Вафли со вкусом пепла

С переезда девушки-гриша прошло несколько лет. За её спиной — множество воспоминаний. От ложного убийства Кювея Юл-Бо до красных лепестков тюльпанов. Последнего момента, который врезался в её память навечно. Шумная Равка окружала, словно сжимая вокруг девушки кольцо. Кольцо Второй армии, короля, неизведанной силы, кольцо юрды-парема. Единственное кольцо, в которое ей хотелось сомкнуться, — кольцо объятий Матиаса. Тёплые, словно подостывший чай, объятия в сочетании с нежными касаниями губ дрюскеля её кожи. А в воздухе витает аромат только испечённых вафель. Такой была жизнь мечты Зеник, но её не будет. Никогда. Матиас Хельвар мёртв. Нине хотелось сбежать от этой суеты, вернуться в Бочку и остаться с Отбросами. Но прежних Отбросов не будет, как ей казалось. У каждого были свои мечты и планы, которыми они делились, о которых они думали, пока не получили заветные миллионы крюге на свои счета. Но её мечта никогда не осуществится. — Смотри под ноги, — буркнул кто-то перед девушкой, толкнув её назад. Нина подняла голову и на секунду ей показалось, что этот кто-то — Пекка Роллинс. Гриш часто заморгала и спокойно выдохнула. Это лишь галлюцинация. Девушку окружало общество, которое сильно отличалось от Кеттердама. Здесь не было игорных домов, домов удовольствий и логов банд. Здесь царила совершенно другая атмосфера, куда Зеник вернулась после улиц Бочки. Сейчас она поняла, как тяжело оказалось расстаться с ними и как ей хотелось назад. В комнате, куда она вернулась после небольшой прогулки, на дубовом комоде всё ещё лежали раскрытые письма от Инеж. Призрак переживала за Зеник, писала ей каждую неделю, делилась своими переживаниями. Она рассказала, что сошлась с Бреккером и теперь её корабль покоряет моря, останавливается в портах и радует глаз. Борьба с работорговцами была начата, а Каз познакомился с родителями сулийки. Читать письма без слёз и нелепой улыбки было невозможно. Нина была рада за подругу, её сердце готово было выскочить из груди и пробежать кросс-марафон, прежде чем вернуться на место. Она соскучилась по Инеж. Теперь рядом с Зеник всегда были её любимые вафли. Но после произошедшего, от количества мыслей и воспоминаний, они были ей ни к чему. Девушке казалось, что теперь вафли имеют вкус пепла — словно пепла от сожжёных на Барже Жнеца трупов. Но Матиаса среди них нет. Теперь его тело подвластно лишь Джелю. Гриш добралась до Фьерды и похоронила Хельвара со всеми почестями. Это была последняя его просьба до момента, когда его пульс замедлился и сердце остановилось. Нина чувствовала это, как бывшая сердцебитка. Чувствовала его остывшее сердце, до этого рьяно полыхающее огнём настолько, что могло согреть саму Зеник даже под шкурой в ледяном домике. Та ночь ещё всплывала в памяти как одно из самых ценных воспоминаний. Матиас Хельвар мёртв. Теперь вороны кружат над ним, хлопая крыльями скорби и издавая клич отчаяния. Пять воронов — стрелок с револьверами, понявший, что такое отцовская любовь и взаимность; рыжеволосый парнишка, вернувший свою мать в особняк; изысканный вор с больной ногой и скрытым тёмной вуалью сердцем; самая тихая и неприметная сулийка, молившаяся святым; и, наконец, девушка-гриш, которую он сначала даже ненавидел, но позже полюбил. Всем сердцем. — Ни траура, ни похорон, Матиас Хельвар, — солёный вкус горечью остался на языке и мокрые щёки Нины горели, пока не остыли под тяжестью скорби. Ей хотелось утонуть в омуте, вырастив за спиной белые крылья. Ей хотелось вернуть фьерданца, но это было невозможно. — Я люблю тебя.