all i wanted was you

Прошло уже два часа. Целых два часа, проведенных в библиотеке, в воздухе висит сексуальное напряжение между учебниками и Чонином, который пытается запихнуть в свою голову столько формул, сколько сможет. Не его вина, что он не понимает, почему A умножить на B равно 49354 в степени 6.9, и ему вообще-то параллельно. На самом деле, он просто не выносит того факта, что оценки Тэмина лучше, хотя тот даже не старается. Чонин кладет свою голову на книгу, ударяясь лбом о вопрос под номером семьдесят два и надеясь, что, если он ударится достаточно сильно, знания наполнят его мозг. Они не наполняют. Прошло уже два гребаных часа, и за это время Чонин смог понять лишь одну вещь: почему его учебник пахнет сексом и стыдом — Ифань одолжил его пару дней назад, чтобы разнообразить его сексуальную жизнь с Чанёлем. Чонин думает, что из-за этого учебника на экзамене все будет только хуже, потому что теперь во время решения текста ему вдобавок придется бороться со своим членом, который может встать из-за мыслей о Чанёле и Ифане, занимающихся грязным извращенным сексом. Университетская жизнь не оправдала ожидания Чонина. Он ждал сумасшедших вечеринок, беспробудного пьянства, ежедневного секса, ведь именно это показывали в фильмах для девчонок, которые Чунмён смотрел одинокими субботними вечерами. Девушки в фильмах Чунмёна никогда не проводили пятницу, прячась от библиотекарши, достающей всех своим мнением о том, какой цвет маркера больше подходит к стикерам. Чонин листает учебник до вопроса под номером семьдесят три. Он смотрит на вопрос под номером семьдесят три. Он закрывает учебник и посылает вопрос под номером семьдесят три в темные пещеры Чанёлевской задницы. Пусть это разнообразит его сексуальную жизнь. На данный момент, Чонин почти смирился с тем, что завалит тест, никогда не получит работу, проведет остаток жизни, выращивая с Чунмёном морковку на заднем дворе, и умрет в одиночестве. И на похороны придет только Чунмён, потому что остальных Чонин ненавидит. Он вздыхает и аккуратно складывает все листы в папку, сортируя по теме, сложности вопросов и ненависти к цвету листка. Всего лишь пятнадцать минут первого, еще осталось немного времени от перерыва на обед. Чонин раздумывает, стоит ли искать Ифаня, потому что вряд ли он согласится помочь с учебой в обмен на диск One Direction и постер Twilight с автографами, или же лучше просто вставить ручку в нос и просунуть ее до мозга, спася себя от многолетней боли и смерти в одиночестве. Сейчас ручка казалась самым лучшим вариантом. - Уже уходишь? – спрашивает библиотекарша. Чонин мычит что-то в ответ. - Пока, Чонин. Хорошего тебе дня. День станет хорошим, только если он решится на вариант с ручкой. Чонин закатывает глаза и уходит, перебрасывая рюкзак за плечо. Он слышит шепот библиотекарши за спиной «Ого, я бы потрогала его маленькую упругую задницу». Чонин уверен, что ей около семидесяти, что она живет с шестью кошками и что это покушение на его попу незаконно. Наверное, настало время купить личный напопник — он на самом деле существует, Чанёль наткнулся на него, когда искал странные вещи в гугле. Решив больше не ходить в библиотеку в одиночестве до покупки личного напопника, Чонин достает телефон и звонит Ифаню. Молясь, чтобы тот не был занят засовыванием своего члена в Чанёля, Чонин надеется хоть на какую-нибудь помощь в подготовке. Ифань умён, но иногда до него просто не доходит, что в мире есть вещи поважнее его члена (например, экзамен Чонина) и что не весь мир крутится вокруг его достоинства. «Но его член настолько большой, что он может иметь свою собственную орбиту», - пошутил Чанёль, когда Чонин в последний раз говорил про это Ифаню. После этого Чонин извинился, вышел в туалет, блеванул, вылез в окно и убежал в свое святилище, то есть в квартиру, которую он делит с Чунмёном. Боже, как он ненавидит свою жизнь. Чаще всего Чонин разрывается между ничегонеделанием, желанием умереть в ванной и учебой, которая направлена лишь на получение работы и затем хорошего дома, где можно спокойно умереть в одиночестве. Иногда он посвящает свое свободное время ненависти к другим людям, одновременно жаждя смерти себе: ведь так он мог бы умереть, занимаясь любимым делом. А может ему просто нужно потрахаться. Так говорит Чанёль, но Чанёль вечно что-то говорит, например, все будет звучать круче, если сначала сказать «Ламборджини» или ты знал, Чонин, что если засунуть огурец в чью-нибудь задницу, а потом сделать ему римминг, то это будет похоже на салат, но без калорий? Чонин бесцельно бродит по коридору с телефоном в одной руке и папкой в другой, постоянно проверяя, не ответил ли Ифань. Не отвечает. Теперь, если Чонин завалит тест, он хотя бы сможет винить во всем Ифаня. Он вообще очень хорошо подходит на роль человека, на которого Чонин может сваливать абсолютно все свои неудачи. Поэтому, когда в Чонина, в пятисотый раз проверяющего свой телефон, кто-то врезается, заставляя его уронить телефон и рассыпать все листки по полу, во всем опять виноват Ифань. - Боже мой, – шепчет Чонин, находясь на грани с истерикой, потому что нет, нет, нет, только не его идеально рассортированные листочки, которые он писал два часа, они не могут рассыпаться по полу, а экран его телефона разбит и боже, нет, этого не может быть. Он закрывает глаза, делает глубокий вдох, медленно считает до десяти, затем, ущипнув свою руку, открывает глаза. Листочки до сих пор валяются на полу, отчего он выглядит, словно кто-то с отсутствием вкуса украсил его к гей-параду, и экран его телефона все еще разбит. Это случилось. Иногда Чонину снятся кошмары. Два из них он видит регулярно: в первом Чонин входит в комнату Чунмёна, когда тот мастурбирует, потому что Чонин совсем не хочет видеть член Чунмёна и вообще никогда не захочет. Во втором его прекрасные листочки, его любимые записи, медленно падают на пол и перемешиваются, и именно это сейчас произошло. Люди поворачиваются и смотрят на него, в то время как его худший кошмар становится реальностью. - Ээ, – говорит парень, который в него врезался и поднимает взгляд. У Чонина появляется странное чувство дежавю, потому что вот такое всегда случается в Чунмёновских фильмах для девчонок. Ну, произошло хоть что-то хорошее в такой дерьмовый день. Чонин пялится на парня перед собой, потому что обычно красивые парни не врезаются в него, обычно они вообще с Чонином не разговаривают. На данный момент это самый длинный разговор Чонина с сексуальным парнем за четыре месяца; Чунмёна, Тэмина, Ифаня и Чанёля считать не стоит. На вид парень немного младше Чонина. Скорее всего, они ровесники. Растрепанные обесцвеченные волосы обрамляют лицо с высокими скулами, глаза подчеркнуты черной тушью — по мнению Чонина, он похож на богатенького заносчивого придурка, который очень старается не выглядеть богатым заносчивым придурком, кося под плохого парня. Этот стиль ему подходит, но он все равно похож на придурка, особенно потому что из-за него Чонин уронил вещи, которые дороги ему больше всего на свете. - Из-за тебя я уронил все мои листы и мой телефон, мой прекрасный новенький айфон! – жалобно стонет Чонин. - Извини? – отвечает