***
Мэйбл Пайнс не любила свои детские фото. Она в общем ненавидела свое лицо в кадре, но фотографии из детства являлись строгим табу, о котором, конечно же, ничего нельзя было говорить друзьям и семье. Причина? Может, вы когда-нибудь уже ощущали, что, смотря на себя из прошлого, вы словно видите другого, совершенно незнакомого человека? Ситуация точно такая же. Люди могут измениться. В лучшую сторону, худшую или в общем стать другой личностью, которую нельзя определить в эти стандарты. Вот с девушкой так и было. Раннее оптимистичная Мэйбл Пайнс стала тусклой версией себя. Депрессивной, пессимистичной, не выделяющейся. В ней больше не было той искры, жажды жить, что горела в детстве. Она ненавидела ту маленькую себя. Не за ее позитив и вечную улыбку, а за наивность и веру в людей. Она ненавидела то, что была беспомощной для самой себе. В те моменты, когда ее тело покрывалось новыми синяками и ссадинами, а она просто смотрела в пустоту, совсем маленькая девочка в ней кричала о помощи, рыдала, и в конце концов умерла. Шатенке пришлось ее убить, чтобы выжить хотя бы физически. Пасифика же вспоминала себя с презрительной усмешкой, но это не отменяло внутренней боли. Пожалуй, она тоже ненавидела ту себя, только уже за то, что позволила себя сломать, даже ничего не желая делать и только надеясь на лучшее. Тогда она поняла, что надеждами и верой жизнь не построить. Тогда она стала сильнее. — Пасифика, смотри, а это Мэйбл совсем маленькая, — миссис Пайнс ностальгически улыбалась, показывая страницу в фотоальбоме девушке дочери. Так уже продолжалось на протяжении десяти минут, в течении которых Нортвест сжимала руку шатенки, поддерживая и извиняясь, что не может прервать это занятие. Мэй же просто благодарно улыбалась, положив голову на ее плечо и наслаждаясь ароматом отменного парфюма.***
Она не любила праздники. Особенно Новый Год. С ним были связаны смешанные воспоминания. Например, как она за месяц до 31 декабря просила родителей поставить елку и украсить дом. Как еще совсем маленькая просыпалась рано утром и бежала искать подарки, одновременно с этим пытаясь разбудить брата. Как тайком крала еду с кухни, а потом с невинным личиком слушала крики матери «Куда делись крабовые палочки? Они только что были тут!». Потом, лет с одиннадцати она помогала убираться по дому и готовить ужин на праздник, что ей жутко не нравилось, ведь к концу дня она хотела просто лечь и отдохнуть, а ощущение праздника уходило за пару часов до полуночи. Раньше она любила подолгу выбирать подарки друзьям, чтобы точно быть уверенной, что им понравится. Пожалуй, это из тех случаев, когда любовь к покупке подарков совпадала с любовью к открыванию презентов. Мэй любила гулять с друзьями под снегом, лепить снеговиков и делать снежных ангелов, а потом оправдываться перед матерью, почему она вся в снегу. Обожала смотреть на небо и загадывать желание, представляя, каким хороший будет следующий год. Теперь же, Новый Год превратился в обычный день, только уже с участием шампанского, которое Пайнс не очень любила, так как привыкла к крепким напиткам. Она максимум могла повесить одну гирлянду и приготовить себе немного салата, прежде чем усаживалась перед телевизором и смотрела рождественский фильм. Елкой в ее квартире даже и не пахло. Пасифика относилась нейтрально к Новому Году. Она привыкла, что ее дом отлично украшали слуги, а потом они с родителями устраивали званый вечер с множеством гостей. Привыкла получать дорогие подарки и сдержанно благодарить предков за них. В общем, ее мнение насчет этого праздника не сильно изменилось со временем. Облегчением стало то, что больше не надо улыбаться незнакомым людям и надевать совершенно неудобное платье и каблуки. Но Нортвест ненавидела получать подарки. Она и сама не знала причины такого поведение, просто приняла это как факт. Но, с появлением Эми в ее жизни, появилась любовь именно к покупке подарка. Семья Эймс была не богатой, но денег им хватало на банальные вещи, поэтому блондинка обожала покупать ей что-то дорогое, а после видеть это шокированное, а после и счастливое выражение лица. Тогда, впервые, она обрадовалась тому факту, что ей тоже что-то