Забери меня с собой

Невыносимо. Все это просто невыносимо. Кажется, что сейчас перельется через край, зайдет за пограничную черту… И что тогда? Что тогда случится? На этот вопрос нет ответа. Есть только знание о том, что все будет иначе. Вот только будет ли вообще. Вся совокупность ощущений крайне напоминает личный апокалипсис. Выживет ли кто-то после него? Стук посуды. Чей-то навязчивый смех. Липкий шепот влюбленной парочки из соседнего угла. Приглушенный свет. Мерцают желтые огоньки в светильниках-псевдосвечах. Фиолетовые тени разбегаются по углам. Официанты лавируют между столиками по шахматной клетке пола. Все как всегда. Сколько можно-то? Истерические вопли женщины, заподозрившей мужа в измене. Шум, гам, грохот, снова липкий шепот влюбленной пары. Пьяная бахвальная речь толстяка в дорогом деловом костюме. Толстяк явно пытается произвести впечатление на вон ту напомаженную мадам, которой вроде бы вообще ни до кого нет дела. Толстяк не замечает. Он старается, распушает за спиной несуществующий павлиний хвост. Победно глядит на сидящего в их же компании тонкого, замыленного очкарика. Очкарик вздыхает и изредка томно косится на напомаженную даму. Дама время от времени смотрится в маленькое карманное зеркальце. Или на часы. Очкарик скорбно опускает взгляд в тарелку с недоеденным рагу. Звон посуды, грохот, шум, крики, торопливые извинения. Новенький официант пролил шампанское на чье-то дорогущее платье и перебил всю посуду. Время в ожидании заказа тянется почти бесконечно. От навязчивых звуков не куда деться. Пожилые матроны за соседним столиком громко обсуждают все наболевшие семейные новости. Крайне хотелось бы не вслушиваться в их сплетни. Но это невозможно. Голоса насильно проникают в мозг. Хочется не слышать их, но противный брюзжащий голос не дает покоя, он вещает что-то о новой невестке, об ее отвратительном воспитании и привычках, о том, что неплохо бы выжить дуреху из дома. Ведь для сына уже найдена невеста получше… На какое-то время этот голос и другие вторящие ему даже вытесняют из головы мысли и чувства по поводу глубоко личного апокалипсиса. Потом вытесняют все мысли вообще. К счастью, мозг больше не воспринимает и того, о чем говорят старухи. В голове наступает блаженная пустота. Сколько это длится – неизвестно. Ощущение блаженства и пустоты заканчивается на том моменте, когда голос официанта врывается в сознание. Наконец-то принесли кофе и еду. Крепкий, терпкий кофе возвращает чувствительность. Приводит организм в относительно функционально-способное состояние. Правда, вместе с этим через несколько мгновений возвращаются мысли и чувства. Но пока есть кофе, с ними можно как-то мириться. А потом заказать еще кофе. И еще. А потом взять чего-то покрепче. К примеру, коньяк. «И пока сердце не разлучит нас». Уехать бы куда-нибудь. Бросить бы все и уехать. Затяжная хандра и вялотекущее горе лечатся только так. Только вот беда. Ганс и представить себе не может, куда можно еще поехать, как далеко, как надолго, чтобы, наконец, отпустило. Последние два года прошли в разъездах по разным городам и странам. И ничего это ему не дало. Невозможно представить себе дело, которое не вызывало бы смертной скуки или отвращения. Невозможно представить себе город, в котором хандра, тихое горе и чувство вины, наконец, оставят его. Уже очень давно Гансу хочется куда-нибудь деться, вот только куда? Так: выпить еще кофе и думать о том, как приятно он согревает желудок. Кофе кончился. Заказать еще. Не думать о том, что из бара придется куда-то выходить. Тем более не думать о том, что нужно еще жить дальше. Лучше вообще сейчас не думать. Принесли кофе. Божественный напиток. То, что в кофе добавлен ликер, только красит ситуацию. Напротив, в глубине зала, за толпой посетителей открывается дверь. Сердце на долю секунды замирает, потом снова бьется, как ни в чем не бывало. В закрывающийся дверной проем видно, как на улице с небывалой силой хлещет дождь. Что-то не так? Кто там