Янтарные очи Дракона

Далеко-далеко, в одной стране жил как-то могучий хан Баатар. И был у того хана любимый внук, Алтаном его звали. Получал Алтан всё, что только душе хотелось, да только любил он боле всего дело ратное. Как выезжал в поле чистое биться - то и побеждали всегда воины ханские. Как взмахнёт саблей своею изогнутой - полвойска вражьего посеченными лежит, во второй раз взмахнёт - уже и остатки мёртвыми оземь падают. Силён был Алтан, да собою хорош, вот только уж не по нраву стали ему сражения. Наскучила ему песнь боя, утомился он от войн. Воротился к родному деду, до земли ему поклонился и молвил: "Не милы мне битвы стали, дедушка. Позволь, поеду мир поглядеть, да себя показать". Опечалился старый хан, но делать нечего было. "Ступай, - сказал, - да чтобы через три года воротился". Вновь поклонился ему Алтан, вышел из шатра, да отправился за конём своим верным. Год он странствовал по миру, любовался вещами диковинными, отведал много яств заморских. Заехал как-то в столицу богатой страны. Смотрит по сторонам - а вокруг люди горюют, никто не веселится, все окна тёмными тканями занавешены. Поехал юноша к королю. Стал его расспрашивать, а тот ему и поведал: завёлся у них под горою змий страшный, крылатый, да с чешуёю, которую ни мечи, ни стрелы не берут. Вот и повадился змий оброк с города собирать непомерный да девиц воровать. Выслушал Алтан короля и решил сил своих в бою со змием дивным повидать. Выехал за город на верном коне, а конь как стукнет копытами, ажно земля задрожала. Услышал это змий, выполз из-под горы, как заревёт: "Кто мне спать мешает?! Уж я-то вас съем!". Алтан ему в ответ и кричит: "Сразимся, змий проклятый!" И стали они биться не на жизнь, а на смерть. День бьются, другой, звон по всей округе стоит. На третий день не выдержал змий, упал оземь, обернулся мужем редкостной красоты, да в ноги Алтану кланяется. "Вижу я, добрый молодец, уж больно ты силён. Не убью я тебя, и ты меня не убий. Послужу я тебе за то службой верною, всё своё тебе отдам". Спешился Алтан, согласился на такие речи. Тут-то змий его и в замок свой под горою ведёт, и стол яствами невиданными заставляет, и вина дорогие ему в кубок золотой наливает, ешь, гость дорогой, пей - что хочешь. Отведал Алтан кушаний дивных, испил вин сладких, а змий уже в баньку натопленную провожает. Полюбился Алтану змий речами своими лукавыми, очами своими хитрыми, да так сильно, что остался он с ним. И разделил он с ним ложе, и бился с ним бок о бок, и летал на его спине навстречу тёплым ветрам. Одаривал змий внука ханского сокровищами, гору драконью перед ним разойтись заставил, показал ему сад из камней драгоценных, так искусно сделанный, что живым казался. Но быстро два года проминуло, вспомнил Алтан, что пора домой воротиться. Простился со змием, а тот и закручинился. - Забудешь ты меня, золотой мой, - покачал головою змий. - Не забуду. - Нет, Алтан, не говори, позабудешь! Вспомни обо мне хоть тогда, когда две птицы золотые в твой шатёр залетят. Вернулся Алтан домой, хан огромный пир закатил, всех подданных собрал, из самых дальних уголков ханства. На радостях и позабыл юноша о змие своём. Жил Алтан месяц, другой, а на третий хан задумал его оженить. Привёл ему красивейшую из невест, тут же приказал и свадьбу играть. Зашла невеста в шатёр жениха, вновь начали пировать. Пьют гости, радуются, а в шатёр две птицы влетело. Ходят кругами около столов, говорят по-человечески. Одна заводит: "Ой, змий сокровище своё растерял", другой вторит: "Позабыло змия сокровище, ой позабыло". Алтан из-за стола вскочил - лица на нём нет, устыдился своего беспамятства. Собрался было тут же на коня, да вперёд, только сестра его остановила. Больно уж мудрой Юма была. "Что ж ты, братец, закручинился?" - молвит. И поведал ей Алтан, и дала она брату иглу, зеркало и кнут, да наказала: "Иглой той одежды не шей, в зеркало не гляди, кнутом лошади не погоняй! Да ни от кого в пути пищи и питья не принимай". Поблагодарил её Алтан, вскочил на коня - и в путь. Долго ли ехал, коротко ли, въехал в лес густой. Пробирался по лесу, долго, коня загубил, а всё идёт. Вдруг видит, на поляне дом стоит богатый, а из него выплывает навстречу девица в платье, серебром расшитом. Подхватила она Алтана под белы рученьки, повела в дом, а там уж столы от кушаний ломятся. Усадила его подле себя во главе стола, а только Алтан от всего отказывается. - Отказываешься от гостеприимства, добрый молодец? - Отказываюсь, - твёрдо сказал Алтан. И обратилась она тут же в птицу, и запела прекрасным голосом. Юношу вдруг в сон клонить стало. Вспомнил он про дар сестрин, уколол палец иглой - сон тут же исчез. Увидела это птица, запела ещё прекраснее, и вновь алтан уколол палец иглою. И