Пока ты не видишь

      После прибытия всех людей в Тихую гавань, которая на самом деле была немногословной, даже с таким количеством человек, живших в ней, Томас ни разу полноценно не спал ночью. Они с Ньютом заняли небольшой домик, стоящий отстранённо от основного поселения. Иногда это даже служило плюсом, ведь мало кому захочется слушать подробности их бурных ночей. На самом деле, построек в гавани на момент первых месяцев обустраивания, было от силы штуки три. И Томас с Ньютом законно заняли одну из них, потому что ночевать на холодной земле блондину было банально опасно, в силу его положения. Точнее, Ньют бы провел несколько ночей в спальнике, походил бы с мокрым носом и жил бы себе дальше спокойно, но Томас определённо не хотел сдаваться и шёл до конца, поселяясь в доме, где была нормальная кровать. Прошло два с половиной месяца, и никто уже не спал на улице. А Ньют настолько стал жертвой живота, вследствие чего был готов спать где угодно, лишь бы ему было удобно. Томас не может отключить своё сознание на часов шесть, чтобы отдохнуть. Его преследовали картинки прошлого, мысли, говорящие, будто жизни нет нигде, кроме их небольшого рая. Брюнет всегда убирал руки за голову и в первые полчаса стеклянно смотрел в потолок, каждый раз терроризируя своё сознание мыслями «Могли бы не успеть и остаться там». Томас старался отогнать эту дрянь от себя, потому что он почти отец. Томас скоро станет папой, а это означало, что от него зависело, самочувствие Ньюта. И блондин вряд ли стал бы улыбаться, когда Томас хмурее тучи ходит. Ньют прижимался в постели к брюнету котёнком. Томас который раз замечал, как Ньют тихо постанывал во сне, вероятно от боли. Он сжимал губы и сводил брови, больше двигаясь к своему Томми. Брюнет не знал точно, что болит у Ньюта, потому что, когда на утро он задавал вопрос, блондин тепло улыбался и успокаивал его, говоря, что переживать не о чем. Томас краем глаза заметил, как выпуклый живот Ньюта начал ходить волнами. Широкая ладонь легла на выпуклость и плавно поглаживала бушующего ребёнка. Ладонь прекрасно ощущала, как малыш толкался пяточкой с крохотными пальчиками, и Томас не сдержал свои эмоции, припадая губами к выпирающей маленькой ножке ребёнка. Брюнет уткнулся лбом в Ньютов живот и разрешил себе пустить пару капель слёз, потому что у них всё хорошо. Ньют здоров и всю беременность находился рядом с Томми, который окружал опекой блондина и их кроху. Брюнет позволял себе давать волю эмоциям только ночью, когда его не видит Ньют. Он будущий папа, а значит должен показать, насколько он силён, чтобы защитить свою семью. — Привет, Джеки-или-Стейси, папа Томас очень соскучился, — брюнет поглаживал бок Ньюта, потирая кончик носа о место, где малыш последний раз толкнулся. Томас порой жалел, что они не в ПОРОКе. Ведь то ужасное место, погубившее столько детских жизней, обладало средствами, чтобы наблюдать за беременностью Ньюта. Иногда просто очень хотелось посмотреть на их ребёнка и узнать, всё ли у него там, внутри, хорошо. Затем Томас быстро вспоминал, что в Последнем городе Ньют вряд ли мог бы почувствовать себя счастливым и выносить здоровую жизнь, даже с учётом врачей. В Тихой гавани Томас ежедневно уводил Ньюта в лес и заставлял по несколько минут дышать более свежим воздухом, чем на самом берегу. Ньют вдыхал солёный, морской воздух постоянно, и брюнет надеялся, что это как-то поможет. Томас считал, что беременный Ньют — это самое очаровательное, что может быть на Земле. Американец несколько раз видел, приходя с патрулирования местности, как Ньют сидел на диване и читал вслух детскую книжку, заботливо оголив живот, чтобы малыш мог лучше слышать сказку. Томас сжимал кулаки. Они даже не могут узнать пол третьего члена семьи. — Эй, эй, Ньют, нельзя, — засуетился Томас, увидя, как Ньют лениво попытался перевернуться на живот. — заболит потом. Брюнет отлично понимал, что он никто без своей семьи, а Ньют не смог бы её подарить Томасу один. Томас проснётся рано утром, обнаружив, что уснул через несколько минут после ночных разговоров, а Ньют, всегда посапывающий сбоку, будет лежать почти полностью на нём, сжимая в кулаках кофту Томми.