вошел? Силуэт незнакомца лавирует между столиками и снующими официантами. Человек приземляется за соседний столик. Как раз за тот, из-за которого совсем недавно ушли пожилые сплетницы. Как же хорошо, что они ушли. Больше не придется слушать про чужих невесток, испорченные вещи и стиральные порошки. Как хорошо. И очень хорошо, что незнакомец один. К такому вряд ли кто-то решится подсесть. Выглядит он как человек, к которому лучше вообще не подходить без особой надобности. Шума стало меньше. И даже как-то спокойнее на душе. Только почему-то хочется наблюдать за новоприбывшим мужчиной. Будто, если не смотреть внимательно, можно упустить что-то важное. А что важное-то? Что с ним не так-то? И правда. Что такого в незнакомце? На вид трудноопределимого возраста. Такому может быть и двадцать пять и сорок пять. Довольно высокого роста. Сухощавого телосложения. Черты лица правильные, но резкие. Волосы темные. Ухоженные. Длиной до плеч. Распущены. Одет во все вишневое. Правда, одежда очень странного покроя. Но одет господин весьма элегантно. На мизинце перстень с зеленым камнем. Манеры и жесты выдают в нем воспитанного и уверенного в себе человека. Не без чудачеств, разумеется. Этими самыми чудачествами так и разит от него. Но, с другой стороны, это же мегаполис. Кого тут только не встретишь! Тогда почему же, мужчина неопределимого возраста слегка экстравагантный в выборе одежды, так удивляет своим присутствием? Что-то здесь не так, да? Интуиция еще ведь никогда не подводила. Надо понаблюдать. Хоть какое-то занятие вызывающее интерес. Хоть какое-то занятие, вызывающее интерес за долгое, долгое время. Незнакомец заказывает себе ужин, что-то негромко говорит официанту. Через некоторое время ему приносят что-то горячее, очень вкусное и сытное на вид. А еще приносят спиртное. Мужчина поглощает пищу с аппетитом человека, проделавшего долгий путь. Держится абсолютно невозмутимо. Иногда другие люди кидают на него заинтересованные взгляды, но он словно не замечает их. Безупречная осанка, манеры. Уже минут двадцать наблюдения не дают никаких зацепок. Вроде бы нет ничего такого в незнакомце. Показалось? Да нет же, иррациональное ощущение того, что человек за соседним столиком какой-то другой, осталось. Интуиция буквально вопит о том, что здесь что-то не чисто! Но этот самый человек абсолютно ничем в своем поведении не дает ответов на вопросы, роящиеся в голове. Человек с наслаждением поглощает ужин. Много пьет. Надо и себе заказать. И еще. Ну же. Что-то должно случится. Ничего. Ничего? Незнакомец только лениво потягивает алкоголь, ничего не заказывает больше из еды. Видимо сыт. Нужно тоже еще выпить. Странный мужчина лениво разглядывает других посетителей бара, расслабленно откинувшись на спинку стула. Еще выпить. Что-то. Какая-то деталь в облике незнакомца не дает покоя. Вдруг он поворачивается и смотрит Гансу прямо в глаза. У Ганса в голове бушует алкогольное море. Зеленые глаза. Зеленое море. В этот момент становится окончательно понятно, что мужчина за соседним столиком не от мира сего. И не в том смысле, что он просто чудак. Этот человек. От него веет чем-то настолько чуждым… Нет, не так. Он чужд, абсолютно чужд этому миру. Слова не могут передать, как ярко и ясно Ганс это чувствует. Кто он? Что он? Как он сюда попал? Тишина. Незнакомец, наверное, замечает весь этот бурный поток мыслей Ганса. Потому что он иронично вскидывает бровь и усмехается краешком длинных тонких губ. От этого Ганса окатывает с ног до головы яростной волной некоего ощущения. Чего-то похожего на первобытный необъяснимый ужас. Только слаще, только горше. Но ему совсем не до того, чтобы придумывать название. Он спешно отворачивается, не контролируя себя. Смутно слышит понимающий смешок незнакомца. Срочно выпить еще. Обрушившееся на Ганса Понимание не дает ему покоя. Он пьет и пьет. Постепенно успокаиваясь. Отчего-то он не сомневается в пришедшей ему в голову безумной догадке. Да. В метрах двух от него сидит