Buona Serata, Addio

      Она никогда ничего от него не требует. Она всегда его понимает, уважает и входит в его положение. Несмотря на то, что она хочет, чтобы он оставался рядом с ней, она никогда не говорила ему этого, потому что знает, чего хочет его разум и кому принадлежит его сердце. Он никогда не был в Корее; он никогда не был на её стороне. Даже если они занимали особое место в сердцах друг друга, ей не хватало сил и слов, чтобы убедить его остаться, и никогда не могла насильно заставить его остаться.       Когда Винченцо Кассано ушёл, Хон Ча Ён сказала себе, что всё в порядке. Ему нужно уехать, и она уже знает, что он скоро исчезнет из её жизни, потому что ему не место в Корее. Итальянскому адвокату мафии, чьи руки были запятнаны кровью, человеку, покончившему с жизнями людей, которых он считал злыми, человеку, который привёл своих жертв к гибели, нет места рядом с людьми, которые были по-настоящему добры, которые просто стояли за себя и боролись за свои права. Винченцо Кассано не был святым и никогда им не станет. И место, к которому он принадлежит, — там, где он может свободно показать свою истинную сущность, тёмного и порочного человека, который никогда не вздрагивает, когда стреляет своим врагам прямо в голову.       То, что увидела Хон Ча Ён, не было его полной тёмной стороной. Она лишь мельком увидела его истинное лицо, но приняла его, не осуждая и не убеждая превратиться в кого-то, кого Винченцо Кассано не хочет.       И он был вечно благодарен Хон Ча Ён. Идя сквозь тьму жизни, он нашёл свой оазис, свой свет и своё убежище. Он чувствует себя в безопасности в её объятиях, как будто она защищала его от монстра — от зла, которое хочет победить его целиком. Она была его силой, единственной причиной, по которой он решил сражаться против Вавилона. Он всегда будет возвращаться, чтобы увидеть её и сказать, как сильно скучает по ней. И у него был только один шанс выразить ей свои чувства каждый год.       Каждый год Хон Ча Ён всегда с нетерпением ждал того дня, когда Корея празднует свои дипломатические отношения с Италией. Это день, когда птицы решили построить мост, чтобы встретиться друг с другом. Это день, когда она наконец увидит мужчину, по которому так тоскует. Хон Ча Ён без проблем ждёт его раз в год. Она знает, что он приедет, потому что это то, что он ей сказал. Она верит в него, потому что он Винченцо Кассано, человек, которому её сердце решило полностью доверять. День, когда они наконец-то встретятся, один из самых счастливых дней в её жизни. Это был короткий момент, который казался вечностью, потому что она с мужчиной, с которым хотела остаться навсегда — на всю свою жизнь. Их встреча может и не продлиться и дня, но этого хватает, стоять рядом и тонуть в друг друге достаточно. Смотреть в лицо партнёра и замечать изменения; рассказывать о своей жизни и делиться своими делами, которые произошли за весь год, с которым они не встречались.       Хон Ча Ён стояла в двух метрах от картины Рене Магритта «Влюбленные». Это была первая картина, которая привлекла её внимание, как только она вошла в галерею. На картине изображены мужчина и женщина, пытающиеся поцеловать друг друга, но оба разделены серыми капюшонами, их губы не встречаются, а завязки одежды заставляют задыхаться. Они не видят друг друга и даже не могут поцеловаться. Что привлекло её внимание, так это капюшоны, разделявшие двух влюблённых. Хон Ча Ён видит это так: будто двое были влюблены друг в друга, но их явно разлучили из-за каких-то обстоятельств, или они любили друг друга, но явно не знали личности любимого; оба они прятали своё истинное «я» за серыми капюшонами. Она кивнула, словно соглашалась с своими мыслями. Картина имеет много смысла, и конкретное видение зависит от человека, смотрящего на неё. Хон Ча Ён решила перейти к следующей картине рядом с ней. Картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ». Хон Ча Ён не могла не улыбнуться, когда вспомнила одно событие пятилетней давности; это была ночь, когда арендаторы Гымга победили группу людей, пытавшихся разрушить Гымга Плаза. Для них это была историческая ночь; она показала, насколько они могут быть отважными и отчаянными. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить точное событие той ночи.       Но ей в голову пришел образ человека, гордо стоящего в своем дорогом костюме Booralro.       — Buona serata, mademoiselle.*       Итальянское приветствие прошептали ей прямо в ухо. Глубокий и мягкий голос настолько закрепился в голове, что он не покидал её с того дня, как она встретила его обладателя. Прошло пять лет. Хон Ча Ён всегда ждала его приезда. Она даже не осознавала, что прошло столько лет, единственная мысль в её голове была о том, что есть кто-то, кто заботится о ней, кто живёт на острове, и когда-нибудь она сможет жить на его стороне; когда-нибудь они будут жить так, как хотели.       Ожидая его прибытия, она оглянулась и увидела знакомые лица, с которыми сталкивалась раньше. И, как обычно, это вызвало у Хон Ча Ён много воспоминаний, и это были времена, когда всё происходящее было ужасным и аморальным, но это казалось правильным, потому что они сами служили правосудию; вместе с её мафиози Винченцо Кассано.       