парень. - Я сейчас разревусь, – заявляет Чонин, поднимая айфон и укачивая его словно младенца. Завтра у него будут похороны, которые он заслужил как лучший друг, который когда-либо был у Чонина. - Мне так жаль, - бормочет парень, собираясь с мыслями и садясь на колени. Он начинает подбирать листы Чонина, аккуратно держа их пальцами за кончики — о, у него красивые пальцы, но это все равно не снимает с него вины за его ужасное преступление. - Мне очень-очень-очень жаль, я не смотрел, куда иду, извини, я очень виноват, мне так жаль! - лепечет он. Черт, он милашка, грустно думает Чонин. Этот парень настолько милый, что сейчас Чонин уже не уверен, лучше убить его или отыметь. Все-таки, второй вариант ему нравится больше. Возможно, ему стоит прислушаться к Чанёлю и потрахаться. Парень заканчивает собирать с пола все записки Чонина и отдает их владельцу, мятые и перемешанные, но Чонин уже готов смириться с этим, потому что ему нравится касаться пальцев этого парня и смотреть на его язык, когда тот нервно облизывает губы. - Могу я как-нибудь искупить свою вину? Может быть, ты сходил бы со мной?.. В это…ты знаешь то новое кафе? В смысле, я заплачу, конечно! Просто—просто мне очень неудобно и. Да. Я не говорю, что ты должен идти; то есть, ты, наверное, ненавидишь меня сейчас, я пойму, если ты не захочешь, просто мне кажется, что я должен сделать что-то для тебя, чтобы загладить вину перед тобой… ну что? - выпаливает парень. Рациональная, думающая часть Чонина говорит ему отказаться, потому что Ким Чонин не ходит на глупые свидания в глупые кафе, особенно после его недавнего романа, и уж точно не с парнями, из-за которых все листки оказываются перемешанными на полу. Менее рациональная часть, а точнее озабоченный подросток внутри него, просит согласиться, потому что парень красивый, с ним можно потрахаться, а еще девушки в фильмах Чунмёна всегда соглашаются и в конце всегда остаются удовлетворенными. И халявная еда, как забыть про еду нахаляву. - Да, – говорит Чонин. - Оо! - удивленно отвечает парень. - Серьезно? Э, мм, то есть, да! Я—Я заканчиваю работать в восемь… подходящее время для тебя? - Да, – говорит Чонин, доставая ручку и листочек, чтобы написать свой номер телефона. Когда он протягивает его парню, кто-то сзади свистит. Чонин резко оборачивается. - Эм, кафе называется «Черная жемчужина». Недалеко отсюда. Устраивает? - Да, – говорит Чонин. - Ох. Хорошо. Я Сехун, кстати. А ты Чонин, так? - Да, – говорит Чонин. Сехун сияет. - Хорошо! Тогда, ээ, увидимся, Чонин? - Ага, – говорит Чонин. Когда Сехун уходит, Чонин запихивает листы обратно в папку и звонит Ифаню. - Алло? Чонин? – отвечает Ифань. О, и вот сейчас он не занят, значит. Что за идиот. - Я ненавижу тебя, – выпалив это, Чонин тут же кладет трубку. Через пару мгновений он снова набирает Ифаня, добавляет "Кстати, спасибо, что помог найти мне парня" и снова отключается. В полвосьмого Чонин крутится возле зеркала в ванной, поправляя волосы и убеждаясь, что грязных пятен на рубашке нет. В последний раз он окидывает себя взглядом, направляется в гостиную и падает на диван, отвлекая Чунмёна от просмотра тайваньской дорамы. - Хорошо выглядишь, Чонин, - бормочет он ртом, полным мороженого. - Ты идешь на какую-то встречу? Тебе это пойдет на пользу! Ты вернулся домой в ужасном настроении. Чонин вспоминает, как он пришел домой. Ворвался в квартиру, скинул обувь, заставил Чунмёна сделать ему лапшу, рассортировал все листочки, а потом лег ничком на кровать в странном настроении, желая одновременно биться головой об стол и праздновать возможность потрахаться. Глупый Сехун. Ведь на самом деле, Чонин согласился из-за бесплатной еды и возможного секса, но кажется, что Сехуну серьезно нравится Чонин, в то время как он сам уж точно не ищет ничего серьезного. Единственные серьезные отношения у него были с Кёнсу. Кёнсу - его бесчестный бывший парень, про которого никто не говорит рядом с Чонином, боясь быть забитым до смерти. Он не хочет думать как чересчур эмоциональная девчонка, но эти отношения, а точнее их конец, сильно ранили его сердце. Им с Кёнсу всегда было хорошо вместе, Чонин покупал ему подарки, помнил все их годовщины (в этом году могла бы быть четвертая) и целовал его в лоб, когда тот уставал. Когда Чонин держал Кёнсу за руку, его сердце билось в три раза быстрее; он разрешал Кёнсу оставлять засосы и синяки на груди и бедрах, потому что Чонин принадлежал ему, а Кёнсу принадлежал Чонину. Люди не говорили Чонин или Кёнсу, всегда были Чонин и Кёнсу. Они были вместе, едины, все время. Чтобы жить, нужно дышать, и любить Кёнсу для Чонина было так же важно, как и дышать, потому что он не знал, как жить без Кёнсу. Он не знал любви до Кёнсу и не знал расставаний до него. Это случилось одиннадцатого апреля, шел дождь, когда Кёнсу позвонил Чонину в его рабочее время (он тогда работал кассиром в супермаркете) и сказал: «Чонин, ты можешь придти? Это срочно», и Чонин пришел, думая, что Кёнсу спалил кухню или сломал телевизор и не может посмотреть «Отчаянных домохозяек», хоть и видел все серии не по одному разу. Оказалось, что Кёнсу хотел сказать: «Чонин, у нас ничего не выйдет. Я… у меня есть другой. Я не хочу ранить тебя, поэтому нам лучше расстаться. Извини. Я никогда тебя не забуду. Я думал об этом, я действительно любил тебя, и ты всегда будешь мне нравиться, но». Непонятно каким образом Кёнсу решил, что порвать за день до их годовщины будет весело. Чонин уже купил ему букет оранжевых цветов, которые говорили о бесконечной любви (потому что Чонин был уверен, что может любить только Кёнсу и будет любить его вечно), и золотой браслет, но котором была выгравирована строчка из его любимой песни. Хуже всего было то, что Чонин даже вернуть эти подарки не мог, поэтому он выкинул цветы в ближайший мусорный бак, а браслет отдал Чунмёну, который не понял смысла, но все равно был тронут этим жестом. Следующие несколько месяцев Чонин пытался справиться с разрывом, поедая шоколад в огромных количествах и смотря «Титаник» снова и снова. А Кёнсу развлекался с гребаным Бён Бэкхёном, который был лучшим другом Чонина в старшей школе, а сейчас является его заклятым врагом и человеком, возглавляющим список «Люди, которых я хочу долго и мучительно убивать голыми руками». Он не хотел бы, чтобы его сердце снова было растоптано и разорвано на мелкие кусочки, особенно не богатеньким, заносчивым и очень милым парнем. - Да, я иду на встречу… с другом, – отвечает Чонин, пытаясь выглядеть не слишком взбешенным из-за мороженного, которым Чунмён в порыве изумления испачкал свой нос. - Свидание? Серьезно? – говорит Чунмён. - Даже после того, что случилось с… - он прерывается, с осторожностью глядя на Чонина и не осмеливаясь произнести вслух то имя. - Но все равно! Я горжусь тобой, Чонин! - Хён, мы просто поедим вместе. Это ничего не значит. Он так извиняется за то, что натворил, – ноет Чонин, пихая Чунмёну салфетку, чтобы тот вытер лицо. - И у тебя нет, например, работы, или более полезных занятий, чем поедание мороженого перед телевизором? В последнее время Чунмён постоянно был дома вечером, и это странно, потому что он