приготовили. Это была обыкновенная фотография в рамке, где они с Эми гуляли по парку перед Новым Годом и попросили прохожего их сфотографировать. Это фото помогало пережить одни из самых сложных периодов в ее жизни. — Я же просила ничего мне не покупать, — строго произнесла Нортвест, недоверчиво смотря на подарочную коробку, протянутую ей. — А мне похуй, так что открывай, — Мэй подавила улыбку. Пас закатила глаза, но открыла ее и замерла, не зная, как реагировать. — Ты серьезно? — она посмотрела на шатенку, едва сдерживающую смех и сама улыбнулась. — Поделишься? — со смешком спросила девушка. — Иди на хуй, это мой подарок, — Пасифика забрала коробку с двумя блоками сигарет и прижала ее к себе. — Хэй! — Пайнс бросилась вперед, но была остановлена чужой рукой. — Подожди, у меня тоже для тебя кое-что есть, — она достала из рюкзака уже более маленькую коробочку и отдала Мэйбл. — Конечно он без магических свойств, но такой же красивый, как и тот. Шатенка нахмурилась и, открыв подарочную коробку, восхищенно уставилась на серебряный браслет и черными звездами. — Боже… — Мне приятно, но зови меня… — шутку она не смогла закончить, так как ее тут же заключили в крепкие объятия. — Он прекрасен. Спасибо, дорогая. — Ну, можно и так, — блондинка даже немного смутилась. — А теперь посмотри наверх, детка. Взгляд карих глаз поднимается выше и останавливается на веточке омелы. Мэй чуть смеется, а потом отстраняется, чтобы с нежностью поцеловать чужие губы.***
— Прекрати воровать продукты! — кричит Нортвест, наблюдая, как еще одна мандаринка исчезает со стола. Она поворачивается и видит за своей спиной невинно улыбающуюся шатенку. — Я же знаю, что это ты, — она подозрительно сощуривает глаза. — Отдай. — Неа. — Амабель Стейси Пайнс, если вы сейчас же не отдадите мне этот чертов мандарин, то останетесь без праздничного поцелуя. Мэй усмехается и подходит к своей девушке почти вплотную: — Нашла чем угрожать, дорогуша. Она показательно вертит фруктом перед ее лицом, но меняется в лице, не ожидая, что ее схватят за запястье и потянут на себя, заставляя упасть. Пасифика с довольно ухмылкой меняет их положение и прижимает близняшку к столу, на который через пару секунд падает мандарин. — Попалась, — почти шепчет она, прежде чем поцеловать девушку. Да, за этот Новый Год они нацеловались вдоволь.***
— Слушай, может не будем брать шампанское? Не переношу его, — хмурится блондинка, рассматривая ассортимент в алкомаркете. — Хотя, ради традиции можно просто выпить по бокальчику, — рассуждает она вслух. — Что думаешь? Нортвест поворачивается, но не обнаруживает свою спутницу. — Какого хуя? Мэй! — зовет она. Через пару секунд из-за стеллажа «выплывает» шатенка с безумной улыбкой: — Смари че я нашла, — девушка протягивает Пасифике литровую бутылку Егермейстера. Нортвест снисходительно улыбается: — Нажремся? — Угу, — с улыбкой кивает Пайнс и бежит на кассу, ликуя.***
— Предлагаю взять какие-нибудь пирожные. Или торт. Или эклеры, — задумчиво говорит Пас, составляя список покупок. — Чет сладкого захотелось. Чего ты хочешь? Тебя, блять Шатенка кусает нижнюю губу, не зная, что ответить. Мне же нельзя сладкое… Так, стоп, с хуя ли? Том давно мертв, так что пошел он со своими рамками нахуй — Всего и побольше, — она обнимает девушку и мягко целует ее в шею. — Я тоже вхожу в этот список? — хитро тянет Нортвест. — Как ты это поняла? — в той же манере отвечает вопросом на вопрос Мэй, продолжая покрывать длинную шею легкими поцелуями. — А вообще, я хочу шоколада. — Будет сделано, детка.***
После боя курантов. — Кстати, не хочешь съехаться? — Я и так уже почти живу у тебя. — Да, но так у тебя будет собственный ключ и, возможно, я даже освобожу тебе парочку полочек в шкафу, — продолжает Пайнс. — Возможно? — переспрашивает Пасифика. — Посмотрим на твое поведение, — ухмыляется девушка. Нортвест сначала хмурится, а потом усмехается: — Ты такая милашка, когда пытаешься строить из себя актива. — Ой, да иди ты, — фыркает Мэй и отворачивается, но чувствует, как чужие руки обвивают ее за талию, а влажный язык кончиком касается шеи, заставляя кожу покрыться мурашками. — Я готова уже сейчас перевозить все вещи. Поможешь?