вновь запела птица яко Алконост, и в третий раз помогла Алтану игла, да тут же преломилась. Вырвала тогда птица из хвоста перо, и сказала по-человечьи: "Иди, молодец, благословляет тебя змиева сестра. А коли сложно тебе будет, сожми перо и позови меня". Огляделся Алтан вокруг - а всё телами людскими усеяно. Направился он дальше в лес, в самую чащу. Глядь - а там ещё богаче дом стоит, златом изукрашенный. И выходит навстречу ему юноша синевласый в кафтане парчовом, в дом приглашает, баньку слугам велит топить, столы застилать. Да только Алтан вновь и вновь отказывается, головой качает. - Нешто ты, внук ханский, отказываешься? И отказался Алтан. И обратился ужом хозяин, помахнул хвостом, хлынули на Алтана три волны - одна в три косых сажня вышиною, другая вчетверо больше, а третьей и высоты не измерить. Вспомнил вновь Алтан про дар сестры, достал из котомки зеркало, да как грохнет оземь. Разбилось оно на осколки крупные, а осколки глядь - да и горами стали. От первой волны закрыли, от второй, а на третью не станет - тогда и оправа в землю вросла, и горы выше стали, вершинами ощетинились. Вырвал тогда уж чешуйку, и говорит: "Иди, человече, дальше, да не бойся ничего, а коли надобно будет - зови", - и уполз. Глядит Алтан по сторонам, а вокруг частокол высокий из костей людских и навершья черепов глазницами сияют. Идёт Алтан дале, а лес вокруг стеною стоит, путь-дорогу заступает. Долго он шёл, не раз день на ночь сменился, а вокруг ни птица не пролетит, ни ветвь под лапами звериными не скрипнет, как видит - посреди леса дворец стоит дивный, каменьями драгоценными сверкает. Вышел к нему мужчина темноволосый, статный, в рубахе и шароварах шёлковых да шубе меховой. В дом повёл, злато предлагать стал, камни дорогие, кушанья заморские, да только Алтан не берёт. - Не возьмёшь, молодец? - молвит хрипло. - Не возьму. Ударился тогда мужчина оземь, волком обратился. Взвыл - и из чащи волки набежали лютые. Очами сверкают, зубы острые скалят. Взял тогда Алтан дар последний - кнут, взмахнул, а по нему огонь живой течёт. Перепугались волки, хвосты поджали. Попалило им шерсть огнём-то, они и в чащу сбежали. Поглядел на Алтана тогда волк, да молвил: "Вперёд иди, внук ханов, змия выручай". Спал морок - и видит Алтан, дворец тот из костей сложен, тела людские вокруг заместо оград горами лежат, а на месте волка конь стоит. Вскочил Алтан на того коня и поскакал дальше. Скакал два дня и две ночи, а на третий встало перед ним широкое море, да такое, что и разом не оглядеть. Закручинился было молодец, да вспомнил про чешуйку ужову. Сжал её - и расступилась перед ним вода, разошлись чудовища морские. Переехал он море, а за ним пустыня раскинулась. Много вёрст песка, одни барханы да дюны повсюду, куда не глянь. Вновь Алтан опечалился, а и во второй раз вспомнил, перо сжал да позвал птицу дивную. Перенесла она его через пустыню и улетела. А Алтан глядит - близ скалы змиевой войска стоят. Прознали видать, воины княжеские, пришли по душу змиеву и скарб его. И стал их Алтан сечь - сёк-сёк, саблю обломал, стрелял-стрелял, стрелы растратил, бить принялся - руками голыми полвойска передушил. Да остались ещё воины, напали со спины, голову буйную отсекли. Бились-бились над змиевой скалою, только без ничего ушли. Явился тогда волк на поляну, выкопал ямку в земле, да всю кровь, Алтаном пролитую, туда и собрал. Взвыл волк страшно, да посбегались к нему тотчас со всех земель окрестных волки. Поставил он их тело охранять, а сам понёсся за тридевять земель, за тридевять морей. Набрал в родниках дивных водицы живой да мёртвой, поскакал обратно, и так быстро, что аж искры из-под лап летели. Приставил голову к телу, сбрызнул водою мёртвой - и не стало раны, сбрызнул водою живой - и ожил Алтан, и стал ещё краше, чем раньше. И вскочил он на ноги, побежал к скале змийской, раскрыться её упросил. Видит - а змий чахнет над золотым садом, еле живой. Напоил Алтан его живой водою, и враз похорошело змию, перекинулся он вновь человеком, да и приник к Алтану. А потом они и свадьбу справили. Гостей со всех королевств созвали, да и про родню не забыли. Они там, говорят, до сих пор пируют.

***

- Концовка слита, - тихо возмутился Алтан, устраиваясь на Вадиме поудобнее. - Ну, золотце, - улыбнулся он, - народные сказки, что поделать. Все претензии к народу. Дагбаев зевнул. - А ты уверен, что там именно так всё было? - хитро прищурившись, - а то мало ли, старость не радость... - Обижаешь, золотейшество, - притворно возмутился Вадим, - ты лучше спи давай. Вон, глаза уже слипаются. Алтан что-то согласно промычал и прикрыл глаза. (Перед тем, как его сознание окончательно упало в объятья Морфея, Алтан мог поклясться, что его ногу обвил вполне себе змеиный хвост.)