Под проливным дождём

Дождь за окном кабинета шёл нескончаемым потоком. Был уже поздний вечер, и лишь молния, сопровождаемая громом, иногда освещала мрачное тёмное небо, затянутое свинцовыми тучами. В кабинете не горел свет. Только голубоватое свечение монитора рассеивало темноту, а в такт с дождевыми каплями, которые барабанили по стеклу, сухо щёлкала клавиатура. Бледные пальцы быстро набирали текст, не останавливаясь ни на миг, и на экране появлялись ровные стоблики иероглифов, какие-то переменные значения и диаграммы. Прошло довольно много времени перед тем, как звук нажимаемых клавиш наконец-то стих. Длинные пальцы, с чуть узловатыми суставами, как у пианиста, медленно переходили в худые запястья, которые терялись под рукавами белоснежной мешковатой водолазки, и казались удивительно хрупкими. Но не только они, а весь человек в целом создавал впечатление изящества, аккуратности и какой-то недосягаемости. Мужчина встал из-за стола и устало потёр точку между бровей. Через несколько дней начнётся новый семестр, и придётся вновь вбивать в пустые головы нерадивых студентов хоть какие-то крупицы знаний. Впрочем, это будут уже другие студенты, а не те тупни, из которых молодой преподаватель едва не вышиб дух на прошлой сессии. Была надежда, что у этих будут хоть какие-то минимальные знания, и не придётся возиться с ними, как со щенками. Чу Ваньнин устроился преподавателем совсем недавно. Не по годам умный, он сумел стать кандидатом наук и получить степень, хотя ему едва исполнилось тридцать лет, и лишь один его вид вселял трепет и безмерное уважение в окружающих. Гений своего времени, он, казалось, знал ответ на любой вопрос, касаемый робототехники, электроники и механики, и получить такого уникального человека в ряды преподавателей для любого университета было бы невероятным подарком судьбы. Но почему он вообще пошёл в преподаватели? Тяжёлая и неблагодарная работа, которая не сулит ничего, кроме геморроя. Что тут могло привлекать? Временами Чу Ваньнин задавал этот вопрос, но не мог дать себе внятного ответа. Гениальный во всём, он был совершенно одиноким, и лишь общение со студентами временами помогало ему чувствовать себя живым. По началу он думал, что сможет зажечь умы, вселить в тёмные сердца и пустые головы хоть что-то, но уже через полгода понял, что никому это не надо. На лекции студенты ходили без особого желания, и то лишь потому, что им чётко дали понять: не ходишь – допуска к экзаменам не видать, как своих ушей, хоть ты из кожи вылезь. Как только закончился первый семестр, Чу Ваньнин уже начал подумывать о том, чтобы уйти, и снова забиться в свою мастерскую, не показываясь на свет божий, но тут пришло предложение перевестись в главный корпус, и преподавать на потоке с углублённым изучением механики. Вдобавок к этому обещали выделить целую исследовательскую лабораторию с новейшим оборудованием, и отказываться было бы странно. Не долго думая, мужчина согласился, и, едва обжившись на новом месте, начал составлять учебный план, думая о том, как преподать свой предмет так, чтобы у студентов возник интерес, и они не смотрели бы на него бараньими глазами вплоть до самих экзаменов. Решив, что засиживаться далее смысла нет, мужчина захлопнул крышку ноутбука, неспешно надел пальто, взял в руки зонт и пошёл по пустым коридорам в сторону выхода, мысленно вновь и вновь возвращаясь к предстоящим занятиям. В прошлый раз студенты едва ли не возненавидели его, считая, что преподаватель требует с них слишком много, и за спиной постоянно шептались. Если по началу их удивляло, почему такой красивый и умный человек до сих пор один, то спустя каких-то две пары ни у кого этот вопрос не вызывал никаких сомнений. Характер Чу Ваньнина был на редкость противный. Неподкупаемый, несгибаемый, совершенно равнодушный к слезам, соплям и жалостливым историям, которые могли растрогать кого угодно, профессор Чу мигом заработал