Где ты, Балто?

Последний месяц лета Гарри провел с толком. Налаживал мосты отношений с Пирсом Полкиссом и Диком Малькольмом, подружившись с ними наперекор авторитету Дадли. У того остались тупой Крис Дэннис и громила Джей Гордон, чьи интеллекты оказались неспособны оценить чудо Букли, настоящей живой совы. Сам Дадли отнесся к Букле, как к попугаю, забавной и дорогой птице, и злился оттого, что она ему не принадлежит, а то б он её променял на полный альбом марок… Весь день с утра мальчики играли на улице, а вечерами, когда их загоняли домой, Гарри брался за книги, купленные в Косом переулке. Вычитывал из них что-то новенькое и, впечатлившись, бежал делиться с дядей Верноном. — Дядя Вернон, а в зельях используются толченые змеиные зубы и селезенка летучей мыши! А ещё слизь глизня и сок лирокорня, ещё куда-то добавляют желчь дракона и сок мандрагоры… Дядя, а они разве существуют? — Змеи и мыши? Да, они существуют. В другой вечер — новые впечатления. — Дядя Вернон, тут про анимагов! Представляешь, волшебники могут в животных превращаться! Ух ты, как это круто!!! Дядя Вернон, а в кого мне можно превратиться? — Дай сюда! Отобрав книгу, Вернон читает про анимагов, а, прочитав, раздраженно рявкает: — В коня! — Почему? — растерянно моргает Гарри. — Потому что эту скотину можно зануздать, — мечтательно тянет дядя Вернон. Гарри виновато куксится — понимает, помнит, что много неприятностей доставил родственникам в первые годы жизни. Но дядино желание насчет коня ему неожиданно нравится, лошадей Гарри любит и совсем не прочь стать длинногривым красавцем-скакуном. И делает в уме зарубку — поехать в школу магии и первым делом научиться превращаться в вороного жеребца. Посмаковав эту идею, он на время отодвигал её подальше и принимался читать ещё про что-нибудь интересное. Сова Букля на первый взгляд казалась независимой и вполне самостоятельной: на ночь вылетала в окно на охоту, утром спала на шкафу, забившись в самый дальний угол. Но, оказывается, это она привыкала к распорядку и расписанию дня в доме магглов… Разобравшись и хорошенько выспавшись, Букля ранним вечером тщательно прихорашивалась, почистившись и наведя лоск, начинала покашливать, привлекая внимание кого-либо из домочадцев. Ну, в первый раз на неё обратили внимание все, услышали совиное карканье, и настороженно уставились — не подавилась ли она? Увидев устремленные на неё взгляды, Букля приняла торжественный вид: села прямо-прямо, прочистила горло и обратилась к людям с длинной речью, состоящей из серии щелчков, клёкотов и угуканий. Видимо, она рассказывала очень интересную лекцию на очень важную тему, потому что каждое её слово сопровождалось каким-либо жестом и телодвижением: разговорившись, сова начинала прохаживаться взад-вперед по столу, вычерчивая крылом и лапой какие-то фигуры и загогулины, для уточнения показывая клювом на ту или иную важную деталь, невидимо начерченную на скатерти. Завороженные Гарри и Дурсли сидели, смотрели и слушали нежданную лекцию пернатого профессора. Так происходило несколько дней, завладев вниманием, мудрая птица в течение полутора часа о чем-то вдохновенно рассказывала, потом, получив кусочек бекона, которым её угощала впечатленная Петунья, довольная сова вылетала в сад, чтобы дождаться ночи и улететь на охоту. В один из таких дней Гарри додумался постелить на стол клеенку, положить лист ватмана и картонку с краской. Спорхнув на стол, Букля угодила лапой в краску, сперва не обратила внимания, но потом… Наклонившись клюнуть стратегическую точку, она увидела свои следы, линии и полосы, все эти разводы, оставленные её конечностями. Удивленно заморгав и заквохтав, сова выпрямилась, с кротким изумлением рассматривая свои