Бен живёт во Франции, в Париже. Спасибо бабушке-француженке, наделившей его не только кровью лихих галлов, но и маленькой квартирой в столице любви.
Вот только университет Бен бросил, хотя раньше мечтал стать историком и, несмотря на возмущение семьи, работает простым пожарным.
В ночь, когда подожгли Нотр-Дам, Бен бросился на работу, наплевав на законный выходной. Он упорно лез вперёд, проявляя чудеса героизма, и поплатился за это — на него рухнула горящая крыша. Минута огненной тьмы — и спасительное забытье.
Очнулся Бен от того, что его кто-то хлопал по щекам. Он открыл глаза и приподнялся, ничего не понимая. Вокруг совершенно целый пустой собор, и солнце светит сквозь разноцветье витражей, а рядом сидит юная девушка в живописном маскарадном костюме цыганочки. Девушка представилась Рейсмеральдой, хотя половину того, о чем её спрашивал Бен, казалось, и вовсе не понимала, сбегала за коротковатой ему рясой и подвела к выходу. Так Бен-недоисторик понял, что его проблемы только начались. За порогом собора царил пятнадцатый век...
Рассветало, улицы Парижа начали окрашиваться в золотисто-розовые тона, замещая фиолетовые сумерки. Девушка быстро тащила его за руку, стараясь быстрее попасть в укрытие. Как объяснила она, что скоро начнется обход городской стражи. И если попадутся незнакомые вояки, можно несдобровать. Бен на ходу оглядывался по сторонам. Девушка, несмотря на свои предупреждения о необходимости скрываться и вести себя тихо, скороговоркой задавала ему кучу вопросов. Её распирало от любопытства.
— Ты демон?
— Нет, — ответил Бен.
— А почему твоя странная одежда дымится и тлеет? Лукавый нашёл способ проникнуть в дом Господа Бога нашего?
— А ты, стало быть, демонов не боишься? — ехидно переспросил он.
— Да тут меня святой Отец Шив Фролло, тоже причисляет к исчадьям ада. Как увидит, как мы пляшем с козой на улице, так сразу же зовёт патрульных. А сам меня глазами пожирает, и ненавидит, за то что я ему нравлюсь. Хорошо, что он тебя не видел, иначе бы инквизиторов призвал, и стены святого собора не послужили бы укрытием.
— Куда мы идём? Мне надо вернуться домой.
— Неужели ад такое хорошее место в которое хочется вернуться?
— Ну, по крайней мере, у нас на улицах не стоят висельницы и на них не висят висельники, — сказал Бен, мрачно осматривая местный антураж.
— А что же вы делаете с ворами и душегубами?
— Сажаем в тюрьму и даём возможность исправиться.
— Странно, а Отец Фролло про ад говорил совсем другое, что там черти спихивают грешников вилами в геенну огненную.
— Это совершенно устаревшее представление, — заверил её Бен.
Она продолжила щебетать, после небольшой паузы:
— А тебя мне прислали в помощь — отца Фролло наказать за то, что он гоняет нас цыган, не позволяя заработать себе на хлеб. Вот и вчера, пришлось лечь спать с пустым животом. Я ему крикнула, перед тем как убежать: "Чтоб тебя черти забрали!" А сегодня появился ты, в странном шлеме, весь дымящийся, лишившийся чувств у алтаря.
Так они шли по предрассветному Парижу, Рейсмеральда безумолку болтала. Бен пытался осознать случившееся, но это всё равно не укладывалось у него в голове, несмотря на расторможенный взгляд на реальность.
Бен посмотрел на часы было ещё пять утра. За оградами домов начали раздаваться петушиные крики. Ещё одна примета местного колорита. Рейсмеральда испытующе посмотрела на него.
— Что такое? — спросил её Бен.
— Третьи петухи, — ответила ему девушка.
— И что?
— Ты не нечистая сила, иначе ты бы рассеялся или сбежал к себе в преисподню.