должен работать в это время в местном кафе, Café XOXO. Чонин был там только один раз, во время открытия год назад, отчасти из-за названия, словно придуманного пятнадцатилетней девочкой, отчасти из-за того, что Чунмён работает там поваром, а его готовке Чонин совсем не доверял, но в основном потому что Кёнсу тоже работает в этом кафе и, так как Чонин месяцами избегал его, Чонин не хочет случайно столкнуться с Кёнсу. Иначе все те дни, когда он шел окольными путями в университет и скрывался в толпе, чтобы Кёнсу его не заметил, были бы напрасны. - Я в декретном отпуске, - самодовольно отвечает Чунмён. - …ты понимаешь, что он только для беременных женщин? Две вещи кажутся подозрительными: ты вроде не женщина и вроде не беременный. - Да, но они перепутали имя какой-то женщины с моим, и вот я здесь. - Поздравляю с ребёнком? - Спасибо, - Чунмён улыбается ему. - Ты можешь быть крестным отцом. Я хочу назвать его Минсоком, если будет мальчик, или Минён, если девочка, но Чондэ настаивает на Чондэ-младшем. Что ты думаешь? - Я не могу поверить, что мы на самом деле это обсуждаем, – отвечает Чонин и смотрит на часы. Тридцать пять минут. - Можно мне досмотреть серию в тишине и покое? Я хочу досмотреть до того, как уйду. - Я пытаюсь быть хорошим другом, вовлеченным в твою несуществующую социальную и сексуальную жизнь, но ладно, - бурчит Чунмён. Чонин не очень общителен: как говорят его родители ‘испытывает затруднения в контактах с социумом’, но Чунмён любит говорить деликатнее - ‘антиобщественный псих’. Улыбаясь, он зачерпывает еще одну ложку мороженого. Чонин закатывает глаза. Он понимает, о чем Чунмён говорит, но иногда он так бесит. Он не знает, когда нужно промолчать, и после четырех ужасных месяцев, проведенных в попытках забыть Кёнсу, Чунмён считал, что произносить вслух его имя – это нормально. Чонин установил всего три правила в этой квартире: во-первых, не оставляй носки сушиться на батарее, или ты мертвец; во-вторых, не трогай кондиционер, или ты мертвец, и в-третьих, не говори слово на букву К, или ты мертвец. Однажды Чунмён нарушил все три правила за один день, а ведь он типа умный. Он вечно хвастается тем, что был старостой класса в средней школе и что входил в пятьдесят лучших учеников, но, тем не менее, он не может запомнить три простых правила. Иногда Чонин хочет найти другого соседа, но на самом деле он привязался к Чунмёну, даже несмотря на постоянные нарушения, да и остальных людей он ненавидит слишком сильно, чтобы жить с ними под одной крышей. - Блин, пофиг. Я ухожу, - говорит Чонин, накидывая пальто и выходя за дверь. Он слышит дикий ржач Чунмёна сквозь дверь и понимает, что у него дерьмовые друзья, раз уж Чунмён – лучший из них. Когда Чонин приезжает в «Чёрную жемчужину» с опозданием на две минуты из-за какого-то придурка, который целых десять веков искал свой проездной, прежде чем сесть в автобус, Сехуна там нет. Сначала Чонин думает, что тот не дождался и уехал, но тут же начинает уверять себя, что Сехун тоже опаздывает. Возможно, задерживается на работе. Чонин торчит несколько минут у входа в кафе и поглядывает на сломанный экран своего телефона, чтобы сделать вид, что он занят хоть чем-то, а не просто стоит в одиночестве перед кафе как идиот. Он решает, что если через десять секунд Сехун не придет, то он идет домой. Через восемь секунд что-то сильно пахнущее и очень оранжевое пихают в лицо Чонину. - Цветы. Эмм, для тебя, - смущенный голос Сехуна раздается в метре от Чонина. Оранжевые. Чонин закусывает губу. - Спасибо, они милые, – искренне говорит он. Подарок действительно приятный, но воспоминания, которые он вызвал, не приятны ни капли. - Прости, я опоздал, – извиняется Сехун, открывая дверь кафе - раздается звон колокольчика, оповещающий о новых посетителях. - Просто я закончил позже, чем планировал; мой тупой менеджер не давал мне уйти; и цветы, и… вот. Рад, что тебе они понравились. Когда они встают в очередь, Чонин пытается поддержать разговор: - Ты знаешь, что значат оранжевые цветы? - он теребит яркую ленту, скрепляющую букет. - Они значат вечная любовь. Сехун двигается вместе с очередью и, смотря в пол, улыбается. - Я знаю. Чонин хмурится. Такого не случалось в фильмах Чунмёна. Чонин не знает, что делать. Не то чтобы он никогда не был на свиданиях в кафе, просто прошло довольно много времени после его последнего контакта с человеком, не входящим в круг его четырех друзей. Он хочет пропустить часть с неловкими разговорами и сразу перейти к бесплатной еде, сексу и смерти в одиночестве. Сехун рушит его планы, все тщательно спланированные планы его жизни рушатся в эту секунду. - Эй, что закажешь? – разрывая неловкую тишину, спрашивает Сехун, когда подходит их очередь. - Можешь выбрать что угодно, я оплачу, помнишь? Чонин искоса смотрит на табло с меню, висящее за кассой. Милое, украшенное мультяшками и блестками, а названия блюд и напитков написаны пухленькими танцующими буквами. Проблема в том, что все блюда названы чертовски странно, и Чонин не представляет, что значит хоть одно из них. Похоже, Сехун был здесь не раз: он даже не взглянул на меню, а просто продолжал пялиться на Чонина, безрезультатно пытающегося понять, чем может оказаться Поцелуй карамельно-кремовой волшебной пыльцы. - У них есть только баббл ти и, вроде как, тортики, пирожные, ну всякое такое. Если ты не можешь решить, я возьму Поцелуй карамельно-кремовой волшебной пыльцы, – предлагает свою помощь Сехун. Фу. Баббл ти. Чонин его ненавидит. Он ненавидит все сладкое. Каждое утро он просыпается и пьет черный кофе, и он настолько чувствителен к сахару, что заметит даже сахарную песчинку, по неосторожности добавленную Чунмёном в его напиток. Чанёль говорит, что из-за черного кофе Чонин всегда такой горький и что из-за черного кофе его сердце тоже стало черным. Но Чонин помнит, что Чанёль вечно что-то говорит, и чаще всего его слова оказываются полным бредом. Чонин не очень хочет пить баббл ти. Он не терпит его вкус. И жемчужины из тапиоки — о боже, они самое худшее. Они настолько отвратительны и мерзки, что Чонина передергивает при мысли о них. Но Сехун платит, и наглая часть Чонина хочет заказать самый дорогой и большой напиток в меню. - Я буду, ээ, ту карамельную штуку. Которую ты себе заказываешь, - говорит Чонин, съеживаясь под нетерпеливым взглядом кассира. Он кажется знакомым, Чонину кажется, что видел его когда-то в университете. Он иностранец, у него странное имя, вроде Тао, и он дружит с Ифанем. Чонин долго думал, что он эмо, но узнал, что ошибается, когда увидел Тао со светлыми волосами и в футболке, которая гласила Я не эмо. Заплатив за напитки, Сехун направляется к крайнему столику. Он даже отодвигает стул для Чонина, что кажется тому очень милым. Чонину становится еще больше стыдно из-за того, что он использует такого доброго и хорошего Сехуна только для еды и секса. - Думаю, – начинает Сехун, болтая трубочкой в стакане и играя с жемчужинами из тапиоки, - Я должен еще раз представиться. Наше знакомство не было идеальным, не так ли? - После этих слов он быстро облизывает губы. Привычка нервных людей, думает Чонин, и она может стать очень