художества. Поняла она не сразу, а после нескольких повторов. К пятому вечеру Букля начала прослеживать причину и следствие. Сначала надо слететь на стол, начать разговаривать и ходить, при этом её лапки макаются вот в это, цветное и жидкое, после чего можно ходить по белому листу… И главное, Букля прекрасно поняла закономерность действий и вскоре начала писать молча, вдохновенно и страстно. Правда, потом, войдя во вкус, продолжила комментирование своих работ. Проведет черточку, угукнет, поставит особенно удачное пятно, снова издаст восхищенный звук вроде оханья. И снова длиннющая речь, сопровождающая линии и разводы. А уж шедевры, выходящие из-под её талантливых лапок, не поддавались никаким описаниям! В это было довольно сложно поверить, но Букля действительно рисовала. Вот зеленая лохматая лапа ели с шишкой, вот перо фазана, длинное и пестрое, а вот нечто похожее на мышь — серое пятнышко с ленточкой-хвостом… По крайней мере теперь стало понятно, о чем птица рассказывает, собираясь на охоту. И мыть лапки после сеанса Букля научилась быстро: покончив с рисованием, она замирала на краю стола и терпеливо стояла на одной ноге, пока Гарри протрет ей испачканную краской лапку. Разумеется, она стала любимицей, с таким-то талантом! Разговорчивая, ласковая, внимательная к семейству, эта крайне общительная птица вскоре просто купалась в лучах любви и обожания. Чем я втайне гордился, ведь это была моя идея — подменить птиц. За всеми этими событиями незаметно прошел август и настало время отправляться в Хогвартс. Золотой билет на поезд Гарри изучил вдоль и поперек, но так и не понял, как пройти на платформу девять и три четверти. Я тоже не знал — откуда? Но, к счастью, была в курсе Петунья, поведав о том, как уходила маленькая Лили. — Там есть стена, кирпичный столб между платформами девять и десять, — рассказывала тётя Петунья. — Так вот, нацелив багажную тележку на этот столб, Лили разбегалась и ныряла прямо в стену. — Ой! — вздрогнул Гарри. — А не больно? — Да нет вроде, синяков я на ней не замечала, — пожала плечами Петунья. — Думаю, для волшебников стена исчезает, превращается в арку наподобие той, через которую ты проходил в Косой переулок. В назначенный день Дурсли собрали племянника, посадили Буклю в другую, более просторную клетку с квадратным устойчивым основанием и хорошо закрепленными кормушкой и поилкой, погрузили в машину и повезли на вокзал. Я незримо держался рядом, всё-таки значительный момент жизни моего подопечного… Прибыли. Выгрузились, сложили багаж на тележку и покатили к той стене. Гарри почувствовал себя крайне неуютно — предстояла долгая разлука с родичами и родным городом, впереди его ждал неведомый, незнакомый мир. — Не вздумай реветь… — шепнул я в темную макушку. Гарри обнадеженно вскинул голову: — Балто, ты здесь?! — Здесь я, здесь, — ворчливо отозвался я. — Отсюда и до конца жизни. Гарри заулыбался и уже не так трагично попрощался с тётей и дядей. Махнул рукой загрустившему Дадли. Подождал, пока Вернон закрепит клетку с совой, и взялся за ручку тележки. Посмотрел на барьер и снова заробел. Тот выглядел кирпичным и прочным… — Ну, смелей, — подтолкнул я. — Там на самом деле арка. Поверив мне, Гарри приналег, разгоняя тележку. И до самого конца смотрел на приближающуюся стену, которая в момент перехода действительно превратилась в высокую арку. Мир за ней был совершенно другим, исчез стеклянно-бетонный Кингс Кросс с поездами и электричками, колоннами и киосками с напитками и газетами. Вместо него возникла длинная каменная улочка с одной железнодорожной веткой, на которой раздувал пары ярко-алый паровоз. На широкой мощеной платформе сновали люди в мантиях. — Балто! Эй, Балто! — окликнул