***
Я была уверена, что она начнёт орать на меня уже в машине, но она почему-то молчала, только поглядывала на меня время от времени в зеркало заднего вида (я, от греха подальше, села на заднее сиденье). Всё так же молча, мать включила радио. То есть Большой разговор во всём объёме состоится дома. Здорово. Я пожала плечами и уставилась в окно. Мимо пронёсся плакат с надписью "Верни Америке величие! Голосуй за Уортона!" и гигантской уродливой фоткой отца Митси. - Пошла ты... – прошептала я, но тут же вздрогнула и бросила опасливый взгляд в сторону водительского сидения. Вдруг эта женщина подумает, что я это ей. Но она, судя по тому, что я всё ещё жива, ничего не услышала. Я снова вперила взгляд в окно. Блин, вообще, это даже странно как-то. Мы ведь с Митси были подругами когда-то. Это была наша банда. Митси, Трэвор, Эшли и я. Мы дружили чуть ли ни с началки, в конце средней школы началась осень наших отношений и вот, в старшей школе всё окончательно пошло по жопе. В свою защиту скажу, что дружить с самой богатой девочкой во всём городе сильно проще, когда тебе 6. Да, в школу её привозил специальный человек на специальной машине, а не школьный автобус, но, в целом, ничего особенного. Проблемы начинаются, когда вам уже 13. Потому что вот она уже покупает платье для весенних танцев в бутике "Прада" в Нью-Йорке, куда они с семьёй поехали на выходные, а ты покупаешь своё «платье-комбинацию в роскошном шоколадном оттенке» в "Таргете". А потом мама перешивает это платье полночи, потому что «роскошная комбинация» предполагает роскошные сиськи, которых у меня и теперь-то не было, не то, что в 13. И вот сначала Митси как-то не особо тусит с тобой на танцах, потом оказалось, что она пару раз звала на выходные к домику на озере только Эшли, потому что они собирались идти в поход, а Митси "просто поняла, что у тебя не будет... возможности купить снаряжение, а ты как-то, ну, не очень реагируешь, когда она даёт тебе своё, ну, она просто на хотела тебя смущать, ты же понимаешь". И ты понимаешь. Ты понимаешь, когда она не знакомит тебя со своими новыми крутыми друзьями, когда у них втроём с Эшли и Трэвом возникают какие-то свои приколы, про которые ты не в курсе. Что у них даже есть свой чат, в котором тебя нет, потому что "ну там просто тупые мемы про ту поездку в ЛА, тебе всё равно будет неинтересно". А потом стало ещё хуже, потому что семья Эш переехала в Нью-Йорк, и хрупкий мостик между мной и моей "второй лучшей подругой" с тех пор стал держаться буквально на соплях. Эшли, конечно, обещала приезжать на каникулы и, конечно, не приезжала. Ну, тут я даже не могу её винить, потому что люди, у которых всё нормально с головой, в Оклахому из Нью-Йорка не возвращаются. Но самый отъявленный цирк начался в старшей школе, потому что Трэв внезапно решил, что он в меня влюблён, а Митси решила, что она его ко мне ревнует. И типа... нужно ли мне было с самого начала объяснить Трэвору, что я ничего такого к нему не чувствовала (потому что я, если честно, не очень понимаю, кем надо быть, чтобы влюбиться в пацана, с которым вы во втором классе показывали друг другу письки, из научного интереса, разумеется)? Да. Нужно было. Но... Во-первых, с отъездом Эшли у меня, считай, никого не осталось. Во-вторых, было приятно для разнообразия побыть на первом месте. Триада Эш-Трэв-Митси существовала, в основном, именно из-за Эшли. Таким уж она была человеком – все тяготели к ней: и Трэв, и Митси, и я. Только меня Митси всё время пыталась выкинуть. До меня только потом дошло, что Митси в принципе начала со мной общаться только потому что я дружила с Эшли. Но когда она уехала всё стремительно изменилось. Правило "никаких отношенек", введённое ей, больше не работало. Трэв, который, в свою очередь, дружил с Митси только из-за Эшли, внезапно дружил со мной не из-за неё, а потому что "любил меня все эти годы" (клянусь, он так и сказал! Уж не знаю, чем я его тогда во втором классе так впечатлила). Короче, теперь Митси оказалась за бортом, к чему она уж точно не привыкла и что ей уж точно не нравилось. И, если вкратце, началась её кампания по отвоеванию у меня Трэвора. И всё бы ничего, если бы не та вечеринка, на которой я, пьяная в драбодан, поцеловалась с каким-то парнем из выпускного класса. Я вообще не отнеслась к этому серьёзно, потому что все знают – пьяные поцелуи не считаются. Оказалось, что это знали все, кроме Трэвора. Ну и да, угадайте, кто вообще рассказал ему об этом, приукрасив и преувеличив всё в миллиард раз? Абсолютно верно. А угадайте, кто стал распускать про меня наигрязнейшие слухи? Тут вы вообще-то, наверное, не угадаете, потому что это был Трэв.. Но угадайте, кто его надоумил?! Кто писал «Блум шлюха» помадой в туалете?? Да я везде узнаю твою сраную "Кайли" в оттенке номер 4! Ну, в общем, я попыталась призвать её к ответу, слово за слово, и вот – громкий шлепок – и Митси (и весь класс) уставилась на меня в ужасе... А дальше вы знаете. Если так подумать, через неделю, когда меня снова допустят к занятиям, надо будет, как следует, двинуть Трэву по яйцам. Чтобы не расслаблялся. А потом пусть катится со свой Митси на все четыре стороны возвращать Америке величие. Насрать.***
Пока я переживала, мы уже докатили до дома. Мать молча выгрузилась из машины и направилась к дому. Мне ничего не оставалась, кроме как сделать то же самое. Вот мы уже в прихожей, а возмездия всё нет. Мама ворчит что-то по-итальянски, но это она, кажется, не мне, а Кико, который снова выбрался из своей клетки и обосрал ковёр в гостиной. Теперь забился куда-то под ванну, ясное дело. А мама молчит. Потом она вздохнула, наконец стянула с себя фартук, наличие которого она, видимо, заметила только сейчас, и, скомкав, бросила его на диван, а не повесила на специально отведённый крючок на двери под лестницей. Потом села на тот же диван, откинулась на спинку, вытянула ноги, потёрла переносицу. И наконец посмотрела на меня. - Ну какого чёрта, Блум? Пощёчина, серьёзно? – не криков, ни воплей, ни метания молний. Голос уставший, лицо осунувшееся. Я вдруг почувствовала себя полной дурой. Ну, реально, Блум. Какого чёрта? Молчание. - Если бы она не вела себя, как сука, я бы ей не треснула. Это ей на будущее, пусть знает, с кем связалась. Вздох. - Ты думаешь, она не знает? Ну, типа... Знает, конечно. Но это была, вроде как, метафора. Или гипербола? В общем, художественный оборот. - Вы ведь дружили раньше, - заладила своё мама. - Да брось, она общалась со мной только из-за Эшли! - А ты? В смысле, а что я? - А что я? - Ты общалась с ней не из-за Эшли? - Ох, да все общались с ней из-за Эшли! Трэвор тоже! - То есть, когда Эшли уехала, Митси почувствовала себя брошенной? Так же, как и ты? - Ха! Ну, вообще-то... - ну, вообще-то, кажется, да. Да какого хрена вообще? Женщина, ты не заставишь меня сочувствовать Митси Уортон! «Так же, как и ты», ну конечно. Я не ездила в школу на "Порше", это не со мной хотели дружить – и не только дружить – не просто самые крутые парни в школе, а даже выпускники. Тот выпускник с вечеринки, повёлся на меня просто потому что я была пьяная, и он был уверен, что я ему дам (чего я, разумеется, НЕ сделала, Трэвор). Но Митси? Она была красивой, не просто "ну норм", как я. Она была Красивой. С гладкими блестящими волосами, с классной грудью и идеальной задницей, с тонкой талией. Её тусовки чуть ли не красным днём отмечали в календаре. Митси реально жила той самой жизнью подростка из типичного подросткового сериала. С тусовками, сексом, тачками, без надзора доставучих родителей – всем таким. Нет, ну реально, она ещё в средней школе могла неделями оставаться дома одна и делать всё, что ей хочется. А её отец... Даже не приехал сегодня, узнав, что его дочь ударила местная психопатка (ну вымысле, крутая опасная девчонка, которой не о чем разговаривать с нормесами, но в глазах директрисы Хофман – однозначно психопатка). Да если бы меня в школе кто-то ударил, папа тут же примчался бы прямо на пожарной машине. Вероятно, с включённой сиреной и всей пожарной бригадой в полном составе. Может, она правда ревновала Трэвора ко мне. Мне-то всегда было очевидно, что дружит он с ней из-за Эшли, в меньшей степени – из-за меня, но сама Митси ему была интересна исключительно как обладательница зачётных сисек. В общем-то это всем было очевидно, кроме Митси. Может, он ей даже нравился... Может. Ну типа.. Это вообще-то не оправдание. Да. - Это вообще-то не оправдание, мам. Ты хоть знаешь, что она про меня говорила? - А это оправдание? Она говорила про тебя плохие вещи, значит, можно её бить? Да блин, ДА! - Ну... нет?.. - Блум. Такие выходки плохо отразятся на твоём будущем. Оооо нет. Только не