После укуса змеи, который Глин не должен быть пережить, дракон думал, что испытать что-либо более захватывающее, чем страх смерти и вид любимой в, казалось бы, последние дни жизни, он уже не сможет. Как же Земляной ошибался…
— Беда! — раздалось в средь тёмных пещер, что словно лабиринт в повидавшем многое Яшмовой горе. Вообще, Глин не любил так орать посреди ночи, тем более на территории Академии. Но сейчас был особый случай: Беда пропала.
Казалось бы, да и поделом с ней. Кто готов вернуть себе старые беды? Тем более с башкой? Но эта Беда была особенной. Она оставила слишком глубокий след на бедном дракончике, чтобы он мог так взять, и отпустить.
Драконы нередко обсуждали эту тему. «Вынужденная любовь, навязанные чувства» или что-то вроде того. В общем, стандартная тема для молодых любовников. И, к сожалению, стандартное желание поднять отношения на новый уровень, несмотря на все личные проблемы…
Конечно, их случай ещё не такой запущенный, как у редких несчастных Радужных, но… В общем, вернёмся к Глину.
Земляной дракон пытался ещё с десяток раз окликнуть свою драконицу, но никакого ответа, никакого радостного возгласа с тирадой бессмысленных слов и извинений. Несмотря на их бесполезность, дракон любил голос Небесной до такой степени, что содержание её речи ему было неважно. Впрочем, как и Беде, но Земляной гораздо чаще говорил по делу (иногда подбадривая, что я считаю таким же бессмысленным лепетом, буду честен).
Как же так вышло, что драконица с огненной чешуёй смогла пропасть без вести? Как бы иронично это ни звучало, но драконица не хочет привлекать к себе внимания. Комплексы по прошлой жизни до сих пор донимают её в неприятных, хоть и привычных кошмарах, а потому внимание привлекать она не любит. Несмотря на извечное желание…
С каждым мгновением Глин начинал поддавался всё больше и больше этой неприятной штуке под названием «паника». И, как назло, никого не было рядом, что успокоить бушующее понапрасну сердце. Даже при всём желании за стремглав улетевшим Земляным с трудом поспевали бы даже Небесные. Великая сила, эта любовь.
Но как и упоминалось выше, паника была нерациональной. Спустя долгий час самоизнурений, превратившийся в тысячелетия страданий для неокрепшего ума, виновница была найдена. Она лежала в очередной ничем не приметной небольшой, но комфортной пещерке, свернувшись полуклубком. В панике Глин не сразу понял, что драконица рыдала, а потому поспешил узнать, жива ли она.
— Беда! Беда! — он с лёгкостью развернул Небесную к себе мордой, после чего выдохнул полной грудью. — Слава коровам, ты жива! Цела! Здорова… — после чего дракон свалился на пол, обессиленный.
Драконица не сразу поняла, кто к ней припёрся, и потому на мгновение выпустила когти, готовясь защищаться. После же она лишь замерла, когда добрый Глин обнял её, несмотря на звуки лёгких ожогов, и сполз на пол отдышаться.
Так драконы и промолчали неопределённое количество времени, переводя дыхание и собираясь с мыслями.
«Что это?» — подумала Небесная, увидев, как нечто блеснуло насыщенным изумрудным цветом после огня Глина. Драконица подошла к источнику притягивающего блика. Им оказался зелёный камень. Очень напоминавший изумруд, хоть и в голове Небесной это был именно «красивый зелёный камень». Притом он заметно выделялся на фоне если не пещеры, то всей горы.
Изумруд был огранённым, полированным до ослепительного блеска, который драконица и заметила. Она попросила Земляного подольше посветить комнату, в это время поглощая глазами странную штуку. Она состояла с восьми треугольных граней, идеально соединённых между собой. Даже при должном осмотре на ней не было видно ни царапинки. Эта вещь выглядела прекрасно, и настолько ценно, что Небесной стало жалко, что такому красивому камню было суждено оказаться в лапах такой бездарной драконицы. Она решила не выказывать эту мысль вслух, но, видимо, Глин почувствовал её состояние, а потому обнял.
Влюблённая парочка продолжала непринуждённо наслаждаться компанией друг друга, как вдруг драконы одновременно спохватились.
— Беда! Мне не жарко! — недоумевающий и воодушевлённый, дракон решил положить голову на грудь Небесной. Никакой реакции. Прошло ещё несколько минут, прежде чем парочка вышла из очередного ступора.
После чего Беда решила провести эксперимент.
— Ай, — ответил Земляной на лёгкое жжение в лапе после того, как драконица положила изумруд. Снова взяла — и снова Глин мог обнимать её столько, сколько хотел. На глазах начали наворачивать слёзы, как у обескураженной Небесной, так и у радостного Земляного. Они могли обниматься! Сколько захотят!
Дракон на радостях повалил пытавшуюся зачем-то встать драконицу, заключив в крепкие сиблинговы объятия. Та лишь открывала и закрывала пасть, но вскоре начала смеяться, быстро дойдя до истерики. Земляной ноток потери реальности не заметил, и лишь продолжил обнимать ярко-оранжевую тушу, вскоре добавив к процессу свой язык.
Беда… потеряла контроль над телом. Над разумом. Над реальностью. Над чувствами. Она не могла поверить, отказывалась верить, пыталась понять. Как? Как она могла так запросто получить настолько ценный артефакт?! Она не заслуживала такого счастья! Она не могла… После стольких лет… Стольких невинных смертей, она… Драконица продолжила плакать. Её смех прекратился, осталось лишь рыдание. Всхлипы заставляли всё тело дергаться в конвульсиях. Но твёрдая хватка Глина не давала Небесной случайно (да даже специально) навредить себе.
…
— Я буду облачком, а ты — моим Солнышком, — закончил Земляной, переполненный такими тёплыми чувствами, что его слова казались сущей правдой. Ну не может ведь одна любовь вызывать такие ощущения, верно?..
Небесная была переполнена благодарностью. И, что самое странное, осознанностью. Она прекрасно контролировала себя, словно Глин, её добрый, щедрый, прекрасный Глин помогал одним своим присутствием удерживать излишки эмоций. Или может, она наконец нашла того, кто готов принять тяжёлую ношу избытка эмоций.
В любом случае, драконы были счастливы, довольны. И потому они обнялись покрепче, расположились на каменном полу и позволили сну отнести их в мир грёз…
…
— М-мф, — произнёс Глин, постепенно просыпаясь. — Не надо, Цунами, не хочу снова в реку…
Вдруг получив пинок от своих внутренних часов, Земляной распахнул глаза и резко вобрал воздуха в грудь.
— А, — сказал он, окончательно избавившись от оков сна. — Это не Цунами… А где речка?..
Как оказалось, в дракона уткнулась носом Беда, радостно вздыхая. Довольный вид драконицы грел душу, и Земляной позволил себе ещё несколько минут полежать в её компании. Он не мог заставить себя прервать чужие хорошие сны. Даже учитывая, что они опаздывают на занятия с учениками…
