Предречение

Поппи Помфри постаралась добиться того, чтобы в комнате царил полный мрак. Темнота подчеркивала подрагивающий свет от четырех узких свечей, которые стояли по углам идеально-квадратного стола: по каждой в четырех сторонах света и основных стихиях. На востоке — желтая свеча, цвета солнечного света и воздуха. На юге — огненно-красная, на западе — водно-синяя. И на севере — зеленая, как растущая на земле трава. По центру располагалась хрустальная чаша в форме овала. Она была пуста. Поппи очертила палочкой светящийся круг над столом, сглаживая углы квадрата, чтобы превратить противоположности в единство, сделать части одним целым. Закрыв глаза, она подняла руки к небу и проговорила: С углов Земли, хотя она кругла, Трубите, ангелы! Волшебники, Взмахните Своими палочками. Ведьмы, Слова заклятий вслух проговорите. Вдохните суть, творенья света. Покажите, Мне, слуге покорной вашей, путь. Вокруг что-то еле слышно прошелестело — и постепенно умолкло. Поппи открыла глаза и увидела, что в чаше кружится серебристый туман. Еще один взмах палочки — и туман приподнялся, формируясь в сферу, которая облетела одну за одной все свечи, прежде чем медленно приблизиться к зеленой и остановиться над ней. Северной свечой. ~ ~ ~ ~ ~ Если бы кто-нибудь осмелился назвать Поппи Помфри «провидицей», она бы или рассмеялась этому человеку в лицо, или врезала бы ему проклятьем — она и сама точно не знала. Хотя, наверное, все-таки проклинать бы не стала: с философской точки зрения это было бы неподобающим для целительницы действием, а с практической — ей бы только пришлось делать больше работы: самой лечить последствия своего же проклятья. Так что все-таки с большей вероятностью она бы просто рассмеялась. Не то чтобы Поппи презирала само явление Предвидения. На самом деле она очень уважала тех редких ведьм и волшебников, кто действительно обладал этим даром и с ответственностью к нему относился, не используя в качестве несправедливого преимущества перед другими людьми. Но, к сожалению, искусство прорицаний привлекало слишком много аферистов. Большинство не имело настоящего дара. Поппи знала, что сама она провидицей не была, но не могла отрицать, что иногда, когда приходилось стоять перед серьезным выбором, магия подсказывала ей лучший вариант. Она точно не знала, как именно это происходило, но при сочетании заклинания прорицания и сильнейшей концентрации к ней приходило не только указание на нужный путь, но и совершенно невероятное чувство правильности… непреклонная уверенность в том, что она идет в том самом направлении. В такие моменты она чувствовала себя так, словно почти и вправду может Предвидеть. Заклинание это она использовала всего несколько раз в жизни, потому что знала, насколько рискованны могут быть предсказания будущего. Не просто так столь немногие могли видеть сквозь горизонт событий: людям не следует контролировать неисчислимые силы вселенной. Неудача окажется неизбежной, ущерб — огромным. Конечно, Поппи не пыталась контролировать вселенную — пусть даже свою персональную. Она и не смогла бы, даже если бы захотела, ведь она не была настоящей Провидицей. Просто небольшой магический дар помогал ей делать правильный выбор. Использовала она этот талант только в самых серьезных случаях. Например, согласиться ли с безопасным семейным планом организовать ей хороший брак или рискнуть последовать своему сердцу и стать целительницей. Остаться ли на комфортной учебной практике рядом с домом или столкнуться с интересными сложностями, отправившись за границу. И теперь, спустя несколько лет после окончания обучения, она стояла перед выбором — остаться ли в удобной должности медиведьмы в Святого Мунго или согласиться на испытание неизвестностью, который поступило к ней в форме пергамента, доставленного днем совой, и лежало сейчас на ее рабочем столе: 2 мая 1986 года Моя дорогая мадам Помфри, С удовольствием предлагаю вам вступить в должность Заведующей больничным отделением в Школе чародейства и волшебства Хогвартс с 1 июля. Зарплата и бонусы, включая размещение и питание, соответствуют условиям, которые мы обсуждали на собеседовании. Если вы примете предложение, в течение недели вам будет прислан официальный договор. С нетерпением ожидаю вашего решения не позже 9 мая (следующей пятницы) и очень надеюсь, что мы в ближайшем будущем поприветствуем вас в замке. Искренне ваш, Альбус П. В. Б. Дамблдор, Директор, О.