— Я бы с радостью сбежал, если бы знал дорогу обратно, — приубавил её радость Бен.
— Куда сбежал?! — раздался властный и требовательный голос позади.
Бен и девушка обернулись, перед ними стоял гордый и властный господин, в панцире и стальной каске с плюмажем, из под которой выбивались рыжие пряди волос.
— Господин капитан, доброго вам утречка, — проворковала Рейсмеральда, — мы опять бежим от Отца Шива Фролло. Вы же знаете, как он несправедлив к бедной невинной девушке.
Господин капитан с подозрением посмотрел на Бена, лицо которого было перепачканно сажей, а из под мешковины рясы выглядывали, непривычного в пятнадцатом веке фасона, ботинки пожарного и брюки со светоотражающей окантовкой. Он явно принял Бена за какого-то лиходея или поджигателя.
— Господин Фебхакс де Шатопер, это мой брат Бенджамин Кайлозимодо, из дальних краёв, он был у угольных ям и прокоптился немножко, — принялась заливать Рейсмеральда, с чисто цыганской находчтвостью, — а сейчас он провожает меня домой, чтобы Отец Шив опять меня не похитил. В прошлый раз вы меня спасли, но не могу же я постоянно отвлекать от службы такого важного господина.
— Хорошо милая, Рейсмеральда, полезай ко мне в седло, я подвезу тебя до дома, а твой брат пешком дойдёт.
Капитан протянул руку девушке, та успела шепнуть Бену, чтобы он шёл в Двор Чудес. Рейсмеральда быстро сунула ему шнурок со знаком, который надо было показать первому нищему у входа, и тогда его должны были устроить.
Остаться одному, в центре Парижа пятнадцатого века, было страшновато. Слава богу, что он интересовался историей, а также в своё время изучал исторические места города. И поэтому, немного поплутав, довольно быстро дошёл до Двора Чудес — места в котором обосновались маргинальные личности всех сортов.
У входа его ожидал неприятный сюрприз. В тесном переулке металась лошадь. Рейсмеральда в страхе отползла к стене. Капитан, нога которого застряла в стремени, волочился за лошадью, стукаясь головой о булыжники. Вот, взмах - другой и копыта бьют по некому господину одетому в чёрную сутану. Бен, в котором включился инстинкт спасателя, вбежал в гущу событий, и подхватив под уздцы взбесившуюся скотину, повиснув всем весом, остановил её.
Из затормозившей неподалеку кареты выскочила девушка в богатом наряде из бархата, а следом высыпали её слуги. Они кинулись к капитану, высвобождая его ногу из стремени и укладывая на землю. Девушка сняла с него шлем, и подложила под его голову богато расшитый плащ, но господин Фебхакс, к сожалению, оставался недвижим.
Человек в сутане, отпустив неестественно вывернутую руку, гневно показал на Рейсмеральду другой, и, прилюдно обвинил её в колдовстве. Поглазеть на это представление собралось приличное количество зевак. Трудовой люд вставал рано – разносчики, подмастерья, прихожане спешащие к заутренней службе.
Бен отпустил лошадь и подошёл к капитану. Осмотрев его, он убедился, что череп и шея целы, вероятно благодаря стальной каске. Но взгляд пострадавшего был смещён к переносице, у рыжеволосого господина Фебхакса наблюдались все классические признаки сотрясения мозга. Девушка, выслушав рекомендации Бена, приказала слугам отнести капитана в карету.
Бен повернулся, пытаясь объяснить человеку в сутане, что произошедшее – случайность, и, Рейсмеральда не виновата. Тот в ответ только шипел от боли. Тогда молодой человек вправил ему руку, ведь его обучали оказывать первую помощь пострадавшим. Но вместо благодарности, священник принялся звать стражу. Бен чувствуя, что дело принимает серьёзный оборот, помог встать Рейсмеральде, и, они кинулись прочь в подворотню.
