***
«Вы ещё в школе истратили весь запас ссор, яда, колкостей и оскорблений, который полагается всем парам», — иногда шутила Гермиона, а Гарри только улыбался и смущённо кивал. И правда, они практически не ссорились. Северус Снейп и Гарри Поттер были вместе уже четыре года. Четыре прекрасных, вполне мирных, очень насыщенных, наполненных сотней-другой знаменательных событий года. Всего месяц из этих четырёх лет они состояли в браке. Мало, скажут многие и будут правы. Но зато каким был этот короткий брак! Он был полным любви, страсти и (удивительно, не правда ли?) согласия. А ещё этот брак был магическим, заключенным по всем правилам и традициям, по ужасно сложному ритуалу, вычитанному в старинной книге из блэковской библиотеки. Заключили они его, преодолев множество страхов, сомнений и препятствий, но это уже совсем другая история. Эта же история будет о череде (если не злых, то очень своеобразных) шуток, которые так любила играть с ними жизнь. Одним из таких судьбоносных розыгрышей стало то, какую деятельность они выбрали для себя после войны. Окончательно поправив здоровье, Северус вернулся в школу. Первым же делом он избавился от тягостной ноши — оставил директорский пост. Уж слишком много беготни было, слишком много забот и проблем, на которые сил катастрофически не хватало, и уж слишком хорошо с этими заботами и проблемами справлялась МакГонагалл. Помаявшись год на прежней должности декана и поняв, что обстановка Хогвартса его всё же угнетает, Северус решил распрощаться со школой и положил на стол новой директрисе заявление об увольнении. Та почему-то даже не стала уговаривать его, а лишь понимающе заулыбалась и пожелала ему удачи на новом месте и (дракклы бы побрали её прозорливость!) в личной жизни. Второй же участник этой личной жизни… Окончив академию при аврорате, Гарри продержался на службе всего месяц. Оказалось, что прежде, чем добраться до настоящих рейдов, работы «на передовой», да хотя бы до службы в следственном отделе, нужно было пару лет посидеть в душном кабинетике и покопаться в ворохе пыльных бумажек. А то, что ты знаменитый Гарри Поттер и твоя отретушированная колдография красуется на обложке журнала «Ведьминские секреты», никого не интересует. Так что пришлось ему второй раз в жизни задуматься над будущей профессией. А МакГонагалл тут как тут! Шлёт сову с приглашением на чай под совершенно безобидным предлогом. Гарри тогда подумал, что привычки заманивать на чай передаются вместе с директорской должностью, но всё же вежливо принял приглашение и на следующий же день был в Хогвартсе. Слово за слово, чашечка за чашечкой, печенье за печеньем, и жертва попалась в сеть. В сентябре он уже приступил к работе преподавателя Защиты. Так они с Северусом, сами того не желая, всего за год поменялись местами. Северус, снявший в магическом Лондоне помещение под лабораторию, наконец смог побыть в тишине и спокойствии, а также заняться исследованиями и разработками, которые годами откладывал «до лучшего времени». Гарри же наслаждался атмосферой Хогвартса, по которой так скучал в академии, а также любовью учеников и преподавателей (среди которых оказалось немало его однокурсников). Оба были довольны. Решив все вопросы с работой, эти двое приступили к следующему этапу налаживания послевоенной жизни — они окончательно съехались. Это решение они приняли незадолго до заключения брака, а до этого целых три года жили раздельно. У Гарри, как ни странно, не было постоянного места проживания — сначала он перебрался из пустующего угрюмого дома на Гриммо в общежитие академии, из общежития он выбирался на выходные в Нору, которой частенько не хватало гостей. Вечера и ночи пятницы и субботы он проводил в гостях у Снейпа, в его мрачном доме в Паучьем, но переезжать к нему не спешил. И вот наконец они задумались о по-настоящему семейной, совместной жизни. После долгих размышлений, обсуждений всевозможных вариантов они остановились на Гриммо двенадцать. Причин было несколько: подключённый к сети камин, удобное расположение, соседи магглы (никаких сплетен о подробностях семейной жизни) и наличие всего необходимого для быстрого переезда. Конечно, дом всё ещё требовал