Где ты, Балто?

Гарри и не думал, что на уроках может оказаться так стремно. Сначала пожар в башне Трелони, когда он, едва соображая от поплывшего сознания, всё же рванул к люку, а не к окну. Спускаться, искать опору для ног было некогда — сзади напирали, так что он просто прыгнул вниз. И чуть не сломал ноги. Центровой удар пришелся на пятки и отдался в икрах и тазу, и поэтому он расслабленно и мягко продолжил падение на бок с перекатом, что позволило ему сохранить кости целыми. Правильно падать его научили ещё в младшей школе Литтл Уингинга, на уроке экстренной ситуации. Это помимо гребли и бега, входящих в обычную программу физкультуры. И кто бы мог подумать, что уроки правильного падения однажды пригодятся?! А вот разъяренный гиппогриф явился для него абсолютным сюрпризом. В маггловских школах как-то не предусмотрено проводить занятия по защите от атакующих орлов. Так что Гарри действительно напугался, когда из леса выскочило нечто огромное, серое, гремящее перьями и орущее дурным голосом, перепуганный глаз не сразу донес до мозга картинку в целом, а только отметил, что к ребятам несется орел верхом на коне. Так, по крайней мере, понял вздрюченный мозг. Потом-то пришло осознание и удивление: о, ничего себе — оказывается, это был гиппогриф! И не к детям он рвался, а к замку… Студенты лишь по чистой случайности оказались на пути у монстра, озверевшего от концентрации зла, исходящего от Люпина. Хотя, казалось бы, с чего? Ведь Люпин сейчас был человеком, луна уже неделю как убывала, и Ремуса в данный момент даже лошади не боялись. Это заметил и Хагрид, о чем и доложил прибывшей по вызову комиссии. — Не понимаю… Из всех гиппогрифов, обитающих в Запретном лесу, один Клювокрыл и взъелся на Люпина. Остальным-то пофиг, пасутся себе, на кроликов охотятся… Члены комиссии отмахиваться не стали, а прислушались и задумались, а подумав, не стали казнить гиппогрифа на месте, а пока только арестовали, решив выяснить причину его агрессии. Околосудебные тяжбы учеников не волновали — они пытались учиться и выжить на уроках… Почему-то стало опасно на них. Особенно на Защите. Все твари, которых притаскивал Люпин на занятия, бесились и сходили с ума от близости оборотня: гриндилоу впадали в истерику и тонули или, выпрыгнув из аквариума, погибали, оказавшись за пределами водной среды; красные колпаки поджигали себя фонариками или пытались уйти в портал; молодой смертофалд притворился ковриком, а когда Люпин ткнул его палочкой, задрожал и чуть не умер. У бедняжки оказалась слишком чувствительная нервная система, Гарри он напомнил гавиала, и мальчик пожалел монстра — подобрал и скатал в рулон, а после урока унес смертофалда с собой. Как за ним ухаживать, Гарри был не в курсе и поэтому отнес малыша профессору Кеттлберну, тот в свою очередь позвал Хагрида и попросил его забрать живой плащик себе. Ну, Хагриду только дай — чем страшней монстр, тем лучше и милее… Забрал малыша и поселил в своем доме. Клык, оказавшийся, как все доги, пофигистом, тут же проникся к «коврику» пламенной любовью — улегся на него, нежно жуя краешек, чем ввел смеркута в эстетический экстаз, что, впрочем, понятно: ещё ни одно существо не привечало его с таким пылом. Ровер-Блэк, не понаслышке знавший темных тварей, здорово смутился, видя смеркута в новом свете. Но смущайся не смущайся, а пришлось смириться с нежданным сожителем, потому что больше некуда было податься. Только в доме Хагрида он мог спрятаться от Люпина, пропахнув немытой собакой лесника. Его план, собственно, удался — оборотень его не узнал. Блэка-пса он видел только в волчьем состоянии, а так как с памятью у него в те моменты было туго, то он попросту не помнил, в какую именно собаку превращался однокурсник. Разве что по запаху мог припомнить, но Блэк, как уже сказано, шифровался, замаскировавшись вонью мастифа. Прошел сентябрь, прополз от луны до луны. Северус сварил волчьелычное снадобье и пошел спаивать его Люпину. Нашел, споил, выждал, пока зелье подействует, и велел убираться в убежище. Так Люпин ещё и оскорбился: — Ну зачем мне прятаться? Я же выпил. Северус вынул из кармана серебряный кастет и надел на пальцы. — Сам пойдешь или приласкать серебришком? — нежно спросил он. Косясь на шипы, Люпин поджал хвост. — Ладно-ладно, не