М. (первого класса), Великий Волш., Верх. Чародей, През. Международной конфед. магов. Собеседование с директором Дамблдором состоялось неделю назад — он специально для встречи с ней прибыл в Лондон. После этого Поппи убедила себя в том, что все прошло не слишком хорошо, поэтому сегодняшнее послание оказалось для нее сюрпризом. Столь серьезный выбор просто требовал магической поддержки. И сейчас Поппи, наблюдая за тем, как растворяется наколдованный туман, чувствовала прилив уверенности, который дал ей знать о принятом решении. Она торжественно задула южную, восточную и западную свечи, оставив гореть лишь зеленую. Она отправится на север, в Хогвартс. ~ ~ ~ ~ ~ Когда Поппи прибыла в замок в середине июня, ее, как и было обещано, встречала заместительница директора Минерва МакГонагалл. Они не учились в Хогвартсе вместе, но Поппи была наслышана о репутации МакГонагалл: «строгая», «без чувства юмора», если верить некоторым практиканткам в Святого Мунго. Новость о том, что Поппи назначили главной целительницей Хогвартса, быстро распространились среди работников Святого Мунго. Некоторые отчаянно завидовали ей, другие говорили, что на свете нет такого количества галлеонов, которое заставило бы их «похоронить» себя в школе-пансионе. «Все эти дети с их квиддичными травмами, полученными от беспечности, и бесконечными ошибками, которые они совершают на уроках, — как сказала одна. — Уж спасибо, но я предпочитаю старые добрые инфекционные заболевания». И практически у всех был для нее заготовлен совет — от подсказок, как лучше всего исцелять последствия несчастных случаев на уроках, до указаний, как справляться со стрессом проживания по месту работы. И, конечно же, очень часто ей советовали, как общаться с новыми коллегами, которых сотрудники Святого Мунго помнили в качестве своих учителей. — Будь осторожнее с профессором МакГонагалл, — предупредила ее Сэйди Филпотт. — Та еще змеища. Уроки у нее были жуть какие сложные! — Они и должны были быть сложными, — встряла мадам Тиклетт, главная матрона отделения повреждений от заклинаний. — Трансфигурация — важный отдел магии для целителей, и все, кого обучала Минерва МакГонагалл, хорошо им овладели. Конечно, если прилагали усилия, — добавила она, со значением глядя на Сэйди. Та расплылась в широкой улыбке. — Да ладно, Тики-бу, меня не запугаешь. Мы все знаем, что в душе ты ромашка. А вот МакГонагалл — совсем нет, поверьте мне. Так что будь осторожнее, Попс. С ней не забалуешь. И вот теперь женщина, с которой не забалуешь, шла навстречу Поппи: высокая, стройная, черноволосая, она решительным шагом приближалась к воротам Хогвартса. Лицо у нее и правда выглядело строгим — тонкие, твердо сжатые губы, резкая линия челюсти. Но тут она улыбнулась, протянула руку — и внезапно показалась Поппи не только совсем не пугающей, но и приятной. — Мадам Помфри? Минерва МакГонагалл, заместительница директора. Добро пожаловать в Хогвартс. Или, точнее, с возвращением. Знаю, что в годы обучения здесь вы продемонстрировали впечатляющие успехи. — Спасибо за комплимент, — сказала Поппи, как всегда благодаря свои шесть ТРИТОНов. — Это не комплимент, просто факт, — возразила профессор МакГонагалл, кивая на замок. — Предлагаю для начала выпить чаю в учительской, а потом я покажу вам ваши комнаты и познакомлю с эльфами Хаднатом и Хаггарти — они будут помогать вам в больничном крыле. — Спасибо, не откажусь от чая, — с благодарностью откликнулась Поппи. Она с удивлением почувствовала волнение и даже легкую нервозность при мысли о том, что она сейчас увидит учительскую. Когда она училась в Хогвартсе, это место всегда казалось ей овеянным какой-то таинственностью. Вскоре она уже сидела рядом с Минервой МакГонагалл на потрепанном, но удобном диване, а на столике перед ними стояли чашки с дымящимся чаем и тарелка с имбирным печеньем. «Таинственная» учительская, конечно же, оказалась совершенно обычным помещением — просто приятным убежищем от детей с большим количеством окон, мягких кресел, двумя каминами, длинным рабочим столом и высокой стойкой, заставленной жестянками с чаем и кружками. — Жаль, что не смогла присутствовать на вашем собеседовании, — сказала профессор МакГонагалл, отпивая крепкий черный чай. — Но я видела ваше резюме и полностью поддерживаю решение Альбуса взять вас на работу. Надеюсь, вам здесь понравится. — Я в предвкушении, — правдиво ответила Поппи. — В Святого Мунго мы имели дело с болезнями и травмами. Конечно же, это необходимая часть работы, и я знаю, что в Хогвартсе мне тоже придется с ней столкнуться. Но здесь еще и множество здоровых детей — и я хочу сосредоточиться на том, чтобы поддерживать