Горячо любимый

— Давай-ка кое-что проясним, — Загрей украдкой ущипнул себя за руку. Было больно, — Я могу взять бесплатно любой товар? Или даже все? Когда он ввалился в пещеру, где Харон оборудовал временную лавку, его ждал сюрприз. Со всех товаров пропали ценники. А на каменном полу было выложено сердце из оболов, при виде которого Загрей широко и понимающе улыбнулся. — О, приятель да у тебя намечается романтический... романтическое неопределенное время суток? Ну, тогда я побежал дальше, все равно сегодня пустой. — Ххххххххххххххфффннн,— в сипении Харона проскальзывали незнакомые мягкие ноты. Костлявая рука уцепила его за край хитона, а потом указана на товары. Загрею захотелось пошутить по поводу уценки, но он разглядел среди товаров дар леди Деметры и благоразумно прикусил язык. — Хххххххххммм ффффнннн? — вопросительно выдохнул Харон. — А повод какой? — Загрей с опаской посмотрел на весло, тяжесть которого уже успел ощутить разными частями своего тела. — У тебя сегодня рождения? У меня сегодня день рождения? Как ни крути, а повод сомневаться у него был. Харон никогда не устраивал распродаж. Дисконтную карту и ту приходилось выбивать с боем, сколько бы Загрей ни рассуждал о том, что в основе любого успешного бизнеса лежит грамотно сформированная система лояльности к постоянным клиентам. — Хххххххххмммффффнннн. — Ладно, будь по-твоему, но если тут скрыт какой-то подвох, то пусть тебе будет стыдно, — Загрей не глядя сцапал первый попавшийся товар, которым оказалось вполне себе настоящее благословение от Гермеса. Тело охватила уже привычная необыкновенная легкость, и Загрей окончательно перестал понимать, что происходит. И тут Харон его добил. Порывшись в складках плаща, он протянул Загрею засохшую розу. Настоящую. С поверхности. Загрей машинально принял подарок и повертел его в руках. Это был не какой-то заговоренный артефакт. Это был самый обычный цветок. Должно быть, в Подземный мир его принесли воды Стикса. Загрея сложно было запутать или смутить, а тут он искал нужные слова и не находил их. — Хм... Похоже, день рождения все-таки у меня. Ну, спасибо, друг. Не забуду. И удачи тебе на свидании. Погруженный в свои мысли, он стал легкой добычей для Лерни. — Ой! Какой красивый! — воскликнула незнакомая тень, когда он поднимался по ступеням купальни. Искусанный Лерни и залитый кровью, Загрей порядочно удивился. Даже обернулся проверить, не вылез ли из воды кто-то еще. Никого. Обычно тени не общались с обитателями Дома, они кучковались небольшими компаниями, обсуждая свою смерть или вполголоса пересказывая друг другу последние сплетни, а тут на тебе. Красивый. — Спасибо, — Загрей постучал венком об колонну, вытряхивая из него кровавые капли. — Ты тоже ничего. Я Заг, а тебя как зовут? Тень застенчиво улыбнулась и метнулась прочь. Прямо как Дуза. Загрей проводил ее задумчивым взглядом, пожал плечами и обратил внимание на закутанную в красное одеяло фигуру. Гипнос пристально смотрел на него, подперев кулаком подбородок, и молчал. Его глаза, необычно яркие и какие-то шальные, были затянуты мутной пеленой, словно он не проснулся до конца. Впрочем, судя по тому, что он не потянулся за свитком, так оно и было. Загрей подошел ближе. — Я не понял, а где комментарий? Вместо ответа Гипнос плавно скользнул вперед, обхватил его лицо ладонями и прижался губами к его губам. — Умпх, — промычал Загрей. Не то чтобы ему совсем не понравилось — от Гипноса пахло маками и почему-то выпечкой, губы были мягкими, а обхватывающие скулы пальцы теплыми. Просто это был... ну, Гипнос. Или нет? За двести с лишним попыток побега Загрей твердо уяснил одну вещь — от Подземного Мира можно ждать абсолютно любой подставы. — А ну-ка... — он отступил на шаг, — Что ты мне подарил взамен на первую бутылку нектара? — Я совершенно точно знаю, что подарил тебе сердце, мой возлюбленный принц, — Гипнос томно взмахнул длинными ресницами, — и я просто не могу об этом молчать. Загрей наконец сообразил что к чему. Ну, или ему так показалось. — Сердце говоришь? Так бы сразу и сказал, — он обнял Гипноса в ответ и быстро прошептал ему в ухо, — Колись, кому проспорил? Когда юркие руки забрались под его хитон и погладили мышцы, Загрею стало не смешно. — Я твой самый сладкий сон, — Гипнос слегка прикусил его за шею. — Я могу доставить тебе удовольствие, которое ты никогда не забудешь. Загрей во второй раз за сегодняшний день не нашелся с ответом. Иногда ему и правда снились сладкие сны с участием сына Никс. Проблема заключалась в том, что это был другой сын. Который раскатает его по всему Тартару, если узнает, что он лапал его близнеца. Хотя Загрей никого не лапал. — Так, давай на этом остановимся, ладно? — с легким отчаянием предложил он, — Арес с меня голову снимет и скажет, что так и было. Если успеет вперед Тана. С Таном все было понятно, а вот насчет Ареса... Загрей как-то застукал их с Гипносом в Элизиуме, ворвался на очередную поляну, а они там... скажем так, целовались. Ну, то есть, поцелуи тоже имели место быть, да. Загрей покраснел от неуместных воспоминаний. — Какой Арес? — томно вздохнул Гипнос, накручивая на пальцы волосы Загрея. — Кому вообще нужен Арес, когда есть ты, мой возлюбленный принц? А с Танатосом я разберусь. Одно движение твоих великолепных бровей, и