ремонта, обновления мебели и многих других вложений, но за время активной деятельности Ордена он был приведён в более-менее пригодное состояние, и этот вариант устроил обоих. Приятным сюрпризом стала небольшая домашняя лаборатория, которую Северус сразу же обустроил под себя. Дни складывались в недели, недели в месяцы, дом медленно преображался. Кричер, конечно же, был недоволен, но не мог противиться деятельности хозяина Поттера и послушно отправлял на свалку ковры, предметы гардероба бывших хозяев и старую мебель. Одними из немногих вещей, которые Гарри всё же пожалел, были добротные обеденные столы в кухне и столовой, рояль в гостиной, книжные шкафы в библиотеке со всем их содержимым, а также большая кровать в хозяйской спальне. — Кричер не позволит! Не позволит! — истошно скрипел домовик, растопырив дряхлые руки и пытаясь закрыть собой ту самую злополучную кровать. — Нельзя! Супружеское ложе трогать нельзя! На нём магия вся и держится! От супружеского ложа всё и идёт! Кричер не даст осквернителям рода… — Замолчи, Кричер! — Гарри, уже собиравшийся уменьшать кровать для удобства выбрасывания, всё-таки спрятал палочку в карман. — Она вроде бы крепкая, пусть постоит ещё пару лет. Только избавься от балдахинов и матрасов здесь и в гостевых спальнях. Дышать этой пыльной рухлядью опасно для здоровья, — приказал он. И всё же каким бы ни был этот старинный предмет мебели потускневшим и пыльным, он притягивал к себе взгляд. Кровать, изготовленная из дубового массива, покрытого несколькими слоями тёмного лака, была настоящим произведением искусства. Её изголовье и подножье украшала замысловатая резьба, а столбики, поддерживающие тяжёлый балдахин с крупными кистями, обвивали змеи. Головы у этих змей отчего-то были раздвоены. Вечером того же дня Гарри пересказал Снейпу слова домовика. — Я уже проверил кровать на различные чары, — ответил тот. — Кричер был прав, на эту вещь наложены не только заклятия крепкости и сохранности. Я не успел разобраться до конца, но эта кровать напоминает… — Северус замялся и неуверенно заглянул Гарри в глаза, — нечто наподобие ритуального камня, алтаря. Магия там циркулирует по-особенному. — Это опасно? — нахмурился Гарри. — Нет, не думаю. Блэки не одно десятилетие использовали эту кровать по её прямому назначению. Спали на ней, а не то, что ты подумал, испорченный мальчишка, — улыбнулся и покачал головой Снейп. — Возможно, это было сделано, чтобы магия супругов лучше взаимодействовала между собой. — Что ж, — губы Гарри растянулись в хитрой улыбке. — Мне кажется, нужно это проверить на практике. Новый матрас доставят уже завтра. Зелёные глаза весело заблестели, а в чёрных глазах отразился неподдельный интерес.***
Прикроватные столбики с раздвоенными змеиными головами обернулись настоящим сокровищем. Как оказалось, к ним было невероятно удобно крепить верёвки и кожаные ремешки, которые частенько пригождались новым хозяевам в постельных играх. Вот и в тот злополучный (а, может быть, судьбоносный) вечер, ставший началом настоящей катастрофы (а, может быть, и невероятного счастья), они верно служили супругам в разгар страстного соития. В спальне было темно, и вся эта темнота была полна звуками — скрипом, глухими ударами, пошлыми и влажными шлепками, всхлипами, тихим рычанием, шорохами ткани, вздохами, шёпотом и шелестом поцелуев. Супружескому ложу приходилось несладко — давненько на нём не происходило ничего столь бурного и горячего. Столбики ритмично пошатывались, резное изголовье раз за разом врезалось в стену, да так, что на узорных обоях образовалась вмятина. Кровать дрожала от сильных, быстрых толчков. Гарри, в которого эти толчки как раз и совершались, лежал на спине и даже не пытался сдерживать стоны. Его запястья крепко обхватывали кожаные браслеты, те же были пристёгнуты к прикроватным столбикам, и всё, что Гарри мог, — выражать своё удовольствие голосом да шлёпать своего мужа голыми пятками по спине, бёдрам и ягодицам. — Да! Так! Вот так… Блядь! Да! — сбивчиво шептал он Северусу в шею, иногда прерываясь, чтобы оставить на солёной от пота коже мокрый поцелуй или очередной засос. Гарри чувствовал, как с каждой секундой пламя внутри