их в этом состоянии. Профессор МакГонагалл рассмеялась. — Предупреждаю — некоторые будут прилагать все усилия, чтобы вам в этом помешать. Они бесконечно изобретательны во взаимных проклятьях и взрывах котлов. Причем последнее обычно происходит именно тогда, когда котлы полны зелий, которые вызывают появление волосатых фурункулов или окрашивают носы в зеленый цвет. — Не волнуйтесь, — серьезно сказала Поппи. — У меня хорошие запасы противоядия от зеленых носов. А волосатые фурункулы — это даже весело. МакГонагалл мгновенно подхватила шутку и столь же серьезно откликнулась: — Но, ручаюсь, не так весело, как волосатые фурункулы на зеленых носах. Поппи с широкой улыбкой откинулась на мягкие диванные подушки. Ей здесь точно понравится. ~ ~ ~ ~ ~ К середине октября она уже настолько чувствовала себя в Хогвартсе как дома, будто провела здесь всю жизнь. Она превратила больничное крыло в максимально комфортное и эффективное, а шкафчики с медикаментами были приятно заполнены. Пусть Северус Снейп и был угрюмым типом, целительные зелья он варил совершенно бесподобно. Поппи чувствовала себя готовой практически к любой неприятности. Дети, конечно, периодически удивляли причудливыми травмами, но пока не случалось ничего, с чем она не могла бы справиться. И было невероятно приятно исцелять их недуги и возвращать улыбки на испуганные или искаженные болью лица. В этом заключалась одно из самых серьезных различий между работой в Святого Мунго и Хогвартсе: здесь она могла практически любого вернуть в состояние идеального здоровья. Это приносило удовлетворение. Коллеги оказались дружелюбными (по большей части), а некоторые из них уже действительно становились друзьями — отчасти благодаря «Клубу веселья в вечер пятницы», возглавляемому Роландой Хуч. Ро была отличным тренером и инструктором по квиддичу, и даже эти непростые обязанности не исчерпывали ее энергию и фонтан экстраверсии. Она тратила их на организацию различных мероприятий для коллег — таких, например, как совместная выпивка в «Трех метлах» по пятницам, и Поппи была ей за это очень благодарна. Ей нравились эти ни к чему не обязывающие пятничные вечера, на которые люди приходили или нет — в зависимости от их расписания и уровня интроверсии. Некоторые вечера были полны смехом и шутками, другие — тихими разговорами, но после каждого она чувствовала себя отдохнувшей и расслабленной. Во вторую пятницу в октябре Поппи сидела в укромном уголке «Трех метел» с Минервой (они давно уже начали называть друг друга по имени), Роландой, Помоной Спраут, Филиусом Флитвиком и Вильгельминой Граббли-Планк. Вильгельмина не работала в Хогвартсе на постоянной основе, но периодически замещала — и, судя по всему, близко дружила с большинством учителей. Поппи понимала почему: с Вильгельминой было комфортно. Она мало говорила, но ее редкие реплики всегда были проницательными, а зачастую и смешными. — Так что я просто туда заявилась, — рассказывала Ро, — ну, точнее, мне пришлось карабкаться по этой чертовой веревочной лестнице. Неужели Сибил не понимает, что не все студенты на это способны? Ладно, в общем, я вошла, и после того как откашлялась от всех этих благовоний, пригласила ее присоединиться к нам сегодня. Вот видишь, Помона, я прислушалась к тому, что ты сказала на прошлой неделе — с моей стороны действительно было некрасиво до сих пор ни разу ее не позвать. — Я не говорила слово «некрасиво», — возразила Помона. — Конечно нет, ты для этого слишком вежливая. Но ты имела это в виду — и была совершенно права. — Ро выпалила все это на одном дыхании и немедленно запила большим глотком лагера. — В общем, я ее спросила, а она ответила… — Ро идеально изобразила потустороннюю, вычурную манеру речи Трелони: «Хоть я и была бы рада занять свое место среди коллектива хогвартских учителей, к сожалению, я нахожу, что большое количество мыслепотоков и чересчур насыщенный коммуникативный уровень „Трех метел“ создают слишком сильные помехи для моего Дара». Такое впечатление, что она на самом деле не хочет, чтобы люди понимали смысл ее слов. — Да нет, смысл совершенно очевиден, — объявила Минерва. Шот огневиски, стоявший перед ней, все еще был нетронут. — Она пытается сказать, что Вильгельмина слишком много болтает. Поппи искренне присоединилась к взрыву смеха, которым все откликнулись на эту реплику. Сама мысль о том, что молчаливая Вильгельмина слишком много болтает, была очаровательно нелепой, и Поппи невольно задумалась о том, что бы сказала Сэйди из Святого Мунго, увидь она «строгую и без чувства