я погружу его в вечный сон. — Так, — Загрей угрожающе наклонил голову, — что ты курил, и кто тебе это продал? Харон иногда возил из Греции интересную контрабанду, но едва ли он стал бы травить собственного брата. Даже если речь шла о Гипносе. — Мой прекрасный принц, — Гипнос откинул одеяло. К ужасу Загрея, под ним было лишь голое тело,— приди ко мне на ложе любви, и вместе мы исполним самые смелые твои мечты. Загрей медленно попятился. Его самой горячей мечтой было провалиться в Тартар, а лучше сразу в Эребус. И он несомненно взялся бы за ее осуществление, если бы из соседней галереи не вынырнул встревоженный Ахиллес. — Просто предупреждаю, — негромко произнес он, поравнявшись с софой. — Владыка Аид на своем рабочем месте и он уже дважды спрашивал, кого убивают в коридоре. Я все понимаю, я сам был молод, но если вы намерены продолжать, все же советую вам уединиться или хотя бы подождать, пока он удалится в свои покои. — Гипнос, мы же не хотим огорчить отца? — быстро спросил Загрей, подавляя желание юркнуть за спину наставника. — Не знаю,— Гипнос развел руками. — Обычно ты хочешь. Загрей промолчал — крыть было нечем. — Но как скажешь, любовь моя,— Гипнос завернулся обратно в одеяло и посмотрел на него влюбленным взглядом, — Для меня имеют значение только твои желания. — Ахиллес, — Загрей взял наставника за локоть, — тебе ведь срочно надо было обсудить со мной один спорный момент из Кодекса, так ведь? Ахиллес был довольно прямым человеком, но намеки понимал хорошо. — Разумеется, — он спокойно кивнул. — Я совсем забыл. Пойдемте, принц. В галерее Загрей привалился к стене, потер виски и с облегчением выдохнул. Один короткий разговор вымотал его так, словно он тушил Ахеронт, имея в распоряжении чайную ложку. — Спасибо, что выручил. Ты настоящий друг. — Парень, — Ахиллес пристально посмотрел ему в лицо, — я ведь никогда тебе лгал? — Конечно, — медленно ответил Загрей, — и я это ценю. У Ахиллеса была та же самая ерунда с глазами, что и у Гипноса. Пелена, сквозь которую просвечивал странный блеск. — Так вот, не стану и сейчас. Юный Гипнос тебе не пара. Загрей неубедительно рассмеялся. — Да он и не претендует. Это просто шутка. Побился с кем-то об заклад. Или они с Мег договорились меня разыграть. Подобные шутки были совсем не в стиле Мегеры, но сейчас Загрей цеплялся за любую возможную причину. Руки Ахиллеса легли ему на плечи. — Вряд ли такой грубый мужчина, как лорд Арес, научил его искусству возлежания, — продолжил он, прижимая Загрея к стене, — по крайней мере, в такой степени, чтобы доставить тебе наслаждение. Тебе нужен не мальчик, но муж. Зрелый. Опытный. Одинокий. Щеку обожгло горячее дыхание. Загрей застыл. — Ахиллес, погоди. Патрокл, Патрокл! На секунду лоб Ахиллеса прорезала глубокая морщина. — Я о нем размышлял. Но сегодня утром понял, что моя прежняя любовь всего лишь бледная тень того яркого чувства, которое расцветает в моей груди, когда я вижу тебя. Ты зажигаешь огонь в моих чреслах, ты наполняешь мое посмертие смыслом, ты... — Я пошел, — решительно сказал Загрей, сбрасывая его руки, — ладно Гипнос, но ты-то чего? Харон тоже из вашей компании? Очень смешно, ха-ха. Не дожидаясь ответа, он вывалился в главный зал. Лицо горело от негодования. Узнать бы, кто затеял эту подставу, и пожать ему горло. Да и сам он хорош — повелся как маленький. У массивного стола отца Загрей на секунду задержался, чтобы бросить: — Я в Тартар. Увидимся на поверхности. Отец отложил работу — невиданное дело — и посмотрел на него. — Конечно. Ты можешь делать все, что захочешь, мой дорогой, горячо любимый сын. Загрей зацепился носком о стыки резных плит и грохнулся на пол, больно ударившись локтем. — Ты, наверное, хотел сказать «Удачи, мальчик, уверен, гидра как раз проголодалась»? — с надеждой спросил он. — Я сказал, что заранее одобряю любую идею, которая придет в твою не по годам мудрую голову. Загрей задумался. Одно из двух: либо отцовский сарказм стал таким тонким, что он перестал его замечать, либо все жители Дома Аида во главе с его хозяином поехали крышей. Был еще третий вариант, о котором думать не хотелось: крышей двинулся он сам. — Еще я думаю освободить титанов, выпустить Цербера на поверхность и пригласить дядю Зевса на бокал амброзии, — выпалил Загрей, — От твоего имени, разумеется. — Отличная мысль. Пусть мой царственный брат знает, что я, в отличие от него, беру не количеством, а качеством. Кстати, почему бы тебе не пригласить весь пантеон? На Олимпе должны знать, какой замечательный у меня наследник. — Отец, — ровно произнес Загрей. — Бесишь. — Мне жаль, что я тебя огорчил. Как я могу загладить свою вину? — Аид порылся в ящиках стола и швырнул тяжелую связку ключей. — Это от сундуков с драгоценностями. Не растрачивай свои таланты на такие примитивные задачи, как взлом замков. — Отец, хватит, — почти прорычал Загрей. — Не знаю почему ты в этом участвуешь, но давай так: я от всей души удивляюсь и мы сворачиваем лавочку? Аид покосился на стол подрядчика. — Ты слышал моего сына? Уволен. Собирай свои товары и вон отсюда. — Нет, нет, — Загрей яростно замотал головой. Происходило что-то странное, и он не мог допустить, чтобы пострадали невинные души, — просто забудь, ладно. Короче, я пошел. У дверей в комнату его остановила Никта. — Дитя. Я знаю, что тебя ждут подвиги, но это займет всего минуту. Пожалуйста, взгляни. Заг взглянул и тут же об этом пожалел. На стене комнаты отдыха появился новая картина в массивной золотой раме. Загрей восседал на кресле Аида в окружении почтительно склонивших голову душ. Алый хитон был украшен и расшит жемчугом, а венец сиял, словно нимб. Сбоку от трона лежал Цербер, и это было единственной приятной деталью композиции. — По-моему слегка не похож, — сказал Загрей, воздержавшись от более емкой характеристики. Интересно, Мег это уже видела? И если да, то через сколько веков перестанет над ним смеяться? — Понимаю твое недовольство,— прошелестела Никта.