раздражающей в будущем. - Меня зовут О Сехун. Учусь на художника. Люблю рисовать. И спать. Мое хобби – быть симпатяшкой и врезаться в ничего не подозревающих жертв, а потом назначать им свидания. Вдруг Чонин понимает, что улыбается. О боже, почему он улыбается? Всё должно быть не так. Чонин не должен улыбаться парню, из-за которого он уронил все листы с записями и сломал экран айфона. Он не должен быть на свидании (ладно, он признает это) с парнем, который не следует правилу ходить по левой стороне коридора, которое существует ради его собственной безопасности — всё должно быть не так. Но Кёнсу тоже не должен был разбивать сердце Чонина и оставлять на его хрупкой душе сотни отпечатков пальцев, поэтому, может быть, всё не так уж плохо. - Что насчет тебя, Чонин? – спрашивает Сехун. Чонину нравится, как его собственное имя перекатывается по языку Сехуна и как он говорит: мягко, тихо и слегка шепелявит. - Меня? - говорит Чонин и тихо мычит, раздумывая. О нем немного можно рассказать. Кёнсу всегда был более интересный и общительный, он говорил за Чонина. - Мне нравится танцевать. Это самое главное, - он замолкает и вдруг осознает. Почему Сехун знал его имя, хотя раньше они не встречались? И он не помнит, что говорил это Сехуну сам. - У меня есть вопрос, - говорит Чонин. - Да? - Да. Откуда ты знаешь мое имя, если мы не встречались раньше? - Ты не помнишь? - Сехун удивленно округлил глаза. - Я был с тобой в танцевальном классе год назад, пока не понял, что я полный лох в этом деле, и не ушел. Чонин вспоминает. В голове всплывает образ мальчишки, занимавшегося с ним и похожего на Сехуна, только с нормальным цветом волос, а не светло-песочным. - Ты всегда стоял сзади и наступал всем на ноги? Робко посмеиваясь, Сехун кивает. - Да, это я. Мне нравилось танцевать, но я действительно плох в этом, и я ушел, чтобы спасти ноги остальных. Потом я нашел искусство, картины и рисование, и подумал, что это немного похоже на танцы, не так ли? Танец твоей руки, вместо танца всего тела? - Ну да, типа того, – отвечает Чонин. Разговор становится слишком глубоким и философским, поэтому Чонин решает тихо сидеть, притворяться, что он пьет баббл ти, и пытаться не блевануть всякий раз, когда он случайно глотает слишком много чая сразу и чувствует всем своим языком его сладкий вкус. Медленно вырубаясь, он погружается в свой мир математических степеней и несломанных айфонов, размышляет о своем жизненном пути, пока до него не доходит, что Сехун все еще говорит. Сам с собой, вроде, но все еще говорит. - Давай, Сехун, вспомни уроки Чанёля, - шепотом выдыхает Сехун, пытаясь мотивировать себя на что-то. Чанёль? О боже, Чонин мог бы и сам догадаться. Вся эта ситуация со столкновением в коридоре была слишком неправдоподобной, чтобы быть случайностью. Неудивительно, что Ифань не ответил. Это входило в план Чанёля по разрушению жизни Чонина. От всего этого просто разило Пак Чанёлем, Чонин знает, и, на самом деле, он ждал чего-то подобного от него. А Ифань в сговоре с Чанёлем — они встречаются так долго, что Чонина не удивляет этот факт. - Чонин, - прокашливается и наконец произносит Сехун, - ты знал, если сначала сказать «Ламборджини», то все слова будут звучать в десять миллионов раз круче? Да, точно Чанёль. - Например, э, Ламборждини туалет, - продолжает Сехун, - или Ламборджини Поцелуй карамельно-кремовой волшебной пыльцы. Или Ламборджини баббл ти. Или... Чонин прерывает его истеричным смехом, потому что не думает, что сможет выдержать еще хотя бы несколько секунд перечисления возможных вещей с «Ламборджини» перед самим названием. - Да, и вправду звучит круче, – соглашается с Сехуном Чонин. Все усилия Сехуна очень трогательны и заставляют Чонина ненавидеть себя еще больше, потому что после свидания ему неизбежно придется добавить Сехуна в список Людей, Которых Нужно Избегать (сейчас он состоит из Кёнсу, Кёнсу, Кёнсу, Бэкхёна, теперь еще и Чанёля, Кёнсу, Кёнсу и того подозрительного старшекурсника Лу Ханя, который вроде как запал на Чонина). - …ты дружишь с Пак Чанёлем, да? – говорит Сехун. - Я бы не сказал, что мы друзья. Скорее, знакомые? Смертные враги? - Ого, – отвечает Сехун. - Впечатляет. - Правда? Ему потребовались годы, чтобы выбесить меня так сильно, что он стал моим врагом. Кстати, он гордится этим. Он даже добавил это в свой список достижений на фейсбуке. - На самом деле, неудивительно. Чанёль может и не до такого додуматься, - отвечает Сехун, и следующие двадцать минут они беззаботно болтают. Разговор касается совсем обычных вещей, например, о том, что они оба смотрят сериал Glee, но в основном они говорят о том, что Чанёль ведет себя как гигантский хер, потому что у него его вообще нет. Обсуждение и порицание Чанёля их сближает, и Чонин даже разрешает Сехуну допить свой баббл ти, потому что дети в Африке голодают, а значит нельзя хорошему и дорогому напитку пропадать просто так. Когда Сехун заканчивает всасывать через трубочку последние жемчужины, а Чонин заканчивает восхищаться губами Сехуна, обхватывающими ее, они выходят из кафе на парковку. - Я обычно не говорю такого всем на первом свидании, - говорит Сехун, закусывая губу, - но не хочешь ли ты заехать ко мне? - Хочу, – говорит Чонин. - Ты еще не полностью загладил свою вину. - Может быть, позже мне удастся это сделать, - улыбается Сехун. - Буду ждать с нетерпением. Этого стоило ждать, понимает Чонин. Остановив машину в углу парковки под не очень романтичным освещением фонаря, Сехун поворачивается к Чонину. Взгляд темных глаз, еле различимых в ночи, встречается со взглядом Чонина, лунный свет падает на лицо Сехуна, освещая высокий нос и угольно-черные ресницы, и в его внешности появляется что-то магическое, от чего захватывает дух. Он наклоняется к Чонину и шепчет милые слова ему на ухо, и этот шепот посылает мурашки по спине. Сехун не похож на обычного стеснительного Сехуна, когда он целуется: он невесомо покусывает чужие губы, рука лежит на плече Чонина, и пальцы слегка тянут за волосы. Чонин раскрывает губы, позволяя языку проникнуть в его рот. Сехун сладкий, и его сладость относится к единственному виду, который нравится Чонину. Сехун сильнее хватает Чонина за волосы, закручивая его коричневые пряди себе на пальцы, сообщая о своем нетерпении. С таким Чонин незнаком; Сехун целуется так, словно ему нечего скрывать и сдерживать, что совершенно отличается от нежных и невинных поцелуев Кёнсу. - Давай зайдем внутрь, - шепчет Сехун в губы Чонина, нежно касаясь пальцами его подбородка, - не здесь. Мы не можем делать это здесь. Чонин сглатывает ком в горле и позволяет вытащить себя из машины по направлению к зданию. - Внутрь, – бездумно повторяет он, и его слова пахнут сладким баббл ти и Сехуном. Когда Сехун вводит код на двери в здание, он дотрагивается до ладони Чонина и переплетает с ним пальцы. Пока он открывает дверь, у Чонина есть пара мгновений, чтобы осознать, насколько мягкие у Сехуна пальцы и как сумасшедше быстро бьется его собственное сердце. Сехун практически тянет его вверх по лестнице, ускоряясь с каждой ступенькой. Хорошо, что его квартира оказывается на первом этаже, потому что Чонин не уверен, сколько