разгоралось всё сильнее. Он не мог дотронуться до себя, а прикосновения головки члена к животу катастрофически не хватало для скорой разрядки. Сердце стучало быстро и тяжело, с силой ударяясь о грудную клетку. Гарри предвкушал приближение оргазма, мышцы живота и бёдер напрягались, икры сводило, а вот от ощущения болезненного жжения внутри не осталось ничего — всё горело чистым наслаждением, прекрасно скользило и громко хлюпало. Должно быть, под его задницей уже давно образовалась целая лужа из пота и смазки. Северус вжимал Гарри в постель всем своим весом и двигался быстро, не меняя темпа, таранил безжалостно, каждый раз проходился по простате и вбивался до упора. Но стоило Гарри начать извиваться и дёргаться сильнее позволенного, Северус замедлился. Нарушение правил должно было пресекаться на корню. — Смирно, Поттер! Положи задницу на место и не верти ей, — шептал он, продолжая сильные толчки. Голос Северуса тёплым гудением отдавался где-то в грудной клетке и внизу живота. Гарри подавился всхлипом, но не пожелал угомониться. Он продолжал выгибаться, пытаясь потереться блестящей головкой о живот. В случаях такого явного непослушания Северус применял дополнительные воспитательные меры. Он останавливался и добавлял к своему члену сначала один, а затем и второй палец, проталкивая их внутрь до костяшек и возвращая раздолбанному, хлюпающему отверстию ощущение растяжения и приятного жжения. — Ты уже близко? — спросил он, чуть отстраняясь и заглядывая в раскрасневшееся лицо Гарри. Острый угол челюсти, зацелованная шея в красных и тёмных пятнах, влажные колечки волос на лбу, лихорадочный румянец, припухшие губы и блестящие в полутьме дорожки на щеках — слёзы удовольствия были у Гарри обычным делом. А ещё взгляд — расфокусированный, шальной, зрачки расширены, а мокрые ресницы стрелочками прилипли к векам. Трогательно. А ещё чертовски распутно. — Да… — на грани слышимости ответил он, а затем, спохватившись, добавил: — Да, сэр. Северус смилостивился — вытащил из него пальцы, а затем закинул ноги Гарри к себе на плечи — этот угол позволял лучше стимулировать простату. Сильные, быстрые толчки и пошлое хлюпанье возобновились. Гарри уже смирился с тем, что сегодня ему не разрешат дотронуться до себя. И, если говорить честно, то это дарило ему особое мазохистичное удовольствие. Конечно, у него был выбор. Он мог смириться и принять это изощрённое наказание, а мог вымаливать разрешение освободить руки. Но разве для этого Гарри несколько часов изводил мужа, добиваясь, чтобы его поставили на место? А точнее — уложили. В постели они с Северусом часто возвращались к старым ролям — строгого наставника и ученика, и Гарри это нравилось. Уступая контроль, признавая власть над собой и отдаваясь чужой воле, он испытывал неподдельное наслаждение. Это чувство произрастало из доверия к Северусу, из досконального знания его трепетной натуры, а потому тревогам и страху здесь места не было. Гарри знал — муж доведёт его до самой грани, заставит биться в агонии удовольствия, поможет воплотить в реальность самые дерзкие, постыдные фантазии, позволит испить этот стыд до конца, а затем заставит примириться с ним и заглянуть в глаза своим демонам. Но как бы далеко они ни зашли, Северус никогда не переступит грань, никогда не причинит ему боль и никогда не обидит его. Гарри уже был на краю, когда в его голове зазвенела одновременно дерзкая и смиренная мысль: «Только бы это никогда не заканчивалось, только бы он остался во мне, заполнил меня до конца, не оставив во мне ничего пустого, сделав меня целым…». Он судорожно всхлипнул, задержал дыхание и, вжавшись затылком в подушку, напрягся каждой мышцей. Изо всех сил стиснул член Северуса в себе, словно не желая выпускать его, и наконец кончил, густыми струйками изливаясь себе на живот. Оргазм был долгим и настолько сильным, что у Гарри заложило уши. Словно через толщу воды он слышал грудные стоны Северуса, который тоже был близок к тому, чтобы кончить. «Никогда бы не выходить из тебя, — думал Снейп, быстрыми, рваными толчками погружаясь в горячее влажное нутро. — Заполнить до конца, остаться внутри, отметить, сделать своим…». — А-аргх! — с