злись. Сам пойду… И под грозным конвоем молчаливых дементоров волк был препровожден в убежище под Гремучей ивой. Хранителей снова набилось до отказа, и всю фазу полнолуния мы жили друг у друга на головах, но в тесноте — не в обиде, мы сообща стерегли своих деток. Прошла дурная фаза луны, и мы вздохнули с облегчением — ну всё, пережили первое полнолуние в обществе оборотня, никто не погиб, и сам волк никого не погрыз. Из логова Люпин вышел похудевший и больной, два дня отъедался и отсыпался, глотая галлонами восстанавливающие зелья. Которые Северусу пришлось варить персонально для него и бесплатно, мать его! Я там был. Завис под потолком и смотрел, как волк, по уши залитый антиликантропным, лежит на кровати и трясется в лихорадке. Луна всё же была посильнее зелий: её властные лучи просачивались сквозь доски, которыми были заколочены окна Визжащей хижины, пробирались в глаза оборотню и выцарапывали из него остатки ума. Бурлила кровь, смешанная с зельем, подобно чашам весов перевешивая одно от другого: то волк становился сильнее, рычал и царапал покрывало, то ударная доза зелья оглушала волка, заставляя его скулить и ежиться, когда он вспоминал, что он Люпин. В эти напряжные моменты я смотрел на глубокие борозды-царапины в стенах, оставленные Люпином-волчонком в студенческие годы. Следы когтей пересекали глубоко процарапанные дубовые доски, лежали возле кровати обломки кресла, спинка которого была перекушена бешеными челюстями. В полу — проломы, образованные от ударов ног, ощетинившиеся осколки досок прогнили и почернели от времени. Н-да… если это всё он проделывал ребёнком, то что же он способен натворить сейчас — взрослым и сильным зверем? Представить страшно… Октябрь был для нас немного легче — мы видели волчелычное зелье в действии и знали, что оно не подведет, только бы Люпин держался, принимал его молча и покорно, загнав подальше свою уязвленную гордость. А то ведь знаю таких бунтарей: до поры до времени принимают лекарства, а потом раз — и в полный отказ, не хочу, мол, унижаться! И поди угадай, что послужит толчком к этому. Это может быть что угодно, даже банальная обида, типа надоело, ну что вы ко мне, как к прокаженному, относитесь, а?! Вот только как профессор Люпин был крайне неудобен. Лучше бы его пригласили литературу преподавать… Учебным пособиям при нем было очень неуютно — темная половина его сущности давила и душила своей злобой, пугая нормальных созданий и ещё больше озлобляя злобных, вроде того же боггарта, который с каждым уроком (факультетов-то четыре!) становился всё хуже и хуже, пока наконец не озверел настолько, что во время урока набросился на самого профессора, превратившись в огромную — в полнеба! — кроваво-красную луну. Она, винно-багровая, жутким куполом так нависла над головами, что даже самым смелым стало страшно — а ну как настоящая, ка-а-ак раздавит! Пуффендуйцу Эрни Макмиллану пришлось загородить собой Люпина и принять боггарта на себя — дождаться реакции и добить ридикулусом. Да и то заклинание не сразу сработало, а только с пятой команды: в присутствии оборотня боггарт стал сильнее… Мы это заметили и занервничали — приближался Хэллоуин, и один черт ведает, как это повлияет на Грани миров мертвых и живых. Вот чего Дамблдору не икалось спокойно на жопе? Какого хрена он Зверя призвал на службу??? Хэллоуинская луна… да хуже бедствия не придумаешь! В этом году она обещала быть красной. Зловещей. А в школе — оборотень! Так что, начиная с третьей недели октября, в Хогвартсе стали собираться мракоборцы и родители, вооруженные до зубов серебром и цепями. С учетом взрослых прибавилось и Хранителей, стояли мы на сей раз кучно, дыша в затылок и наступая на пятки. А тут и дементоры заставили всех удивиться — они призвали Патронусов! Стаи ярких, серебристых и теплых зверей заструились над нами, готовые отразить всё темное и дурное. Ну ладно, при таком собрании и праздновать веселее: началась подготовка к торжествам, открыли квиддичный игровой сезон, в котором наконец-то выиграл Пуффендуй, переиграв новенькую — Джинни. Третьекурсники получили ещё один приятный бонус — поход в Хогсмид, где оттянулись на полную катушку, потратив все свои сбережения, припасенные как раз для прогулки по волшебной деревне. Мы