дюжину прозвищ по типу "бесчувственый сухарь" и всё в таком духе. И всё же, это не остановливало некоторых молоденьких студенток и студентов, которые млели под ледяным взглядом тёмных глаз, но даже самые напористые и отчаянные разбивались о непробиваемое равнодушие молодого профессора. Едва кто-то пытался с ним заговорить на темы, не касаемые учёбы, Чу Ваньнин тут же напоминал о субординации, жёстко пресекая дальнейшее общение. Он избегал отношений как огня, и был совершенно одинок. Мужчина поплотнее запахнул пальто, оказавшись на улице, так как промозглый ветер тут же рванул полы плотной ткани, а холодный липкий туман, казалось, начал заползать под одежду. Чу Ваньнин надел перчатки, чтобы не студить вечно мёрзнувшие руки, раскрыл зонт и побрёл по кленовой аллее вдоль мокрых лавочек. Уже практически у ворот Чу Ваньнин вдруг услышал какой-то странный звук, едва различимый из-за шума дождя и ветра. Он остановился и прислушался, пытаясь понять, показалось ему или нет. И действительно, странный звук повторился, складываясь в полный отчаяния стон. - Ши Мэ-эй... А... Почему же... Так... Чу Ваньнин нахмурился и пошёл на звук, нащупывая в кармане телефон, чтобы в случае чего вызвать скорую. Вдруг кому-то стало плохо? Но чем ближе мужчина подходил к возмутителю беспокойства, и чем отчётливее слышал нескладное бормотание, тем сильнее подозревал, что дело не в самочувствии, а в алкоголе. Но кому придёт в голову напиться на территории университета? Поскольку без пропуска было не пройти, означало, что это либо работник, либо студент. - Вам нужна помощь? - спокойно спросил Чу Ваньнин, разглядывая сидящего у высокого каменного забора человека. Тот с трудом поднял голову, и они встретились глазами. Чу Ваньнин тут же оценил, что внешне ему было чуть больше двадцати. Курс третий, не старше. И, судя по одежде, всё же студент. Только вот что студенту понадобилось в университете в такое время, да ещё и учитывая, что учёба начнётся только через пару дней? Неужели нажрался, и не смог добраться до общаги? Парень же опустил голову и хрипло рассмеялся, после чего поднёс ко рту бутылку чего-то высокоградусного, и начал хлестать прямо из горла. Этот пьяный смех, полный боли и какого-то отчаяния, почему-то вызывал мурашки по телу. - Ха-ха... Да кто мне теперь поможет... - протянул он, и Чу Ваньнин понял, что парень вот-вот начнёт рыдать от безысходности. Его лицо, даже затуманенное алкоголем, было удивительно красиво, а стекающие капли дождя делали его ещё более привлекательным. Пусть в слабом свете фонаря Чу Ваньнин не мог полностью оценить внешность, но даже так он заметил, что его собеседник был поразительно симпатичен. Молодой, внешне очень хорош собой – и сидит напивается под дождём. Может, случилось что-то страшное? Непоправимое? В любом случае, пройти мимо он уже не мог. Этот человек уже лыка не вяжет, и вряд ли сможет сам доползти до дома, а если оставить его прямо здесь, под ледяным дождём, нельзя ручаться, что все будет в порядке. Пусть это и не было проблемой Чу Ваньнина, но поскольку он обнаружил этого человека здесь, значит, ему просто не позволит совесть бросить его на произвол судьбы. Не по-людски это. Тем более, что как бы его не называли обиженные студенты за глаза, профессор Чу не был из тех, кто пройдёт мимо нуждающегося в помощи. И уж тем более, он не был бесчувственым сухарём, как несправедливо считали многие. Просто так получилось. - Вам есть куда идти? - спросил Чу Ваньнин, мысленно думая, как быть дальше. В такую ситуацию он попадал впервые, и совершенно не знал, что делать дальше. Узнать адрес и вызвать такси? Это звучало в его голове довольно логично. - Мне... Мне уже... Ик!.. Всё равно... - произнёс парень и запрокинул голову, широко улыбаясь. Струи воды стекали с его лица и волос по шее, и терялись за воротом толстовки. Наверняка он уже вымок до нитки. - Ши Мэй... Эх, Ши Мэй... А ведь правда... Я