Неделю, по чердакам и подвалам, их скрывали нищие. Бен преисполнился тёплыми чувствами к девушке. Он с нежностью слушал её милую болтовню, полную светлых надежд на хороший исход. Бен согревал её теплом своего тела в сырых подвалах, снимал паутинки прилипшие к волосам на чердаках. И она прониклась к нему искренним доверием. Но, к несчастью, за их головы назначили вознаграждение.
Злокозненный священник развернул целую компанию. Глашатаи на улице то и дело выкрикивали: "За поимку богомерзких колдунов, околдовавших и завлёкших жениха доброй госпожи Роуз-де-Лиз в кубло разврата, объявляется..." И естественно нашлись люди, которые захотели обогатиться.
Бен планировал, проникнуть в Собор, чтобы вернуться в будущее, захватив с собой девушку. Рейсмеральду перспектива попасть в будущее, полное волшебства, завораживала. Под покровом ночи они, словно тени, крались к своей цели. Но, верно говорят, что и у стен есть уши. Возле собора из темноты выступила старуха в монашеской рясе, схватив Рейсмеральду за руку, она принялась звать стражу.
— Матушка, сжальтесь отпустите. Что же я вам плохого сделала? — взмолилась Рейсмеральда.
— И ты ещё спрашиваешь, цыгане украли у меня дочь во младенчестве и сожрали, у меня осталась лишь её пинеточка.
Старуха вытащила из под рясы шнурок, на котором, действительно висела детская вещичка. Рейсмеральда, уставившись на неё, вытащила такую же, в такой же степени замусоленности:
— Мне говорили, что это единственное, что осталось от моей матери.
— Доченька! — воскликнула женщина, увидев появившихся стражников, она застонала, — что же я наделала!
Десяток стражников окружил их, взяв в копья.
— Матушка, попросите господина Фебхакса, если он пришёл а себя, чтобы он забрал обвинения, и опроверг слова Отца Шива Фролло. Пусть он расскажет, что священник сам напугал лошадь, и что никакого колдовства не было, — напоследок прошептала девушка.
***
Господин капитан городской стражи наконец начал приходить себя. Птички и звёздочки перестали порхать перед его взором, а глаза больше не съезжались в кучку. Он слушал свою невесту, пришедшую со своей дуэньей навестить больного.
— Поймали ту самую цыганку, которая околдовала Вас. Завтра будет суд, — сообщила новость Роуз-де-Лиз.
Капитан не был злым человеком, но признаться невесте, что заигрывал с девицей низкого сословия по собственной воле, было выше его сил. Поэтому, когда она сказала, что хорошо конечно, что их поймали, хотя жаль того высокого и темноволосого измазанного сажей парня, ведь он пытался оказать помощь капитану и священнику, Фебхакс только поддакнул. Их отношения были скованы условностями воспитания. Роуз-де-Лиз была красавицей, но ей не хватало живости.
Дождавшись, когда девушка уйдёт, он с помощью слуги оделся, и, приказав запрячь в двуколку лошадей, отправился в тюрьму с намерением устроить побег Рейсмеральде. Капитан решил дать ей денег, чтобы она скрылась в другом городе. Ведь оправдать её перед судом – это значит оскандалиться перед всем высшим светом. И потом, мало ли чего наплетёт эта болтушка в суде. Тогда скандал с родителями, конец помолвки с Роуз-де-Лиз, которая была по-своему ему дорога, с которой он собирался связать свою жизнь.
***
У тюрьмы к нему бросилась старая женщина в рясе, встав на колени она умоляла его снять обвинения с её дочери, потому что она не цыганка вовсе и никакая не колдунья, что её в младенчестве украли у несчастной матери. Озираясь, как копытом стукнутый, Фебхакс побыстрее поднял её и увёл в подворотню, чтобы никто не заметил этой сцены, а тем более не услышал, что он будет ей говорить:
— Необходимо, чтобы ваша дочь сегодня же ночью бежала, стражу я подкуплю её выведут ночью перед рассветом, и вы должны сесть в повозку и выехать за ворота Парижа.