с дементорами и Патронусами парили по школьной и околошкольной территории, следя за двумя объектами сразу — за растущей кровавой луной и Люпином. Полнолуние — слава те, господи! — настало на день раньше Хэллоуина — тридцатого октября. Грани миров открылись уже со взрослой убывающей луной. Зло Люпина никого не коснулось. Однако как много зависит от такой малости… Пронесло, короче. И наступивший Хэллоуин все праздновали с полным ощущением победы и облегчения — всё позади, ничего плохого не случилось, живем дальше! Но терпение у людей тоже дозрело — Дамблдора уволили сразу после праздника, с чувством и от всей души пнув его под тощий стариковский зад. Ибо достал до печенок своей самонадеянностью… Оборотень ему, видите ли, сын родной! Мадам Стебль заняла его место и сразу же распорядилась разослать объявления насчет вакансии преподавателя на пост профессора Защиты — Люпина до конца года она терпеть не собиралась. С приходом холодов с лица Гарри сошли прыщи, не то морозов испугались, не то баланс витаминов в организме парня восстановился. Настроение мальчишки улучшилось, он повеселел, стал таким же милым, как и в десять лет. Со мной, по крайней мере, перестал цапаться. Хотя я тоже ему спуску не давал — язвил и ерничал, все его младенческие закидоны припомнил. Даже прозвище его детское вспомнил — Мальчик-Катастрофа. Это сбивало с него подростковую спесь, он смущался, краснел и извинялся. Ну, в общем, помирились мы, снова стали лучшими друзьями. Да и так ближе меня у Гарри никого и нет, в Хогвартсе, я хочу сказать — дома-то у него дядя с тётей и Дадли есть. А в этом году он и вовсе один остался бы без Сэнди, одна Букля рядом, но она сова, так что… Настал мокрый ноябрь. Дожди лили дни напролет, заливая долины вокруг Хогвартса и превращая их в непроходимые болота. В самом Хогвартсе, несмотря на это, царила непринужденная атмосфера: старый замок словно ожил, заметно помолодел, мы со студентами начали замечать, как он обновляется — исчезли трещины и сколы в камнях кладки, стены посветлели и стали как бы ярче, моложе. Новые директора, Помона Стебль и Северус Снейп, догадались сделать привязку на магии, благодаря чему замок их почувствовал, услышал и настроился на обновление, почуяв приток магий от ДВУХ директоров, один из которых был очень молодым, а это такая огромная радость для пожившего старика. И пусть он замок, всё равно… Ноябрьское полнолуние ожидалось в понедельник двадцать девятого числа, так что ребята спокойно учились, постигая магию Патронусов, которых им любезно предоставили дементоры. Оказывается, Патронусы — это Защитники Уснувших душ. Ангелы-прародители. Кто-то умер очень давно, ушел за Грань, а душа-то бессмертна, она продолжает жить… И вот когда-то очень давно, в начале времен, можно сказать, кому-то угрожала опасность от свирепого смертофалда, и этот кто-то с отчаяния воззвал за помощью к предкам. Его услышали и пришли помочь. Так на свет появился первый Патронус, он же Защитник, не поглощенная дементором душа, а вместе с ним родилось и заклинание Патронуса. Ненужное вообще-то, Защитники иногда сами приходят, как ангелы и мы, Хранители. Этим, пожалуй, объяснилась причина, по которой Патронусы не всем даются… в смысле, не все способны вызвать полноценного телесного Патронуса, он просто не у всех есть. Как же ребята посмеялись, поняв, что их вызывают в защиту от дементоров! Ну да, обхохочешься прям. Вернее, дёмушки хихикают, когда маг-недоучка тужится и верещит «Экспекто Патронум» и выдавливает из палочки нечто серебристое. А поржав над клоуном, дёмушки разлетаются, видя, что волшебник светлый, раз выдоил из себя хоть какое-то подобие Патронуса. Это у преступников, убийц и темных магов не хватит сил на вызов Защитника — их души неполны, изъязвлены и попорчены. За два месяца у Гарри наметились кое-какие подвижки в области анимагии, и во вторую неделю ноября он смог стать животным. С помощью Северуса, конечно, без него он никак и никуда. Глен великий, как же я поразился, увидев, как Гарри на моих глазах превращается в стройного тонконогого жеребёнка-стригуна! Серенький, со вздернутым носом, с короткой стоячей гривой и куцым хвостиком. Этот хвостик меня почему-то добил — я заржал, полностью утратив контроль над собой. Ну честно — не могу-у-у… колечком, как у лаечки! Черт бы побрал эту породу арабских пони… Этелефа врезал мне крепкий подзатыльник, отчего я заткнулся и поджал лапки. Приближалось третье полнолуние… Вот интересно, а не войдет ли это в привычку — опасаться полной луны в будущем? Так, ладно, не отвлекаемся! Северус начал варить новую порцию антиликантропного зелья, снова прибыли мракоборцы с цепями и кандалами, готовые проводить Люпина в хижину на окраине Хогсмида. Оборотень исправно принимал зелье всю неделю, предшествующую полнолунию, а вот в сам день полнолуния произошло непредвиденное обстоятельство, которого никто не ждал. Порцию зелья Северус уже доставил, велел принять, Люпин уже протянул руку к бокалу с лекарством… И всё обрушилось в один миг. Причем в самом буквальном смысле — крыша над головой дрогнула и просела от мощного толчка снаружи, на головы Люпина и Северуса рухнули проломленные балки перекрытия, завалив обломками обоих мужчин… Я проскочил сквозь завал и увидел виновника происшествия — в пролом ломился гиппогриф с обрывком цепи на шее. Клювокрыл! Сбежал из Министерства! На этот раз он был полон решимости добраться до оборотня и привел с собой союзников, всю дикую стаю. И пока мы разогнали их, время и прошло… Понимая, что с оборотнем крайне опасно вступать в близкий контакт, но в то же время желая защитить детей, мракоборцы и родители образовали собой живой заслон вокруг хижины, стремясь перехватить оборотня, если тот вырвется на волю. Но темная тварь оказалась чрезвычайно хитра — она ушла в отнорок. То есть Люпин даже не подумал прорываться наверх, а воспользовался подземным ходом, выход из которого находился под Гремучей ивой. Ну конечно, логика-то людей проста — бандит выскочит из засады там, где она разрушена… да и не все знали о ходе под ивой. Хогсмид от Хогвартса расположен на другом берегу озера, и чтобы попасть в деревню, надо просто пройти вокруг озера по берегу, то есть мили две точно наберется, а вот если напрямик, по подземному ходу лесом по краю деревни… — Господи… — побледнел Фред, безумными глазами глядя в пергамент на столе. — Нет… нет… они же сейчас… — посерел от ужаса Джордж. Гарри, услышав страх в голосах близнецов, подбежал к ним, склонился над картой Хогвартса и сразу же увидел их — три точки следов, приближающихся друг к другу: две со стороны Хогвартса к Гремучей иве, и одна — от Гремучей ивы. Полумна Лавгуд и Рольф Саламандер шли к дереву, а от дерева к ним приближался Ремус Люпин. Ни секунды не раздумывая, Гарри кинулся к двери, по пути прихватив с камина меч, трансфигурированный им на уроке Трелони три месяца назад. Полумна Лавгуд любила полную луну, любила гулять при её свете ещё с мамой, когда та была жива. Она, как и мама, любила всё, связанное с луной, ведь в её имени тоже звучала Луна. Как у мамы — Пандора Луна Лавгуд. В прошлые месяцы, начиная с прошлого года, ночные прогулки ограничивались крышами Хогвартса и его балконами и галереями. Правда, летом можно было прогуляться и по лесу, но в этом году запретили из-за оборотня. Но ведь уже третий месяц, скоро выпадет снег, неужели ей так и не удастся походить по траве, полюбоваться на луну и вспомнить маму? Да и оборотня вроде хорошо охраняют… Рольф знал о её печали и остро сопереживал ей. Но опасность была слишком вероятна, и он как мог уговаривал подружку потерпеть этот год без луны. — Но мы же недалеко! — убеждала Полумна. — Всего лишь по лужайке до хижины Хагрида и обратно. Рольф, ну пожалуйста… Ну, третий месяц уже, Люпина охраняют, он где-то заперт, ну что с нами случится? И Рольф поддался на уговоры маленькой подружки. Таковы дети, и не нам их осуждать, если они совершают какие-то ошибки. В конце концов это было всего лишь стечение обстоятельств, повлекшие за собой роковую цепочку событий: сбежал гиппогриф из Министерства и разбил Визжащую хижину, Люпин не успел принять лекарство, а выкопавшись из обломков, лишь фыркнул на пролитое зелье — зверь начал его побеждать. Северуса он не стал искать под завалами — его манил лес… Гарри опередил Ровер, выпрыгнувший вперед и перехвативший оборотня, выскочившего из-под дерева. Волкодав и волк столкнулись в полете, клык к клыку, с ревом и воем. И тут же рычащим и когтящим воздух клубком покатились прочь. Схватив