задушенным, грудным стоном Северус повалился на Гарри сверху. Его бёдра подрагивали от судорог наслаждения. После получаса такой нагрузки каждая мышца в его теле ныла. На спине блестели капельки пота, а вдоль позвоночника тёк целый ручеёк, но Северус не мог даже подумать о душе в ближайшие час-другой. Всё, на что его, в конце концов, хватило — выйти из тяжело дышащего Гарри, беспалочковой магией заставить кожаные ремешки выпустить его запястья из плена и улечься на бок на краю постели. Очищающее заклинание он применять не стал, не желая расставаться с пьянящим ароматом секса так рано. — Я не пойду мыться, — прохрипел Гарри. Сам того не осознавая, минуту назад он кричал так громко, что сорвал себе голос. — Не ходи… Я тоже не пойду, — прошептал Северус, поудобнее укладывая голову на подушку и набрасывая на ноги Гарри одеяло. — Спи. Уже через десять минут все в доме спали крепким сном. Спали супруги, спала почтовая сова, вернувшаяся с ночной охоты, в своей кухонной каморке спал Кричер. Не спала только магия. До утра у неё было много работы.***
Колдомедик, которому щедро заплатили за молчание и частые визиты на дом, утверждал, что причинами токсикоза у Гарри были тревожность, низкая стрессоустойчивость, обострившаяся чувствительность к запахам и психологическая неготовность к беременности. Над последним предположением Гарри хохотал довольно долго, пока его в очередной раз не стошнило. Северусу пришлось напоить его сильным успокоительным (он опасался, как бы у несчастного не случилась истерика), после чего Гарри отрубился и проспал до самой ночи. Сам же Снейп спустился в гостиную, дабы принять собственное успокоительное — медленнодействующее и высокоградусное, а затем допросить Кричера. — Кричер ничего не делал! И хозяюшка Вальбурга ничего не делала! Магия покойника уходит вместе с ним, всем это известно! — скрипел Кричер, вызванный в гостиную для серьёзного разговора. Домовик медленно переминался с ноги на ногу. Выражение его уродливого лица выдавало хорошее расположение духа. Под тяжёлыми нависшими веками глаза блестели совсем не по-старчески. — Мне это прекрасно известно, Кричер. Я требую… — Северус уже был готов разразиться криком, но вовремя вспомнил наказ колдомедиков из Мунго. Крика его чудом залеченные связки не выдержали бы. А потерять голос на пару недель он не мог себе позволить. — Расскажи мне, как тогда получилось, что Гарри… Мужчина… — борясь с наступавшей паникой, Снейп сделал паузу и на мгновение прикрыл глаза. — Мужчина, не имевший в роду ни вейл, ни других существ, способных к разнополому вынашиванию потомства и половому диморфизму, носит ребёнка. Произнеся всё это вслух, Северус ещё раз поразился случившемуся. Колдомедик, ушедший пару часов назад, предположил, что «вмешалось какое-то наследие». Переубеждать его на всякий случай пока Снейп не стал. Мало ли какое наследие могло пробудиться в Поттере после заключения брачного ритуала. — Магия, хозяин Снейп. Магия способна и не на такое, — довольно ответил Кричер, чуть склоняя голову. Видимо, уважение он выражал, скорее, перед магией, а не перед хозяином Снейпом. — Так ты всё же колдовал? Или, может быть, ты пустил кого-то в дом без нашего ведома? Отвечай! — Северус повысил голос. Он чувствовал, как его захлёстывает паника. Кричер выглядел оскорблённым. Видимо, Снейп немного перегнул палку в своих подозрениях. — Кричер не колдовал и никого не впускал без ведома хозяина Снейпа и молодого хозяина Поттера, — проскрипел домовик. — Тогда кто в таком случае колдовал?! — не выдержав, зарычал Северус. — Вы сами и колдовали, хозяин Снейп, — невозмутимо ответил Кричер. — Вы и молодой хозяин. Приступ кашля помешал Северусу разразиться ругательствами в адрес домовика. А тот уже протягивал ему поднос со стаканом воды. Подношение пришлось принять. Пока Снейп пил воду медленными глотками, пытаясь успокоить раздраженное горло, и не был способен проклинать и приказывать, Кричер решил вдаться в подробные разъяснения. — Всё от супружеского ложа идёт да не всё. Ложе колдовать не может, зачать дитя не может, выносить не может, родить не может, — скрипел он, хитро скаля кривые, острые зубы. — Ложе — помощник великим