Фебхакс сунул женщине кошель с деньгами, объяснил ей подробности, и, отправил с глаз долой подальше. А сам отправился в тюрьму – подговаривать нужных людей.
***
В тюрьме творилась антисанитария, свойственная пятнадцатом у веку. Заключённые низких сословий ютились в одном тесном загоне. Фебхакс позвал Рейсмеральду, та обрадовано подбежала к решётке. Капитан быстро шёпотом изложил ей свой план. Девушка, казалось, совершенно не обрадовалась.
— Со мною же мой брат Бенджамин Кайлозимодо, — напомнила она.
— Он же не настоящий брат, тебя ведь украли цыгане, — возразил ей капитан.
— Но он помогал мне спасаться от погони, он – коня остановил. Ведь ты, господин, мог совсем головы лишиться, из-за этого сумасшедшего священника. Он и Отцу Шиву Фролло руку вправил. Если бы не я, то он и не попал бы в эту передрягу.
Капитан кивнул, чувствуя её правоту.
— За него, я на суде похлопочу, и моя невеста замолвит слово, — заверил её он.
— Невеста! А почему ты о ней не сказал, прежде чем посадил меня на коня!
— Я не думал, что так выйдет, — сокрушённо развел руками ФебоХакс.
— Рейсмеральда, соглашайся, — сказал подошедший к решётке Бен.
— Но как я тебя могу оставить, вдруг тебя не оправдают. А ты более благородный, чем все эти благородные.
Слова девушки, больно зацепили капитана. Он решил, во чтобы то ни стало, выступить в суде в защиту обоих молодых людей, пусть даже помолвка расторгнется. Пообещав защиту, капитан отправился поговорить начистоту с Роуз-де-Лиз. Он надеялся однако, что сможет склонить её выступить в суде, как свидетельницу в пользу обвиняемых.
***
Они сидели в толчее тюремной камеры. Бен заслонял собой Рейсмеральду, ведь не все её обитатели попали туда незаслуженно. Были там и воры, и душегубы, и насильники. Уже в первый же день, хорошенькую Рейсмеральду попытался схватить за ногу какой-то отброс. За это Бен едва не оставил его без руки. После этого, покушения на честь девушки прекратились.
На второй день, дверь камеры распахнулась, в неё втолкнули человека в мешковатой рясе, из под которой торчали кроссовки Адидас. Бен понял, что перед ним собрат по несчастью, такой же как и он – путешественник во времени.
Бен подошёл к нему и показал на свои ботинки. Человек понимающе кивнул и представился:
— Клопен Кеноби.
— Бен Соло.
— Хорошо, что мне удалось вас найти, — пожал ему руку Клопен Кеноби.
— А вы нас искали? — искренне удивился Бен.
— Я почувствовал волнение временного поля. Но когда нашёл точку выхода, то не узнал след. Сделал вывод, что это необученный новичок, который наломал дров, провалившись неизвестно куда, не сумев найти выхода.
— Что же, вы оказались правы, я именно такой новичок.
— Тебе сейчас важно знать, что такие как мы впервые перемещаются при возникновении угрозы неминуемой гибели. И лишь потом, запомнив эти ощущения, мы учимся делать это свободно.
— Да, всё так именно и было, на меня упала горящая крыша Собора, — кивнул Бен, — значит мы от конкретного места не зависим?
— Нет, тебе просто надо вспомнить то состояние, когда на тебя свалилась крыша, и, мы можем прямо сейчас уйти.
— Но я не могу, со мною девушка, которой грозит смертная опасность.
Клопен Кеноби внимательно посмотрел на Рейсмеральду.