за руки Полумну и Рольфа, Гарри потянул их к школе, стремясь увести от опасности. Забытый за ненадобностью меч остался лежать в жухлой осенней траве. Рыча и лая, катился к озеру клубок, над ними летели мы с дементорами, ловя удобный момент, который никак не наступал. К тому же нам мешал гиппогриф, по-прежнему рвущийся к Люпину. Да что с ним такое?! В любви, что ли, признаться хочет? Вокруг, повсюду на поляне в вихрях трансгрессии появлялись люди, мракоборцы, понявшие, куда перешла погоня из Хогсмида. Люпин сделал особенно мощный рывок и стряхнул с себя пса, крепко приложив его о камень, коих на берегу озера было навалом. Восторженно рыкнув и вдохнув пленительный, вкусный запах множества людей, оборотень очертя голову понесся обратно к домику Хагрида. Ну сейчас-то он поохотится! М-ням… Остановил его меч, выросший из ниоткуда. Но не меч заморозил его ужасом, а глаза, глядящие поверх серебристого лезвия — глаза Ньюта Саламандера. Зеленые и гневные, они смотрели в самую душу Зверя. И волк сдался, жалко заскулив, он отпрянул и съежился у ног Повелителя. Слова его, полные разочарования, были убийственны: — Зря я создал реестр оборотней, Ремус Люпин… Ты не достоин числиться в нём! Между тем хаос вокруг упорядочился: поймали и скрутили гиппогрифа, Люпина окружили частоколом палочек с горящими огоньками Авад, пришел Северус в сопровождении одного из мракоборцев, подошли и встали кругом все учителя и старшекурсники. Люпин был связан и насильно напоен зельем из фляги, снятой с пояса Северуса. А потом всё внимание переключилось на берег озера, ибо там происходило что-то непонятное. Стаи дементоров, числом куда побольше пятнадцати, и Патронусов, образовав собой сердечко, кружили над распростертым телом черной собаки, безжизненно вытянувшейся на боку. Потом несколько дементоров в сопровождении Патронусов начали по одному слетываться к собаке, что они делали, никто не мог понять, своими телами они загораживали обзор. — Они что, собаку целуют? — наконец разглядел и удивился Альберт Ранкорн. Прочие только плечами пожали, понимая не больше него. Только мы поняли, в чем дело — это начало исполняться мое пожелание Сириусу Блэку, мое разрешение стать снова человеком. Что и произошло: совместная магия Патронусов и дёмушек, усиленная моим дозволением, вернула Сириусу его истинный облик — очертания собаки расплылись, потом пёс исчез полностью и на его месте возник очень худой человек, сильно обросший бородой и черными волосами. — Вот те на, это Сириус Блэк! — обрадованно крикнул Хагрид. Тут и остальные загомонили, успокаиваясь и собираясь разойтись, ну и попутно начали обсуждать, что делать с чокнутым гиппогрифом и куда девать Люпина? Сириус подошел в окружении дементоров, послушал толки и… — Да бошку ему срубить надо, и всех делов-то, — зло высказался кто-то, но Сириус его перебил: — Нет-нет, гиппогриф не сошел с ума, это он мстит, Люпин его родителей разорвал, когда он маленьким был. Они б улетели, да дети ещё летать не умели, вот и защищали малышей до последнего, ценой своей жизни. Мы ведь, — Блэк кивнул на Люпина, — из-за него анимагами стали. Как узнали, что оборотень с нами учится, так и загорелись идеей. И ведь не пожалели потом, было много ситуаций, при которых мы с Джеймсом сдерживали волка. Кстати, а куда вы его теперь? — В резервацию на остров в Эгейском море! — отрезал Ньют, обнимая подошедшего внука и отдавая Гарри меч. — Хороший клинок, сынок, спасибо! — поблагодарил он. Гарри забрал клеймор, с восторгом глядя на кумира, по учебнику которого учился уже третий год. Подумать только — Ньют Саламандер! Здесь! Увидел, как на него смотрит бывший Ровер, и радостно улыбнулся, вспомнив, что это его крестный отец. И просиял обрадованный и обнадеженный Сириус, сразу поверивший, что с крестником они поладят. Ко мне подошла Луна и взяла меня за руку. Я посмотрел на неё и увидел в её глазах уверенное спокойствие в завтрашнем дне. И понял — всё будет хорошо. Всё плохое закончилось и впереди нас ждет только хорошее. А с Рождества в школу вернулись любимцы детей. Сэнди Гарри, Глотик Гермионы, чудесная Нира Невилла и прочие коты и кошки. Своим возвращением животные поставили последнюю точку, убрав все сомнения. Зло действительно ушло и больше не вернется.