меня кто-то. Обернувшись, я увидел Гегемонию. Протолкался к ней. — Чего? — Как моей пройти? Она меня не видит… — расстроенно спросила меня молодая лагуна. Просочившись с ней обратно, я оглядел проблему в лице симпатичной каштановой девочки, растерянно топчущейся рядом с родителями и огромной горой багажа. Её высокий папа с залысинами занудно уточнил, видимо, не в первый раз, потому что девочка устало закатила глаза. — Тебе же профессор объяснила? — Да, папа, профессор МакГонагалл сказала пройти между платформами девять и десять, — в который раз раздраженно ответила девочка. — Сказала — войди в стену и пройдешь. — Ну и как в неё войти, в стену? — недоуменно вопросил папа. — Не знаю… — девочка больным взглядом окинула кирпичную стену. Гегемония умоляюще посмотрела на меня. Вздохнув, я рванул за Гарри. Нашел и попросил вернуться обратно. Мальчик — как я говорил — он умненький, в проблему въехал сразу, и будучи к тому же ещё и смелым, подошел к девочке. — Привет, ты в Хогвартс? — Да! — облегченно вскрикнула девочка. — Ты знаешь, как пройти?! — Знаю, — улыбнулся Гарри и ободряюще кивнул взрослым. — Всё будет в порядке! Помог нацелить тележку на стену, подтолкнул и покатил, велев хозяйке багажа держаться рядом. Провел на волшебную платформу и вместе с ней отправился искать свой вагон, указанный в билете. Нашли и, оставив груз в общей багажной куче, пошли искать себе купе. С собой Гарри прихватил только клетку с совой и сумку с провизией, родители девочки, слава богу, догадались снабдить дочку снедью, и у неё с плеча тоже свисала сумка, вкусно пахнущая печеной курицей. Свободное купе вскоре нашлось, и дети без раздумий заняли его, решив ехать вместе. Встав на столик, Гарри поставил клетку с Буклей на верхнюю полку, потом спрыгнул на пол и весело глянул на попутчицу. — Ну, знакомиться будем? Я — Гарри. — Гермиона! — девочка с готовностью протянула ладошку. — Ух ты, классное имя! — оценил Гарри. И… кивнул на лагуну: — А её как зовут? — Кого? — опешила Гермиона. Я вообще-то тоже выпал в осадок — обычно наши подопечные видят только своих Хранителей… Но Гарри Поттер, очевидно был исключением из правил. Или он какой-то особенный? Крайне удивленная лагуна всё же опомнилась и, подобрав с пола челюсть, ответила: — Гегемония. Но… разве ты меня видишь? — Да, мэм, — вежливо ответил Гарри. — У вас рожки прозрачные. Это было правдой, у Гегемонии были некрупные рожки цвета янтарной карамели, тогда как у меня они были оттенка сплошного темного каштана. Длинные и загнутые. Кроме того, на мне был синий адмиральский камзол с золотой вышивкой якорей и штурвалов, парчовый жилет и шелковый шейный бант, да, я пижон и ради торжественного случая соответствующе приоделся. Гермиона продолжала озадаченно таращиться на Гарри. Неуверенно спросила: — Кому ты ответил? — Твоей лагуне, — серьезно ответил Гарри. — Она красивая и очень грустная оттого, что ты её не видишь. — Да кого я не вижу, Гарри? — растерянно прозвенела Гермиона. Гарри посмотрел на меня, взглядом спрашивая, как так получилось, что он видит чужого Хранителя, и почему Гермиона не видит своего? — Ну, — призадумался я. — Думаю, у них не было причастия, как у нас с тобой… Помню, у тебя была рана на лбу, и я зализал её, попробовав тем самым твою кровь. А видишь ты её потому, что она хочет показаться своей подопечной. — Понятно, — кивнул Гарри. И сообщил Гермионе: — У вас инициации не было, поэтому ты не видишь своего Хранителя. И не слышишь. А жаль… мой Балто такой потрясающий!.. Вот честно, я бы покраснел, если бы мог! Но мою львиную рожу покрывала коричневая шерсть, и всё, что я мог, это лишь скромно потупить глазки и застенчиво покопать ножкой пол. Гермиона задумалась, сверля