это. - Я всё равно не пойду в колледж. - Почему? - Потому что не пойду, муниципальный колледж в Оклахоме, серьёзно? - Ну, раз гранд от Гарварда с твоей-то учёбой тебе явно не светит, – произнесла она с абсолютно непробиваемым выражением лица, – то да. Почему бы и нет? По всему бы и нет. - Я не буду учиться в отстойном колледже в Оклахоме! - На неотстойный колледж не в Оклахоме у нас нет денег. - Уж я-то в курсе, что у нас нет денег, мам. Снова глубокий вздох. - Ты в курсе, Блум? - Ну да. - И ты в курсе, что это значит? - Ну типа.. шмотки из секонда, отстойная тачка – концепт улавливаю, ма. Она грустно улыбнулась. - Нет, Блум. Нет денег – это когда ешь мясо только на праздники, когда не покупаешь лекарства, которые нужны. Когда у тебя толком не остаётся друзей, потому что ты задолжала всем своим знакомым, и они уже даже не отвечают на твои звонки, потому что думают, что ты звонишь ещё занять. Когда... – она запнулась, сглотнула. – Когда ты никогда больше не сможешь иметь ребёнка потому что твои сложные роды принимал не понятно кто, ведь у тебя не было денег на квалифицированного врача. Когда твой сын умирает спустя 4 часа после рождения. Вот что значит "нет денег". Я ушам своим не верила. В нашем доме было две запретные темы: атеизм и то, что я называла мамин залёт, а мать называла "мой маленький Девид". Девид был первым – и единственным – ребёнком у мамы с папой. В каком-то смысле, удочерили меня именно благодаря Девиду. Потому что (по моей версии) я бы так и осталась в системе опеки, если бы у них уже был норм ребёнок или возможность сделать нового. По версии родителей, я была послана им Иисусом, а от огня в том пожаре меня уберёг "маленький Девид", ставший моим ангелом-хранителем. Звучит, как горячечный бред, я знаю, но они реально в это верили. По крайней мере, до тех пор, пока я не стала старше, и они не поняли, с кем связались. Как бы то ни было, Девид был очень, и я умею в виду, очень болезненной темой. Особенно для мамы. Отчасти, потому что им с папой до сих пор приходилось выплачивать кредит за ту операцию. Операцию, которая не спасла ни Девида, ни мамину матку. Интересно, мама чувствует себя виноватой? Я почувствовала себя не просто дурой. Я почувствовала себя неблагодарной капризной стервой. Хотела бы я знать.. Мама в такие моменты, хотя бы, может, на секундочку, жалеет, что папа не оставил меня тогда в том горящем здании почти 16 лет назад? Ненавижу чувствовать себя виноватой. Ненавижу. - А понятно. То есть это всё моя вина, да? Эш меня бросила, Трэвор ведёт себя, как мудак, а моя «подруга» распускает про меня не пойми, какие слухи, и оставляет мой номер на стене туалета! – Кстати, охуенно тупо, Митс. Кто, по-твоему, позвонит мне из женского туалета? Тара позовёт на их с Шивон лесбо-вечеринку? – Но да, это всё моя вина, потому что я не хочу учиться в дерьмовом колледже! Спасибо за поддержку, мать. Как всегда, на высоте! Ну? Ну же? Давай, ма, твоё коронное «иди наверх», после которого я, громко хлопнув дверью, пойду в свою комнату. Мама какое-то время просто молча рассматривала что-то в моём лице, потом снова заговорила. Голос уставший, но спокойный. Она будто даже не злилась на меня. - Блум. Я понимаю, что тебе тяжело, что тебе одиноко. Что это нечестно, что у Митси есть всё, чего ты хочешь. Это нечестно, что Митси будет учиться где-нибудь в Сарбоне, просто потому что ей повезло родиться в нужной семье, а тебе нет, – ну, в какой семье мне повезло или не повезло родиться, мы никогда не узнаем, но ладно. – Но, Блум. Жизнь в принципе штука нечестная. Никто не будет подносить тебе на блюдечке всё желаемое, только потому что кто-то обошёлся с тобой нечестно. Возможно, для Митси всю её жизнь будет достаточно быть просто нормальной. А для тебя быть самой лучшей – не будет. Справедливо ли это? Нет. Но нельзя сдаваться, даже не попробовав, нельзя. Единственный человек, которому вредит такое отношение – ты сама, а не Митси или Трэвор или кто угодно. Она замолчала. Должна признать, это была одна из лучших маминых проповедей. Докину ещё десятку за терпеливость. Ладно. - Я... Я пойду наверх... Мама кивнула. Я уже почти дорвалась до своего чердака, когда мама бросила мне снизу: - Знаешь, это даже забавно – то как вы обе друг другу завидуете. Входная дверь грохнула – мама ушла на работу. Какого чёрта это было?