Она вздохнула и снова посмотрела на первую увиденную картину; всё происходило как в тумане, и ночь только что закончилась. Посетители продолжали смотреть в её сторону, вероятно, недоумевая, почему Хон Ча Ён просто продолжала стоять именно на этом месте. Она не возражала против чужих взглядов, но ей было неудобно. В них ничего не было, хуже всего было то, что человек, которого она ждала, не явился, как он ей обещал. Винченцо Кассано не приехал, как год назад.       Хон Ча Ён без проблем ждёт любого. Она готова ждать, особенно если человек пообещает ей, что он придёт. Она готова ждать, особенно если она за что-то держится; что-то, что успокаивает её, верит, что скоро всё будет хорошо.       Она хотела ждать. Но чувство сдачи медленно грызло Хон Ча Ён. Она готова ждать, но медленно уставала, даже не замечая этого.       Она ждала.       Когда Хо Ча Ён шла по просторному холлу в своём белом шифоновом платье макси с цветочным рисунком и драматическими объёмными рукавами в сочетании с серебряными трёхдюймовыми туфлями на шпильке, она увидела знакомых людей, которых встретила десять лет назад, когда посещала галерею. Они стали её коллегами, так как заметили, что она каждый год возвращалась, и они решили с ней поговорить. И теперь, в последний раз, она решила посетить галерею, в которую раньше ходила всякий раз, когда наступало время празднования дипломатических отношений между Кореей и Италией.       Она остановилась перед картиной Густава Климта «Поцелуй». На картине изображены влюблённые, закутанные друг в друге, охваченные вечным поцелуем.       «Они выглядят влюблёнными, просто посмотрите на то, как они поцеловались и обнялись», — подумала она.       — Эмеони! — Мальчик лет пяти, одетый в синюю длинную рубашку и чёрные брюки в паре с чёрными кроссовками, побежал к Хон Ча Ён. Её мысли были прерваны, когда мальчик позвал её. Она посмотрела на него, когда он остановился перед ней. Мальчик широко улыбался ей, и она заметила золотую плитку шоколада, которую он крепко держал в руках. Она наклонилась и потянулась к его голове. Она взъерошила его волосы.       — Смотри! Кто-то дал мне золотой слиток! Золотой слиток! — воскликнул он.       — Кто тебе это дал? — спросила Хон Ча Ён.       — Незнакомец, которого я встретил в галерее! — Хон Ча Ён слегка нахмурилась. Хотя золотая плитка вызвала воспоминания прошлого, она просто подумала, что должна научить сына не принимать ничего от того, кого он не знает.       — Хм? Где твой абоджи?       — Прости. Мы слишком долго бродили по галерее. — Хон Ча Ён выпрямилась, как только услышала знакомый голос.       — Абоджи! — Мальчик поднял руки, и как только мужчина подошёл к ним, он присел и взял мальчика. Он встал и улыбнулся Хон Ча Ён. Она скрестила руки на груди.       — Я говорила тебе не отпускать его, — заявила она.       — Прошу прощения, любимая. Он временами такой юркий… Ой! — Хон Ча Ён ткнула его за плечо. Мальчик захихикал, когда его отец воскликнул от боли.       — Пойдём отсюда. Давай поедим где-нибудь, ладно? — спросил Хон Ча Ён. Мужчина немедленно кивнул.       — Да, я тоже хочу есть. Где ты хочешь поесть, мой мальчик? — спросил он у маленького мальчика, что держал на руках.       — Где угодно? — ответил мальчик, не зная, что он только что сказал. Хон Ча Ён улыбнулась, нежно глядя на мужа и сына. Ей так повезло с ними. Её муж посмотрел на него и протянул свободную руку. Он подмигнул ей.       — Пойдём? — Хён Ча Ён, не колеблясь, сразу взяла его за руку. Он поцеловал её в щеку, от чего глаза Хон Ча Ён расширились от удивления.       — Ах ты!..       — Пошли! — Они шли рука об руку друг с другом; их улыбки были широкими, а глаза светились счастьем.       В дальнем конце галереи у огромной колонны стоял мужчина лет сорока. Он разговаривал с кем-то по телефону, глядя на удаляющиеся фигуры людей, которых он ранее преследовал. Как только они вошли в галерею, он немедленно выполнил свою миссию — наблюдал за семьёй из трёх человек с далёкого расстояния.       — Как она? — спросил человек с другой линии. Его голос был низким, в нём слышался намёк на усталость. Десять лет назад подпольное общество погрузилось в хаос. У Семей есть только два варианта: либо сражаться, либо умереть. Их Семья была вовлечена в битву, в которой они должны были сохранить своих близких в безопасности и сохранить свои жизни.       — Она в порядке. Её сыну уже пять лет. Я дал ему золотую плитку шоколада, которую он с благодарностью принял. Она… — долгая пауза, — счастлива.       У него не было выбора, кроме как отказаться от обещания, которое он ей дал. Это было сделано, чтобы защитить её от опасности мира, в котором он живёт. Если его враги узнают, что у него есть кто-то, кого он любит и по-настоящему заботится, они наверняка нацелятся на неё, потому что его любовь была его слабостью. И он боится потерять единственного человека, который держал его от тьмы; он боялся потерять свой единственный луч свет. Чтобы обезопасить её, он должен отпустить его.       Принять это было болезненно, но он был рад, что сделал это десять лет назад.       Потому что теперь она счастлива, живёт обычной жизнью, которую он не может ей дать. Потому что, как бы он ни старался, не может оставить жизнь, которую дал ему приёмный отец, и он не может просто привести свою любовь в неё, не разрушив её добродетельность.       — Grazie*, Лука, — сказал он и закончил разговор. Ночь была холодной, он чувствовал ветерок с моря. Он держал бокал с вином и смотрел в безбрежную тьму за своим массивным окном.       — Buona serata, mademoiselle, — прошептал Винченцо в воздух.