— Я тоже считаю, что он не отражает твоего величия. Этот художник оказался бездарностью, и следующую работу я поручу кому-нибудь другому. Загрей глубоко вздохнул. Он никогда не повышал голос в разговоре с Никтой, но сейчас очень хотел это сделать. — В Западном коридоре уже висит один мой портрет. Ты уверена, что нам нужно еще? — Представляешь, ночью его кто-то украл. И хоть личность злодея для меня загадка, я не могу его осуждать. Кто бы удержался? Загрея передернуло. — Я сегодня убил Танатоса, а тело скинул в Эребус, — сказал он, уже ни на что особо не рассчитывая. Никта повернулась к нему всем телом, как огромная кукла. — Это просто чудесно, мое дорогое дитя. Ты становишься сильнее с каждым днем. Как думаешь, может быть заказать еще и статую? — Не понимаю, в чем дело, — Загрей мерял шагами Оружейную комнату, не зная, куда себя деть. Открывал шкаф с дарами, закрывал шкаф с дарами, брал в руки Стигий, откладывал Стигий,— я совершенно точно не ссорился с Афродитой. Мне и двойных благословений-то в последнее время не встречалось. И что делать? Поговорить с Хаосом? А если он тоже того... этого... Вообще меня не выпустит? Статуя — это хорошо, а оригинал лучше, все дела. — Это все очень интересно, малец, — зевнул Скелли, — но может, уже выберешь что-нибудь и жахнешь по мне? Загрей посмотрел на него растерянным взглядом. — Скелли, что такое чресла? В алых глазах Ареса плескалось раздражение, но Загрей был этому рад. Он бы не стал возражать, даже если бы тот выхватил меч и снес ему голову. И судя по зловещей атмосфере, затопившей пещеру, как только Загрей коснулся символа, до этого было недалеко. — Да меня дошли слухи про вас с Гипносом,— неодобрительно произнес Арес. — Не могу сказать, что поддерживаю его инициативу, но, в конце концов, я тоже не намерен оставлять Афродиту. Нужно ли мне уточнять, что если что-то пойдет не так, я заставлю твои кости пойти войной на твою же плоть, дорогой родич? — Да нет никаких нас с Гипносом, — чуть ли не заорал Загрей. Нервничать рядом с Аресом было небезопасно. — Вот именно! — в свою очередь повысил голос Арес. Стены задрожали, с потолка посыпалась каменная крошка. Загрей на всякий случай прикрылся Эгидой, — Знаешь, что общего между любовью и войной? Нерешительность приведет к поражению в первом же бою. Поэтому не нервируй мое нежное облачко своим робким поведением и делай уже хоть что-нибудь. Или же, — голос Ареса стал подозрительно ласковым, — ты считаешь, что он недостаточно хорош для тебя? Загрей прикрыл глаза. У него болела голова. — Гипнос — самое удивительное создание в Подземном Мире. А теперь можно мне, пожалуйста, благословение? Мир определенно сошел с ума. — Краснокровка! Ты мне нужен как мужчина. Нельзя сказать, что Загрей не был к этому готов, и все же он уточнил: — Что? — Как мужчина,— повторила Алекто и одним движением разорвала свой хитон до пояса. Обнажилась роскошная грудь, и при других обстоятельствах Загрей бы обязательно это оценил. — Мама, — пробормотал он, медленно отступая, вот только отступать было особо некуда. — Прости, но в моем сердце есть место только для одной красивой и смертельно опасной женщины, повернутой на насилии. Двоих я не вывезу. Помощь пришла с неожиданной стороны — зал озарила яркая вспышка и между Загреем и Алекто приземлилась Тисифона. — Зааааагреуссс, — застенчиво протянула она, — счаааааастье. — Это частный бой, сестра, — рявкнула Алекто. — Жди своей очереди. — Эй, дамы, мои глаза выше, — попытался напомнить о себе Загрей, но никто не обратил на него внимания. Тисифона с воем кинулась на Алекто, а та вцепилась ей в волосы. Загрей аккуратно обогнул клубок из дерущихся фурий и рванул наверх со всей скоростью, на которую был способен. — Милый, ты сегодня рано. Прокладывая дорогу через Асфодель, Загрей упорно избегал встречи со знакомыми — игнорировал символы всех богов и молился, чтобы не услышать знакомый колокол. Островок Эвридики он бы тоже с радостью обошел стороной, но единственной альтернативой была лавка Харона. — Боюсь, суп еще не готов, — Эвридика удрученно развела руками, — ему нужно настояться, иначе никакого эффекта. Можешь подождать немного, если хочешь, тебе явно не помешает немного выдохнуть. Выглядишь просто ужасно. — Подожду,— Загрей позволил себе улыбку. — Спасибо, Эвридика. Кажется, здесь все было в порядке, а единственному благословению, полученному от Ареса, нужно было усиление, — если Загрей планировал добраться до Элизиума. — Я подумала, что мы могли бы использовать это время, чтобы узнать друг друга получше, — игриво продолжила Эвридика. — Знаешь, не все мои