— Вокруг девушки есть аура сходная с нашей, её можно было бы обучить, если бы было время. А вы, как я вижу, находитесь в плачевных обстоятельствах.
Рейсмеральда, с любопытством поглядывала на путешественника, и, что-то явно наматывала себе на ус.
— А смогу ли я забрать маму и козу? — спросила она.
— Чем выше способности путешественника — тем больше он может переместить охватив своим полем, — ответил Клопен Кеноби,— так что пойдём со мной, я помогу подстраховать девушку.
— Но я не могу уйти без мамы и козы, — возразила Рейсмеральда.
— Бен, помни – перемещение при угрозе жизни, — сказал путешественник и растаял.
Тем временем, Капитан ФебоХакс пытался уговорить Роуз-де-Лиз. Девушка расстраивалась, что её жених оказался не таким кристально чистым в отношениях, как она считала. Но заверения капитана о том, что он её любит сыграли свою роль. Благородная девушка, смахнув платочком слезинку, согласилась заступиться в суде за обвиняемых, добавив в очередной раз, что за вымазанного сажей парня она и так собиралась заступиться.
***
У матери Рейсмиральды дела сложились не очень хорошо. Человек Отца Шива Фролло всё же увидел, как капитан ФебоХакс передавал женщине кошель. И в её келью пришли монахи с обыском. Саму женщину заперли.
Судья был хорошим знакомым Отца Шива Фролло, поэтому в исходе заседания он нисколько не сомневался. Чернь судили десятками человек разом. И ни у кого обычно не было адвокатов. Каково, было изумление судьи, когда цыганку плясунью и долговязого парня в диком тряпье вызвался защищать патентованный юрист. А также, потерпевший и его невеста выступили в защиту обвиняемых. Капитан рассказал, что Отец Шив Фролло сам напугал лошадь, которая встала на дыбы выкинув капитана из седла и ударила Отца Шива Фролло копытами.
Присутствующие на заседании были в восторге. Но тут Шив Фролло опять принялся обвинять Рейсмиральду в колдовстве, что она всех заколдовала, в том числе и судью, как свою козу. В результате судья передал дело в церковный суд инквизиции. Все возмущённо закричали, в том числе и коза, которую представили в качестве доказательства колдовства.
Обитатели Двора Чудес решили отбить Рейсмиральду, в случае неблагоприятного исхода судебного процесса, так как она была всеобщей любимицей.
Суд инквизиции был скоротечным — молодых людей признали колдунами. Как доказательство предъявили "заколдованную" мать Рейсмеральды, которая ненавидела цыган а теперь вдруг полюбила, а так же факт того, что господин капитан передал женщине деньги с целью подкупа.
Когда Бена и Рейсмиральду вывели, чтобы сжечь на костре, присовокупив туда и козу, и мать девушки, отказывающуюся отринуть колдовское наваждение, на Гревской площади началась целая революция. Как только запылали вязанки хвороста на помост, сминая стражников, ринулась толпа нищих, среди них оказались Фебхакс и Роуз-де-Лиз. Они были возмущены решением суда и стояли ближе всех к месту казни. Пара присоединились к смутьянам, освобождающим плясунью и долговязого парня.
Внезапно, вид улицы изменился, исчезло место казни. Они все находились в совершенно в ином месте. Странно одетые люди, чудные механизмы вокруг. Посреди этого удивления и сметения стояли и целовались Бен и Рейсмеральда, которые после недельной беготни, чуть не закончившейся сожжением на костре, поняли, что если этого не сделают, то наверняка умрут. Рядом блеяла коза, на коленях благодарила бога мама Рейсмиральды, удивлённо озирались Фебхакс и Роуз-де-Лиз. В некотором отдалении, Шив Фролло сокрушался о том, что он знал, что они колдуны и был прав.
Так в современном Париже оказалось десятка два жителей пятнадцатого века. Но привыкать ли столице Франции к незарегистрированным иммигрантам – десятком больше – десятком меньше.