еще смог бы прождать. - Так, еще чуть-чуть, - бормочет Сехун, убирая руки и роясь в карманах. Его тепло все еще на пальцах Чонина, и тот сжимает свои пальцы в предвкушении. Тут Сехун находит ключи в джинсах и отпирает дверь. - Наконец-то, - выдыхает Чонин, толкая Сехуна внутрь. Пинком он закрывает за собой дверь, и через несколько секунд они вместе падают на диван. Чонин первым падает на подушки, потянув за собой Сехуна; его лицо на пару сантиметров выше лица Чонина. - Такой нетерпеливый – смеется он в губы Чонину и слегка касается их своими, как только Чонин издает звук недовольства. Он целуется жадно, тут же проникая языком в рот. Сразу становится понятно, кто из них захватил полный контроль. Сехун доминирует, и Чонин позволяет ему, потому что это совершенно не похоже на Кёнсу и ему это нравится. Откидывая голову назад, Чонин тихо стонет, потому что Сехун медленно спускается поцелуями по шее к его груди. Когда Сехун доходит до первой застегнутой пуговице на рубашке Чонина, он медлит, но Чонин считает, что уже поздно сомневаться в чем-то. - Давай быстрее, - просит Чонин, приподнимаясь, чтобы было удобнее снять рубашку. - Хорошо, хорошо, - снова смеясь, говорит Сехун, и секундная неуверенность исчезает, когда он расстегивает все пуговицы. Рубашка летит куда-то за диван, Чонину без разницы куда, потому что Сехун нежно целует его голую грудь. - Эту тоже надо снять, - говорит Чонин, теребя пальцами край футболки Сехуна. Тот замирает на мгновение, позволяя Чонину самому стянуть с него футболку, и дыхание Чонина перехватывает от открывшегося вида. Две черные татуировки выделяются на бледном теле Сехуна. Под его ключицей виднеется китайский иероглиф ‘狼’, а вокруг тела над тазобедренной косточкой обвивается надпись ‘MAKER TROUBLE’. Под мягким взглядом Сехуна Чонин касается первой кончиками пальцев. - Что это значит? - Волк. - Точно, - говорит Чонин и кладет руку на талию Сехуна, ко второму тату. - А это? Я почти уверен, что должно быть ‘troublemaker’, а не ‘maker trouble’. Сехун убирает его руку. - Заткнись, – смущенно шепчет он. - Ты вроде хотел, чтобы я поторопился? - У тебя есть еще татуировки? – спрашивает Чонин, игнорируя его слова. - Почему бы тебе не узнать самому? – Сехун слегка ухмыляется, и такой Сехун нравится Чонину даже больше, чем тихий и смущающийся. - Ладно, - говорит Чонин, переворачивая Сехуна на спину и крепко прижимая его к дивану. Он оставляет прямо под иероглифом засос, который будет заживать несколько дней. Жаль, что Чонин не увидит этого. Он прокладывает цепочку влажных поцелуев к соску Сехуна, обхватывает его губами и, подразнивая, ласкает языком. Стоны Сехуна звучат лучше, чем все песни, под которые когда-либо танцевал Чонин. Когда он переводит свое внимание на другой сосок, то начинает тереться бедрами о Сехуна, затем подается вперед и соединяет свои губы с губами Сехуна, проглатывая все звуки, которые он издает. - Пожалуйста, - выдыхает Сехун, подаваясь бедрами вперед. - Нет, - отвечает Чонин, улыбаясь и легонько целуя кончик носа Сехуна. Но все должно быть не так. Чонин не должен играть с Сехуном; он должен быстро и жестко трахать его, должен — эх, нет, все идет совершенно не по плану. Чонин не может перестать улыбаться, и Сехун улыбается ему в ответ, и нет, нет, нет. Сейчас чувствуется, что это правильно, но это чертовски неправильно, Чонин знает. Все неправильно, все идет не так. Все должно быть не так, но Чонин все равно целует Сехуна: он слишком возбужден в данный момент, а с идиотскими чувствами можно будет разобраться позже. Когда он целует вторую татуировку Сехуна, слово «Люблю» вылетает само собой. Дыхание обжигает темные чернила на коже, и Сехун дрожит. - Мог бы ты просто... пожалуйста, - хнычет Сехун, когда губы Чонина касаются плоского живота, а его язык проникает в пупок. Чонин выполняет просьбу Сехуна, погладив его твердеющий член через джинсы, а потом расстегивает их, стягивает с длинных худых ног и кидает на пол. Он снимает и боксеры Сехуна, после чего кидает их в сторону все увеличивающейся кучи одежды на полу. Член Сехуна темный, твердый и слегка изогнутый; Чонин берет его в руку, скользя вниз по стволу. - Ты этого хотел? – говорит Чонин, любуясь Сехуном, толкающимся в его кулак и от бессилия сжимающим обивку дивана. Кровь начинает пульсировать в члене Чонина от того, как Сехун чувствителен к его касаниям, каким красивым он выглядит с прикрытыми глазами и раскрытым ртом откуда вырываются тихие стоны. Чонин дразнит большим пальцем головку, и Сехун резко выдыхает, его язык снова скользит по раскрасневшимся губам. Эти губы еще лучше смотрелись бы вокруг члена, думает Чонин, пока дрочит Сехуну, и увеличивает скорость. Вдруг Сехун кладет обе руки на плечи Чонин и слегка отталкивает его от себя. - Я… сейчас принесу лубрикант, - выдыхает Сехун, встает с дивана и, спотыкаясь, уходит в другую комнату. Чонин не успевает снять штаны – Сехун уже возвращается с бутылочкой в руках. - Я помогу тебе с этим, - произносит он и садится на Чонина сверху. Роли снова поменялись; Сехун снова доминирует, посылая адреналин и возбуждение по венам Чонина — ему это нравится, нравится, нравится. Уверенно расстегнув пуговицу, он обхватывает металлическую застежку на штанах Чонина зубами и с легкостью тянет вниз, словно делал это уже не один раз. Штаны Чонина падают в кучу одежды вместе с его боксерами, и Сехун тут же берет член Чонина в рот, вызывая низкий стон. Язык Сехуна очень теплый и влажный. Чонин скучал по ощущению рта на своем члене и того, как головка упирается во внутреннюю сторону чужой щеки, по милым, красным губам скользящим по всей длине. Касаясь языком вен на члене Чонина, Сехун берет его все глубже, пока его губы не доходят до основания, пальцы Чонина путаются в волосах Сехуна, а ногти на другой руке вонзаются в его плечо. Глаза Чонина закрыты, он видит лишь яркие пятна, танцующие на черном фоне, и заставляет себя открыть глаза, чтобы посмотреть на Сехуна. Сперва он видит острый взгляд Сехуна сквозь ресницы и капельку пота, текущую со лба к раскрасневшейся щеке, и это совершенно не тот милый мальчик, с которым познакомился Чонин. Это кто-то абсолютно другой, заставляющий сердце Чонина ускориться до невозможной скорости. Затем он замечает еще одну татуировку, у основания шеи. Он проводит рукой по коже и чувствует, как Сехун улыбается, что-то мыча и заставляя Чонина застонать громче. - Что значит? – спрашивает Чонин, проводя пальцем по каждой линии китайского иероглифа: ‘爱’. Сехун еще раз втягивает член Чонина, затем выпускает его изо рта с непристойным звуком, что заставляет голову Чонина гудеть от возбуждения. - Любовь, - просто отвечает тот, целуя Чонина и переплетая их языки, пока тот не начинает думать, что это должно значить. Чонин чувствует себя на губах Сехуна, и Чанёль был прав, ему чертовски нужно было потрахаться. Бедра Чонина дрожат в предвкушении, когда Сехун закидывает его ноги себе на талию и размазывает лубрикант по пальцам. Чонин чувствует себя уязвимым; он никогда не был снизу. С Кёнсу все было не так. Кёнсу был маленьким, мягким и слабым, а Сехун резкий и быстрый, и Чонин позволяет Сехуну