таланты связаны с кулинарией и музицированием. Не пройти ли нам в спальню? Загрей только сейчас заметил, что у нее новое платье. И новая прическа. — А как же Орфей, — он постарался, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. — О, не беспокойся, милый, — Эвридика рассмеялась и грациозно качнула бедрами, — у нас свободные отношения. Именно в этот момент, словно в одной из тех посредственных любовных трагедий, которыми зачитывалась Дуза, к острову причалил плот и с него соскочил Орфей, прижимающий к груди лиру. Загрей во всех красках представил, как она встречается с его черепом. — Дорогой, — раздраженно нахмурилась Эвридика, — твое присутствие сейчас неуместно. — Позволю себе возразить, любовь моя, — Орфей тронул струны и те отозвались нежным звоном. — Я написал песню, восхваляющую красоту и доблесть принца Загрея, и хочу, чтобы он услышал ее прямо сейчас! Эвридика ахнула и посмотрела на него с плохо скрываемым негодованием: — Ты с ума сошел! Сначала твой новый шедевр должна оценить я. Или ты хочешь оскорбить безупречный слух принца Загрея неидеальным исполнением? — При всем уважении дорогая, ты не так чутко ощущаешь музыку, — мягко, но непреклонно ответил Орфей. — Наш принц поцелован музами. Когда он играет на арфе, обитатели Дома рыдают! — Дорогой, — в голосе Эвридики было больше холода, чем во всех благословениях леди Деметры. — Я уверена, прямо сейчас у тебя есть какие-то неотложные дела. — Вовсе нет, — Орфей даже не дрогнул, когда в дюйме от его лица просвистел кухонный нож. — А ты подумай еще раз! — Точно, неотложные дела, а я всё думаю, что я забыл, — громко сказал Загрей и кинулся к ступенькам, ведущим к причалу. — До встречи, Эвридика. Орфей, увидимся в Доме. Огненная река не любила суетливых, но сейчас он предпочел бы испечься в лаве. Гермес не улыбался, и это само по себе было странно. Загрею всегда казалось, что эта широкая радостная ухмылка приклеена к его лицу навсегда. — Я совершенно не собираюсь тебя воспитывать, босс. Но тебе не кажется, что перевозчик мертвых и персона, на которой держится Дом, заслуживает более уважительного отношения? Ты ведь намеренно проигнорировал лавку, так? Пытаться обмануть бога хитрости было, мягко говоря, наивной затеей, но Загрей все же попробовал: — В последнее время он не берет с меня денег. Это неловко. Гермес поцокал языком и посмотрел на него, как Аид смотрел на жующего ковер Цербера. — Босс, просто чтобы ты был в курсе — любовь делает щедрыми не только людей, но и хтонических богов. — Ээээ, — высказался Загрей. — Хорошо, — вздохнул Гермес,— я выражусь проще — тебе лучше проявить немного благодарности, иначе будешь бегать по Тартару, пока не сотрешь ноги до самого туловища. А теперь выбирай благословение. — Незнакомец.... — Молчи, молчи, просто молчи! — А вот и ты, исчадье ада! Клянусь всеми богами, наша схватка будет легендарной! Тесей ждал его посреди Арены, зловеще поигрывая копьем. Астерия нигде не было видно, и как Загрей ни старался, он не мог убедить себя в том, что это хороший знак. — Эй, царь, где ты потерял своего друга? — Он занят неотложными делами, — отрезал Тесей. — Сегодня я буду твоим партнером, демон. Настало время перенести нашу битву в иную плоскость. Ты ответишь за сегодняшнюю ночь, которую я провел без сна, представляя, как снова и снова пронзаю тебя своим оружием! — Ноги переломаю,— устало предупредил Загрей и оглянулся по сторонам. Трибуны были пусты, пропал даже его самый преданный фанат. — А где же зрители? Или основную кассу делал Астерий, как я всегда и подозревал, а сам по себе ты никому не интересен? Прежний Тесей в ответ на такое предположение орал бы минут десять, а этот только слегка покраснел. — О, ты тоже любишь, когда на тебя взирают в момент высшего наслаждения? Это можно устроить, но позже. Покорись же моей страсти, демон, и позволь повергнуть ниц твое мощное тело! Загрей с удовольствием жахнул Эгидой. По всей логике, сатиры-культисты должны были объявить Загрея своим новым божеством, а не заплевывать насмерть ядовитой слюной, но когда он ворвался в тоннели Стикса, произошло именно последнее. Умирая, он чувствовал смесь облегчения с жжением. В Доме было тихо. Загрей бочком пробрался мимо спящего Гипноса и приготовился юркнуть в свои покои, как из комнаты отдыха вырулила какая-то незнакомая тень. — Принц Загрей, — воскликнула она, воспарив на уровень его лица, — позвольте сказать, что вживую вы выглядите гораздо величественней, чем на портрете! У Загрея дернулся глаз. — Эээ..... позволяю. А теперь прошу прощения, у меня срочные... — Отойди от принца, — рядом с первой тенью немедленно возникла вторая, — без году неделя как умерла, а уже позволяешь себе такие вольности. Распутная девка! — Вообще-то,— проснувшийся от шума Гипнос сверился со своим списком, — это каменщик с Крита. — Распутный каменщик! Со всех сторон подтягивались все новые и новые тени, и очень скоро Загрей оказался в центре восторженной толпы. Каждая тень так и норовила прикоснутся к нему с таким рвением, словно от этого можно было ожить. На вмешательство отца рассчитывать не стояло — массивное кресло пустовало. Значит, придется выпутываться самому, только вот как? Загрей привык иметь дело с монстрами и проклятыми душами и понятия не имел, как отмахиваться