такой гандон. С чего я взял... Что я... Достоин... Чу Ваньнин раздражённо вздохнул. Так он и думал, что дело в неразделенной любви. Эти студенты только и могут, что бухать из-за своих сердечных проблем или не закрытой сессии. Едва ли кто-то из них бы напился из-за того, что не смог написать программное обеспечение или верно составить график! Проблемные, вечно ноющие и слабые... Как вот этот товарищ, который сидит под дождём в грязной луже, и хлещет какое-то пойло из горла, как самый законченный алкоголик. И всё из-за какой-то шимэй. Какая девушка вообще может быть достойна того, чтобы загонять себя в подобное состояние? - Поднимайся. - коротко приказал Чу Ваньнин, оглядывая человека на наличие сумки, в которой могли лежать документы или пропуск в общагу. Ни сумки, ни рюкзака рядом не было, а это означало, что придётся лезть в карманы, чего молодой профессор делать решительно не хотел. Парень же смерил его насмешливо-пьяными глазами и протянул руку, одарив невероятно наглой улыбкой. Чу Ваньнин окинул его взглядом. Даже учитывая, что он сидел, было видно невооружённым глазом, что телосложение наверняка довольно крепкое, и Чу Ваньнин, будучи достаточно стройным и худощавым, на миг засомневался, что сможет его поднять, но, дабы не ударить в грязь лицом, крепко ухватился за протянутую ладонь. Резкий рывок – но парень даже не шелохнулся. - Кажется, тебе не хватит силёнок... - ухмыльнулся он, и, не отпуская руку Чу Ваньнина, снова приложился к бутылке. Узкие холодные глаза тут сверкнули уничтожительным взглядом, но наглец не обратил на это никакого внимания. Попытка выдернуть руку так же ни к чему не привела. "Да он издевается надо мной!" - раздражённо подумал Чу Ваньнин, и ещё раз резко дёрнул руку, но не встретил никакого сопротивления, так как парень, за миг до этого, отпустил его ладонь. Тот факт, что мужчина не полетел по инерции в соседнюю лужу, был сам по себе удивительным. Парень же снова пьяно расхохотался. Чу Ваньнин молча развернулся и пошёл прочь, нахмурив прямые чёрные брови. Правду говорят: не делай добра – не получишь зла. Но не успел он сделать и трёх шагов, как рука снова оказалась в плену чужих горячих пальцев. Парень резво подскочил и вцепился в него, но поскольку был слишком пьян, то не мог стоять ровно и начал заваливаться в сторону. Чу Ваньнин успел подставить плечо, на которое тот облокотился, и едва не согнулся пополам от внушительного веса. Мало того, что тяжёлый, как мамонт, так ещё и выше почти на голову! Зонт пришлось опустить, и холодные потоки воды тут же устремились за шиворот. Холодно. Мерзко. Мокро. - Не оставляй меня... - пробормотал парень, и навалился ещё сильнее, обдав щёку жарким дыханием с чудовищным перегаром. - Ты адрес свой назвать сможешь? - спросил Чу Ваньнин, пытаясь всем своим видом показать, что ему не тяжело, дабы хоть как-то реабилитировать свою гордость. Пусть этот парень мертвецки пьян, и вряд ли вспомнит, что вообще кого-то встретил, но даже в таком состоянии очень не хотелось выставить себя перед ним слабаком. Чу Ваньнин даже плечи попытался расправить, чтобы не казаться таким низким рядом с этим чёртовым амбалом. Удивительно, но парень полез в карман, и непослушными пальцами вытащил мятую записку с адресом проживания. Видимо, уже не в первый раз он пьяный оказывается чёрт знает где, и на всякий случай носит теперь эту бумажку с собой. Даже если он допьётся до чёртиков, люди, нашедшие его где-то пьяным в баре или под забором, смогут понять, куда тащить его тяжеленную тушу. Тащить, к слову, было совсем недалеко – буквально пара кварталов. Сперва Чу Ваньнин думал, что придётся вызвать такси, так как дождь и пьяное тело совсем не располагали к прогулке, но молодой мужчина, который опирался на его плечо, хоть и шатался, но шёл удивительно спокойно. Чу Ваньнину даже на какое-то время показалось, что всё обойдётся, но не тут-то было. - Чёрт, какая же я