проникнуть сразу двумя пальцами в него. - Чертовски нетерпеливый, – шипит Чонин, неготовый к проникновению, и Сехун смеется, вкручивая свои пальцы в Чонина и обратно. Сехун даже не думает дать ему привыкнуть к ощущению двух пальцев внутри и добавляет третий. Больно, но боль приносит наслаждение, и Чонин хочет большего. Чего-то большего, что полностью заполнит его. Чонин обхватывает свой член ладонью и поглаживает, в то время как Сехун ритмично трахает его пальцами, почти задевая простату, но этого недостаточно. Чонин хочет большего, нуждается в большем. - Ты такой… - начинает Сехун, но не заканчивает; он достает пальцы и вытирает их о бедро Чонина. Кажется, проходит несколько веков, пока Сехун смазывает свой член, а Чонин пытается оторвать взгляд от его татуировок. - Я какой? – осмеливается спросить Чонин, разрывая тишину. - Неважно, - говорит Сехун, закрывая бутылочку с лубрикантом и кладя ее на пол. Он сжимает бедро Чонина, предупреждая, и входит в него с громким стоном, вызванным узостью и жаром Чонина. Тот глушит свой крик в плече Сехуна - проникновение не такое гладкое. - Нетерпеливый мелкий... аах! - Чонин срывается на стон, потому что Сехун выходит и снова вбивается в него; их бедра сталкиваются с неприличным звуком. Сехун наращивает темп неглубоких проникновений и обхватывает член Чонина, заставляя его выгнуть спину от удовольствия. Сехун скользит рукой вокруг талии Чонина и пробегает пальцами между позвонками, толкаясь в него сильнее, задевая простату. Чонин хватает воздух, а его член дергается в руке Сехуна. Все иначе, но в хорошем смысле. Сехун долго смотрит прямо в глаза Чонина, а потом опускает взгляд на его рот, наблюдая, как полные губы раскрываются, издавая гортанный стон. Член Сехуна задевает простату с каждым толчком, и Чонин не знает, как долго еще протянет. Его дыхание становится рваным, а узел в животе сворачивался все туже и туже, до тех пока он не шепчет «Черт» и не кончает Сехуну в кулак. Чонин сжимается вокруг Сехуна, и тот изливается после нескольких толчков с дрожью во всех конечностях, прошептав слово, которое, как Чонин надеется, не было его именем. Чонин просыпается следующим утром и видит перед собой незнакомый потолок и незнакомые стены, слышит незнакомое шипение еды, готовящейся на сковородке. Чунмён никогда не готовит завтрак. Чунмён не знает, как готовить завтрак; единственное, что Чунмён умеет готовить, это кексы, да и то на вкус они так себе. Прямо сейчас Чонин озадачен. Он не узнает ни одну из причудливых картин на стене, и даже его кровать стала странной. Он вообще в своей квартире? Он проводит рукой по штанам — стоп, на нем их нет. Хоть член на месте, это не может не радовать. - Я бы тебя разбудил, - доносится голос откуда-то, Чонин разворачивается и видит Сехуна в фартуке. - Но ты выглядел так, словно тебе нужно поспать подольше. И еще, ты немного голый. Вот. Эээ. Какой кофе будешь? Ой. Ой. Чонин вспоминает прошлую ночь. Боль в заднице теперь имеет смысл. - Кофе? Без сахара и без молока. Который час? – спрашивает он, замечая свои трусы в паре метров от себя. Далековато, чтобы дотянуться, а значит ему нужно вставать и идти туда самому, хотя он не очень хочет двигаться. И он все еще голый. - Вроде, первый час уже. Ты очень долго спал, - говорит Сехун, и черт, черт, черт, Чонин проспал и пропустил занятия, пропал его рекорд идеальной посещаемости. Сехуну просто нужно испортить совсем все. Видимо, Сехун чувствует приступ паники, потому что добавляет, - сегодня суббота. У тебя нет занятий, если ты насчет этого волнуешься. Облегченно выдохнув, Чонин расслабляется и укутывается одеялом, которым Сехун, очевидно, накрыл его, пока он спал. Одеяло прикрывает его наготу; он не знает, почему стал чувствовать себя некомфортно, оголяясь перед Сехуном, ведь вчера они трахались на диване, но все же ему некомфортно. Он ковыляет до трусов, надевает их и начинает поиск своей рубашки, которую находит на стопке журналов Teen Vogue. Сехун читает гребаный Teen Vogue. Чонин решает, что Сехун теряет из-за этого процентов десять от своей крутости, потому что все знают, что Elle Girl лучше. - Обед будет готов только через пять минут, можешь пока сходить в душ, если хочешь, – говорит Сехун, жестом показывая на открытую дверь, за которой, думает Чонин, скрывается ванная. - Можешь взять синее полотенце с уточками. - Уточки? – спрашивает Чонин на полпути в сторону душа. - Круто. - Оно сочетается с занавеской для душа с уточками, которую я купил уже давно, понятно? – бубнит Сехун, колдуя над едой, которая пахнет просто замечательно. Чонин заходит в душ, намереваясь помыться очень быстро, так же быстро поесть и убраться отсюда, потому что по плану его уже давно не должно тут быть. По плану он должен был проснуться раньше Сехуна и уйти, избегая его всю оставшуюся жизнь, что не очень сложно, если посмотреть на его успехи с избеганием Кёнсу. На полочке стоят два геля, Чонин открывает оба. Аромат из розовой бутылочки напоминает Сехуна. Второй гель пахнет лишь чуть-чуть знакомо, и Чонин решает воспользоваться им. Он намыливает тело, покрывая пеной кожу, а потом смывает все теплой водой. Хватая голубое полотенце с крючка с уточками внизу, Чонин вытирается и снова надевает свою одежду. Он прополаскивает рот, плескает воду на лицо и решает, что теперь выглядит более презентабельно, даже если круги под глазами делают его похожим на полумертвого. Сехун пытается завязать разговор, когда Чонин плюхается на стул рядом с ним и начинает запихивать в себя рамён и жареное яйцо со скоростью света, иногда замедляясь, чтобы глотнуть кофе. Чонин отвечает лишь непонятным мычанием, и ему стыдно так вести себя, но он не может рисковать стать еще ближе к Сехуну. Ведь Чонин знает, что нравится Сехуну и что тот хотел бы с ним встречаться, а Чонину потом снова придется как-то залечивать свое разбитое сердце. А он не хочет этого. Было очень тяжело забыть Кёнсу, а с Сехуном, возможно, все будет еще труднее, потому что с ним сердце Чонина билось еще быстрее, чем за все четыре года с Кёнсу. Чонин знает, как все закончится. Всегда так заканчивается. Когда-нибудь, Сехун обязательно устанет от него, он знает. Когда-нибудь закончатся темы для разговоров и вещи, которые можно поделать вместе, и быть с Чонином Сехуну настолько надоест, что он возненавидит Чонина и уйдет. Все так и будет. У Чонина немного друзей, может, он кажется неудачником, но его все устраивает. Так меньше шансов быть брошенным или замененным кем-то другим. - Мне жаль, - говорит Чонин, и ему на самом деле очень жаль, - но мне надо идти. Проверка сегодня, и еще разные другие дела. - Все нормально, - говорит Сехун и сияет, а Чонин не может смотреть ему в глаза. - Я позвоню тебе? - Хорошо, - соглашается Чонин. Неважно, что он говорит сейчас, потому что больше он с Сехуном говорить не будет. Сехун может звонить так часто, как пожелает, Чонин просто не ответит. Всё просто. - Увидимся позже, Чонин, - говорит Сехун. - Ага, пока, - говорит Чонин. Их отношения подходят к концу. Он выходит за дверь и пытается не обернуться. Он оборачивается. Дерьмо. Сехун все еще стоит в дверях, улыбается ему, и он такой