому, слегка похлопав Чана по бедру, он попытался привлечь его внимание. — Пожалуйста, дорогой, ты меня раздавишь. — Вот дерьмо, извини, ты в порядке? - пробормотал он, медленно выскальзывая из Феликса, они оба слегка зашипели от чрезмерной чувствительности, и немедленно снял презерватив, бросив его в мусорное ведро возле кровати. — Да, как никогда лучше, - сказал младший, закидывая руки за голову и опуская ноги вниз, не обращая внимания на смазку, все еще пачкающую его бедра и ягодицы, глаза прикрыты, выражение лица расслабленное. Крис немного усмехнулся, взял пару салфеток (тоже с Джисоновой прикроватной тумбочки, извини, Джисон) и использовал их, чтобы хоть немного привести в порядок Феликса. Блондин с благодарностью посмотрел на него, так как у самого совершенно не было сил пошевелиться. Затем, оба (более или менее) чистые, скользнули вместе под одеяло, после того как Чан открыл дверь, выключил свет и приоткрыл окно, на случай, если Джисон и Минхо проснутся и решат лечь спать в постель первого. Поскольку Феликс отказался двигаться со своей позиции морской звезды, Чан просто перекинул руку и ногу через его тело и прижался к нему ближе, прижимаясь губами его щеки, а затем, когда тот повернул голову, прямо к его рту. Некоторое время они смотрели друг на друга, обмениваясь мягкими улыбками и нежными взглядами, и когда Чан заговорил, Феликс почувствовал, как у него перехватило дыхание. — Знаешь... в тот день, когда мы нашли тебя, - начал он, закусив губу, но, когда Феликс дал ему знак продолжать, заговорил снова. — Ты был в фургоне, который был сбит Звуковым Монстром. Он был разбит на куски, и все были уверены, что внутри ни для кого нет надежды. Но... я не знаю, я чувствовал, что это не так. Поэтому я взял Чанбина с собой в качестве подстраховки, поехал туда, чтобы посмотреть, что там внутри, может, оружие или какая-то секретная технология, поскольку он двигался на передовой, и... На этом моменте Чан остановился, его взгляд смягчился, а улыбка стала чрезмерно нежной, как будто он вспоминал самое сладкое воспоминание в своей жизни. — Но внутри не было никакого оружия, скорее, самый красивый парень... нет, человек, которого я когда-либо видел... Он был полностью завален кабелями и датчиками, а его простая белая одежда была в пятнах крови, но это не мешало мне хотеть, нуждаться в спасении этого ангела. Я так благодарен за то, что зашел проверить. Так сильно благодарен. Потому что иначе тебя бы сейчас здесь со мной не было. Чан судорожно вздохнул, на мгновение закрыв глаза, и Феликс поймал большим пальцем одинокую слезинку, скатившуюся из глаз парня, заставив его усмехнуться. Затем, когда Чан снова открыл глаза и заговорил, Феликс почувствовал, как его сердце болезненно сжалось от чистой любви и преданности, которые были в его взгляде. — Я люблю тебя, Феликс. Так сильно. И что бы ни случилось завтра, это не изменится. И что ж, так оно и было, не так ли? Потому что будущее было непредсказуемо, и что бы ни случилось на следующий день, это навсегда изменит их жизнь, к лучшему или к худшему, но там, в тот момент, они были друг у друга, они любили друг друга, и ничто не могло отнять у них этого. — Я тоже тебя люблю, Крис Бан, - ответил Феликс, чувствуя, как его глаза наполняются слезами, но Чан не стал дразнить его, просто обнял крепче и целовал, пока все слезы не высохли и их тела не отяжелели от усталости и не были готовы скользнуть в объятия Морфея. Незадолго до того, как полностью провалиться в сон, Феликса осенило. Ну, скорее, он кое-что заметил. Поэтому, прошептав на ухо Чану, не зная, спит тот или нет, он просто сказал: — Крис... здесь так тихо с тобой.