юмора» Минерву за пределами класса. Филиус покачал головой. — Бедная Сибил. Знаю, что она может очень сильно раздражать, но я лично думаю, что ее велеречивость — всего лишь защитный механизм, Ро. Она страдает от застенчивости и тревожности, к тому же бедняжка знает, что мы ее недолюбливаем. — Это еще мягко сказано, — сказала Минерва. — Я пытаюсь быть с ней не слишком резкой… — Ключевое слово «пытаюсь», — заметила Вильгельмина под смешки окружающих. Даже Минерва невольно улыбнулась. — Ладно, ладно, пытаюсь, но чаще всего безуспешно, — признала она. — Это правда, что мне не хватает терпения на Прорицания как предмет, но не это причина моего раздражения в адрес Сибил. Дело даже не в ее некомпетентности… по крайней мере, не только в ней. Дело в том, что в дополнение к некомпетентности идут абсурдные кривляния, которые наносят ущерб ученикам. Она постоянно утверждает, что они вот-вот получат увечье, или умрут, или погибнут их родители… Это совершенно недопустимо! Помона кивнула. — Думаю, она использует такие сильные угрозы, потому что хочет, чтобы ее воспринимали серьезно. — В таком случае ей нужно сменить преподаваемый предмет! — резко заявила Минерва, одним глотком опрокидывая в себя шот. — А почему ты так относишься к Прорицаниям? — спросила Поппи. Минерва интересовала ее все сильнее. И дело вовсе не в женской привлекательности, твердо сказала себе Поппи, — у нее сейчас не было времени на подобные фривольности. Дело просто в… любопытстве. Минерва сделала вдох и ответила уже более спокойно: — Ну, если откровенно… большинство практикующих прорицателей — шарлатаны. У некоторых благие намерения, но в основном они паразитируют на страхах, тревогах и горе людей и вводят их в заблуждение, делая вид, что предсказания будущего — дело простое и незатейливое. А ведь это не так. Предсказания всегда туманны и открыты интерпретациям. У Помоны был удивленный вид. — То есть ты все-таки считаешь, что некоторые предсказания правдивы, Минерва? Я думала, ты вообще в них не веришь. — По большей части не верю. Но нельзя не брать во внимание тех очень и очень немногих, кто обладает настоящим талантом. Кентавров, например. И все равно я не считаю, что нам следует знать, что ждет нас в будущем. Это опасно и… и просто неправильно. — А если благодаря этому знанию мы сможем предотвратить катастрофу? — с нажимом спросила Поппи. — А если при попытках избежать катастрофы твои действия приведут к еще худшим последствиям, чем если бы об этой катастрофе не знал? — Эй, эй, эй! — вмешалась Ро, громко хлопнув ладонью по столе. — Этот разговор вычеркивает «веселье» из Клуба веселья в пятницу вечером. А ведь веселье — лучшее, что есть в нашем клубе. Мин, с этой минуты — прекратить противоправные действия! Минерва изобразила на лице умеренное раскаяние. — Так точно, госпожа бесстрашная предводительница клуба. Как я могу исправиться? — Купишь всем следующие порции напитков, — объявила Ро. — Как вам такое предсказание будущего? Минерва встала, и Поппи подскочила следом: — Пойду с тобой. Я ведь тоже виновата. — И то верно, — с улыбкой согласилась Минерва. — Спасибо. Совместная прогулка к бару оказалась очень приятной. А когда они левитировали напитки обратно к столику, смеясь и лавируя между столиками, полными довольных посетителей, Поппи подумала, что Роланда ошибается. Этот разговор о прорицаниях оказался для нее Весельем с большой буквы «В». ~ ~ ~ ~ ~ Ближе к концу ноября Помона Спраут пригласила Поппи сходить вместе поужинать в субботу вечером. — Дело не в том, что мне не нравится еда в Хогвартсе, — сказала Помона и со смехом похлопала себя по животу. — По мне заметно, что я еще как ее люблю. Но иногда просто хочется сменить обстановку — понимаешь, о чем я? — Конечно, — заверила ее Поппи. — С удовольствием с тобой схожу, если только что-то ужасное с учениками не случится. Но если все будет в порядке, Хаднат и Хаггарти с удовольствием без меня присмотрят за больничным крылом. — Хорошо. К тому же, если вдруг что, Минерва всегда может послать патронуса. Ох, Поппи, я так жду субботы! Ужасно соскучилась по хорошему ризотто. Или возьму мидии путтанеска. Знаю отличный итальянский ресторанчик в Абердине, аппарируем туда. Субботний вечер наконец наступил, и к тому моменту, как они закончили с закусками и ждали основных блюд, Поппи и Помона уже успели опустошить полбутылки красного вина и приступали к распитию второй половины. — М-м-м, как вкусно выглядит, — сказала Помона, когда перед ней поставили блюдо с мидиями. Поппи заказала нечто под названием «Тосканские