человек, или не человек, или вообще неизвестно что, который по идее вообще не может здесь находится. Но тут в изрядно пьяную уже голову приходит паническая мысль о том, что человек, или, тьфу ты, не человек этот может сейчас встать и уйти. И Ганс никогда его больше не увидит. И не догонит, даже если побежит за ним следом. И никогда не получит ответов на свои безумные вопросы. Если не сейчас, то никогда. Ганс цепенеет на своем стуле. Крепко сжимает пальцами бокал. Эта мысль на пару мгновений парализует его. А потом он понимает, что правда – сейчас или никогда. Ему страшно до ужаса. Кажется, никогда еще он ничего так не боялся. В ушах стучит сердце. Оглушает Ганса. Где-то там мелькает мысль о том, что он пьяный идиот. Вдруг он сейчас подойдет к обычному человеку, совершенно обычному человеку, выскажет это все, а тот посмеется и спросит, что за чушь Ганс несет, что он пил и что читал на досуге? Ответом ей приходит другая мысль, носящая уже некий истерический оттенок - тогда он так и скажет, что да, изрядно перебрал. Встанет, вызовет такси и уедет прочь от этого места. Возможно, не будь он пьян, он не был бы так уверен в своей правоте. Возможно, тогда бы он отмахнулся от подобных идей. И уже от того напился бы в хлам и уехал домой. Но сейчас он дошел до крайней точки своего отчаяния. И если, он ничего не сделает - никогда себе не простит. Для храбрости Ганс опрокидывает в себя бокал рома, встает, дрожащими руками задвигает за собой стул. И движется напрямую в сторону столика незнакомца. С трудом открывая рот, неслушающимся языком произносит ключевые слова: «Извините, я могу присесть за Ваш столик? Мне необходимо с Вами поговорить». Тот поднимает на него внимательные бледно-зеленые глаза, растягивает в почти ласковой улыбке длинный рот и приглашающе кивает на стул напротив себя. - Присаживайтесь. Ганс на негнущихся ногах садится за столик. - Чем могу быть полезен? – предельно вежливо спрашивает незнакомец. - Я не знаю с чего начать. Мне крайне необходимо задать Вам несколько вопросов. Я.. Я правда не знаю, с чего начать. Наверное, мне придется начать немного издалека. То есть.. Я понимаю, что возможно, сейчас Вы решите, что я сумасшедший или, что я безбожно пьян. Я Вас пойму. Только.. Только. Пожалуйста, выслушайте меня до конца. Это для меня крайне важно. Вы обещаете, что выслушаете меня? – Ганс говорит сбивчиво, руки его дрожат. Он нервно переплетает пальцы, пытаясь скрыть это. В конце своей путаной речи Ганс переводит пытливый взгляд на лицо господина в вишневом. - Хорошо, хорошо, - незнакомец по-доброму улыбается, - Вы не нервничайте, я Вас выслушаю. И постараюсь ответить на Ваши вопросы. И, наверное, закажу нам еще выпить. - Тогда. Тогда, - Ганс сжимает руками голову и с силой взъерошивает волосы, - я не знаю, как сказать. О, Боже. Хорошо, попробую так. Понимаете, когда Вы вошли сюда… мм… У меня появилось странное чувство, будто происходит что-то необычное. Что-то, чему я не могу дать объяснения. Мне показалось необычайно важным понять, что же не так. С Вами. Или с ситуацией. Все это время я наблюдал за Вами. Наблюдал внимательно. Но так ничего и не понял. Ни Ваша одежда, ни Ваша мимика, жесты, ни Ваш акцент не дали мне ничего. В мегаполисе полно странных людей – наблюдения за Вами могли мне только сказать, что Вы, возможно приезжий, но и то – не факт. Но это чувство, странное, необъяснимое чувство. Будто с Вами связано нечто крайне Важное – оно не оставляло меня, только крепло. А потом Вы посмотрели на меня. И я почувствовал, что Вы не иностранец, нет, что Вы некто, нечто совершенно невообразимое, Вы будто совсем чужак здесь. В этом мире. И это не метафора. Вы, правда, будто бы пришли из места, которое я даже представить не могу. Сейчас Вы, наверное, решите, что я совсем больной, но, пожалуйста, скажите что-нибудь на мои слова. Я, наверное, рехнусь, если не услышу сейчас ответов на свои вопросы. Ганс опускает взгляд в стол и ждет ответа, как приговора. - Хмм. Нет, я