милый, что Чонину становится плохо. Чёрт, чёрт, чёрт. За всю свою жизнь он не чувствовал себя большим козлом. Включая тот раз, когда он случайно вошел в комнату Чунмёна, нашел коробку очень дорогих шоколадных конфет, увидел лепестки роз, которыми Чунмён усыпал кровать, готовясь к романтическому вечеру с Чондэ, и украл коробку, чтобы продать на eBay. Чёрт. Когда он приезжает домой, Чунмён откровенно пялится. Чонин отмахивается и идет в свою комнату готовиться к экзамену. До конца дня и целое воскресенье он выходит из комнаты всего несколько раз: на кухню и в туалет. Чунмён пытается поговорить о Сехуне, но Чонин просто затыкает уши наушниками и включает музыку на полную громкость. На телефоне уже несколько пропущенных звонков и непрочитанных сообщений, их Чонин тоже игнорирует и удаляет, подавляя искушение прослушать голосовую почту ответить на смски. В понедельник он едет на автобусе до школы, видит Сехуна в коридоре по пути на экзамен и почти взвизгивает. Чунмён решает, что это волнение перед экзаменом и дарит Чонину удушающее объятие, за которое тот искренне благодарен, потому что так Чунмён помог ему спрятаться от Сехуна. На экзамене он думает только о сексуальной жизни Чанёля и о Сехуне, сосущим его член, и это совсем не помогает ему в тесте. Он отвечает только на два вопроса, косится на Тэмина, который уверенно ответил на все, сдается и оставшийся час рисует на пустом месте смешные картинки. Всегда есть возможность, что ему поставят оценку за выдающиеся навыки художника. Экзамен кончается во время обеда, и Чунмён уже ждет его в коридоре. - Как прошло? - спрашивает он и из-за неподавляемого материнского инстинкта снова обнимает Чонина. Чонин даже не пытается его оттолкнуть, потому что объятия Чунмёна всегда утешают. Они напоминают маму, обнимающую его в детстве, Кёнсу, обнимающего его, когда ему было грустно, Сехуна, когда он держал его за... Нет, нет, нет. - Ты в порядке, Чонин? Выглядишь, словно у тебя сердечный приступ, - взволнованно говорит Чунмён, поглаживая его по волосам. Из-за этого Чонин чувствует себя тупым и мерзким, но в то же время ему это нравится. - Все нормально. Просто проголодался. - Ну, Чанёль и Ифань ждут нас, пойдем. Я даже заплачу за твой обед, - говорит Чунмён. Вот почему Чунмён – любимчик Чонина: бесплатная еда, обнимашки и много денег. Очень много денег. У Чонина даже чуть-чуть поднимается настроение, но тут они заходят в кафетерий и черт, Сехун сидит рядом с Чанёлем, смеется и улыбается. - Мне... Мне нужно идти, - выпаливает Чонин и убегает от Чунмёна в библиотеку. Боже, Сехун опять все портит. После занятий Чунмён отвозит Чонина в магазин за новым постельным бельем, потому что тот уже давно хотел купить новое, но никак не мог собраться и сходить. Кроме того, у Чунмёна есть машина, и Чонин ненавидит ездить на автобусе в одиночестве. Почему-то всегда рядом подсаживается либо бездомный, либо просто не знающий, что такое душ, человек. Чунмён не говорит ни о Сехуне, ни о побеге Чонина из кафетерия, за что тот ему несказанно благодарен. Он не умеет управлять своими эмоциями, и у него совершенно точно не получится поговорить о них со своими друзьями. Чанёль будет шутить над ним; Ифань закатит глаза, потому что ему абсолютно безразлично все, что не связано с его членом; Тэмин, скорее всего, обоссытся от смеха и запостит какой-нибудь глупый статус про Чонина на фейсбуке. А Чунмён попробует дать полезный дружеский совет, что является наихудшим, потому что Чунмён чаще всего оказывается прав, и Чонин не любит признавать это. - С Наруто, – бормочет Чонин. - Я хочу постельное белье с Наруто. Ты платишь. - Ладно, ладно, – говорит Чунмён, направляясь к эскалатору. - Держись за мою руку, Чонин. Не хочу, чтобы ты потерялся. - Но мне не пять лет, - ноет он, но все равно позволяет крепко держать себя за руку. Чонин никогда не скажет этого вслух, но ему нравится забота Чунмёна. Они всего в паре магазинов от нужного, когда Чунмён резко останавливается, из-за чего Чонин врезается в него и ударяется носом в затылок Чунмёна. - Ты хотя бы предупреждай, если собираешься так внезапно остановиться, - возмущается Чонин и с силой терет нос, словно так он перестанет болеть, но все становится только хуже. - Эй, там не твой парень? - Чунмён показывает на цветочный магазин справа. Чонин косится в том направлении, и точно, Сехун стоит за кассой и выглядит так, словно ему смертельно скучно. Посетителей в цветочном магазине нет, поэтому Сехун сидит в телефоне, возя пальцем по экрану. Не поднимай взгляд, не поднимай взгляд, мысленно просит Чонин и толкает Чунмёна вперед, надеясь уйти до того, как Сехун их заметит. - Он не мой парень! – говорит Чонин, оглядываясь и проверяя, не смотрит ли на них Сехун. Слава Богу, он все еще играет в какое-то приложение. - И как ты вообще узнал о нем? Я уверен, что не рассказывал тебе подробности. - Чанёль сказал, - отвечает Чунмён. Гребаный Пак Чанёль. - Я очень сильно ненавижу Чанёля. Он такой... бррр, – рычит Чонин, когда они заходят в магазин постельного белья. - Клянусь, когда-нибудь я его пристрелю. - Но, знаешь, ты не сможешь избегать его все время. Я имею в виду Сехуна, - говорит Чунмён, отдавая белье кассиру и доставая кошелек. Вот и начинается серьезный разговор под названием Советы от Ким Чунмёна. - Тебе придется поговорить с ним рано или поздно. - Пока что у меня отлично получается с ним не сталкиваться, - замечает Чонин. Он идет с Чунмёном, словно щеночек, следуя за ним по магазину и по парковке к машине. - И вообще, Сехун такой странный. Например, когда мы занимались сексом, он постоянно смотрел мне в глаза. Потом мы обедали, и он постоянно пытался поговорить со мной. Фу, очень странно. - Ничего необычного. Чондэ все время смотрит на меня во время занятия любовью, - отвечает Чунмён. Боже, он опять собирается рассказывать Чонину про свою личную жизнь? Чонину совершенно не хочется знать все детали их отвратительного ванильного секса. - Он не вел себя странно. Это элементарная вежливость. Это ты странный, Чонин. - Я думал, ты на моей стороне, - фыркает Чонин, скрещивает руки на груди и, отворачиваясь от Чунмёна, смотрит в окно. Глупый Чунмён с его глупыми советами, и глупый, глупый О Сехун. Чонин официально понижает Чунмёна с ‘лучшего друга’ до ‘врага’, когда Сехун приходит в их квартиру этим же вечером. Примерно в полвосьмого кто-то стучит в дверь, Чондэ и Чонин ставят игру Animal Crossing на паузу, а Чунмён в этот момент в ванной, наверняка занят чем-то противным и очень голубым. Чондэ все чаще находится в их квартире, замечает Чонин. Он немного раздражает и постоянно подшучивает над Чонином, но, раз он делает Чунмёна счастливым, его приходится терпеть. - Ты ближе, открой дверь, - заявляет Чонин, пиная ногу Чондэ под столом. - Это твоя квартира, - парирует Чондэ. - Но ты ближе. - Эх, ладно, - говорит Чондэ, закатив глаза, и идет к двери. На пороге стоит Сехун и нервно теребит край своей футболки. Неприятная ситуация. Чонин тихо сползает со своего стула и прячется под столом. - Привет, Чонин дома? - спрашивает Сехун. Чондэ оборачивается и смотрит на Чонина. Скажи ему «нет», одними губами говорит