тортеллини». Она понятия не имела, насколько аутентично тосканскими они были — возможно, вообще нет, — но щедрая горка кусочков теста с сырной начинкой, помидорами и шпинатом в любом случае ее не разочаровала. — Как у тебя идут дела, Поппи? — спросила Помона. — Мне, конечно, нужно было раньше поинтересоваться, но ты просто идеально вписалась в Хогвартс, поэтому сложно помнить о том, что ты с нами всего несколько месяцев. Поппи принялась с энтузиазмом описывать свою работу, удовольствие от хорошего оборудования в больничном крыле, интерес к ученикам. — В общем, по большей части все идет отлично, — заключила она. — Как будто дети сговорились и решили устроить мне маленькие каникулы. Самая серьезная проблема, с которой пока пришлось иметь дело, — это наложенное не в ту сторону заклинание увеличения, от которого половина учеников Филиуса вдвое увеличилась в размерах. Но вообще, с травмами я пока почти не сталкивалась. — Это еще квиддичный сезон толком не начался, — рассмеялась Помона. — А как ты вообще? Как себя ощущаешь в замке? Подозреваю, приходится перестраиваться — после Лондона на нашу сельскую глушь. — В глубине души я деревенская девчонка, — объяснила Поппи. — Поэтому Хогвартс для меня после городской суеты — очень приятная перемена обстановки. — А откуда ты родом? — Из Дэвона. У меня оба родители из семей, которые многие поколения работали на земле. Как обычно, Поппи не стала упоминать, что ее отец происходит из семьи влиятельных чистокровных джентри. Пусть Тот-Кого-Нельзя-Называть и мертв, вопросы крови и происхождения до сих пор в мире волшебников были болезненными. Кроме того, к моменту рождения Поппи владения семьи Помфри сжались до фермы средних размеров, а положение ее отца — до должности мирового судьи местного магического сообщества. — Но тебе не очень нравилась жизнь на ферме? — Да нет, ферму я любила. Просто тяга к целительству оказалась слишком сильной. — Понимаю, о чем ты, — кивнула Помона. — Работа с растениями — это все, чем я хотела заниматься с самого детства. Нужно следовать за мечтой. Я очень рада, что ты освоилась в Хогвартсе, потому что ты всем нам очень нравишься! Но затем улыбка на ее лице сменилась выражением озабоченности. — Я правда очень надеюсь, что ты с нами останешься, но должна тебе сказать… за пределами школы бывает сложно встретить кого-то. Ну, знаешь… в романтическом плане. Поппи окаменела. Неужели Помона каким-то образом узнала о том, что она интересуется женщинами? И что это такое было — осуждение? Предупреждение? — Не то чтобы я совала нос в твои дела, — быстро добавила Помона, словно услышала мысли Поппи. — Просто… Когда я сама только начала работать в Хогвартсе, мне было сложно. Я не собиралась выходить замуж — мне всегда нравилась независимость. Просто иногда хочется почувствовать себя не одинокой. — Да, — осторожно согласилась Поппи, опасаясь добавлять что-то еще. Она всегда с осмотрительностью касалась вопроса своей личной жизни, и о ее предпочтениях было известно лишь очень маленькому кругу близких друзей. Она не была против включить Помону или еще кого-то из хогвартских учителей в этот круг, но для этого ей нужно было гораздо лучше их узнать. — Но… — Помона покраснела, но явно намеревалась продолжить свою мысль: — в конце концов я кое-кого встретила на международной конференции гербологов. Корвана Мертенса. Он из Брюсселя. Мы достаточно часто встречаемся, и нас обоих это отлично устраивает. Так что я просто… Хотела заверить тебя в том, что даже в Хогвартсе можно найти личную жизнь, пусть сейчас тебе в это и сложно поверить. Поэтому не стоит принимать поспешных решений о необходимости поисков работы в другом месте или чего-нибудь еще в этом духе. Вот и все, что я имею в виду. — Помона, да я же только что сюда попала. Я не собираюсь искать другое место. — Вот и отлично! — просияла Помона. Поппи улыбнулась в ответ, чувствуя, как тревога отступает. Вряд ли все-таки у Помоны были какие-то конкретные сведения о ее личной жизни. В любом случае, Поппи подумала, что сейчас — удобный момент свернуть разговор на других людей, и спросила: — А у других преподавателей есть партнеры? Я знаю, что Филиус вдовец, а еще видела жену Сильвануса, но с остальными об этом как-то не заходил разговор. Помона с радостью принялась рассказывать, загибая пальцы на каждом имени: — У Септимы Вектор есть муж и дочь, Ирма Пинс много времени проводит с мистером Фортескью — ну, знаешь его, у него мороженица на Диагон-аллее. Минерва одинока, Северус тоже — уверена, ты не удивлена. А