от всеобщего обожания, которое принимало угрожающие масштабы. — Слушайте, — он прокашлялся. Тени почтительно замолкли, жадно внимая каждому его слову. — Кажется, я утопил свои сандалии в Стиксе. Не могли бы вы... Договорить он не успел. Толпа, возглавляемая Гипносом, дружно ломанулась в сторону купальни. Загрей тихо проскользнул в комнату отдыха и забился под барную стойку. Даже собственная комната сейчас не казалась безопасной. Ну почему, почему он поленился заказать у подрядчика дверь? Он просидел так минут десять, прислушиваясь к каждому шороху, пока под барную стойку не заглянула Дуза. — Принц Загрей, выходите. Кажется, они там надолго, — заговорщицки шепнула она. Загрей напрягся, но никакого продолжения не последовало. После всех событий сегодняшнего дня это было почти непривычно. Он рискнул испытать судьбу и выбрался наружу. Дуза смахивала пыль с безупречно чистой каминной полки, что-то напевая себе под нос. Загрей рискнул еще раз. — Ты в меня не влюблена? — аккуратно спросил он. — Я? — Дуза подпрыгнула в воздухе и выронила метелку. Ее большие круглые глаза стали еще больше. — Кто это вам сказал такую глупость? Я... я совсем забыла, что нужно начистить солнечные часы в западном коридоре. Рада была поболтать с вами, принц, увидимся! Дуза исчезла, а Загрей поплелся в свою комнату. Никты не было, зато на стене появился портрет — Загрей на нем почему-то был изображен в доспехах лорда Ареса. — Ну хоть не в костюме Афродиты, и на том спасибо,— мрачно пошутил Загрей, но шутки не получилось: он всей кожей чувствовал, что и до этого недалеко. Комната встретила его знакомым родным бардаком и блаженной тишиной. Загрей рухнул на неразобранную кровать и моментально уснул. Его разбудило неуверенное прикосновение к лодыжке и чей-то тихий шепот: — Принц Загрей. — А? Что? — Загрей продрал глаза от кошмарного сна, в котором разъяренный Арес пытался вытряхнуть его из своих доспехов, и тут же вскочил. Вокруг его кровати плотными рядами стояли тени. Кажется, сюда набился весь Тартар. Под потолком парил Гипнос. — Мы не смогли найти ваши сандалии, — сказала та самая тень, что разбудила Загрея. — Полагаем, что их унесло течением. Сейчас мы думаем над тем, как осушить Стикс. Увы, подрядчик отказался браться за наш заказ. Но мы уверены, что к концу тысячелетия справимся своими силами. Может быть, вы пока окажете мне честь и примете это? Тень протянула ему пару отличных сандалий. А, ну да, хоронить же полагалось во всем новом и хорошем. — Они неудобные, принц натрет свои безупречные стопы, — еще одна тень лихорадочно стаскивала с себя обувь. — Я знаю, о чем говорю, я всю жизнь проработал сапожником. Возьмите лучше мои! Загрей отполз к изголовью, стараясь держать в поле зрения не только дарителя, но и всех присутствующих. В принципе, он бы без труда прорвался к Оружейной комнате, только куда бежать? В Тартаре Тисифона и Алекто, в Асфоделе Эвридика, в Элизиуме Тесей. И все очень, очень сильно его любят. — Принц Загрей, прошу вас, примерьте и мои тоже! — Принц Загрей! — Принц Загрей! Тени смыкали ряды, подступая ближе. Их голоса слились в один зловещий хор. Их лица светились от любви. Десятки рук вцепились в Загрея и потащили в разные стороны. — Гипнос, усыпи их! — крикнул он, барахтаясь в захвате. — Не могу, любовь моя,— скорбно покачал головой Гипнос, — они же уже мертвые. Но не волнуйся, я не из тех неотесанных мужланов, что ревнуют к каждому столбу. И тут Загрея впервые охватил настоящий ужас. В каком виде он воскреснет, если его разорвут на части подданные отца? И воскреснет ли вообще? Он ведь никогда не умирал в Доме. — Помогите! Над потолком ударил колокол. Сильные руки подхватили Загрея и с силой выдернули из клубка сцепившихся теней. — Держись за шею, — бросил Танатос, взмывая вместе с ним вверх. Загрей напряженно обшарил взглядом поляну. Он любил Элизиум, но сейчас ему казалось, что в кустах караулит влюбленный Тесей, а из-за деревьев вот-вот выскочат безупречные мечники и затеют битву за его сердце. — Можешь уже отпустить, — кашлянул Тан. Загрей обнаружил, что все еще обнимает его за шею и поспешно отстранился, хотя в другой ситуации с удовольствием продлил бы этот приятный момент. Сейчас же он ощущал панику. Если и Тан сейчас... Нет-нет-нет-нет. Он же потом никогда не захочет видеть Загрея, спрячется так, что не найдет и сама Никта. — Заг, — Тан коротко шагнул вперед,— Я хочу... Загрей истерично расхохотался. Вот и все. Что он сделал мойрам, что они к нему так жестоки? —Я тоже хочу! Выкладывай, чего у тебя там? Будешь читать мне стихи? Целовать руки? Споешь песню? О, у меня идея, — он одним движением избавился от хитона и швырнул его на траву, — давай прям тут и потрахаемся! Щеку обожгла крепкая оплеуха. Загрей моргнул. Мир вернулся на место. — Ты успокоился? — спросил Тан. Знакомый, привычный, мрачный Тан. Загрей никогда не любил его так сильно, как в эту минуту. — Ага, — энергично кивнул он. — Порядок, спасибо. — Тогда одевайся, — распорядился Тан, — Я по достоинству оценил великолепие твоего тела. А теперь я хочу поговорить. Нектар обжигал горло. — Ну а потом я вернулся в Дом, а тут эти всей толпой и Гипнос с ними. Жуть какая, я думал, они меня разберут на сувениры, — Загрей отхлебнул еще немного и передал бутылку Тану. — И