вовсе не сочту Вас больным. Пьяным – да. Но это не мешает Вам формулировать свои мысли достаточно адекватно. Скорее всего, будь Вы в трезвом уме, Вы бы не решились на разговор со мной. Я тоже не знаю, с чего начать. Попробую по порядку. Вы очень чувствительный человек. То, что Вы почувствовали, по большей части правда. Да. Я пришел из того места, которое Вы вряд ли можете себе вообразить. Это так. Хотя, конечно, я человек, а не нечто или некто, как Вы изволили выразиться. Хотя, и не совсем такой, как Вы. Я мог бы солгать Вам, но не вижу в этом смысла. Вы кажетесь глубоко несчастным. А то, о чем мы говорим - очень важным для Вас. Потому я постараюсь ответить на Ваши вопросы, - мужчина задумчиво замолкает. Ганс напряженно ждет, что же последует далее. - Вы правы, я действительно пришел сюда из места, которое Вы скорее всего не можете представить. Вы правы, я абсолютно чужой здесь, чужд всему нас окружающему. Я пришел из другого мира. И, да, этот мир далеко не один единственный. - Как? Скажите мне, как Вы попали сюда?- почти кричит Ганс, перебивая чужака. - Очень просто! Через дверь, - невозмутимо пожимает плечами незнакомец. - Шутите? Я не понимаю, я не понимаю - .Ганс снова сжимает голову руками и с силой трет виски. - Ну отчего же мне шутить? Я и правда, пришел в ваш мир через дверь, - видя, что Ганс нервничает, продолжает, - Хорошо, я сейчас постараюсь Вам объяснить. Я путешествую по Лабиринту Мёнина. Этот лабиринт, хм, как Вам сказать. Он состоит из кусочков различных миров, сшитых между собой наподобие лоскутного одеяла. Попасть из одного кусочка в другой можно через дверь. А именно: любая дверь ведет тебя в новый мир. И в ваш же мир я попал через дверь. В прошлом мире я вошел в дверь, вышел в вашем. Вот так. - Это правда? – Ганс таращит глаза на собеседника, от избытка чувств он даже трет глаза несколько раз. Собеседник кивает и никуда не девается, не растворяется в воздухе, даже не проваливается под землю. Тогда Ганс продолжает, - то есть когда Вы пройдете снова через дверь, Вы попадете в другой мир, а из этого исчезнете? Вот, например, когда будете выходить отсюда? - Да, Вы совершенно правы. Сейчас мы с Вами закончим ужин и беседу – и я покину Ваш мир через ту же дверь, через которую сюда вошел. - О! Как же я был прав, когда решил, что сейчас мой единственный шанс получить ответы на свои вопросы! Я несказанно счастлив, что подошел к Вам, что Вы согласились со мной побеседовать. Скажите, а я мог бы так же, как Вы путешествовать между мирами? Или это доступно только уроженцам Вашего мира? - Мм. Нет, путешествовать между мирами могут не только уроженцы моего мира. Но и многие другие. Насчет конкретно Вас – не знаю. Теоретически, Вы тоже вполне могли бы путешествовать по Лабиринту. Но. Есть одно существенное но. Для того, чтобы попасть в лабиринт, Вам нужно попасть в тот мир, где он начинается. А я понятия не имею, как Вы могли бы туда попасть, - мужчина растерянно разводит руками. - Подождите! Скажите, а что будет, если я выйду за дверь вместе с Вами? Я попаду в Лабиринт? - Хмм… Хороший вопрос. Может быть – да. А может быть – нет. Может, мы выйдем за порог – Вы оглядитесь, а меня и след простыл? Я знаю далеко не все о том, как работает Лабиринт. - То есть все-таки может получиться? – допытывается Ганс. - Может. Но подождите-ка. Что Вы задумали? - Я хочу Вас попросить взять меня с собой. Пожаааалуйста. Я больше не могу здесь находиться. Я хочу навсегда покинуть этот мир. Похоже, что только Вы можете мне помочь. Я Вас умоляю. Помогите мне покинуть это место. - Кхм.. Вы хоть понимаете, о чем меня просите? Если Ваша затея удастся – Вы окажетесь в совершенно незнакомом мире, в котором Вас может ждать абсолютно что угодно. Что угодно. Вы понимаете? Это может оказаться опасным. Вы можете попасть в большие неприятности, а можете и умереть. Я уже не говорю о том, что Вы можете никогда не вернуться домой. Никогда. Вы можете заблудиться и потеряться в