Альбус… если честно, никто не знает о личной жизни директора. Если Минерва и в курсе, она никогда не говорила ни слова. Она не из тех, кто будет разносить сплетни. — Какая интересная у всех жизнь, — сказала Поппи, посчитав это вполне безопасной репликой. — Десерт будем заказывать? — Обязательно! Сицилианская кассата у них — настоящее произведение искусства! ~ ~ ~ ~ ~ Спустя неделю после этого разговора Поппи все еще испытывала тревожное чувство — даже не из-за того, что было сказано, а из-за того, что он заставил ее увидеть наконец слона в комнате. Учитывая тесное взаимодействие в школе-пансионе, ее коллеги, скорее всего, в итоге неизбежно узнают о ее ориентации. И даже если их этот факт не смутит, сама тема может нарушить комфорт в отношениях, которые начали у нее с ними складываться. Подобная вероятность существовала, конечно, и до разговора с Помоной, но Поппи удавалось выбросить ее из головы — как нечто, с чем придется столкнуться в неопределенном будущем. — Ну что ж, — пыталась убедить она себя, — тебе ведь и правда не нужно сейчас этим заниматься. И действительно — она всегда до этого неплохо справлялась с вопросами личной жизни и умудрялась успешно отделять ее от профессиональной и общественной. У нее было полно времени, чтобы придумать какой-нибудь план. Полно времени. Однако с каждым днем она все яснее понимала, что хочет остаться в Хогвартсе надолго. И личную жизнь устроить здесь же. Лучше не оставлять такие вещи на волю случайности. Все еще сомневаясь в том, что ей делать в этой ситуации, Поппи наложила на себя согревающее заклинание — декабрьский воздух был по-настоящему морозным, — и отправилась на встречу Клуба веселья в вечер пятницы. Она опаздывала — у юного Билла Уизли выросли рога после неудачи с упражнением в трансфигурации, и она только-только смогла восстановить его нормальный вид. Идя по тропинке быстрым шагом, Поппи едва завернула за первый поворот тропы, когда услышала впереди голоса — и свое собственное имя: — …замечательно поужинали с Поппи, с ней так приятно общаться! Помона. — Ну и отлично. А как насчет твоей миссии по выяснению обстоятельств? Как все прошло? — этот хрипловатый голос не мог принадлежать никому, кроме Вильгельмины Граббли-Планк. Но что, во имя Мерлина, она имела в виду под миссией по выяснению обстоятельств? Поппи мгновенно приняла решение. Быстро наложив обеззвучивающие чары на ноги, она прошептала заклинание по усилению громкости голосов, и приготовилась подслушивать. Сейчас было не до щепетильности, ей просто необходимо было узнать, что о ней говорили. — Ой, Вильгельмина, я бы не назвала это миссией… Я просто хотела выяснить, есть ли хоть какой-то шанс на… ну, ты знаешь — на то, чтобы свести их вместе. — Тебя это когда-нибудь доведет до неприятностей, Помми, все это сводничество. Я-то думала, ты собираешься исправиться. — Я собиралась. То есть собираюсь. Ну, когда-нибудь. Но это ведь даже не сводничество. Я знаю, что Минерве нравится Поппи, и, на мой взгляд, они просто созданы друг для друга. Поппи абсолютно в Минервином вкусе: той всегда нравились серьезные рыжие умницы. К тому же Поппи не подчиняется напрямую Минерве, поэтому тут не возникнет проблем с использованием служебного положения и всем прочим. Но ты ведь знаешь, что Минерва никогда не сделает первый шаг, если не будет знать точно, что Поппи не против. Это все, что я хотела выяснить — что Поппи не будет против. И мне кажется, что это так и есть. Просто интуиция. — Интуиция, — повторила Вильгельмина без нажима. — Да, интуиция. Ты знаешь, у меня такое бывает. — Ну? И что сказала Поппи? Подтвердила твою интуицию? — Ооооох, — расстроенно проговорила Помона. — Я так и не решилась это выяснить. Дошла до темы романтических отношений, но когда пришло время задать главный вопрос — не смогла. Нельзя же так откровенно демонстрировать любопытство. Я надеялась, что она сама что-нибудь скажет, но увы. — Ну, она ведь не поведала тебе о том, что у нее дома муж и пятеро детишек? — Нет. Она вообще о себе практически ничего не говорила. — Тогда не расстраивайся. Надежда все еще есть. Что касается того, что она о себе не распространяется… если она и правда предпочитает женщин, этого и следует от нее ожидать, так? Способности защитить себя и уберечь личную информацию. — Ну, я просто рада, что не стала распространяться Минерве о своих планах. Не хватало еще, чтобы она слишком сильно на что-то понадеялась… — Помона, — в тоне Вильгельмины появились предупреждающие нотки, — Минерва сама может разобраться со своей личной жизнью. — Я