портреты эти размножаются. Не хочу жить в картинной галерее имени себя. Они сидели на берегу реки, окунув ноги в воду. И пусть внизу происходило черт знает что, но здесь, под боком у Тана, Загрею было хорошо и спокойно. Он замолчал, впитывая в себя это мгновение. Тан кивнул — не ему, а каким-то своим мыслям. — В последнее время Гипнос только про тебя и говорит. И это странно. Нет, он всегда тебе симпатизировал, но у них с лордом Аресом вроде как все серьезно. — Ну вот и хорошо, — Загрей прилег на траву. — Я тоже очень люблю и уважаю всю твою семью, Тан, в каком-то смысле они и моя семья тоже. Но я не хочу спать с твоим братом. И с другим твоим братом. А так же с Тисифоной, Алектой, Эвридикой и остальными. Список был длинный. — А со мной значит хочешь? — усмехнулся Тан. Загрей понял, что выходку с хитоном ему припомнят, и не раз. — Ну лучше с тобой, чем с Хароном, — весело ответил он. — Ты хотя бы разговариваешь со мной иногда. — А, — неопределенно произнес Тан и отвернулся. Загрей почувствовал себя скотиной, пнувшей новорожденного детеныша гидры. — Прости, я фигню сморозил, знаю,— он нашарил в траве ладонь Тана и переплел его пальцы со своими. — Тяжелый сегодня день. Дурацкий. И завтра будет такой же, если я с этим как-то не разберусь. Тан деликатно высвободил руку — ясно, все-таки обиделся — и повернулся к нему. — Значит, тебя все любят? Загрей порадовался возможности сменить тему. — Ага, даже отец чокнулся, представляешь, дал мне ключи от... — еще одна яркая вспышка заставила его замолчать. Перед ними возникла Мег. — Я сейчас тебе на живом примере продемонстрирую,— вполголоса сказал Загрей. — Эй, Мег, хочешь ублажить своего любимого принца? Мег забрала у Тана бутылку, молча сделала три больших глотка и энергично вытерла губы. — Если я тебе спину сломаю в трех местах, ты как — ублажишься? Загрей приподнялся, не веря своим ушам. — О, ты тоже в порядке? — Я чертовски не в порядке, Заг, — Мег раздраженно щелкнула кнутом,— Я весь вечер слушала, как Тисифона и Алекто обсуждают что, сколько раз и в какой позе они бы с тобой сделали. — Между прочим, попробовать с сестрами — это одна из самых главных мужских фантазий, — подмигнул ей Загрей. — Слушай меня ушами, а не местом пониже пояса,— огрызнулась Мег и села между ним и Таном. — Это фурии. Не ты, а тебя. — Ух ты, — впечатлился Загрей, — нет, я не настолько люблю эксперименты. Ладно, что там в Доме? Бардак, да? Мег со вздохом обхватила колени. — И ты даже не представляешь его масштабы. Никта хочет построить статую, чтобы ее было видно из каждого угла Тартара. Подрядчик уже разбирает крышу. Тан странно закашлялся. — А что лорд Аид? — Заплатил за строительство, оставив всех нас без квартальной премии, — Мег мрачно сдула челку. — И намерен переименовать Дом Аида в Дом Загрея. Тени вместе с Гипносом вычерпывают реку, Орфей пишет новую песню, Дуза убирается в твоих покоях, короче, все при деле. Загрей снова потянулся к бутылке. На задворках сознания крутилась какая-то мысль и ухватить ее за хвост удалось только после того, как он от души приложился к нектару. — Дуза, — воскликнул он.— Она единственная не была в меня влюблена! Скелли он все-таки сбросил со счетов — мертвец есть мертвец, проклятые тоже не бросались ему на шею. То есть бросались, но с другими целями. Мег хмыкнула. — Вообще-то как раз влюблена, умник. Еще с первых дней службы. Если бы ты видел хоть чуть-чуть дальше собственного носа, ты бы давно заметил. Загрей опешил. Дуза? Нет, он привык, что при попытке завязать разговор она смотрит куда угодно, только не в глаза, и удирает после пары реплик, но всегда списывал это на застенчивость. Он никогда не проявлял заносчивость в общении со слугами отца, но все равно оставался для них королевской особой. — И что мне с этим делать? — спросил Загрей главным образом у себя. Мегера закатила глаза. — Тебе не надо ничего с этим делать, Заг. Дуза ничего от тебя не хочет, ей просто нравится это чувство. Я пытаюсь намекнуть на другое — это проклятье или помешательство или Аид знает, что еще, не затронуло тех, кто уже тебя любит. А ведь она только что призналась ему, подумал Загрей. Им понадобилось шесть лет и одно проклятье, но она призналась. — И я тебя, — прошептал он. — Что ты там бормочешь? — нахмурилась Мег. — Я говорю, — повысил голос Загрей. — Как в таком случае быть с Таном? Я от него сегодня по морде выхватил. — Я совершенно точно не влюблен,— подтвердил Тан, и Загрею показалось, что какая-то часть его души умерла. Хорошо, что перед первым побегом он не решился навестить Тана и рассказать ему о своих чувствах — Тан со своей деликатностью конечно сделал бы вид, что этого разговора никогда не было, но Загрей бы все равно помнил. —Точно? — Мег почему-то посмотрела на него с досадой. Должно быть, расстроилась, что он развалил ее стройную теорию. Тан ответил насмешливым взглядом. — Ты разве не слышала, что у Смерти железное сердце? Загрею захотелось возразить. Когда они были детьми, он часто забирался в постель к близнецам и засыпал, обнимая того, кто попался под руку. Нормальное у него было сердце. Стучало. Разве что вместе с косой ему выдали новое. Ладно, какая теперь разница? — Зачем спорить, — Загрей легко вскочил на ноги. Чего он, спрашивается, разнылся тут, когда