Чонин. Он может поклясться, что в тот момент видит дьявольский огонек в глазах улыбающегося Чондэ. - О да, конечно, он здесь! Заходи! Чувствуй себя как дома! Он вот тут, - Чондэ, отшагнув в сторону, показывает пальцем на Чонина, который уже закрылся стулом. - Тебя ждёт. - Ты не представляешь себе, как я тебя ненавижу, Ким Чондэ, – шипит Чонин. - Ой, спасибочки, - отвечает Чондэ и уходит в ванную надоедать еще и Чунмёну. Чонин сверлит убивающим взглядом спину Чондэ, пока тот не скрывается в ванной, и поворачивается: хмурый Сехун сидит на корточках рядом с ним. - Чанёль дал мне твой адрес, - говорит он. - Ты меня избегаешь. - Неправда. - Тогда почему ты прячешься под столом? - Ладно, может быть, ты прав. Сехун, понимаешь, я только что пережил разрыв очень серьезных отношений… - Больше четырех месяцев назад, – кричит Чондэ из ванной. - Заткнись! – орет Чонин в ответ. - Может, пойдем куда-нибудь… где мы сможем побыть наедине? – Чонин выползает из-под стола и выпрямляется. Он отряхивает свои штаны от пыли, делая в голове пометочку сказать Чунмёну вытереть пол под столом, и думает. - Рядом с домом есть парк. Сехун не говорит ни слова, пока они выходят из квартиры, переходят дорогу и идут к качелям в парке. Кеды Чонина шаркают по гравию, когда он отталкивается от земли, чтобы медленно покачиваться из стороны в сторону. Он пялится на камни под ногами, не в силах взглянуть на Сехуна, глубоко вдыхает и рассказывает ему то, что еще никому не рассказывал. - Дело вот в чем, – начинает Чонин. - Последний парень, с которым я встречался, очень плохо обошелся со мной, просто ужасно. Бросил меня за день до нашей годовщины, ты можешь себе это представить? И я даже не понял, почему он так поступил со мной. И вот что ты прикажешь делать с человеком, который являлся твоим другом с младенчества и любимым с третьего класса, если он вдруг решил, что его от тебя тошнит. И он заявляет, что возможно когда-то он тебя любил, но сейчас – уже нет, потому что ты, видимо, не так уж и хорош для него. Ты больше для него не на первом месте, даже не на втором. Может быть, на третьем, на четвертом, на пятом, потому что тебя ему просто-напросто стало мало. Я всегда думал, что уже спланировал всю свою жизнь, понимаешь? То есть, я буду любить его, найду хорошую работу и буду продолжать любить его до конца своих дней, потому что я хотел делать лишь это. И всё это не твоя вина, ты ведь понимаешь? Только моя. И мне очень жаль, но я не могу со всем этим справиться. Чонин не осознает, что он плачет, пока горячие капельки слез не текут по его щекам. Все перед глазами плывет, но это неважно, потому что он ни на что не хочет смотреть в данный момент. Его глаза мокрые, а дыхание превратилось в тихие рыдания — он не хочет больше ничего говорить. - Чонин, – нерешительно шепчет Сехун. Он тянется к щеке Чонина, его руки греют, а кончики пальцев успокаивают и утирают дорожки слез. Неосознанно, Чонин льнет к прикосновениям Сехуна, они успокаивают и обнадеживают, а Сехун проводит большим пальцем по костяшкам на руке Чонина, когда тот протягивает руку. - Если честно, ты мне нравишься уже очень давно. Когда я впервые увидел тебя в танцевальном классе, тогда я и влюбился. Пожалуйста, дай мне шанс. Обещаю, я не поступлю так же, как тот парень, слышишь? Потому что я отличаюсь от него. Если нам и суждено расстаться, то это сделаешь ты. Когда Чонин поднимает взгляд, он смотрит в чистые, смелые и яркие глаза. Сехун говорит серьёзно, и Чонин хочет ему верить. Но пока что он не знает, может ли. - Обещаешь? – спрашивает он через минуту, Сехун все это время не спускал с него взгляд. Чонин выставил мизинец, а Сехун, улыбнувшись, сцепляет свой палец с его. - Обещаю. - Хорошо. Тень сомнения все же не покидает Чонина — вдруг ничего не получится? — но она растворяется, когда Сехун наклоняется и нежно целует его в губы. Чонин не понимает, почему вообще сомневался. Чонин переживает заново четыре года, проведенные с Кёнсу, с Сехуном за несколько дней, недель, месяцев. В глазах Чонина Кёнсу сиял, но Сехун похож на радугу. Они постоянно целуются и занимаются любовью, а Чонин обнаруживает еще одну татуировку на бедре Сехуна ‘蝴蝶少女’: девушка-бабочка. Все, что Чонин делает, он делает с Сехуном, и вдвоем все становится намного веселее. Чунмён рад и счастлив за него; Чанёль сказал: «Я же тебе говорил»; Ифаню все еще все равно; Тэмин обоссался от смеха, потому что Чонин встречается с тем неуклюжим парнем из танцкласса, и запостил глупый статус про это на фейсбуке. Спустя несколько месяцев, солнечным зимним днем они вместе смотрят экранизации комиксов, распластавшись на диване. Чонин часто гостит у Сехуна, в основном потому что Чондэ оккупировал его квартиру, а Чонин не может находиться в одном помещении с ним больше десяти минут. Он умудрился стать еще более раздражающим, чем раньше, потому что когда он услышал, что у Чонина появился парень, Чондэ решил довести Чонина до белого каления. Каждый раз, когда он сталкивался с Чонином, он доставал Чонина вопросом ты встречаешься с Сехуном?, заставляя Чонина краснеть и путаться в словах, пока Сехун стоял рядом и просто тихо посмеивался. После месяца отношений с Сехуном Чондэ своим мерзким голосом спросил это в миллионный раз, и Чонин не выдержал: перебил его и заорал, у меня нет дефектов речи, хён, и да, мы встречаемся. Противный и ужасно раздражающий смех Чондэ еще долго звучал у него в ушах. - Тебе не одиноко жить одному? – спрашивает Чонин, играя со светлыми волосами Сехуна. Лежа на коленях у Чонина, Сехун смотрит вверх и пожимает плечами. - Иногда, но у меня есть ты, верно? Чонин открывает рот, чтобы сказать ‘да’, но то, что он выпаливает, получилось как-то само собой: - Хочешь, чтобы я к тебе переехал? Дело в том, что в его квартире стало невозможно жить. Она заполнена Чунмёном, Чондэ, собакой Чондэ, книгами Чондэ и набором уродливых гномов Чондэ. Он медленно переехал в квартиру Чонина и Чунмёна, а Чонин даже не заметил (наверное, дело в том, что он слишком редко там бывает, чтобы заметить). Но однажды, Чонин вернулся домой, а Чондэ сидел на диване, завернувшись в одеяло Чонина, смотрел копию Титаника, принадлежащую Чонину, и ел мороженое Чонина. Чонин посмотрел на него, Чондэ посмотрел в ответ, и они молча разделили ужасающую эмоциональную боль, которую вызвал у обоих этот фильм. Не то, чтобы Чонину не нравилось быть третьим колесом для Чунмёна и Чондэ, кого он окрестил ‘Голубой’ и ‘Ещё голубее’, но хорошо бы пожить в там, где его соседи не будут каждый час слюнявить друг другу лицо. А может быть даже не в этом дело. Может, ему все это просто кажется, потому что он большую часть дня торчит у Сехуна. Разницы все равно не будет, просто Чонин будет находиться в квартире Сехуна на более серьёзных основаниях, чего они оба боятся и предвкушают. - Думаю, это было бы замечательно, - говорит Сехун и тянет Чонина за шею к себе, чтобы поцеловать в уголок губ. - Но секс сейчас, разговоры потом? - Секс сейчас, разговоры потом, – соглашается Чонин и целует Сехуна. И если благодаря Чанёлю Чонину есть с кем трахаться, с кем встречаться и кого любить, то может быть, он не так уж и плох.