знаю. Но даже заместительнице директора иногда нужна помощь. И давай уже поторопимся, Вильгельмина, мы ведь опаздываем. Поппи замедлила шаг, позволяя Помоне и Вильгельмине удалиться за пределы ее заклинания увеличения громкости звука. У нее было такое чувство, словно ее ударили бладжером. Минерву МакГонагалл привлекают женщины? И, что гораздо более существенно, конкретно Поппи?! Ее обуревала целая буря эмоций, и Поппи сначала даже не смогла определить каждую. Определенно страх и тревога. Любопытство. Волнение. А под всем этим слоем, безусловно, растущее ликование. Но что бы она ни чувствовала в тот момент, она определенно была в неподходящем состоянии для похода в переполненный паб, особенно учитывая перспективу встретиться там с Минервой. Поппи резко развернулась и направилась обратно в замок. Ей нужно было многое обдумать. ~ ~ ~ ~ ~ За два дня до начала рождественских каникул, после целого рабочего дня, проведенного за излечением различных заклятий и сглазов, наложенных перевозбужденными детьми, Поппи шлепнулась в свое любимое кресло у камина в учительской. Ей были просто необходимы несколько минут тишины и покоя… А потом, может, она заставит себя встать, чтобы заварить чай… — Поппи? Сделать тебе чашечку чая? Поппи подскочила. Она понятия не имела, что не одна в учительской. Оказывается, Минерва тоже была там — Минерва, которую Поппи не то чтобы избегала — не совсем — но которую почти не видела последние пару недель. Минерва, которая с улыбкой предлагала ей чашку чая. — Да, не откажусь, — умудрилась выдать Поппи. — С молоком, без сахара, пожалуйста. Минерва мгновенно левитировала в сторону Поппи дымящуюся чашку и устроилась на диване напротив, тоже с чашкой в руке. Отсвет от пламени камина падал на ее тонкую линию челюсти, золотил черные волосы — выглядела она просто завораживающе. — Надеюсь, я тебе не мешаю? — спросила она. — Знаю, как ценно может быть уединение в это время года. — Совсем нет, — заверила ее Поппи. — Очень приятно поговорить с кем-нибудь, кто при этом не блюет слизняками и не может похвастаться поросячьим пятачком вместо носа. Минерва рассмеялась. — Рада, что ты считаешь, что я лучше отрыгнутых слизняков. Ученики и правда совсем выходят из-под контроля перед каникулами, да? — Не могу винить их в этом. Рождество для многих — такой веселый праздник. — Но не для тебя? — проницательно уточнила Минерва. — Ну… Я могу и повеселиться, но это сложно: моя мама умерла на Рождество. — Сочувствую. — Спасибо. Это уже давно случилось, так что не так страшно, но я всегда буду об этом помнить. А еще на Рождество ее первая девушка Гвенлин объявила, что их отношения окончены, но Поппи не собиралась делиться этим фактом с Минервой. Она и так опасалась, что изобразила из себя слишком жалкую особу. — Не сомневаюсь, — сказала Минерва. — Поэтому ты обычно проводишь Рождество в одиночестве? — Да нет, почему. Большую часть времени я предпочитаю общество. — Ну, тогда… — Минерва сделала паузу, и Поппи с удивлением обнаружила, что ее коллега, всегда такая прямолинейная и уверенная в себе, ведет себя как-то не совсем обычно. — Может, заглянешь ко мне в комнаты в рождественскую ночь? Могу предложить вино и торт. Конечно, если у тебя нет других планов. — С удовольствием, — откликнулась Поппи. — С большим удовольствием. Она торопливо глотнула чаю, чтобы скрыть безумную улыбку, которая неудержимо расползалась по лицу. Честное слово, это была лучшая чашка чая в ее жизни. ~ ~ ~ ~ ~ — Хаггарти, — позвала Поппи, и меди-эльфийка тут же появилась в больничном крыле. — Мадам Помфри звала Хаггарти? — как и всегда, спросила она. — Сможешь присмотреть тут за всем пару часов? — Хаггарти сможет. — Не думаю, что что-нибудь случится, — сказала Поппи, натягивая плащ и бормоча быстрое противоветровое заклинание для шляпы. — Половина сотрудников в отпуске, и, как ты знаешь, в замке совсем мало учеников. Но если что-то… — Хаггарти справится. Мадам Пи пускай идет и готовится к празднику. Идите, идите. — Хлопая в ладоши, Хаггарти погнала Поппи за дверь, буквально как курицу. Поппи со смехом покачала головой и поспешила по множеству лестниц к главному входу. Хаггарти была живым воплощением образа курицы-наседки. Ну, или эльфийки-наседки. Они с ее спутником жизни Хаднатом отлично сработались с Поппи, и та всегда без проблем оставляла их за главных. Она уже договорилась с ними о том, что они подежурят в больничном крыле на Рождество, в обмен на следующий после Рождества день (надо же поступать по справедливости). Праздничный ужин в Главном