колдунам, что магией соединены в вечности. Не желают колдуны эти себя наследником обременять, рано им ещё — ложе убережёт. А если желают род великий и благородный продолжить, то ложе поможет. Оба если желают. Северус, так и не нашёл слов для ответа. Он прекрасно помнил, как пару недель назад, во время особенно страстного соития ему в голову лезли странные мысли на тему соединения с любимым в единое целое и прочее, и прочее. От одной мысли о произошедшем его бросало в дрожь. Всё это казалось чьей-то жестокой шуткой, зашедшей слишком далеко! Конечно, он вовсе не мечтал зачать ребенка. Да он знать не знал, что такое вообще возможно. И никаких детей он заводить не собирался. И Гарри тоже! Северус был абсолютно уверен, что Гарри не мечтал о детях. Всё это было дико, странно, неправильно и очень запутанно. Он не знал ни о том, какие последствия принесёт беременность, ни о том, каким рискам подвергнется Гарри. Северус даже не знал, захочет ли тот оставить ребёнка или, оправившись от шока, тут же попытается избавиться от плода. Одно он пока знал наверняка — ему срочно нужно было поговорить с мужем и о многом его расспросить.***
Гарри проснулся в первом часу ночи и несколько минут лежал в пограничном состоянии лёгкости. Успокоительное ещё не перестало действовать, и ощущение реальности возвращалось медленно. Воспоминания о недавних событиях навалились только, когда из приятной дремоты его выдернул скрип приоткрывшейся двери. — Проснулся? — голос Северуса был тихим и поверхностно спокойным. Но в этой напускной невозмутимости Гарри почувствовал напряжение. — Ага… — отозвался он. — Иди сюда. Северус подошёл к кровати и прилёг рядом, на самом краю. Он боялся спугнуть равнодушную сонливость Гарри. Снова кормить его успокоительным не хотелось. — Это был Кричер, да? Эта чёртова кровать… Перед тем, как заснуть, я думал, что же могло произойти такого. Наверное, на кровать наложены какие-то чары. Он это сделал? Древний, спятивший эльф. Да простит меня Гермиона, но за такое ему хорошо было бы отрубить голову! И повесить её к остальным! Как Северус и ожидал, спокойствие покидало Гарри. В его срывающемся голосе уже слышались слёзы. — Нет, это был не он, — прервал его Северус. Он подвинулся ближе, осторожно дотронулся до подбородка Гарри и повернул его голову к себе. — А кто же? — в зелёных глазах плескался такой страх, что Северус снова занервничал. — Если верить Кричеру… — в горле встал комок, и Северус тщетно попытался его проглотить. — Я приказал ему говорить чистую правду. Так вот, если верить Кричеру, это сделали мы сами. Несколько мгновений Гарри молча всматривался в лицо мужа. Затем он вздохнул, дёрнул носом и принюхался. — Ты пьян? Северус усмехнулся, ласково поглаживая Гарри по щеке. — Прежде, чем ты станешь судить, пьян я или нет, расскажи мне, о чём ты думал в тот раз. В ту пятницу, когда я пристегнул тебя, — он кивнул в сторону одного из прикроватных столбиков, и Гарри проследил за его взглядом. — О чём ты таком фантазировал? Никогда ещё Северус не видел, чтобы его муж краснел так быстро и густо. — Какая разница? — пробормотал Гарри. А ещё отвёл взгляд, отвернулся. Задержал дыхание. — Такая редкая и сложная магия исполняет только заветные желания, Гарри. В интонации Северуса не было ничего томного или соблазнительного, но сердце Гарри забилось быстрее. Ему было одновременно страшно, стыдно и до странности извращённо, мазохистично приятно. Северус был прав — его постыдная маленькая фантазия воплотилась в жизнь, пусть и совершенно неожиданным способом. — Я… Я сейчас тебе всё расскажу. Гарри переборол себя. Повернулся на бок, придвинулся ближе к Северусу, уткнулся ему в плечо — от домашней рубашки знакомо пахло травами, лекарственной горечью и дымком. От этих запахов его почему-то не мутило. С минуту понежился в ласковых объятиях, собрался с мыслями и, наконец, заговорил.***