взглядом пустой угол купе, куда смотрел Гарри, обозначив местонахождение неведомого хранителя. Негромко забормотала себе под нос: — Ветер же не может переменить направление только потому, что на его пути оказался ребёнок? Но именно это и произошло в прошлом году, когда буря сорвала крышу столовой и она почему-то улетела совсем в другую сторону, противоположную от меня… Выглядело всё это так, как будто некто невидимый перехватил её и отшвырнул подальше, — взгляд девочки устремился в потолок, а потом она трагично прошептала: — Гарри, а оно… он — великан? Какого же оно роста должно быть, чтоб поймать и отбросить прочь крышу?! Гарри с сомнением оглядел мои метр девяносто и изрек: — Нормального роста лагуны. Просто они очень сильные и магией отлично владеют. — Господи! Я хочу увидеть своего! — девочка истово сложила ладони вместе и молитвенно воздела глаза к потолку. Потом вопросительно глянула на попутчика. — Как это сделать, Гарри, что нужно совершить для того, чтобы увидеть Хранителя? Гарри с тем же вопросом во взгляде посмотрел на меня. Мы с Гегемонией озабоченно переглянулись. С одной стороны, это хорошо, что ребёнок захотел увидеть своего Хранителя, но с другой, этот, казалось бы, благородный порыв смущала некоторая корысть. Гарри об этом знал, и он смущенно спросил девочку: — Э-э-э… Гермиона, а ты его просто видеть хочешь или у тебя есть ещё какая-то, более уважительная причина? — Я хочу его поблагодарить! — твердо заявила Гермиона. — Ведь он спас мне жизнь, и я рада, что знаю, кто мой спаситель! — Поблагодарить её ты можешь и так, — пожал плечами Гарри. — Она тебя прекрасно слышит. Гермиона подумала, понурилась, потом надула губы и подняла брови домиком, отчего в её карих глазах появились честные слезы, за которыми изо рта вырвался жалобный звук: — Хны-ы-ы-ыыы… Я, завороженно глядя на ручейки слез, страстно вмазал лагуне затрещину и возбужденно рявкнул: — Лижи! Моментально всё поняв, Гегемония нырнула к лицу Гермионы и слизнула соленые дорожки. Для инициации годится не только кровь, иногда достаточно и слез вкупе с искренним желанием, как в данном случае. Гермиона почувствовала прикосновение к своим щекам, а потом увидела и лицо родного Хранителя… Ахнув, она жадно вгляделась в такие же карие, как у неё, глаза, потом всхлипнула и с восторгом обняла лагуну. А та, истосковавшаяся за годы одиночества, с огромным облегчением заключила Гермиону в теплые объятия. Я задумчиво уставился на Гарри — может, не зря он видит чужих Хранителей, раз так чудесно соединил двоих?.. Мальчик ответил мне обалделым взглядом, по-настоящему удивленный тем, что произошло, увидел мою довольную улыбку и рассиялся. А поезд несся по дороге, гремя и подрагивая на стыках рельс, несся на север, с каждой милей приближая нас к Хогвартсу. Несся и грохотал по зеленому тоннелю лесов, временами вырываясь в солнечный простор лугов, резал полосатые тени мостов, летя над реками, кренился на крутых поворотах, приветственно гудя хвостовому вагону, и лихо, залихватски свистел, выпуская пар на подъемах и спусках горных дорог. К нам в купе никто не совался, а если кому случалось заглянуть, то обычно тут же закрывали двери, увидев парочку. Некоторые, правда, осмеливались на вопросы: — Привет, вы Гарри Поттера не видели? Гермиона качала головой, Гарри хихикал и отвечал: — Нет, мы не видели. Заглянул ещё один мальчик, пристально осмотрел пол и обратился к хозяевам купе: — У меня жаба сбежала. Она тут не пробегала? Гермиона помотала головой, а Гарри потрясенно выдохнул, глядя на высоченную фигуру гваделора, стоящего за плечами мальчика: — Ух ты! Кто это у тебя такой крылатый? — Где? — испугался тот и оглянулся назад. А я узнал Расмуса