зале и вечер с Минервой — больше Поппи бы за один день не выдержала. И сейчас ей нужно было подумать как раз о рождественском вечере. Чуть больше сорока восьми часов оставалось до того момента, когда она постучит в дверь к Минерве в Гриффиндорской башне. И тогда… И тогда. На этом моменте воображение Поппи всегда останавливалось. Она сама не понимала, почему перспектива возможных отношений с Минервой так ее нервировала. У нее и раньше были партнерши, женщины, о которых она заботилась, и она никогда не испытывала тревоги перед началом отношений. Минерва ее привлекала (она давно уже перестала это отрицать), и, судя по всему, это было взаимно. В первый момент после получения приглашения на Рождество она была в полном восторге. Так в чем же теперь заключалась проблема? Почему ей так сложно было вообразить себя вместе с Минервой? Поппи решила, что долгая прогулка в одиночестве поможет ей разобраться в себе, поэтому и вызвала на помощь Хаггарти. Она надеялась, что свежий, чистый воздух окрестностей Хогвартса прочистит и ее мысли тоже. В любом случае, стоило попытаться, к тому же ей уже просто невыносимо было находиться в помещении. Вечер выдался прекрасным, холодным и ясным. Сияние звезд в небе зеркалом отражалось в поблескивании снега внизу. Полнейшую тишину, царящую вокруг, нарушал только поскрипывающий звук ее шагов. Подсветив себе дорогу палочкой, Поппи проследовала по заснеженной тропинке к озеру, и в конце концов в голове выкристаллизовалось понимание: она так сопротивлялась сближению с Минервой вовсе не потому, что беспокоилась о возможных сложностях отношений коллег по школе. И не потому, что им будет сложно видеться каждый день, если они однажды расстанутся. И не по любой другой причине, которые приходили ей в голову за последние несколько дней. Она сопротивлялась, потому что в глубине души понимала, что Минерва может оказаться той самой. Той, в которую она влюбится безнадежно и на всю жизнь. Потерю которой, если вдруг это случится, ей будет не пережить. Вот оно что. Так что да — приглашение провести вместе Рождество выходило за пределы совместного распития вина и возможного приятного продолжения в виде небольшого романа. Это было приглашение совершить путешествие, из которого, возможно, она никогда не вернется. Это ужасно пугало. И будоражило. Но прямо сейчас — в основном пугало. Поппи знала, что ей нужно сделать. ~ ~ ~ ~ ~ Четверть часа спустя она вернулась в свои комнаты и расчистила центр гостиной, чтобы выставить квадратный стол. Вскоре он уже был на месте, с углами, смотрящими на четыре стороны света. Поппи накрыла стол черной бархатной тканью и аккуратно расставила свечи: желтую, полную солнечного воздуха, на восток. Огненно-красную — на юг. Водно-синюю на запад. Зеленую, как трава, покрывающая землю, на север. После этого в центре появилась хрустальная чаша. Все было готово к тому, чтобы выяснить — стоит ли воспользоваться шансом и сблизиться с Минервой. Сейчас она погрузит комнату в сумрак, зажжет свечи, произнесет слова заклинания… Если сотворенный ею туман остановится над гриффиндорско-красной свечой, Поппи выдохнет с облегчением. Тогда ей останется только спокойно подождать, пока ее не охватит ощущение правильности. После быстро наложенного заклинания темноты Поппи подняла палочку, чтобы зажечь первую свечу, и тут внезапно услышала в голове голос Минервы — так отчетливо, словно она стояла рядом в комнате: «Я не считаю, что нам следует знать, что ждет нас в будущем. Это опасно и… и просто неправильно». Поппи долго стояла, снова и снова слыша эти слова. В конце концов она медленно опустила палочку и прошептала: «Фините инкантатем». Тут же ярко вспыхнули пламенем канделябры на стенах. Сделав глубокий вдох, она принялась убирать обратно свечи и чашу. Ей не нужно было магическое подтверждение. Ей стоило просто доверять Минерве… и себе самой. Эпилог Рождественским вечером, без четырех восемь, Поппи разглаживает складки на клюквенно-красной мантии, последний раз поправляет прическу. Взяв маленький букет красных и белых камелий, который после долгих размышлений был выбран в качестве подходящего подарка, она покидает свои комнаты и направляется к Гриффиндорской башне. В замке тихо, залитые мягким светом коридоры украшены венками зелени и красных ягод. До места назначения остается всего несколько шагов, когда воздух вокруг нее словно вспыхивает искрами, и всю ее охватывает неизъяснимое чувство надежды и благополучия. Чувство правильности. Поппи с улыбкой поднимает руку и стучится в дверь Минервы.