В один из августовских дней 2004-го года на первой полосе «Пророка» была помещена истерически-радостная статья под заголовком «Дитя героя. Кто же мать сына Гарри Поттера?». Далее, более мелким шрифтом передавались сведения, полученные от «случайного наблюдателя» умилительной и очень интригующей сцены: Гарри Поттер гуляет с детской колясочкой по улицам маггловского Лондона. Сведения эти подкреплялись довольно смазанной колдографией и кучей домыслов на тему происхождения ребёнка. О браке с Северусом Снейпом публика не знала, поэтому среди изложенных в статье версий был роман с маггловской девушкой, тайная женитьба на какой-то богатой наследнице, не желавшей светить лицом, магическое усыновление. Однако самое фантастическое предположение сделала некая Аманда Кэруэк, полагавшая, что… — … «ребёнок, которого воспитывает Гарри Поттер, есть ещё одно воплощение Волдеморта, возродившегося вновь, но потерявшего память!» — декламировал Гарри, сидя за завтраком и трясясь от смеха так сильно, что край газеты окунался в тарелку с жидкой овсянкой. Северус же, сидевший напротив, видимо, не разделял хорошего настроения супруга. Он был хмур, а общая бледность его лица оттенялась яркими фиолетовыми синяками под глазами. Глядя на этих двоих, было нетрудно догадаться, кто именно взял на себя большинство забот о новорождённом «воплощении Волдеморта» в прошедшие несколько ночей. — Я не должен был отпускать тебя гулять. Да, даже на маггловские улицы. Больше без оборотки ты с ребёнком из дома не выйдешь! — проворчал он, поднося к носу чашку горячего кофе и вдыхая его аромат, прежде чем сделать глоток. — Но ведь ты должен был поспать, — Гарри не мог прекратить хихикать. — Если каждое моё «поспать» будет заканчиваться вот так, — Северус указал чашкой на газету. Немного кофе выплеснулось на скатерть, и он мрачно выругался, — то я предпочту вечное бодрствование. Некоторое время они молчали. Гарри шелестел «Пророком» и изредка посмеивался, Северус же прислушивался к тишине дома. Благодатной, долгожданной тишине, которой он лично (Кричеру он ребёнка не доверял) добивался с четырёх утра, наворачивая круги по гостиной с тёплым комочком на руках, завёрнутым в одеяльце. Комочек кряхтел, плакал и иногда жалобно вскрикивал, словно бы пугался чего-то необъяснимого. Комочек звали Джейкобом Северусом Снейпом-Поттером. Имя это Северусу не нравилось, он находил его маггловским, глупым и оскорбительным, поскольку оно было производным от имени Джеймс. Однако аргумент Гарри был железен — так звали отца Лили, и раз уж ребёнок не может быть назван в честь ни одного из Мародёров (даже деда), то имя прадеда вполне подойдёт. Вспомнив, каким добродушным и совершенно безвредным был старик Джейкоб Эванс, Северус всё же смирился с решением мужа. Всё-таки это Гарри носил ребёнка девять месяцев — ему и выбирать. — Если ты сделаешь своего Уизли крёстным, я подам на развод, — заговорил Северус после продолжительного молчания. С некоторого времени он стал испытывать к Рональду настоящую нелюбовь. Дело было в их с Грейнджер скандальном разводе, сопровождавшимся слухами (по рассказам самой Гермионы — совсем не слухами) об оскорблениях, преследовании и попытках очернить имя бывшей жены. — Я и не думал, — фыркнул Гарри. — Мы виделись в последний раз полгода назад. — Кто же тогда? — Северус бросил на него заинтересованный взгляд. — Если у тебя нет кандидатуры, то Люциус выражал… — Ты не должен был ему рассказывать! — Он сам узнал, — усмехнулся Северус. — Он купил «Пророк» в том году, если ты забыл. С его-то армией репортёров и прочих проныр он теперь владеет всеми новостями, слухами и сплетнями страны. — Какая чудесная кандидатура для крёстного — глава всех проныр королевства! — теперь пришла очередь Гарри ворчать. — Но если серьёзно, я думаю, что Ремус будет счастлив… — проговорил он неуверенно. Северус ещё давно поставил условие: никакой связи с Мародёрами — никаких имён и крестин с их участием. В столовой воцарилась тишина. Даже зачарованная посуда, которая до этого вела себя довольно оживлённо, перестала двигаться и звенеть. Северус уже был готов рассердиться и повторить свой ультиматум. Он приоткрыл рот, но один взгляд в сторону Гарри — виноватого, умоляюще смотрящего на мужа со светящейся в глазах надеждой — заставил Снейпа проглотить злые слова. — Я думаю… Он обрадуется. Ты крёстный его сына, он станет крёстным твоего. Думаю, это будет честно. — Спасибо, Северус, — прошептал Гарри, снова берясь за «Пророк».