дома такие проблемы? — Мы ведь знакомы с той, что знает все ответы. — Проклятье? — Афродита очаровательно наморщила лоб. — На тебе? Чтобы отыскать в Тартаре ее символ, понадобилось несколько часов поисков и одно сопротивление смерти. Загрей очень надеялся, что оно того стоило. — Да, — коротко ответил он. — Если я чем-то оскорбил тебя, я прошу прощения. — И торжественно клянусь.... — зашипела за его спиной Мег. — И торжественно клянусь выбирать только твои благословения в испытании Богов,— быстро добавил Загрей. Они репетировали этот диалог, но сейчас все слова выскользнули из его головы. Звонкий смех Афродиты заполнил всю пещеру. — Заг, дорогуша, если ты бы меня чем-то оскорбил, ты бы пожалел об этом в ту же секунду. Я не из тех женщин, что замалчивают обиды. И я точно помню, что тебе неоднократно выпадал шанс это прочувствовать. Загрей посмотрел на нее с растерянностью. Признаться, к такому ответу он не готовился. — Но я... Но они меня... Афродита вздохнула и легонько взъерошила его волосы. —Ты, конечно, очень занятный, но уложи в голове одну простую истину — не все, что происходит в Подземном Мире, обязательно связано с тобой. Да, проклятье существует, и чтобы его снять, безусловно, понадобится твое участие, но направлено оно на другого. — Ничего не понимаю, — признался Загрей. — Тебе и не надо, — Танатос мягко отстранил его, выступил вперед и плавно опустился на одно колено. — Леди Афродита. Я прошу простить резкие слова, которые я произнес при нашей последней встрече. Принц Загрей и остальные ни в чем не виноваты. Если это возможно, накажите только меня одного. Из головы Загрея вымело все мысли, кроме одной — он нахрен отрубит руки любому, кто протянет их в сторону Тана или хотя бы подумает об этом. — Нууу, дорогуша, — Афродита покачала головой, но Загрей успел заметить, что на секунду выражение ее лица дрогнуло, — хорошо, что ты умеешь делать правильные выводы, плохо, что для этого требуются такие крайние меры. А что касается твоего принца — это уж ты сам разбирайся. — Хорошо,— глухо ответил Тан. В его голосе слышалась скорбь всех грешников Тартара. — И насчет благословений, — добавила Афродита, — имей в виду, дорогой, я запомнила! До встречи. Она послала им воздушный поцелуй и растаяла в темноте. А еще около минуты Загрей и Мег стояли и смотрели, как Тан сосредоточенно изучает узорчатые плиты пола. Мегера не выдержала первой. —Ты наверное умираешь от желания что-то нам рассказать? Или не нам? Так я сейчас уйду. Тан промолчал, а у Загрея без какой-либо причины вдруг пересохло в горле. — Ты мне друг, — Мегера многозначительно погладила рукоять кнута, — но за квартальную премию я готова оборвать крылья даже родным сестрам. Представляешь, что я сделаю с тобой? — Кровь и Тьма, — Тан в отчаянии вскинул голову и сложил руки на груди. Как единственный выживший в бою солдат, встречающий вражескую армию. — Ладно. Хорошо. Принц Загрей. Я тебя люблю. Загрей с трудом вник в услышанное, а когда вник почувствовал досаду, смешанную с легкой обидой. Зачем он врет? — Ну все,— голос почему-то сорвался, — беда какая, и Тан заразился. Мег с силой врезала ему локтем. — Продолжай, Тан. Если он тебя еще раз перебьет, и я правда ему что-нибудь сломаю,— пообещала она. Танатос мягко взлетел в воздух. Руки он все еще держал скрещенными на груди, как будто и правда ожидал атаки. — Хочу сразу уточнить — это не накладывает на тебя никаких обязательств. — на Загрея он даже не смотрел. — Мне жаль, что я сказал это при таких обстоятельствах. Мне в принципе жаль, что я это сказал. — А мне не жаль, — не согласился Загрей и шагнул к нему, — Тан... Тан исчез. — Серьезно?— моргнул Загрей. — Нет, серьезно? — Еще один портрет? — стены Дома дрожали от могучего голоса отца. — Уберите его с глаз моих в кладовую. Нет, мне определенно следовало назвать этого мальчишку Нарциссом. И когда, во имя всего мертвого, вы почините эту крышу? Загрей пил с Ахиллесом. За столиком в углу гостевой комнаты, так как барная стойка вызывала неприятные ассоциации. — Ты не собираешься ему рассказывать? Загрей покачал головой и поднял свой стакан. — Не хочу подставлять Никту. И потом — я по умолчанию виноват во всем, что здесь происходит, и не собираюсь складывать с себя эту почетную обязанность. — В таком случае, может быть, — Ахиллес многозначительно кашлянул. — И ключи обязательно верну. Потом, — пообещал Загрей, — как только найду все сундуки. На днях Гермес передал ему счет от Харона «За благословение и репутационные убытки, босс», и Загрей боялся даже вскрывать конверт. — Парень, — Ахиллес повертел кубок в руках, явно собираясь с духом, — насчет того эпизода в галерее. Загрей потянулся через весь стол и положил ладонь ему на запястье. Он готовился к этому разговору. И еще одному другому и с другим собеседником тоже готовился, только он никак не появлялся в Доме. Придурок. — Не было никакого эпизода в коридоре, — твердо сказал Загрей,— ты помог мне выпутаться из этой ужасно неловкой ситуации с Гипносом, потом мы о чем-то говорили, уже не помню о чем, а потом я отправился в Тартар, а ты вернулся на свой пост. Все на этом. Ахиллес слабо улыбнулся. — Да, действительно. Кажется, мы обсуждали какой-то пункт из Кодекса. «Спасибо» — услышал Загрей. — Ага, пункт из Кодекса, точно. Дом