неизведанных мирах. Кроме того – Лабиринт не дает доступа к целому миру. Он состоит из кусочков отдельных миров. До первой двери, Вы помните? Кроме того, я не собираюсь брать на себя ответственность за Вашу судьбу – водить Вас везде с собой и все такое. Потеряетесь Вы – это будет только Вашей проблемой. Я не подписываюсь быть ни Вашим поводырем, ни Вашим учителем. И не стану брать ответственность за Ваши поступки на себя. Кроме того, я понятия не имею, выйдет ли что-то из нашей затеи. Очень может быть, что не выйдет ничего. Очень может быть, что только к Вашему благу. Скажите, Вы осознаёте всё о чём я говорю? - Да! Я все понимаю, все осознаю. Я беру ответственность за это полностью на себя! Но я по-прежнему вынужден просить Вас согласиться мне помочь. Пожалуйста! Вы понимаете, мне нужно убраться отсюда как можно дальше! Пожалуйста! Я чувствую, я знаю, что встретил Вас не случайно! Это мой шанс, похоже, единственный. Если я упущу его – я не прощу себе. Еще раз повторюсь – пожалуйста! Я не знаю, что могу предложить Вам взамен на эту услугу – наверное, ничего. Кажется мне, ничего, чтобы могло быть Вам нужно. - Кхм. Нет, ничего предлагать взамен и не нужно. Хорошо, я соглашусь. Раз Вы так меня просите и так уверяете меня в том, что все понимаете и берете ответственность на себя. Хорошо. Я переведу Вас через порог – не более. Но разве Вы не пьяны? Не станете ли посыпать голову пеплом, протрезвев и оказавшись неведомо где? - Я протрезвел, как только услышал о Лабиринте, - улыбается Ганс. - Ладно. Воля Ваша, не мне о том печалиться и волноваться. И раз уж я согласился – давайте скрепим наш уговор, - чужак протягивает руку. Ганс же, еще не веря своему счастью, отвечает на рукопожатие. Его пальцы трясутся от чрезмерного волнения, когда их сжимает чужая жесткая ладонь. На несколько секунд его посещает мысль о том, что он только что заключил сделку с демоном. Но Ганс улыбается и встряхивает головой, прогоняя эту мысль. Даже если его, теперь уже сообщник, демон – все равно. Пути назад больше нет. - Раз уж мы с Вами теперь в некотором роде сообщники, давайте представимся друг другу. Мое имя – Омптуа. Как мне называть Вас? - Ганс. Меня зовут Ганс. - Ганс. Хорошо, Ганс, мне бы хотелось поскорее отправиться в путь. Вы сыты? Если нет – я подожду, пока Вы закончите ужин. Но советую поторопиться. - Я сыт, Омптуа. И мне тоже не терпится отправиться в путь, - глаза его лихорадочно блестят в предвкушении, руки нервно комкают салфетку. - Славно. Тогда я позову официанта, чтобы нам принесли счет. К ним подходит официант, приносит счет. Они расплачиваются. Встают из-за своего столика и движутся к заветной двери. Наконец-то движутся к заветной двери! Сердце Ганса стучит в такт их шагам. Все проходит как в тумане. В голове осталась одна единственная мысль – сейчас. Сейчас! Он навсегда покинет опостылевшую действительность! В баре стало меньше людей. Сами люди – гораздо пьянее. Никому нет дела, никто не обращает внимания на двух мужчин, покидающих бар. Омптуа протягивает руку к ручке двери, тянет ее на себя, распахивая. За дверным проемом всё так же с небывалой силой хлещет ливень. Сердце Ганса замирает на миг. Он закрывает глаза и мысленно прощается со всем этим навсегда. Гансу не хватает словарного запаса, чтобы описать все, что он чувствует в этот миг. - Ганс, будьте внимательнее – нам нужно одновременно шагнуть в дверной проем. Сосредоточьтесь, - окликает его чужак. - Можно я возьму Вас за руку? Мне кажется так больше вероятности, что затея удастся, - он нерешительно протягивает сообщнику руку. - Кхм. Хорошо. Руку Ганса крепко стискивает ладонь Омптуа. Они делают шаг в открытую дверь. Одновременно. Дверь захлопывается за ними. В баре ничего меняется с их уходом. Люди продолжают пить, есть, сплетничать – в общем, делать все то, что обычно делают люди в барах. Но только с тех пор никто и никогда не встречает в этом баре и этом городе угрюмого Ганса и странного господина в вишневой одежде.