Рассела, Хранителя Невилла. Значит, где-то поблизости находится и Аркон Рэндалл, крылатый Хранитель Драко. — Кто крылатый? Хранитель? — заволновалась Гермиона. — Да! — Гарри, сверкая глазами, вскочил с сиденья и втащил Невилла в купе, усадил и с восторгом уставился на крылатого гиганта. — Ничего себе! Он похож на горгулью с парапета собора Нотр-Дама! Невилл, как тут же выяснилось, своего Хранителя тоже не видел, но после объяснений Гермионы и Гарри понял, кто именно спас его от падения из окна, когда его выбросил безумный дед Элджи… А осознав, бурно разрыдался, до полусмерти перепугав новых знакомых. Гермиона кинулась с платочком — утирать слезы, а Гарри неуклюже и неловко похлопал его по плечу, смущенно бормоча слова утешения. Невилл уже рыдал в голос, когда Гарри не выдержал. — Ну чего ты?! — Я, оказывается, не один! Все эти годы со мной, оказывается, кто-то был, родной и надежный!.. — прорыдал Невилл, размазывая по щекам слезы. Как причащаются гваделоры, я не знал, и поэтому не мог посоветовать ему того же, что и Гегемонии… Но Рэсси, слава Глену, додумался сам. Уловив в плаче подопечного искреннее желание видеть его, он сел на скамью, сгреб Невилла в охапку и поцеловал мокрые щеки, сцеловывая-собирая слезы… Таким образом, нашего полку прибыло, наша компания увеличилась на Невилла Долгопупса, мальчика с трудной, тяжелой судьбой. Его Хранителю, Расмусу Расселу, пришлось беречь его через год после рождения, как и мне, ибо Невиллу не повезло. Бабушке, слишком поглощенной домашними проблемами, до него не было дела, дедушка Элджи, напротив, норовил каждую удобную минуту прибить внучка, негодного, как он считал, сквиба. Мама и папа Невилла лежали в больнице, изображая репу и морковку. В общем, кругом бедовый пацан. Когда пришел Драко в сопровождении верных вассалов и Аркона, я уже ничему не удивлялся и приготовился к новому представлению. Но, к моему вящему изумлению, Аркона Гарри не увидел. Как потом выяснилось, Аркону не было нужды выставлять себя напоказ — Драко его видел с рождения, знал о нем и привык к его постоянному местонахождению рядом. Ангел-хранитель всегда стоял за его плечами… Оглядев сборище магглокровок и тюфяка, Драко скривился и собрался сказать какую-нибудь гадость, но Аркон отвесил ему подзатыльник и велел поздороваться чин по чину. Вздрогнув, аристократик выпрямился, кашлянул и предельно вежливо обратился к троице: — Простите. Сегодня прекрасная погода, не правда ли? Гарри перестал шарить глазами за-над плечами белобрысого мальчика и переключился непосредственно на него: — Да-да, привет. Ну как, пронес метлу? — Нет, не пронес, — Драко покраснел. — Первокурсникам их нельзя иметь. — Вы знакомы? — от удивления я не удержался и встрял в разговор. — Да, — Гарри посмотрел на меня. — Мы познакомились в ателье мадам Малкин. Драко сощурился, видя, что очкарик разговаривает с кем-то невидимым, и, похоже, счел это достойным своего внимания — по его мнению, у простолюдинов Хранителей быть априори не должно. Во всяком случае, он снизошел до знакомства: — Меня зовут Драко Малфой. А это, — кивнул он назад: — Кребб и Гойл. Старожилы купе тоже назвали себя: — Гарри. — Гермиона. — А я Невилл Долгопупс. Драко вежливо покивал каждому и собрался покинуть нас, но тут Аркон зачем-то протянул руку и легким движением взвихрил волосы со лба Поттера, открывая едва заметный восковой след старого, давно зажившего пореза от прилетевшего обломка кирпича. Глаза всех ребят так и приклеились к следу. — Ты Гарри Поттер? — растерянно спросил Драко. — Это я тебе писал письма с семи лет?.. Повисла тишина, нарушаемая лишь бодрым перестуком колес по стыкам рельс, по которым несся алый поезд, с каждой милей приближая нас к Хогвартсу.