потихоньку возвращался к обычной жизни. Начатую было статую разобрали (Загрей помогал), а обломки вывезли в Тартар. Мегера получила квартальную премию. Гипнос вернулся к работе и как ни в чем не бывало донимал Загрея советами. Кажется, он был уверен, что последние события ему просто приснились. Загрей не рвался его разубеждать. А еще заказал у подрядчика дверь — на всякий случай. Забеги через Подземный Мир были отложены на неопределенное время. Во-первых, Тесей взял отпуск по состоянию здоровья, а сражаться с одним Астерием было неспортивно, во-вторых — Загрей боялся упустить момент, когда в Доме наконец появится Тан. — Фурии тебе не докучают? — Ахиллес подлил ему еще амброзии. Загрей откинулся на кресло. — Ну Тисифона опять зовет убийцей, Алекто грозится пообедать кишками, а что касается последней сестры... — А что касается последней сестры, — в комнату отдыху вошла Мег, — то она пришла сказать, что наша королева драмы только что вернулась. Загрей встал. Загрей сел. Он много раз представлял, каким будет этот момент, а сейчас его ноги будто бы приросли к полу. Мег взглянула на него с легкой тревогой. —Ты ведь не заставишь меня вышибать из-под тебя стул? Мне нравится эта новая мебель. — Мег... — Загрей, — Мэг схватила его за тунику, — ты пойдешь и поговоришь с ним. Сейчас. Или я убью вас обоих, потому что сил моих больше нет наблюдать эти брачные танцы двух раненых Эросом идиотов. — Мег, — Загрей ухмыльнулся. Формулировка стоила того, чтобы ее записать. — Не скажу что идея плоха, но как же мы с тобой? Наши чувства. — Знаешь, Загрей, — Мег отпихнула его с такой силой, что он плюхнулся обратно в кресло, но в ее желтых глазах плескалась такая редкая и такая драгоценная нежность, — ты слишком большое сокровище, чтобы владеть тобой в одиночестве. — Спасибо. — За что? Это был не комплимент. Танатос нашелся на балконе, выходящем на реку Стикс. С идеально прямой спиной, собранный и отстраненный, как всегда. Загрей подошел и встал рядом. — Давно хотел спросить, — произнес он, когда тишина начала давить на уши, — что ты там все время высматриваешь? — В данный момент — твои сандалии. — Смотрите, у кого прорезалось чувство юмора, — уколол в ответ Загрей и прижался ухом к его груди. — Что ты делаешь? — Тан вздрогнул, но не отстранился. — Проверяю кое-что, — Загрей выпрямился обратно. — Ну вот, порядок. Не железное. Танатос прикрыл глаза ладонью. — Ты невозможен. — А ты... а ты Танатос! — Загрей возмущенно пихнул его в плечо. — Как давно? — Как давно я тут стою или как давно я Танатос? — уточнил Тан. — Определись. — Как давно ты в меня влюблен? — нетерпеливо уточнил Загрей. Прозвучало громче, чем он рассчитывал, а впрочем плевать. Пусть весь Дом знает. Но Тан не возмутился. Не сделал страшные глаза и не попросил быть не таким громким. — Сложно сказать, — сказал он, опираясь на перила. — Ты так раздражал меня, когда мы оба были моложе. Ты был слишком громкий, слишком суетливый, слишком... живой для этого места. Просто воплощенный Хаос. А потом я состриг волосы и ты сказал, что в жизни не видел более дурацкой прически. — Ну ты реально как косой своей стригся, — ввернул Загрей. Тот поступок относился к числу немногих, за которые было действительно стыдно. — Заткнись, Загрей, — Тан слегка стукнул его черенком косы,— я вообще-то изливаю тебе душу. Так вот, когда ты это сказал, я подумал, что прическа мне нравится, а ты просто дурак... Но если бы я мог вернуть свои волосы назад, я бы это сделал. Потому что они тебе нравились. Они помолчали еще немного. — Я полагаю, ты понимаешь, каким будет следующий вопрос, — Загрей снова был тем, кто нарушил тишину. — Я собирался признаться, — сухо бросил Тан. — Особенно после того как леди Афродита явилась мне на поверхности и спросила, почему я пренебрегаю бесценным даром любви. Я ответил, что тебя любит весь Подземный мир, и я буду последним, на кого ты взглянешь, — он махнул рукой, — и все же я собирался. А ты просто ушел, Загрей. Ушел и ничего мне не сказал. Я никогда не гоняюсь за пустыми мечтами. Загрей обхватил его за плечи и развернул к себе. Это было легко, потому что Тан не сопротивлялся. — Да. А знаешь, почему я не попрощался? Ни с тобой, ни с Мег? Потому что тогда я не смог бы уйти. — Просто напоминаю, что это все еще Дом Аида, а не Дом свиданий, — донеслось из главного зала. — Если хотите поговорить о своих чувствах, найдите себе комнату! Достойно ответить Загрей не успел, потому что в этот момент Тан его поцеловал. Он успел ощутить горячее дыхание на своих губах, а потом мир схлопнулся в одну яркую точку и исчез. Загрей всем телом потянулся к Тану, обхватывая ладонью его затылок, язык Тана танцевал у него во рту, голову туманило возбуждение и он не понимал, где он и кто он. Не понимал ничего, кроме одной вещи — они обязательно будут разговаривать. Много, долго и откровенно. А пока Загрей просто хотел чувствовать Тана в своих объятьях. Единственного и горячо любимого. — Знаешь, Валунок, я никогда не видел, чтобы милорд Смерть так улыбался. — ... — Собственно говоря, я вообще не видел, чтобы он улыбался. — ... — Да, я тоже думаю, что любовь — это прекрасно. Определенно нам есть, с чем поздравить принца Зи. — ... — Кстати, у тебя есть идеи, как нам вернуть на место этот портрет?