тварь... - произнёс он, и с размаху ударил себя свободной рукой по лицу. - Ши Мэй... Конечно, он не мог... Не мог полюбить такого! Кто вообще полюбит такую мразь? На что я надеялся? - Иди смирно. - холодно произнёс Ваньнин, ища глазами нужный дом, как вдруг парень замер, развернулся, вцепился ему в плечи и посмотрел в глаза. - Скажи мне... Скажи, я совсем урод? - спросил он, сжимая пальцами худые плечи, скрытые тканями пальто. Он придвинулся настолько близко, что Чу Ваньнин почувствовал жар дыхания на своём лице. - Если нет, то почему... Почему он отверг меня?! Знаешь, что он... Что он сказал... Он сказал, что я хороший друг! А отношений со мной... Отношений со мной врагу не пожелаешь! Неужели я такое говно?! - Тебе виднее. - отрезал мужчина, и сбросил с себя чужие руки, после чего взял резко задумавшегося парня за локоть, и повёл в сторону нужной улицы. Он что-то пьяно бормотал, но Чу Ваньнин пропускал всё мимо ушей, здраво считая, что ему совершенно не обязательно слушать о чужих сердечных ранах, ведь этого человека он видит в первый и, дай бог, в последний раз. Единственное, что кольнуло в сознании – это тот факт, что Ши Мэй оказался парнем. Впрочем, это не его дело. Каждый волен любить того, кого желает. - Ши Мэй такой красивый... Такой заботливый и ласковый... - неустанно плёл парень, временами спотыкаясь и за малым не падая на землю. - А я кусок дерьма. Правда ведь?.. Ну ты, слышишь... Эй!.. Ответь хоть что-нибудь!.. - Я вижу тебя в первый раз в жизни. Что ты хочешь от меня услышать? - парировал мужчина, недовольно сверкнув тёмными глазами. Наконец показался нужный дом, и парень расселся на ступеньках у двери, запустив пальцы в мокрые волосы. Он начал покачиваться из стороны в сторону, что-то неразборчиво бормоча себе под нос, а Чу Ваньнин тем временем думал, нужно ли ему оставить это горе луковое прямо здесь, на крыльце, или всё же довести хотя бы до коридора. Но для этого нужны были ключи, а парень с каждой секундой казался всё менее вменяемым. Видимо, этот Ши Мэй очень много для него значил, раз он так сильно отреагировал на отказ. Пока Чу Ваньнин раздумывал, как ему быть, парень сам поднялся, опираясь на стену, и раздался звон ключей. Он тщетно пытался попасть ключом в замочную скважину, но ничего не выходило, а после ключи и вовсе выскользнули из непослушных пальцев. Чу Ваньнин решил, что это будет последним, что он сделает для этого человека, и поднял ключи, после чего открыл дверь. Вдруг парень навалился на него без предупреждения, и они вместе ввалились в прихожую. Молодой человек прижал Чу Ваньнина к стене, одновременно притянув к себе, и пьяно выдохнул ему в макушку. - Я ведь правда... Люблю тебя. - Отпусти! - тут же начал вырываться запаниковавший Чу Ваньнин, находившийся в плену между стеной и парнем, но его лишь крепче прижали к себе. Ему почему-то показалось, что он даже через одежду чувствует каждую мышцу крепкого поджарого тела, и начал раздумывать, каким образом ему удастся вырваться из внезапного плена, как вдруг парень одной рукой приподнял его за подбородок и прижался своими губами к его собственным. Чу Ваньнин, не ожидавший такого, растерялся и испуганно замер, пытаясь осознать произошедшее. Поцелуй длился всего несколько секунд, но Чу Ваньнин почувствовал себя рыбой, которую вытащили из воды за жабры. Он начал вырываться столь отчаянно, что парень, не смотря на то, что превосходил его физически, не смог удержать. Тёмные глаза феникса полыхали ледяным гневом, а щёки горели от смущения. Он не знал, что ему делать, ведь парень явно не в себе, и кричать на него, ругаться и выяснять отношения было как об стенку горох. Поэтому Чу Ваньнин, смерив его максимально презрительным взглядом, на какой только был способен, вытер губы тыльной стороной ладони, и вышел из дома, резко хлопнув дверью. За несколько секунд до этого в спину ему донеслось: - ...никого так никогда не полюблю, как тебя.